Последний шанс на искупление

Её чувства было не передать словами. — Вы были другом моего отца? — Пенелопа ошеломлённо смотрела на него. — Удивлена? — Послышался смешок от человека напротив неё. — Он спас мне жизнь. Хотя, наверное, лучше бы он этого не делал. Пенелопа хотела уточнить о чём он говорит, и вдруг с подозрением, смешанным с неверием, уставилась на Габриэля. — Неужели вы… это вы убили… моего отца? Ухмылка сошла с лица мужчины. Прошло довольно много времени, прежде чем спокойный и собранный он поднял подбородок, и проницательным взглядом ответил равнодушным тоном: — Я не хотел этого. — Зачем… — её голос разрывался на грани шёпота. Она сдерживала желание разрыдаться и подступивший ком, в горле. Она сглотнула, но одна одинокая слезинка успела скатиться по щеке. — Думаю, ты можешь догадаться почему. Она не могла. Почему он постоянно говорит ей эти слова?! Откуда она могла знать! Пенелопа практически не помнит ранние годы своего детства. Она толком и не помнит счастливые деньки, когда у её семьи всё было хорошо, когда они жили все вместе счастливо. В своих воспоминаниях детства нет этого человека, сидящего перед ней. И как бы сейчас Пенелопа не напрягала память, её подсознание не выдавало никаких новых сведениях, о которых она могла забыть. — Вы тогда… тоже трогали меня. — Её слова прозвучали как утверждение. — Не совсем так… — Ему не понравилось, как прозвучали эти слова, и он поспешил исправить её. Его брови сошлись к переносице. — Я бережно относился к тебе, и не предпринимал что-то по отношению к тебе. Но твой отец принял всё слишком буквально.

***

Всё начиналось довольно-таки, хорошо. Его жизнь наладилась. У него появилась новая возможность начать всё с чистого листа. По началу было сложно. Габриэлю потребовалось время, чтобы свыкнуться с этой мыслью, для всего остального мира — он мёртв. Разные чувства обрушились на него потоком в первые несколько дней, после его спасения. Когда Габриэль пришёл в себя, он узнал, что находился без сознания три дня. Джереми и его жена хотели отвезти Габриэля в больницу, если бы он не проснулся спустя пару дней. Джереми, мужчина спасший его жизнь, стал его единственный другом в новой жизни. Его семья стала его семьёй. Он чувствовал себя по-настоящему умиротворённо за долгое время. Единственное, что не отпускало его — это боль от предательства и желание отомстить. Первые пару месяцев было особенно тяжело. Он следил за новостями, и каждый раз стоило ему слышать поток лжи и лицемерную грусть, видеть скорбь на лицах родственниках на фотографии, его охватывало безудержная злость. Его накрывала огромная волна ненависти и боли. Почему он не замечал эту фальшивость раньше? Он всегда был чутким и проницательным, как всё это произошло под его носом, а он ничего не заподозрил? Как он мог допустить такого?! Он задавал себе эти вопросы день за днём, и чуть было не утопал в своём отчаянье и зарождённой глубоко в его душе, ненависти. В такие моменты, словно почувствовав его боль, маленькая девочка с малиновыми волосами и большими светлыми, бирюзовыми глазами, подходила к нему с маленькой улыбкой на лице, и без лишних слов, обвивала своими маленькими ручками его огромное тело. Однажды, в таком личном моменте, его застала маленькая дочь Джереми, которая очаровала его своей яркостью и живостью. Он был огорошен, когда маленькое тельце кинулась к нему, и без слов, уткнулась ему куда-то в живот. Тогда Габриэль не знал, куда ему деть руки и как поступить. Его руки нерешительно легли поверх её плеч, но он не стал её отстранять. Её внезапные объятия вывели его из оцепенения, и не сдержавшись, обнимал девочку в ответ. Обнимал так сильно, как мог. Он садился на колени и утыкался в маленькое плечо. Это было их маленьким секретом. Габриэль не любил показывать свои слабые стороны. Он всегда держал всё в себе. Эта привычка из детства сильно повлияла на него, и в будущем, если что-то происходило, Пенелопа подходила к нему и утешала его. А он, с