I
8 января 2021 г. в 21:52
Съёмная квартира Феликса, мятного цвета покрывало, светлые пропускающие солнце занавески, тихо жужжащий на фоне вентилятор, сбитое учащённое дыхание.
Где-то на кухне теплился вскипевший несколько минут назад чайник, в сумке отчаянно пытался дозваться хозяина телефон.
Хёнджин тяжело дышал, крепко обхватив спину сидящего на его коленях Феликса. Обнажённого, в одной задранной почти до груди футболке. В ухо лились тихие обдающие жаром вздохи. Руки на шее сзади ледяные, в то время как весь Феликс — очень горячий.
Вот только Хёнджин давно перестал бояться обжечься. Он гнался за этим пожаром.
Никто из них точно не скажет, как это произошло: они просто договорились собраться в одиннадцать утра у Феликса, Хёнджин просто пришёл, Феликс просто поставил чайник, уйдя переодеваться из пижамы в домашнюю одежду, Хёнджин просто зашёл в спальню спросить, где лежит печенье, Феликс просто немного покраснел и, следуя внезапному порыву, попросил подойти Хёнджина к нему.
И вот, они здесь.
Феликс едва ощутимо царапал ногтями кожу под длинными волосами Хёнджина, млея от теплоты его больших ладоней. Обнажённую поясницу обдувал вентилятор, заставляя кожу покрыться мурашками, а бёдра, плотно прижатые вокруг бёдер старшего, покрывались испариной от тесного горячего контакта. Голова кружилась так, словно он в одиночку выпил бутылку игристого.
Хёнджин, уткнувшись лицом в грудь Феликса, старался отвлечься от ощущения трущегося о его живот члена, когда младший ёрзал на месте.
Просто сидеть вот так: один полностью одетый, а другой на его коленях и обнажённый — было невыносимо; но в то же время — по-особому интимно, откровенно, доверительно.
Феликс чуть двигает бёдрами, выдыхая в макушку Хёнджина, сжимает его волосы на загривке и замирает, борясь со смущением.
Хёнджин с шумом втягивает воздух, инстинктивно прижимая Феликса ближе к себе — хотя ближе, казалось, было уже некуда.
– Мне так хорошо сейчас, – тихий шёпот.
Хёнджин чуть поднимает голову, чтобы оставить на груди Феликса поцелуй через ткань футболки. В ответ слышится блаженный вздох.
– Я не знаю, что мы делаем, – медленно и сбито произносит, – но если тебе это нравится, то всё в порядке.
– Тебе… не комфортно?
– Нет. Ты можешь делать всё, что захочешь, Ликси. Я весь твой.
На этих словах сердце Феликса забилось вдвое сильнее; Хёнджин, почувствовавший лбом его сердцебиение, не удержался от ещё одного поцелуя — на этот раз более уверенного, но такого же трепетного. Член Феликса слабо дёрнулся, задев живот Хвана, а из приоткрытых губ вырвался тихий стон.
О, Боги, он в жизни не слышал звука красивее, чем этот.
В груди слабо заныло, а разум поспешил скорее записать этот звук на все имеющиеся в запасе пластинки, чтобы до конца дней слушать, слушать, слушать.
Ли Феликс, этот солнечный мальчик… Как его можно не любить? Как в него возможно не влюбиться? С первых минут знакомства на встрече общих друзей Хёнджин всей душой запал в этого лучащегося добротой и искренностью парнишку: его глаза так сияли, когда он рассказывал про то, что на своё двадцатилетие стал участником программы поддержки больных онкологией детей — его заветная мечта с детства; когда говорил о бродячих собаках, которых подкармливал каждый день, не имея возможности забрать всех к себе.
Хёнджин просто не мог не думать о нём даже через неделю после встречи. А потом — по счастливой случайности — они стали соседями на лестничной клетке и оказались однокурсниками после перевода Феликса в их университет.
Совместные завтраки-обеды-ужины, общие учебные проекты, общее пристрастие к Coldplay — так зародилась их дружба.
Ночёвки друг у друга со сплетёнными во сне конечностями, трепетные объятия со спины, первый нелепый поцелуй во время боя подушками — так зародилось нечто, которое люди называют любовью.
Хёнджин тогда так и сказал: «Я не знаю, что такое любовь, как она ощущается и как с ней поступать. Всё, что мне известно, — я хочу о тебе заботиться так, как забочусь о самом себе. Думаю, это о многом говорит».
А Феликс узнал, каково это — терять дар речи и полностью лишаться дыхания.
В книжках писали, что это чувство головокружительное и неповторимое. Но он и не предполагал, что оно ощущается гораздо ярче, когда это происходит с тобой. Или, быть может, его причиной был Хван Хёнджин?
Юноши одновременно отстранились друг от друга, встретившись взглядами: в одном мелькнуло отражение солнца, в другом — живая солнечная батарея, жадно впитывающая в себя энергию.
Феликс зарделся ярким румянцем, вспомнив, в каком он положении, и попытался встать, но Хёнджин осадил его, наклонился и поцеловал под рёбрами, шепча: «Ты очень красивый».
Веснушки, больше не скрытые плотным слоем тонального крема, Феликс полюбил только благодаря Хвану, который говорил это почти ежечасно, вожделенно смотря на младшего. От этой мысли Феликса снова бросило в жар.
Хёнджин опустил ладони на его бёдра, мягко погладив круговыми движениями. Улыбнулся ободряюще, шепнул «я тебя люблю» и поймал подавшегося вперёд Феликса губами, увлекая за собой в долгий нежный поцелуй.