Один двор

      Валька злобно не отсвечивал с заднего пассажирского. Крош прижимал к себе свою сумку и пытался поймать взгляд друга в зеркале, но тот упрямо отворачивался, тихо шипел, когда внедорожник мягко подпрыгивал на ухабах, и в какой-то момент вообще безапелляционно уставился в окно.       Крош втянул воздух сквозь зубы.       Пизда котенку. Пизда Крошу.       Если за ночной загул Сашка мог ему что-то вменить и пристыдить, то теперь это уже его самого выполощут, как только преставится возможность.       Винтовка, кстати, так и лежала рядом с Ёжиком.       Так что, вполне возможно, в его, Крошевой, заднице станет дырок побольше.       Копатыч, он же Дядьпеть, и он же — Петр Иванович, вел машину и насвистывал. Казалось, его вообще не трогала парочка подростков, разбитая в состояние мяса, но не до костей. Не беспокоило, что один из них только что прострелил человеку колено и навернул прикладом в хлебало, которое второй подросток немного ранее разъебал от души.       — Воу, это не тот поворот, — вскинулся Крош, когда понял, что их бывший сосед едет куда-то не туда.       Копатыч вскинул бровь и с сомнением посмотрел на Кроша, а потом, вывернув зеркало и на Ёжика, вдруг отлепившегося от окна.       — Саня, ты правда хочешь, чтобы мать твоя тебя увидела такого? И ты, Валь?       — У нее инсульт жопы будет, — ровно отозвался с заднего сидения Валька и снова уставился в окно, избегая Сашкиного въедливого взгляда.       Крошу чуть не схватился за сердце. Инсульт жопы! Что это за мрачный неандерталец и где его нежный друг?!       «Нежный друг» почесал плечо и отдернул одежду, чтобы на него посмотреть. Глаза Кроша едва не повылезали из орбит. Огромный, почти фиолетовый укус показался всего на мгновение. Но Крошу показалось будто тот отпечатался у него на изнанке век.       Какого. Хрена.       — Отъебись, — послал его Валька, когда заметил, как он таращится, и закрыл глаза, откидываясь на спинку.       У Кроша отнялся язык. Петр посмотрел на него насмешливо, но как-то по-доброму и жалостливо.       Стало еще хуже. *       Спустя сорок — Крош зачекал — минут гробового и очень неудобного молчания, внедорожник остановился на огромной поляне, отделенной от березового леса символическим деревянным забором. За забором высился двухэтажный самый настоящий деревянный сруб, и Крош, немного отвлекшийся от кусачих мыслей, уставился на него с интересом.       А ведь он никогда здесь не был. Петр переехал из Дома, когда они все еще были сопливыми школьниками, а никаким Барашем даже и не пахло. Раньше у Петра была просто дача, вернее даже, кусок земли у границ Города, а теперь, похоже, он занял несколько таких участков и всерьез занимался своим хозяйством.       Хлопнула дверь. Крош вздрогнул и обернулся. Ёжика на заднем не оказалось, он уже бодро чесал в сторону открытых низких ворот. Сашка посмотрел на мужчину за рулем.       Тот смотрел в спину Вальки и хмурился.       — Сань.       — Чего?       — Ты бы поговорил с ним.       — Я и собирался, — буркнул Крош и тоже хотел вылезти, но не успел. Огромная ладонь как капкан сомкнулась на его плече.       — Нормально поговорил, сечешь? Я знаю, что у тебя в голове дырка от бублика, но хоть иногда пользуйся ей по назначению, лады?       Сашка онемел от такой неприкрытой правды и в прострации вывалился на поляну, хлопнув дверью так, что зазвенело в ушах.       Господи боже, блядь! Когда люди перестанут видеть в нем кретина? Сашка знал ответ — никогда. Они могли бесконечно ласково журить его за разбитые коленки, окна, чужие лица, но потом резко зверели и вот он в их головах превращался из очаровательного сорванца в проженного хулигана, будущего наркомана, а может и уже, и в зека. Почему нет, когда да.       А что он делал для этого? Да ничего, жил, например. Все его проступки всегда были одинаковыми, но почему-то в какой-то момент все забивали на это болт.       Он должен был привыкнуть, но не выходило. Еб вашу, ну не мог он быть тихим и прилежным, как Валька или гребаным эмо, как Бараш, он был таким, каким был, и сука, сукасукасука, как его это все заебало.       Копатыч из машины не вышел. Когда Крош мысленно пропсиховался, удерживая себя от воплей в голос и пинания сумки по всей поляне, тот ему просигналил и подозвал к своему окну.       — Валя знает, где аптечка, подлатайтесь, можете в душ сходить, где одежда, он тоже знает. Я съезжу за продуктами, часа два меня не будет. Как раз вам для разгово…       — Да понял я! — Рявкнул Сашка и, резко развернувшись, быстро ушагал к дому, невнятно матерясь.       Петр закатил глаза и завел двигатель. Сколько эмоций, умереть не встать.       И тем не менее, когда машина отъехала от дома, вся решимость Кроша куда-то подло испарилась. На ступеньки он взошел уже совсем неуверенно и опустился на них, не очень понимая, что делать дальше.       