радостью принимал её объятия. Теперь в его жизни появилась маленькая энергичная девочка, маленькая копия её матери, и стала его лучиком света. За короткое время, маленькая девочка по имени Пенелопа, стала для него дороже всех. Если она радовалась — он тоже радовался; если она грустила, он тоже грустил. Едва ли ей было плохо из-за болезни, и переживания накрывали его головой не хуже, чем обеспокоенную мать. Спустя несколько месяцев, Габриэль удалось восстановить душевное равновесие. И теперь ему предстояло выйти в свет. Пусть его родственники верили в его смерть, его младший брат знал правду. Машина, в которой везли Габриэля, всех нашли мёртвыми, так говорилось в новостях. Однако, в машине обнаружили три мёртвых тела, а не четыре. Грегори наверняка был начеку, и будет искать Габриэля, дабы закончить начатое. Габриэль знал, едва он выйдет из-под укрытия и покажется другим, «несчастный случай» ему обещан. Время лечить, а предательство меняет людей. Оно делает их более чуткими, и быть осторожными со всеми, даже с теми, кто тебе дорог. Габриэль понимал, что без особой помощи, зажить по-новому, он не сможет. Тогда, он решил воплотить в реальность одну из ложных обвинений по отношение к нему. Он спустился во тьму, чтобы начать всё сначала, и вместе с этим, он обязательно отомстить своим обидчикам. Особенно своему драгоценному, младшему, брату. Его сердце ожесточилось. Он не желал мириться с этой ситуацией. Его жизнь никогда не была лёгкой. Быть одарённым ребёнком означает, что от тебя будут ожидать большего, чем ожидают от обычных наследников семейного дела, и обычных детей. Едва ему исполнилось восемнадцать, едва он закончил стажировку, и его сразу же поставили на важный пост, спихнув все важные обязанности, на него. Осознавая всю ответственность возложенная на него, он с головой погрузился в бумажную работу, не давая себе ни минуты отдыха. Никто не заботился о его самочувствие, когда он заболевал от переутомления. Родители, махнув рукой, бросали ему жестокие слова вслед: — Поспи немного, и продолжай работать. Не забывай, это твой долг, и всё это ты делаешь во благо нашего дела. — А затем возвращались на свои кушетки возле бассейна, наслаждаться жизнью. Он проглатывал свою обиду и копил всё внутри, никогда не давая обидным словам, вырваться наружу. И чем больше он накапливал, тем больше росла его затаённая обида, злость… и ненависть. Теперь, он был обречён прятаться во тьме, чтобы иметь когда-нибудь возможность увидеть свет. Но те, кто полностью погрузился в эту тьму, больше никогда не вырвутся из её оков, вместо этого, со временем, находя в ней покой и свободу. Ради того, чтобы воплотить в жизнь свои идеалы, он готов был отбросить человечность и совесть. Он дал своим глубоким, потайным чувствам, вырваться на волю. Они стали его клеймом. Габриэль перестал делать отличия между хорошим и плохим. Джереми и Эстель замечали изменения, происходящими с Габриелем. Они хотели ему помочь, но тот отмахивался и с каждым разом, он отдалялся от них. Было уже поздно что-то менять и исправлять. Если бы они изначально знали, на что он пошёл, остановили бы в тот момент, когда это мысль впервые возникла в его голове. Но он молчал. Лишь, что развеяло, на время, темноту вокруг него, эта маленькая Пенелопа, не познавшая ещё этот жестокий мир. Видя, что только она помогает ему успокоится, Эстель улыбалась, но Джереми чувствовал неуютно, глядя как его маленькая дочь вцеплялась в этого мужчину, который прижимался в ответ к ней. Поначалу, Джереми считал, что это ревность отца, не желая делить свою дочь с кем-то другим, но потом, когда он всё больше вглядывался в это картину, его охватывало злость и беспокойство. В этих объятиях было что-то не то…. Однажды, Пенелопа заболела. Эстель должна была идти на ночную смену, а Джереми должен был вернуться домой после работы, поздно. Габриэль предложил посидеть с Пенелопой, вместо того, чтобы вызывать няню. Эстель была очень благодарна ему, ведь