60 Дней Лета

      Весь оставшийся день Гермиона сидела за книгой в комнате Джинни. Девушка ей, как ни странно, не мешала. Она лишь раз зашла, чтобы спросить, не передумала ли она насчёт полётов на метле, но получив отказ, ушла. Грейнджер иногда посматривала в окно, наблюдая за ней с Роном. Они носились между рядами яблонь, иногда взмывая ввысь, пролетая над деревьями и, кажется, перебрасывались мячом. Это было что-то типа тренировки по квиддичу.       Признаться, последние полчаса взгляд девушки куда чаще следил за рыжим парнем на метле, чем за строчками в книге. Его высокая фигура уже давно перестала выглядеть как шпала, он заметно набрал в мышечной массе за последний год, благодаря постоянным тренировкам. Гермиона видела, как играют его бицепсы на руках, крепко сжимающих древко метлы, как выгодно выделяется спина в обтягивающей футболке, насквозь пропитанной потом. Она прерывисто вздохнула и тряхнула головой, словно отгоняя наваждение. Ей нужно прекратить это всё. Захлопнув книгу, девушка пересела на кровать лицом к двери, чтобы не отвлекаться на вид за окном, и вновь взялась за своё любимое дело — анализировать свои мысли и чувства, раскладывая их по полочкам в голове. Это всегда её успокаивало и давало ощущение уверенности в правильности своих собственных решений.       И так, в какой момент она осознала, что ей нравится Рон? На этот вопрос она долго не могла ответить, из-за чего сильно раздражалась. Такая умная ведьма, а не смогла понять, когда это произошло. Первые три года в Хогвартсе Гермиона вообще в расчёт не брала, поскольку тогда она совершенно не думала о мальчишках. В её кудрявой голове была только учёба. Лучше бы оно так и оставалось, честное слово…       На четвёртом курсе она впервые обратила внимание, как другие девушки заглядываются на Гарри, на Седрика Диггори или на Виктора Крама. Её это забавляло. Она совершенно не могла понять, что ими всеми движет. Гермиона Грейнджер не чувствовала никакой потребности в парне, зачем бы он ей был нужен? Гулять по Хогсмиду, держась за ручки? Или сидеть в кафе у мадам Паддифут? У неё были друзья, с которыми ей было комфортно, и ничего другого ей не хотелось. Остальные девушки наверняка думали, что она несчастна, но они действительно ошибались на этот счёт. В представлении Гермионы, она должна была сначала закончить школу, потом устроить карьеру и уж только потом можно было начинать подыскивать себе подходящего парня. Всё равно большинство школьных отношений — лишь кратковременное развлечение, на которое у неё не было ни времени, ни желания.       Всё изменилось, когда Виктор пригласил её на святочный бал. Девушка была в шоке, во-первых, потому что такой знаменитый и желанный кавалер выбрал её, а во-вторых, потому что она совершенно не ожидала, что ей это польстит. Ей было приятно получать все эти взгляды, которые на них бросали остальные. Она очень хорошо запомнила лица Драко Малфоя и Пэнси Паркинсон, которые даже не смогли придумать ничего оскорбительного и просто смотрели им с Виктором вслед. Тогда ей было весело — танцевать с ним и просто болтать обо всякой ерунде. Гермиона позволила себе отключить голову, перестать думать слишком сильно и просто наслаждаться моментом. И ей это понравилось, она даже начала немного понимать, зачем люди ищут себе пару. Но проблема была в том, что она не чувствовала к Виктору абсолютно ничего. Даже когда он поцеловал её. Грейнджер потом делала это с ним ещё несколько раз, исключительно в экспериментальных целях, но ничего так и не произошло, хотя он и был ей симпатичен.       