Один двор

      — Правильно мыслишь, крашеный, ноги в руки и за мной.       Вымершая улица. Ни одного прохожего. Ни одной машины. И человек… восемь каких-то гандонов, которыми управлял гандоний сын — Сухарь. Настоящая засада, м-мать его… Крош с трудом сглотнул, пытаясь сохранить холодный рассудок, заметался взглядом по улице, ища пути отступления, но получалось из рук вон плохо — Ёжика никто не спрашивал, хотел ли он куда-то идти, а тупо поволокли в малоприятный темный закуток, под его неразборчивые возмущения и бесплотные попытки освободиться.       Сухарь тихой падлой подкрался совсем близко и проникновенно заглянул в глаза мгновенно отпрянувшего Кроша:       — Идешь, голубчик? — насмешливо фыркнул парень и выразительно кивнул в сторону Вальки и своей темной компашки.       — Какого хуя, — едва разжимая зубы, зашипел дрожащим от ярости голосом Крош и шагнул вплотную к Сухарю, — я спрашиваю, какого блядского хуя ты творишь, ушлепок?! Ты ведь сказал, что все это касается только меня! И никого, особенно его, трогать вы не будете!       Невпечатленный Сухарь закатил глаза и панибратски похлопал Сашку тощей ладонью по ходящей ходуном, обтянутой ветровкой груди.       — Ты бегаешь от нас, гребаный кролик, а мы ведь договаривались, помнишь? Будешь выделываться и дальше, обчикаем твоему дружочку что-нибудь интересное, точно так же в обход договора, как делаешь и ты. Как тебе такой вариант, м?       Рассудок Кроша на мгновение помутился, и парень на несколько секунд сам себя потерял в темноте окутавшей его лютой злобы. Когда мгла перед глазами рассеялась, он обнаружил свой саднящий кулак, приподнятый в оборонительной стойке и окрашенный кровью, а Сухарь, что согнулся перед ним, держался руками за лицо и, кажется, выплевывал крошки своих зубов со сгустками крови сквозь пальцы.       — Б-бешеная сука… — сипло пробулькал Сухарь и попробовал разогнуться, пока за его спиной поодаль нездорово зашевелились торчилы из банды. Но Крошу на это уже было откровенно поебать, поэтому не меняя позы, он с крейсерской скоростью двинул Сухарю ногой прямо в хлебальник, сворачивая его с ног и опрокидывая под изумленный и болезненный вскрик прямо на спину, приложив со всей дури об асфальт.       Адреналин статическим разрядом чиркнул по коже, Крошу казалось, что даже на голове волосы у него встали дыбом и рвутся к небу, но проверить времени не было совсем. Вместо этого он снова прицельно пнул лежащего Сухаря, в этот раз уже по почкам и, пока его колда все-таки сообразила броситься на помощь, заткнул булькающий мат вновь кулаком и аккурат в нос, до приятного хруста.       — Заткнулся и не квакай, — коротко выдохнул в лицо отъехавшему в несознанку Сухарю быстро наклонившийся Крош и звучно сплюнул ему прямо на некоторое кровавое дерьмо, которое теперь находилось на месте его лица. И тут же Сашке пришлось быстро выпрямиться и отскочить от тела подальше, потому что на него бежал новый противник.       — Гаси их, Крош! Гаси ублюдков! — Из закутка ободрительно проорал Ёжик и, судя по звукам, начал-таки справляться с козлом, что его удерживал — глухие удары тела о стенку перемежались короткой нецензурщиной и воплями — видимо Валька просто придавил хмыря собой и молотил куда придется.       Радостно хохотнув, Сашка успешно отклонился от летящего в него кулака и перехватил грузного парня явно на несколько лет старше него за руку, дергая его на себя. Парень с удивленным «блять!» полетел резко вперед и напоролся на острое Сашкино колено солнечным сплетением. Задохнулся, закашлялся, попытался выпрямиться, но ноги не держали его, а держал Крош, так и не отпустивший его руки.       