сегодня была важная проверка, и поэтому быстро собравшись, ушла. Джереми, как раз работал над важным отчётом, когда получил сообщение от жены, где она сообщила ему о ситуации. Прочитав сообщение, Джереми, как будто прошибла молния. Он спешно стал собирать вещи, на ходу звоня начальству и говоря, что должен уйти по срочным делам. Получив от начальства краткое согласие, и требование, закончить отчёт к завтрашнему обеду, Джереми чуть не побежал из здания. Когда он добрался до их квартиры, Джереми замер перед дверью. Он выровнял дыхание, успокоившись. Набрав в лёгкие воздух, он осторожно повернул ключ в замочной скважине. Аккуратно, как можно тише, он открывал дверь и осторожно вошёл внутрь. Оставив вещи около двери, не разуваясь, Джереми тихо стал подкрадываться к комнате дочери. Джереми не знал, чего он может там увидеть, но шестое чувство подсказывало ему, что жена не видит то, что видит он. Эстель не замечала, какие взгляды Габриэль, порой, бросает на их дочь. Джереми сначала, казалось, что воображение играло с ним злую шутку. Человек, которого он спас, стал ему хорошим другом. Джереми было жалко Габриэля. Тот рассказал ему о своей жизни и предательстве, которое ему пришлось пережить. Джереми, человек с добрым сердцем, не мог бросить человека в беде, и с радостью принял его в свой дом и семью. Он подошёл к приоткрытой двери, его сердце бешено билось в груди, он слышал голос Габриэля из этой комнаты, но голос дочери был не слышан. Джереми медленно заглянул внутрь. Его глаза широко распахнулись. Габриэль сидел на кровати Пенелопы. Девочка спала. Её жар совсем недавно спал, и она погрузилась в сон. Мужчина около неё мягко гладил её по голове, разглаживая малиновые волосы. Его большая ладонь переместилась к её щеке, пальцы нежно поглаживали детскую, пухлую щёчку. Девочка улыбнулась во сне и прижалась к поглаживай руке, ближе. Касания приостановились. Габриэль пристально посмотрел на девочку. Он вдруг склонился над ней, оставляя на маленькой щеке, лёгкий поцелуй. Его голова зарылась в её волосы, вдыхая приятный запах волос. Его руки лежали по обеим сторонам, от головы Пенелопы. В этот момент, Габриэль почувствовал себя по-настоящему уютно, как дома. Он так устал от этой жизни. Ему едва исполнилось двадцать лет, когда он стал нести на себе бремя ответственности, а сколько всего уже успел пережить в этой жизни. С годами он прикладывал большую осторожность в своих действиях, но кто мог подумать, что придя к своим тридцати годам, он позволит себе поддаться ловушке младшего братца, который так и не смирился со своей ролью. Он захотел прилечь позади Пенелопы, и обхватить её тело, как маленькую плюшевую игрушку. Для этого ему надо было перелезть через девочку, и всё это застал Джереми. Раздался грохот. Дверь комнаты резко распахнулась, Габриэль замер и за долю секунды, отскочил от девочки, понимая, как всю эту ситуацию воспринял Джереми. Он не успел толком и слова вымолвить, как Джереми мигом подскочил к нему и потянул за собой, прочь из комнаты дочери. — Что ты хотел сделать с моей дочерью! — щипа, Джереми с громким звуком, прижал Габриэля к стене. Тот ударился головой об стену, но это мало волновало Джереми. Он стряхнул Габриэля. — Да как ты посмел?! — Ты всё не так понял… — пытался объясниться Габриэль, его руки коснулись плеч друга, но тот яростно оттолкнулся от него. — Не смей трогать меня! — Его глаза горели свирепостью. — Что я не так понял?! Что ты кое-что хотел сделать с моей дочерью?! Джереми не контролировал себя. Его глаза покрывала алая пелена. — Как ты мог? Я спас тебя! Я укрывал тебя в своём доме, принял тебя как члена своей семьи! А как ты мне оплатил? Стал приставать к моей дочери! Руки Джереми тянуться к шее Габриэля, однако тот быстро увернулся. Джереми не успевает отреагировать, и вот мускулистые руки Габриэля заломили его руки за спину, прижимая к той самой стене. Джереми стискивает зубы от боли, с каким натиском держит Габриэль его в плену. — Немедленно