Почему-то казалось, что, когда он откроет дверь, лоб или грудь ему ласково поцелует винтовка. Как бы со страху не обделаться. Ёжик и правда был тихим, примерным мальчиком, но когда психуют тихие и примерные рыть бомбоубежище поздно, остается заворачиваться в простыню и лежать в сторону кладбища.       А ведь он даже не знал, где у Копатыча простыни.       Крош немного нервно посмеялся сам с собой и полез за пачкой сигарет в карман. Та оказалась помятой как из задницы. Крош расправил ее как мог, вытащил одну сигарету и закурил, устремляя свой взгляд в лес.       Так спокойно.       — Ну и чего ты сидишь?       Было.       — Курю, — хмуро отозвался Крош, не рискуя оборачиваться.       — Охуеть, — пробормотал Валька и сел рядом, вертя в руках очки.       Крош кинул на него косой взгляд и в первые пять секунд как обычно не узнал друга, которого знал наверно с самого рождения. Или чуточку позже. Отсутствие очков делало со знакомым лицом какие-то ебаные чудеса, но стоило моргнуть и все возвращалось на свои места.       Вот только не совсем. Перед этим не-незнакомцем было даже стыднее, будто он еще не знал, какой него друг долбоящер, который не может и дня прожить, не найдя себе приключений на задницу.       Крош уныло выдохнул и затянулся по новой.       — Вкусно тебе? — спросил не-незнакомец и вытянул у него из рук пачку.       — Говно собачье, не пробуй.       Валька понимающе кивнул, вырвал у него из рук сигарету и выкинул, туда же отправилась и пачка. Сашка не успел возмутиться, потому что его схватили за шиворот и потащили в дом, провозя жопой по гладким доскам.       Сашка решил покориться судьбе и покорно поехал. Правда, на порожке он подбил себе копчик и тихо взвыл, но Валька его не отпустил.       Только лишь выволоча его на середину большой и светлой комнаты, Валька разжал руки и Сашка оказался на свободе.       — Ванна там, умойся, руки тоже, потом сюда, понял?       Сашка кивнул. Говорил Валька глухо и недобро. Замажет его антисептиком насмерть. Вопреки всему Крош повеселел.       Вышел из ванной комнаты он совсем веселый и готовый врачевать и балагурить. Поэтому, когда увидел, что Валька уже весь в пластыре, резко расстроился.       — Я думал помогу тебе с этим, — несколько растерянно заметил он. Валька пожал плечами, несколько засосов на шее вдруг вынырнули из-за ворота рубашки и начисто отключили Крошу мозги.       Валька это заметил, заледенел лицом и подтянул воротник повыше. Крош кашлянул. В голове было пусто, только две мысли истерически бились — кто и как, но не похоже, что ему расскажут.       Как-то… неприятно.       — Садись, — Ёжик рукой указал на высокий барный, — господи, откуда, — стул перед собой и зашуршал ватными дисками на барной стойке из похоже цельного куска отполированного дерева.       Он прислонился к стойке лицом к Крошу и поднес к его лицу ватный диск, смоченный перекисью. Его глаза, слава воробушкам, уже были за привычными очками и не так выворачивали душу. Но диск Валька не донес, пытливо всматриваясь Крошу в лицо, словно что-то там искал.       — Кто это был?       Крош поморщился и отвел взгляд, но Валька дернул его за челку, и ткнул диском в ссадину на щеке.       — Сухарь, — прошипел Сашка, стараясь не дергаться. Валька кивнул, не особо похоже довольный.       — И что ему нужно было?       — Дать мне пизды?       — И за что?       Сашка замолчал и надолго. Валька успел заклеить ему переносицу, бровь, заглянуть в рот, осматривая зубы, и одну руку.       На второй он снова пристально посмотрел Сашке в глаза и повторил свой вопрос.       — Блядь, — расстроенно протянул Сашка, — вот зачем тебе это? Ну не сошлись с ним во мнениях, решил порешать он эти вопросы еще раз, первый раз что ли.       — Допустим, что не первый. Ты часто дерешься, — задумчиво протянул Валька и Сашка истово закивал, — но у них были ножи. В лучшем случае.       — У Сухаря, — дрогнувшим голосом поправил Сашка. Все-таки самым отмороженным был именно Сухарь.       — Нет, — неприятно улыбнулся Валька и вытащил из кармана нормальную такую бабочку, вскинул руку и раскрыл нож.       Под остановившееся Сашкино дыхание он с легким стуком выложил нож на стол. На него было страшно смотреть, не то что касаться, и все это время он спокойненько пролежал у Вальки в кармане.       — Ебануться! Ты нормально, тебя не порезали? Господи, охуеть, блядь, что за…       Валька нажал ему на плечи и усадил обратно на стул, отрицательно качая головой.       — Все нормально, я успел раньше его вырубить, — успокоил он Кроша и тот, пораженно и облегченно застонав, утопил лицо в ладонях. Несколько секунд он так и раскачивался, уперев локти в колени и согнувшись как от боли.       