Сашка заломил конечность парню за спину, выгибая ее и вырывая жалобные скуления из чужого рта; от каждого жалкого звука его улыбка ширилась как у заправского Чеширского кота, а желание оторвать руку к ебеням росло в геометрической прогрессии.       Сломать ублюдку руку помешал вывалившийся из закутка Валька. Он злобно отплевывался и шмыгал рассаженным, с тонкими струйками крови из ноздрей, носом, тер запястья и шею, поправлял чуть треснувшие очки, и выглядел таким взбешенным и отчаянно не понимающим, что происходит, что Крошу стало стыдно и страшно. Потому что Ёжик неловко, но быстро нагнулся, подхватил с земли увесистый кирпич и запустил его со всей силы прямо в Кроша.       — Что?! — в шоке закричал Сашка, пригибаясь и утаскивая пленника, плюхнувшегося на колени, за собой, но Ёжик его перебил своим криком.       — Пригнись! — Кирпич с веселым смертоносным свистом пролетел в буквально в сантиметре над выбившимся из хвоста голубым хохолком на Крошевой макушке и смачно в кого-то впендюрился, сочно сминая собой плоть. За Сашкиной спиной кто-то заголосил от боли и рухнул на задницу, сдавленно и яростно матерясь.       — Мать твою… — в утихающем ужасе охнул Крош, разворачиваясь. Своего пленника он не глядя одарил поцелуем лба со асфальтом, и оставил лежать, чтобы аккуратно отойти от ушибленного кирпичем. Тот, не замечая ничего вокруг себя, сжимал руками лицо и выл, скользя пальцами по резво бегущей яркой крови.       Ну Ёж дает, совсем опсихел, молодец!       Сашка поежился и по-тихому свалил от троих выведенных из строя гопников, спеша присоединиться к Вальке. Ёжик сцепился с последним противником, хотя Крош точно помнил, что их было явно больше пяти, но этот, в которого Валька вцепился как клещ, похоже и правда был последний. Быстро оглядевшись, Сашка и действительно никого не заметил, пока не уперся взглядом в большой внедорожник, скромно затаившийся в тени подъезда метрах в тридцати-сорока от них.       — Валь, — осторожно позвал он, не отрывая взгляда от машины.       — Чего тебе?! — неласково огрызнулся Ёжик, безуспешно пытаясь выдавить чужие глаза. Руки вспотели и от смеси пота и крови — своей и чужой — и предательски скользили, в то время, как чертов мудак стиснул его шею пальцами и Валька начал хрипеть, задыхаясь, а тут еще Сашка со своими «Валь»! — Хуяль, блять! — с грозным воплем Валька прозаично двинул своему душителю между ног, подхватил его за грудки, когда тот попробовал сложиться пополам, вздернул на вытянутых руках. Каким-то образом встряхнул тушу, едва ли не в два раза тяжелее него самого и последним аккордом засадил кулаком прямо в зубы, разбивая губы.       За Крошем раздался шорох ухнувшего вниз без поддержки тела и тихих проклятий. Валька дул на костяшки и баюкал руку, постанывая от догнавшей наконец боли. Та будто бы не успевала за Валькиным ритмом до этого и теперь, поймавшая его, с радостью вгрызлась во все части тела. Сашка, все еще прикипевший глазами к загадочной машине, махнул рукой, подзывая Вальку к себе. Очкарик, ворча про себя и отряхивая безнадежно испорченную форму, подошел и встал рядом, с вопросом в взгляде уставившись на Сашку.       — Вон, глянь, — Сашка кивнул головой в сторону машины и Валька послушно глянул.       — Ох ты блин, это разве не… Копатыч?!       — А у кого еще такая пафосная бандура, — поежившись, ответил Сашка и поднял свою сумку с земли, не помня, когда успел вообще ее скинуть.       