Hugs

Монотонный шум работающего вентилятора был единственным звуком, указывающим на то, что в квартире кто-то есть. Сонхва аккуратно снял обувь и поставил её тут же, на коврике у двери, рядом с двумя парами наспех скинутых кед. Затем, не в силах оставить всё как есть, он привычно поправил и чужую обувь тоже, выстраивая её в ровную линию у стены. В маленьком закутке, служившим в качестве коридора и прихожей, почти не было места, и парень знал, что тётушка будет ругаться, если вернувшись вечером домой запнется о чужую обувь. Сонхва вешает ключи на крючок под небольшим зеркалом, и на всякий случай всё же осторожно подходит к двери, ведущей в жилую комнату, прислушиваясь: тихо. Парень удовлетворенно кивает своим мыслям, оборачиваясь и направляясь в соседнюю комнату. В свою комнату. Дома в этом районе нельзя было назвать старыми, но если честно, Сонхва было двадцать два, а дому, в котором находилась их с тётушкой квартира, в полтора, а то и два раза больше. Достаточный, по мнению парня, срок. Но это было не то, на что стоило жаловаться. У них было чисто и светло, свет исправно горел, кран на кухне не протекал, и даже бойлер работал без перебоев уже который год. Взгляд Сонхва машинально зацепился за отклеивающийся кусок обоев над дверью в ванную: в начале весны ливни были настолько сильными, что в некоторых местах вода потекла по стенам. Тётушка заверяла, что сама обо всем позаботится, но Сонхва вот уже который месяц был уверен, что этого не произойдет. Она слишком уставала на работе, чтобы в свободный день вспоминать о чем-то таком незначительном, как отклеившиеся обои. Это раздражало Сонхва, но он понимал, что если ему что-то не нравится, то стоит просто взять всё в свои руки. По иронии судьбы, он тоже постоянно забывал об этом. Замок в двери тихо щелкнул, когда парень повернул ручку, и комната встретила хозяина гудящей тишиной и едва ощутимым запахом чужих, но знакомых духов. Здесь было уютно. Сам Сонхва описал бы своё жилище как «захламленное» или, в крайнем случае «обжитое», но Уён продолжал твердить, что комната была такой, какой и должна быть. Уютной. Домашней. С кучей разномастных подушек, раскиданных по кровати, с фотографиями семьи и друзей над рабочим столом, с парой небольших кактусов, за которыми Сонхва трепетно ухаживал. Парень прошел вперед, оставляя сумку с ноутбуком на стуле, прежде чем снова сделать пару шагов назад и подобрать с пола брошенные прямо у дверей идентичные черные рюкзаки. Он осторожно, стараясь не шуметь, вешает их на крючки, специально сделанные им для разных мелочей, и наконец, обращает внимание на другую часть комнаты, замерев в нерешительности. Там, на его прежде тщательно заправленной кровати, спали двое. Они оба лежали на боку, лицом друг к другу. Согнутые в коленях ноги Уёна, почти свернувшегося в комочек, касались бедер и живота Сана, лежащего абсолютно прямо. Одна рука Сана была прижата к груди, а другая протянута вперед так, чтобы голова Уёна могла комфортно устроиться на ней вместо подушки (как долго на самом деле эта поза могла быть комфортной? Сонхва мог поспорить, что Сан не сможет шевелить рукой, когда проснется). Сонхва улыбнулся, глядя на них обоих, чувствуя необъяснимое тепло и спокойствие, окутавшее его, еще когда он увидел две пары чужой обуви у входа. Парни безмятежно спали, защищенные от шума, проблем и всего внешнего мира одним лишь своим нахождением здесь, в его, Сонхва, комнате. Он подошел ближе, присаживаясь на самый край кровати, боясь нечаянно разбудить и разрушить этот драгоценный момент спокойствия. Однако, было похоже, что оба спали крепко. Улыбка Сонхва становится шире, когда он слышит тихое сопение Сана и замечает приоткрытый во сне рот Уёна, так редко спящего без нахмуренного выражения лица. Сан вздрагивает, заставляя Сонхва тут же испуганно перевести на него взгляд, ища хоть какие-то признаки того, что что-то не так. Но оба парня продолжают мирно спать, и Сонхва гладит их обоих по голове, пропуская пальцы через густые темные пряди сначала одного, а затем другого, едва касаясь, успокаивая скорее самого себя, чем их.

***

— Я просто тихо посижу в уголочке, если ты занят, — бормочет Уён, нервно одергивая манжеты толстовки. Сонхва пару раз моргает, не сразу справляясь с удивлением, когда видит Уёна на пороге своего дома однажды вечером. Одного, без Сана, с блестящими глазами и покрасневшим лицом. Они не договаривались о встрече сегодня. Сонхва отступает в сторону, без лишних слов позволяя парню пройти, и идёт на кухню, чтобы поставить чайник. Уён тихий, он не рассказывает, как прошёл день и не шутит, когда Сонхва говорит, что тот может чувствовать себя как дома. Он не залазит в холодильник, чтобы проверить, есть ли там что-то вкусное, и даже не требует свою особую, большую кружку. — Что случилось? — спрашивает Сонхва мягко, но Уён все равно напрягается, пальцы тут же перестают порхать по экрану смартфона. — Почему сразу случилось? — пытается улыбнуться Уён, но даже совершенно незнакомый человек смог бы разгадать эту фальшивую, вымученную улыбку. Сонхва знал этих двоих довольно долго, чтобы различать такие вещи на раз-два. — Может я хотел провести время с хёном! — делает ещё одну попытку перевести тему, но Сонхва не ведётся на это, прекрасно зная, что «хёна» Уён использует только чтобы задобрить или пустить пыль в глаза. Сонхва молчит, выжидая, и Уён сдается меньше чем через минуту, опуская взгляд на свои сцепленные в замок руки. — Ничего нового, — тихо отвечает он, стараясь звучать непринуждённо. Сонхва понимает это. Понимает, как хочется казаться невозмутимым, незаинтересованным и нетронутым собственной жизнью. Сонхва хочется спросить еще раз, надавить, заставить раскрыться и выплеснуть эмоции наружу, но всё, что он делает — это молча хлопает по своим коленям. Уён с готовностью подвигается ближе, укладывая на них голову. Он благодарно улыбается, прежде чем повернуться на бок, удобно устроившись, и продолжить листать ленту в своём телефоне. Сонхва осторожно перебирает его волосы, немного хмурясь, пока парень не видит. Семья Уёна не была примером для подражания. Сан бы выразился по-другому, несколько жестче, но Сонхва никогда не брался судить других со стороны. Однако он не мог игнорировать истории, рассказываемые Уёном почти каждый день. Сонхва вспоминает длинные очереди голосовых сообщений в их общем чате, и то, как все остальные один за другим пишут что-то подбадривающее в ответ. Сонхва сомневается, что его слова могут как-то помочь. Он никогда не был хорош в них, но Уён, наверное, от него этого и не ждёт.