отпус… — Тихо! — Габриэль криком затыкает его. Его брови сильно нахмурены, вены пульсировали на руках. — Своими криками разбудишь Пенелопу, а она только недавно заснула. — Сволочь! — тихо прошипел ему в ответ Джереми. Габриэль с силой сдавил его руки. Тот болезненно застонал. — Сволочь? Почему? Я ничего такого не сделал, ты просто не всё правильно понял. Даже толком не даёшь мне объясниться. — Его голос звучал спокойно, но внутри он было готов вот-вот взорваться. С момента становления члена мафии, он ожесточился. И сейчас, когда он оказался в такой щекотливой ситуации со своим другом, ему было всё сложнее сдерживать распирающие внутри, чувства. Габриэль вот уже открыл было рот, чтобы начать, но Джереми снова перебил его. Он повернул голову в сторону Габриэля. В его глазах полыхало пламя, готовое сжигать всё на своём пути. — Мне нет нужды слушать твою ложь! Как долго ты ещё будешь врать мне?! — хрипло спросил он. — Думаешь, я не знаю, что ты связался с отбросами общества, которые то и делают, что каждый день забирают жизни невинных людей! Услышав эти слова, Габриэль переменился в лице. — Меня ты тоже считаешь таким? Отбросом? — Я жалею, что тогда спас тебя. Габриэль вздрогнул и отшатнулся назад, отпустив руки Джереми. Тот оказавшись свободным и быстро куда-то убежал. Габриэль толком не успел понять, когда вдруг Джереми вернулся, и Габриэль замер всем телом. — Тебе лучше уйти. — В дрожащей руке, Джереми держал острый кухонный нож. — Уходи, — сказал Джереми, и крепче сжал сталь в своей руке. В оцепенении, Габриэль стоял и смотрел на острый длинный нож, в руке своего бывшего друга, а затем поднял взгляд и уставился в лицо Джереми. — Джереми, я уйду, но только опусти нож. Ты не в себе… — пытался вразумить он его. — Я отпущу, когда ты с глаз моих исчезнешь! — Перебил его готовый снова взорваться, Джереми. — И я больше никогда не увижу тебя снова. Уходи! — махнул ножом он в сторону Габриэля. — Я уйду. — твёрдо сказал Габриэль. — Но перед этим, — он повернулся в сторону комнаты. — Позволь мне увидеться с Пенелопой… Слова «в последний раз» так и не успели вырваться из его губ. — Не смей приближаться к ней! — крикнул Джереми, и яростно кинулся га Габриэля. Но тот был гораздо сильнее и научен, как бороться. Едва крик был озвучен, Габриэль тут же напрягся, готовый отразить удар. Но так вышло, что Джереми поскользнулся, а Габриэль схвативший руку мужчины, хотел поднять её вверх и выбить нож из рук… Звук, вонзившего ножа в плоть, заставило сердце Габриэля замереть. Всё его тело похолодело. Джереми изумлённо уставился в красные глаза напротив него. Его взгляд остекленел, и он медленно стал оседать на пол. — Нет… нет… — Габриэль подхватил падающее тело, и уложил на пол. Дрожащими руками, он резко вытащил нож, вонзённый в лоб друга. Кровь хлынула потоком на всё лицо. — Папочка? Габриэль в ужасе оборачивается. Сонная, ещё не до конца проснувшаяся, Пенелопа, стояла на выходе из комнаты. Её маленький кулачок протирает сонные глазки, но затем она видит своего папу, лежащего на полу, а в центре лба его зияла дыра. — Папа… — Иди сюда, малышка… Из Габриэля вырывается нервный смешок. Его руки, измазанные в крови, тянутся в стороны Пенелопы. Но Пенелопа только отходит назад. Её большие красивые глазки краснеют, в уголках собираются слёзы, потоком, они катятся по щекам. Она дрожит и обхватывает мишку в руках сильнее. Она начинает рыдает и ничего не может сказать. Но долго она не стоит. Жар вновь поднялся, и девушка упала в руки Габриэля, успевшего поймать её. Девочку, в его руках, знобит. Она потеряла сознание. Тот, что она видела, непременно повлияет на её психику. И это всё по его вине. Почему он не исчез, когда тот просил его уходить? Почему он настоял увидеть Пенелопу? Если бы он так не поступил, всего этого, можно было бы избежать. Габриэлю хотелось исчезнуть. И он исчез. Он вызвал скорую, и ушёл, не оставляя ни одного следа о себе. Так они и подошли к этому печальному концу.