Чудеса да и только… Крош обвел взглядом место побоища и заметил, что гопники начали вяло шевелиться. Опасаясь, что на второй заход их с Ёжиком не хватит, он схватил его за ладонь и настойчиво потащил к машине, торопясь и подгоняя друга шиканьем. Валька, запинаясь и жалуясь на сбитые руки, плелся сзади, едва поспевая за Сашкой.       — Стой, да стой ты! — прошипел Ёжик, дергая Кроша назад, когда до машины оставались считанные метры и блики от полностью тонированных окон заскользили по его очкам. — Ты что задумал???       — А ты как думаешь? — в тон отшипелся Сашка, снова утаскивая упирающего Ежа к машине. — Щас эти гаврики прочухаются и раскатают нас как лапшу, мы их тупо врасплох застали, а так, знаешь, какие они отмороженные? И мяукнуть бы не успели…       — Я-то не знаю, а ты блин откуда знаешь?! Что блять вообще это было, не хочешь мне рассказать?! — забуксовал опять Валька, не давая Крошу дойти до машины. Рванул на себя, разворачивая, и быстро схватил за воротник. Он затряс Сашку, почти выкрикивая вопросы в его обалдевшее лицо.       — Ёж… Ёжик… Валька, мать твою! Я расскажу, все расскажу только, пожалуйста, давай наконец сядем в эту гребанную машину и свалим отсюда нахрен!       Валька злобно стиснул зубы, утер подсохшие кровавые сопли и, обогнув Сашку, решительно зашагал к машине, чеканя шаг. Крош закатил глаза и устремился следом. Им в спины долетела какая-то угроза, но Сашка даже не повернулся, лишь завел за спину руку и сложил известную фигуру из одного пальца.       Это не бегство. Разумное отступление.       Он больше не боялся.       Хватит с него этого дерьма.

***

      Валька настойчиво стучал в затонированное окно с водительской стороны, но то оставалось недвижимым. Он со здравым скептицизмом оглянулся на Кроша, словно уточняя, действительно ли тот на что-то надеялся. Сашка равнодушно — волнами накатывала отупляющая усталость — пожал плечами:       — Ну тогда нам пизда, — честно ответил он на незаданный Валькой вопрос, — они сейчас отшкребутся с асфальта и придут по наши души.       — Да блять! — Вспылил Валька и хрястнул растопыренной ладонью по стеклу. Раздался оглушительный хлопок, да такой, что оба парня вздрогнули и отпрянули от машины. А стекло наконец с тихим шорохом опустилось.       — Вы не оху… — начал мрачный голос и карие, очень злые и заспанные глаза уставились на них, -…ого, парни, а вы чего тут? Красивые-то какие… — голос стремительно подобрел, а дверь и вовсе открылась и на улицу со ступеньки спрыгнул высокий, массивный мужчина.       Валька драматично шмыгнул носом, состроил щенячьи глазки, запрокинул покоцанное и кровящее местами лицо, и кротко выдохнул:       — Гуляем, Петр Иванович, как сами?       Петр Иванович, он же Копатыч, весело фыркнул, потрепал Ежа по макушке и быстро сгреб обоих парней в поистине медвежье объятие. Оба запищали, как дверью прижатые мыши, но вырываться не стали, покорно пережидая приступ чужой радости.       — Гуляете, ага-ага, вижу… Лицом по земле что ли? — заворчал Петр, бесцеремонно хватая только взвякнувшего Вальку за подбородок и вертя его лицо, чтобы рассмотреть все ссадины. — Сашок, сюда поди.       — Не-а, — настороженно отозвался Крош. Он благоразумно отскочил после обнимашек и видать не зря.       — Уши надеру, — пригрозил мужчина и поманил его рукой. Сашка обреченно вздохнул и поплелся к нему, покорно подставляя подбитую совсем немного мордаху для изучения. — Ну-ну, живые, почти здоровые, молодцы-молодцы… — забормотал Копатыч и вдруг отвернулся от них и забрался в кузов своего внедорожника.       Парни переглянулись с недоумением и тоже шагнули к кузову поближе. И-таки улышали, что теперь угрозы были громче и, кажется, кто-то шел в их сторону. Валька округлил глаза и с испугом, как с самого начала, когда его чуть не ткнули ножом в живот, уставился на Сашку.       — Бля, — тот тихо выдохнул, аккуратно оглянулся назад — ну, так и оказалось. Отбитый Сухарь, держась за отбитые почки, улиточным спринтом ковылял в сторону, держа что-то в руке на отлете, — бля-бля-бля… — зачастил Сашка, лихорадочно оглядываясь. Втягивать в это соседа совсем не хотелось, но что тогда делать?!       — За вами, да? — пространно уточнил внезапно перегнувшийся через край кузова Копатыч, чем чуть не напугал обоих парней до усеру. Валька схватился за сердце, а Сашка с тяжелым выдохом вцепился в плечо друга, чувствуя, как слабеют колени.       — Да, местные хулиганы, — словно им по пять лет, пожаловался, отдышавшись, Ёжик, игнорируя Сашкино шипение и дергание за ветровку.       — Хм… — задумчиво протянул мужчина и снова зачем-то скрылся в недрах кузова. Сашка запаниковал и готов был уже дать на тапок, но вот Ёжик был странно спокоен и словно чего-то ждал. И дождался. Прямо в руки ему спустилась на ремне воздушка, и сверху упала небольшая коробочка.       Сашка чуть не подавился вопросом:       — Р-резиновые хоть?..       — Нет, обычные! — радостно оповестил его Валька, заглянувший в коробочку. Он загреб небольшое количество пуль и засунул их в нагрудный карман рубашки. Коробочку кинул обратно Копатычу, который держал в руках такую же воздушку и принялся ее заряжать.       Валька лязгнул своей винтовкой, зарядил ее, упер прикладом в плечо и удобно перехватил, всматриваясь в сечение прицела.        — Да ладно, — испуганно зашептал придвинувшийся к нему Крош, — ты же не всерьез? Одно дело кулаками, а другое — из ружья…       Сашка судорожно заозирался — видел ли кто, что творили эти два недоумка. Но окна всех домов так и оставались слепыми, никто не метался за ними, в панике вызваниваю полицию или просто наблюдая. Все вокруг будто вымерло.       Сумрачно мазнув глазами по напрягшемуся и напрягающему другу, Ёжик длинно и странно выдохнул, словно что-то решал у себя в голове или обдумывал сложное умозаключение. Но ответил Крошу не он, а Копатыч:       — Когда-то давно, я ему обещал, что дам пострелять из винтовки по хулиганам, — под смешок Ёжика простодушно выдал мужчина.       — Вы ебнулись что ли? — от неожиданности Сашка растерял весь пиетет по отношению к Петру.       — А чего? — Копатыч явно удивился, не понимая, чего у Сашки, как у селедки, выпучились глаза. — Свинца в жопу раз и больше не пидорас! — Рассмеялся он своей шутке и тут же неловко замолк под взбешенным взглядом.        — А дачу вы свою блять как охраняете?! — всплеснул руками Крош, — Зенитными ракетными установками «земля-воздух» что ли?! — Видя, что глаза мужчины мечтательно затуманились, Сашка от души пнул кузов, возвращая Копатыча в эту реальность. — Вы больше никогда и нигде, кроме дачи своей гребанной не дадите ему винтовку, поняли меня, Петр Иванович??? — Забушевал пуще прежнего Крош, угрожающе ткнув в стыдливо потупившегося мужчину пальцем, — Ясно?! А ты, — Сашка ткнул пальцем в помрачневшего Вальку, — ты… господи, а ты подстрели уже наконец кого-нибудь и давайте свалим отсюда, серьезно, когда этот ебаный день кончится-то?!       Копатыч приглушенно зафыркал и подал Крошу руку, чтобы тот забрался в кузов. И очень вовремя.       Перед ними, буквально откуда ни возьмись выскочил Сухарь, словно чертик из табакерки. Выскочил, щелкнул выскочившим лезвием своей бабочки и замер.       В грудь ему на расстоянии какого-то полуметра алчно смотрело длинное дуло.       — Приветики, — кровожадно осклабившись, поздоровался Валька.