Нет, правы все же люди, он такой кретин.       — Прости.       — Крош.       — Пожалуйста, прости, я такой конченный. Трусливый и конченный, пиздец, просто пиздец.       Валька шумно выдохнул и вытряс его из согбенного состояния, взялся за вторую руку и сердито на нее уставился.       — Прощу, если ты мне все расскажешь. Я же понимаю, что это не первый раз вообще. Я видел его до этого.       Крош тихо заскулил, но быстро себя оборвал. Ладно, хватит жопу мять, пора быть честным.       Началось все случайно. Его просто попросили передать пакет. Обычный пакет, обычный одиннадцатиклассник, может даже одноклассник их Веталя. Ну пакет, и что такого?       Тот, кому он этот пакет отдал, посмотрел на его с будто бы легким испугом и постарался удрать как можно быстрее. Тогда Крош просто повертел у виска, ну, бывает чо.       Позже он заметил, что за ним словно следят. В школе, на улице, он даже на Пустырь для футбола стал выбираться как можно реже, чужой, неприятный взгляд в спину стал не на шутку нервировать.       Он привык, что на него пялятся — голубые волосы привет, — но теперь все это отдавало каким-то мразотным, шкурным интересом и хотелось вымыться и поблевать от этого непрошенного внимания.       Однажды, когда он все-таки выбрался на поле, устав от того, что его пилят дома за оценки, он чуть не нарвался. Заметил, что у одного незнакомого ему парня что-то выпало из кармана и хотел это уже поднять, но что-то его остановило и он просто крикнул в чужую спину о пропаже. Парень этот вернулся за вещью сам, неприятно улыбнулся Крошу и сказал «До встречи, кролик».       И ведь встретились. Крош был действительно спортсменом, тут ему удавалось лучше, чем в прочих школьных теориях. У него была своя футбольная команда, где он капитанил. А в ней была парочка додиков, которые жрали разное говно. Крош не знал об этом до поры, до времени, пока не поймал обоих на Пустыре, дающих денег тому парню, с мерзким взглядом.       Система координат очень быстро встала на место. Крош всегда был против подобного, и в тот раз будто озверел, выдав каждому по приличному пинку и кулаку в лицо. Сухарь, тогда еще неизвестный Крошу под таким именем, технично слился.       — Этих баранов из команды я турнул, без объяснения причин, но похоже, что все всё поняли, кроме меня, — монотонно вещал Крош, смотря как Валька бинтует ему ладонь. — После этого эта гнида будто поселилась под школой. Постоянно передавал кому-то разные пакеты, к нему подходили люди, клянусь, видел даже охранника нашего, я, блядь, даже не знал, что он живой, а не сидит как чучело на проходной! — Сашка нервно хохотнул и облизал губы.       Сашка много раз пытался к нему подойти — видят воробушки, дури, чтобы отпинать торчилу у него хватило бы, но каждый гребаный раз его отвлекали, уводили, мешали подойти.       В итоге выловить вышло только на Пустыре, после того как тот там долго не появлялся. Разговор вышел на повышенных тонах и не в пользу Кроша. Ему сказали не соваться и не высовываться, если он не хочет, чтобы с ним случилось что-нибудь нехорошее.       — А ты влез. — Валька уже отложил бинты и просто смотрел огромными глазами на Кроша.       Крош пожал плечами:       — Я попытался рассказать хотя бы тренеру. Угадай, что произошло. Он нашел в моей сумке пакетик с таблетками. В моей. В закрытой раздевалке.       Валька выругался.       — Меня это ничему не научило, я пошел к завучу. Знаешь что? Он оказался в курсе! Вам, говорит, Александр, ведь ни к чему проблемы, правда? Межшкольные скоро, а потом и районные. Учиться-то осталось всего ничего, правда, Александр? А экспертизы нам, вернее вам, все испортят. И тут я натурально сел на жопу, надо было наверно сразу в полицию идти. Или к родителям. Но мои предки — ну, ты знаешь. А в полицию теперь поздно, наверно.       Сашка замолчал и Валька молчал вместе с ним. Потом задумчиво спросил:       — Ты ведь не пробовал?       — Нет, — Крош передернулся, — фу, нахер, никогда. Но я взял несколько передач, знаешь, они не делают закладки, вообще нихера не боятся, — Крош с силой потер ладонями лицо и зашипел, когда зацепил пластыри. — И вместо того, чтобы отдать — проебал их. И так несколько раз. Ни денег, ни таблеток. Конечно они захотели надрать мне зад. А я терялся как мог. Вот сегодня наконец нашли, ублюдки.       Валька хотел что-то сказать, но тут его прервал звонок собственного телефона. Он посмотрел на дисплей и вскинул брови, принимая вызов от Бараша.       Сашка прилепился сбоку, хоть Ёжик его и отталкивал, мало ли что мог сказать Бараш, но услышав нервный, быстрый говор прекратил толкаться.       — Я не знаю где ты с этим чудищем, но тут топчутся какие-то типы, они в мясо и очень злые, я бы на вашем месте домой сегодня не являлся. Полиция доехать не может уже час.