А вот что она чувствовала, так это злость на Рона, который даже не додумался её пригласить. Почему-то, это задевало её сильнее всего: мысль о том, что он вообще не рассматривал её как девушку. Гермионе было не понятно, почему ей так хотелось быть замеченной Роном, просто рядом с ним она чувствовала что-то, что не могла как-то определить. И та дурацкая сцена ревности, которую он ей устроил, никак не укладывалась в её голове. Если он даже не хотел её приглашать, к чему было так орать из-за Крама? Гермиона решила, что он действительно считал её предательницей, только и всего. Было больно и обидно от его слов, но ей не хотелось терять их дружбу.       С течением времени её чувства стали более определёнными, и Гермиона поняла, что Рон ей правда нравится. Теперь ей казались смешными свои прошлые детские рассуждения, что парень ей не понадобится, так как у неё есть друзья. Да, рядом с Гарри или Джинни ей было спокойно и тепло, но Рон… Это совершенно другое. Что-то, что она не могла объяснить. Желание держать его за руку, обнимать, когда вздумается, казалось ей странным, ведь с Гарри она делала всё то же самое, но к Рону от чего-то никак не могла подступиться.       Один раз она поцеловала его в щёку перед матчем и сбежала, как самая настоящая трусиха. Это показалось ей таким неправильным, словно так не должно быть. От постоянных мыслей об этом голова девушки шла кругом, и она то и дело срывалась на бедном Роне, стараясь задеть побольней. Холодный тон, холодный взгляд, грубые слова, игнорирование — тактика, чтобы вытравить эти нелепые чувства напрочь.       И она, конечно, не была идиоткой, чтобы не заметить его взгляды в свою сторону, его попытки сделать ей комплимент, или те духи, подаренные на рождество. «Друзья не дарят друг другу духи, Рон», хотелось сказать ему, но вместо этого она лишь выдавила «Спасибо, они необычные». Необычные?! Они приторно пахли шоколадом и карамелью. Её от них тошнило. Она ни разу ими не воспользовалась и уже даже не помнила, куда забросила маленький розовый флакончик.       Нет, она не могла превратить их такую верную дружбу во что-то такое неправильно-нелепое, и она была уверена, что Рон тоже этого бы не хотел. В конце концов, она даже не могла никак обозвать свои чувства, это не было любовью, и не было влюблённостью, у неё не кружилась голова рядом с ним, и не было никаких бабочек в животе или как там говорят. Уизли просто повезло быть в её вкусе.       Гермиона решила, что она просто запуталась. Её гормоны играют против неё, и ей просто нужно найти кого-то, на кого она могла бы переключить своё внимание. Проблема была в том, что в Норе это сделать было довольно затруднительно. Выбор парней был весьма ограниченным. Кроме Рона и Гарри оставались только близнецы. Их внешняя схожесть с младшим братом играла на руку, но, в то же время, только всё усложняла.       Девушка уже давно поняла, что питает слабость к рыжим и высоким, и, хотя близнецы были пониже Рона, они всё ещё были на голову выше её. Она задумалась, нравились ли ей эти двое?       Будучи очень внимательной ведьмой, Гермиона могла их различать почти всегда. Не считая незначительных различий в лицах, вроде чуть более прямого носа, или чуть более изогнутой верхней губы, они значительно отличались характерами. Более мягкий и спокойный Джордж, и более взбалмошный и дерзкий Фред. Характер первого был ей ближе, второй же близнец чаще действовал ей на нервы, хотя именно под его взглядами Гермионе становилось как-то не по себе. Что-то в нём было такое, что заставляло её краснеть без повода и чувствовать себя глупо.       Дверь в комнату распахнулась без какого-либо предупреждения, прервав поток её размышлений. Тот, о ком она только что думала, стоял сейчас перед ней, спрятав руки в карманах брюк и нагло ухмыляясь.       — Тебя не учили стучать, Фред? — раздражённо проговорила девушка, — Что, если бы я переодевалась?       — Это стало бы приятным бонусом сегодняшнего дня, — он поиграл бровью, и Гермиона прыснула, закатывая глаза. Парень уселся на соседнюю кровать, пристально рассматривая Грейнджер.       — Чего тебе? — она прищурилась, выдерживая его взгляд.       — Зашёл проверить, не присохла ли ты тут к своим книжкам, — Фред небрежно пожал плечом. — Почему ты не с ними? — он махнул головой в сторону окна, имея в виду Джинни и Рона.       — Если тебе кажется нормальным заживо плавиться под палящим солнцем, сидя при этом на метле, то я твоих чувств не разделяю.       — А может кто-то просто обижен на Ронни? — Гермиона удивлённо уставилась на парня. Какое ему, собственно, дело?       — Я не обижена, — чуть ли не по слогам проговорила она, — и тебя это не касается. Что-то ещё?       — Да, передай Джинни и Рону, что мы с Джорджем будем ждать вас в своей комнате после полуночи. Постарайтесь не попасться родителям, — он встал, и направился к выходу. Уже практически покинув комнату, он обернулся и добавил: — Кстати, Грейнджер, с собой полагается иметь хорошее настроение, так что если собираешься и дальше быть такой угрюмой, то на нашу мини-вечеринку ты фейс-контроль не пройдёшь, — Фред подмигнул ей и удалился, закрыв за собой дверь.       Вечером вернулся Артур, и всё семейство Уизли вместе с Гермионой село ужинать. Рон с Джинни выглядели абсолютно вымотанными жарой и их импровизированной тренировкой, они молча жевали, только иногда посмеиваясь шуткам близнецов, поддерживающих оживлённую беседу с отцом об очередном его деле на работе. Кто-то вздумал продавать «защитные» медальоны, поносив которые, человек становился ярко-оранжевым. У людей началась всеобщая истерия после того, как министерство признало, что Тёмный Лорд вернулся, и теперь рынок волшебных товаров был наполнен всевозможными амулетами и тому подобной чепухой. Молли неодобрительно хмурилась, слушая их разговор. Она считала новую работу мужа слишком опасной и не разделяла его энтузиазма. После ужина они все немного посидели в гостиной, а потом постепенно разошлись по комнатам, пожелав друг другу спокойной ночи.       Гермиона остановила Рона на лестнице, передав ему приглашение Фреда, тихо повторив то, что он сказал ей ранее, и свернула в комнату к Джинни. Девушки болтали о предстоящей вечеринке, гадая, что на этот раз устроят близнецы. Ждать до полуночи было довольно долго, и они старались не заснуть, специально опустившись с кроватей на пол, чтобы не соблазняться мягкостью подушек. Наконец часы показали двенадцать, и девушки тихонько выбрались из комнаты, осматриваясь и надеясь, что мистер Уизли не решит сейчас спуститься попить водички. Всё было тихо. В коридорах Норы царил полумрак, в окна проникал лунный свет, благодаря которому можно было даже обойтись без Люмоса.       Теперь, когда жара отступила, в доме стало даже прохладно, и Гермиона поёжилась, сильнее укутываясь в толстовку, радуясь, что додумалась переодеться и сменить шорты на спортивные штаны. Джинни тоже надела кофту и джинсы. Осторожно ступая на деревянные половицы, опасаясь их предательского скрипа, девушки поднялись на этаж выше и остановились у двери, ведущей в комнату близнецов. Мисс Уизли легонько постучалась, и дверь приоткрылась, а из неё высунулась рука, которая буквально втащила девушек внутрь.       После темноты коридоров от яркого света заслезились глаза, и им потребовалось несколько минут, чтобы привыкнуть. Судя по всему, братья использовали заглушающие чары, потому что внутри довольно громко играла музыка. Кажется, что-то из «Ведуний». Гермиона ещё ни разу не была в комнате Фреда и Джорджа и теперь стояла, оглядываясь по сторонам. Здесь ощущался стойкий запах пороха, стены небесно-голубого цвета местами были запятнаны чем-то непонятным, скорее всего, результатами неудачных экспериментов.       Помимо двух кроватей здесь был стол, стоявший напротив небольшого окна точно так же, как и в комнате Джинни, ещё две прикроватные тумбочки с настольными лампами и куча каких-то коробок, распиханных по углам. На столе стоял целый ряд тёмных стеклянных бутылок, в которых Гермиона опознала фирменное сливочное пиво из Дырявого Котла. «Откуда только достали», — подивилась девушка. Помимо пива, там обнаружились разные орешки и какие-то конфеты в забавных красных фантиках.       — Добро пожаловать, милые дамы! — хором проговорили близнецы, сделав музыку потише, и указали девушкам на свои кровати. — Присаживайтесь и приготовьтесь развлекаться. Рон, оказывается, уже был тут — сидел на стуле в дальнем углу комнаты, с довольным видом потягивая своё пиво и жуя орешки. Он помахал сестре и подруге и переместился на кровать, подсаживаясь к Джинни. Близнецы встали в центре, привлекая внимание к себе.       — И так, мы рады, что вы все пришли, — Фред быстро взглянул на Гермиону. — И я особенно рад отсутствию хмурых лиц, — он отсалютовал ей бутылкой и продолжил представление. — Я знаю, вы очень заинтригованы, что же вас сегодня ожидает, — парень взглянул на своего брата, передавая ему слово. Джордж взял пакетик с красными конфетами и торжественно поднял его над головой.       — Та-дам! Наша новая разработка — «Честные жвачки», — он потряс пакетом, создавая шуршащий шум.       — И какой у них эффект? — полюбопытствовала Джинни.       — О, дорогая сестрица, — Фред снова ступил в центр комнаты, — это — гениальное изобретение, которое разойдётся в нашем магазине на ура, а вам сегодня представится возможность попробовать их первыми!       — Сомнительное удовольствие, — хмыкнула Гермиона, за что получила недовольный взгляд близнецов.       — И вы так и не ответили, в чём заключается их смысл, — добавила Джинни.       — Сейчас объясню, — Фред оперся одной рукой на стол позади себя и скрестил ноги. — Знаете ли вы, что такое «Правда или действие»?       — О нет, — единственная не-Уизли в комнате засмеялась, — только не эта дурацкая игра!       — Имеешь что-то против, Грейнджер? — близнец посмотрел на неё с вызовом.       — Кроме того, что это совершенно идиотская маггловская забава — пожалуй, ничего.       Напряжённая атмосфера в комнате нарастала с каждым новым словом Гермионы. Джинни заинтересованно следила за намечавшейся перепалкой, которые раньше постоянно происходили в гостиной Гриффиндора между старостой факультета и её изобретательными братьями.       — О чём идёт речь? Кто-нибудь объяснит нормально? — наконец подал голос Рон, набивший рот фисташками так, что его было трудно понять.       — Это такая игра, в которой человеку предлагается выбрать правду или действие. Если он выбрал правду, то он должен честно ответить на любой заданный вопрос, а если действие — то сделать то, что ему прикажут, — девушка пересказала правила и добавила: — Дайте угадаю, ваши жвачки сделаны на основе сыворотки правды, да?       — Какая ты догадливая, — иронично ответил Джордж. — Ты права, мы решили добавить в игру немного остроты, чтобы было невозможно соврать.       — Вы хоть понимаете, что это опасно? Что, если кто-то станет использовать это в корыстных целях? Или съест за раз слишком большую дозу? Вы вообще обдумываете возможные риски, когда придумываете свои дурацкие вредилки?       — Грейнджер, — голос Фреда прозвучал опасно тихо, — не думай, что ты умнее всех, пожалуйста. Мы всё продумали. Во-первых, это не просто веритасерум, а улучшенный и доработанный, с ограничением действия и без побочных эффектов, а во-вторых, ты совершенно невозможная зануда!       — Ну да, конечно, — фыркнула девушка. — Знаете, я не собираюсь участвовать в этом балагане. Травитесь своими конфетками сами на здоровье, а я пошла, — она уже встала и собиралась покинуть комнату, но Фред перегородил ей дорогу, а Джинни схватила за руку.       — Миона, не уходи! Не бросай меня здесь с ними, — взмолилась подруга, и Гермиона после недолгих раздумий под вызывающим взглядом Фреда сдалась, усаживаясь обратно на прежнее место. В конце концов, кто-то же должен проследить здесь за порядком.       — Чтоб ты знала, мы тестируем все товары на себе, и с этими жвачками всё в полном порядке, — обиженно заявил Джордж. Фред же присел рядом с ней, протягивая одну конфетку.       — Признайся, что ты просто боишься с нами играть, — тихо проговорил парень практически ей на ухо. — Ну же, где твоя хвалёная гриффиндорская храбрость?       — Это не храбрость, это глупость! — девушка покраснела, пытаясь отодвинуться от Фреда, но двигаться было некуда. Их бёдра соприкасались, и она чувствовала тепло его тела и его терпкий парфюм с древесными нотками, а её глаза видели только ярко-красную обёртку жвачки, которую Фред зажимал между своих длинных пальцев.       — Давай, Грейнджер, съешь это, докажи, что ты не трусиха. К тому же, кое-кто признался нам буквально сегодня утром, что скучал по нашим проделкам, — он улыбнулся ей кривоватой ухмылкой. — Неужели ты нам соврала?       Она понимала, что находилась сейчас в идиотской ситуации, её же просто брали на слабо, как ребёнка! Но почему-то, слова Фреда задели её, ей хотелось доказать, что она тоже может совершать необдуманные поступки, хотя это и было сомнительным поводом для гордости. Вскинув подбородок и встретившись с голубыми глазами близнеца, она схватила жвачку, развернула обёртку и сунула её в рот.       — Умница, — Фред потрепал её по макушке, и Гермиона отпрянула, злобно глянув на него, — А вы чего сидите? Начинайте скорее жевать тоже, не то Грейнджер у нас одна будет за всех отдуваться, — они с Джорджем протянули по жвачке Рону и Джинни и взяли по штуке для себя.       — Действие начнётся через пару минут и будет длиться, пока вы их не выплюнете. Так что советую уже начинать придумывать свои каверзные вопросы и уморительные задания, — ухмылки на лицах близнецов стали совершенно невозможными, они оба горели предвкушением предстоящего веселья, готовые наблюдать за позором своих родственников и Гермионы, конечно.       Какое-то время все просто сидели молча, жуя волшебные жвачки, размышляя над новыми ощущениями и, вероятно, над будущими вопросами. Новое изобретение близнецов было приятным на вкус — кажется, они использовали вишнёвый ароматизатор. Грейнджер чувствовала, как её язык понемногу начинает покалывать, и она точно знала, что именно так проявлялось действие сыворотки правды. Однако, кроме покалывания, у неё появилось странное ощущение лёгкости в голове. Она не помнила такого эффекта от веритасерума, наверное, это было какое-то особое действие разработки Уизли.       Девушке казалось, что она слегка запьянела, что было невозможно, так как она не сделала ни глотка сливочного пива с тех пор, как вошла в комнату. Её мозг отчаянно старался сопротивляться воздействию жвачки, но быстро сдался, пуская все мысли хозяйки на самотёк. В обычном состоянии она бы обязательно возмутилась этому, но сейчас ей показалось, что ей и в правду будет весело и что нужно просто расслабиться, что она и сделала, откинувшись спиной к прохладной стене. Судя по всему, жвачка оказала на всех одинаковый эффект, потому что на лицах близнецов, Рона и Джинни было точно такое же блаженное выражение, как и у Гермионы.       — Джин, Миона, — Джордж стоял напротив кровати, где сидели девушки и подал им свои руки, помогая подняться, — отойдите-ка, я кое-что придумал, — парень взмахнул палочкой, и кровать трансфигурировалась в два небольших кресла-мешка фиолетового цвета. Фред быстро уловил задумку брата и проделал то же самое со своей кроватью. Его мешки вышли красными.       Рон недовольно забурчал, что ему придётся одному сидеть на жёстком стуле, когда Гермиона взмахнула палочкой, превратив его стул в такое же кресло, как у них, только жёлтое. Парень явно не был готов к трансформации объекта прямо под собой, так что он завопил, теряя равновесие и проваливаясь в мягкий мешок, но тут же засмеялся, поняв, в чём дело. Теперь все они сидели в своих креслах, расставленных по кругу, держа в руках по бутылке пива, которое всем раздали близнецы.       — Ну, готовы начинать? — спросил один из них, окидывая взглядом присутствующих. Получив дружное согласие в ответ, он продолжил: — Давайте обговорим все нюансы. Я начну игру первым, двигаться будем по часовой стрелке, отказаться отвечать на вопрос нельзя, отказаться от выполнения действия — тоже, после первого круга будем меняться местами, чтобы было веселей, — он хлопнул в ладоши, заканчивая речь. — Вот и всё, пожалуй.       — Погоди, — здравый рассудок Гермионы всё-таки подал голос, — а если это будет что-то опасное для жизни или здоровья?       — Грейнджер, ты же будешь играть со своими друзьями, а не с пожирателями смерти, — рассмеялся Фред. — Не думаю, что кто-то из нас заставит тебя делать что-то опасное, — девушка цокнула и закатила глаза, но всё же согласилась со сказанным и снова расслабилась, растекаясь в кресле ещё больше.       — Думаю, я могу начинать, — Джордж прочистил горло, словно готовясь к пламенной речи, и повернулся корпусом к своему близнецу, который как раз сидел слева от него. Оба брата улыбались как ненормальные, пристально глядя друг другу в глаза. Гермионе всегда казалось, что эти двое могут общаться мыслями, и сейчас это предположение совсем не казалось чем-то глупым. Казалось, они буквально ведут мысленный диалог. Наконец, Джордж заговорил вслух, поигрывая бровями, — Правда или действие, мой дорогой братец?       — Правда! — радостно воскликнул Фред. — Должен же я подать пример остальным и показать, что это вовсе не так страшно, — он пожал плечами, осмотрев всех в комнате задорным взглядом, и снова обратил лицо к близнецу. — Задавай свои грязные вопросы!       — Хорошо… И так, Фредди, расскажи нам, кто был твоей первой любовью?       Фред вытаращил глаза на брата, притворно хватаясь за сердце. — Ну нет! Джордж, как ты посмел! Это слишком личное! — ему едва удавалось сдерживать смех, и Гермионе казалось, что они действительно пару секунд назад мысленно договорились, какой именно вопрос задаст Джордж. Джинни искренне забавлялась их актёрской игрой, а Рон нетерпеливо заёрзал в кресле, ожидая услышать секрет своего старшего брата, над которым он потом сможет потешаться. — Но против правил играть не выйдет, — Фред вздохнул, уже не особо стараясь не смеяться. — Придётся отвечать. Я был влюблён в Тонкс.       Рон приоткрыл рот от удивления, а спустя секунду разразился смехом. Джордж выглядел крайне довольным тем, что заставил брата рассказать это всем. Джинни тихонько хихикала и смотрела на Фреда с любопытством, словно представляя себе его вместе с Дорой, а Гермиона не знала, как на это реагировать. Что смешного в том, чтобы быть влюблённым в Нимфадору Тонкс?       — Я жажду услышать подробности! — подала голос младшая Уизли, и Фред уселся поудобнее, подогнув под себя одну ногу, готовясь рассказывать.       — Ну, мы тогда только-только поступили в Хогвартс, — он сделал глоток своего сливочного пива и облизнул образовавшиеся пенные усы над губой. — Тонкс училась с Чарли на одном курсе, это был их последний год в школе. Честно говоря, я не помню, когда вообще увидел её в первый раз, она, вроде как, крутилась около Чарли постоянно.       — Мы думаем, он ей нравился, — добавил Джордж с улыбкой.       — Да, так вот, — Фред продолжил, — в один прекрасный день я увидел, как она изменила цвет своих волос на ярко-розовый, — его взгляд стал мечтательным, что вызвало усмешки у братьев, — и одиннадцатилетний я потерял голову. Мне тогда показалось, что это — самое прекрасное, что я когда-либо видел. Я весь год только и делал, что наблюдал за ней исподтишка. Вы знаете, что она была сущим кошмаром для Филча и мадам Пинс? — с восторгом в голосе произнёс парень. — Она устраивала такие проделки, удивительно, что Тонкс вообще закончила школу.       — Теперь понятно, кто стал вашим идейным вдохновителем, — Джинни явно было весело.       — Ну, можно сказать и так, — Фред был, кажется, всё-таки немного смущён своим признанием, его щёки слегка порозовели.       Гермиона сидела молча, заложив жвачку, всё ещё не потерявшую свой вкус, за щёку, поражённая тем, что именно детская влюблённость в Тонкс послужила толчком к развитию неординарных способностей близнецов. Она представила маленького Фреда, восхищённо смотрящего на девушку с розовыми волосами, и прыснула.       — Что ты там смеёшься, Грейнджер? — смущение с лица парня мигом испарилось, и озорная улыбка вернулась на место. — Скоро твоя очередь, — действительно, сейчас Фред задаст свой вопрос Джинни, и настанет черёд Гермионы. От этой мысли ей стало не по себе, но деваться всё равно было некуда. — Ладно, Джиннс, правда или действие?       — Думаю, лучше действие!       — Хм, хорошо… Что бы тебе приказать? — Фред обхватил пальцами подбородок, размышляя, а потом резко скомандовал: — Вставай, — он махнул рукой, и Джинни поднялась на ноги, смеясь.       — Это и есть твоё задание?       — Конечно, сестрёнка, я придумал просто попросить тебя встать, — съехидничал парень. — А теперь, изобрази курицу.       — В смысле? — Уизли упёрла руки в бока, её глаза сузились.       — Смотри-ка, у тебя уже неплохо получается, — усмехнулся Фред. — Ну же, ты что, забыла, как выглядят курицы? Так я тебе напомню, — он медленно встал, и поднял свою палочку с пола, совершая несколько простых движений в воздухе. — Акцио, курица! — и через несколько секунд к нему в руки через распахнутое окно влетела чёрная несушка со двора. Комната мгновенно наполнилась воплями, смехом и кудахтаньем бедной птицы, которая вертелась во все стороны, норовя удрать.       Фред сунул курицу в руки опешившей Джинни, заливаясь смехом. — Вот, держи, это твоё новое задание, забудь про старое, — девушка пыталась сопротивляться, безуспешно впихивая птицу обратно Фреду и пытаясь перекричать общий шум. — Будешь держать её до конца полного круга, пока очередь снова не дойдёт до Джорджа, — все немного успокоились только спустя несколько минут, а Джинни смирилась со своим наказанием и теперь крепко прижимала курицу к себе.       — Гермиона, правда или действие? — Уизли хотела поскорее покончить с кругом, чтобы избавиться от птицы.       Грейнджер с самой первой минуты, когда Фред только произнёс название игры, раздумывала, что она выберет, когда придёт её очередь. Оба варианта казались ей ужасными. Отвечать на что-то личное совсем не хотелось, но делать что-то по приказу одного из Уизли хотелось ещё меньше, так что она всё же выбрала первое. В конце концов, ведь не станет её подставлять лучшая подруга? О, если бы она только знала, как ошиблась в этом предположении.       — Правда, — со вздохом проговорила девушка, выразительно глядя на Джинни, стараясь передать ей свою мольбу не спрашивать ничего компрометирующего. Мольбы услышаны не были.       — Назови трёх симпатичных тебе парней, — сразу же выпалила подруга, не раздумывая над вопросом ни секунды. Наверное, она придумала его ещё в начале игры. И, конечно же, девушке он казался вполне безобидным. Гермиона нервно сглотнула, сжимая руки в кулаки, впиваясь ногтями в свои ладони, отчаянно борясь с искрящимся ощущением на языке, означавшим, что правда сто процентов вырвется наружу.       Это был просто ужасный вопрос! Как она могла на него ответить? Все три объекта её симпатий сидели прямо перед ней, и она просто не могла так опозориться. Её мысли метались от «это всего лишь игра, я могу отказаться», до «гриффиндорка ты или кто?!». Когда молчание затянулось, и все уже с нетерпением смотрели на неё, она наконец открыла рот, чтобы сказать то, о чём потом очень сильно пожалеет. Гермиона зажмурилась, набрав в грудь побольше воздуха, и слова сами вылетели наружу, как будто её мозг даже не участвовал в процессе их обработки.       — РонФредиДжордж, — протараторила она скороговоркой, надеясь, что никто не поймёт, что она сказала.       Девушка сидела, всё ещё крепко зажмурившись, поэтому она не могла видеть реакцию друзей, но они молчали, и это нагнетало на неё панику. Музыка из проигрывателя казалась оглушающе громкой. Курица в руках Джинни издала очередной вопль, и Гермиона, не выдержав, открыла глаза. Она ожидала насмешек или жалостливых взглядов, но вместо этого увидела довольные ухмыляющиеся лица абсолютно всех Уизли в этой комнате. Правда, во взгляде Рона что-то показалось ей неестественным, что-то вроде сомнения и обиды плескалось в его радужках, и его широкая улыбка абсолютно с этим не сочеталась. Она чувствовала, как пылают её щёки, и ей захотелось провалиться на месте. Гермиона была жутко напугана произошедшим: зачем вообще она это сказала?! Надо было просто выплюнуть эту чёртову жвачку, и тогда ей не пришлось бы позориться! Но её затуманенный рассудок не додумался сделать это.       — Признаться, я весьма польщён, Миона, — протянул Фред, разглядывая смущённую девушку. — Такое милое признание.       — Очень милое, — промурлыкал Джордж, вгоняя Гермиону в краску ещё больше, и Джинни хохотнула от вида своей подруги, спрятавшей теперь лицо в ладонях.       — И как давно мы тебе нравимся? — не унимался Фред. — Я имею в виду нас с Джорджем, конечно, потому что про нашего малолетнего брата нам всё и так понятно. — Рон бросил возмущённый взгляд на парней, но смолчал. Гермиона вовсе не собиралась отвечать на этот вопрос, но её рот раскрылся против воли хозяйки, и слова сами вырвались наружу, приглушённо звуча сквозь прижатые к лицу ладони:       — С прошлого года, — она не ожидала услышать собственный голос, предательски произнёсший эти слова, и злобно простонала, пытаясь собрать всю свою волю в кулак.       Хотя она и думала большую часть времени о Роне, она не могла не замечать, какими красивыми были близнецы. Высокие, спортивно сложенные, намного лучше долговязого Рона, если честно, с симпатичными лицами и неуёмной харизмой. Всё это, вкупе со слабостью Гермионы к их рыжим, отливающим медью волосам, заставляло её разум выделять их среди остальных. Иногда она наблюдала за ними в общей гостиной их школьной башни, или на собраниях отряда Дамблдора, или во время игры в квиддич. Все её нападки из-за их изобретений были в большей степени продиктованы желанием хоть как-то обратить их внимание на себя. Ей доставляло странное удовольствие злить их. А иногда перед сном её сознание подсовывало ей разные весьма интересные образы с их участием, заставляя её пульс ускоряться, а щёки покрываться алым румянцем. Но она никогда не думала, что они об этом узнают!       — А кто из нас нравится тебе больше, Грейнджер, я или Джордж? — Фред, казалось, только вошёл во вкус и не собирался останавливаться. Рон начинал медленно закипать, это было видно по его порозовевшим ушам и рту, сжатому в плотную линию. Он сверлил гневным взглядом старшего брата, но тот ничего не замечал. Джинни больше не выглядела такой уж весёлой, по крайней мере, на её лице теперь было сочувствующее выражение, с которым она смотрела на подругу.       — Прекрати этот цирк, Фред.       — Ты, — дрожащий голос Гермионы прозвучал одновременно с угрожающей репликой Рона, и Гермиона снова наивно понадеялась, что её не услышали, но Фред всё слышал.       — Ха! Я не удивлён, братец, — с ужасно самодовольным видом он обратился к Джорджу, который спокойно улыбался, сложив руки у себя на груди. — Девчонки всегда выбирают меня, уж извини, но из нас двоих я — самый симпатичный! — Джордж расхохотался, а Рон выглядел так, будто сейчас лопнет.       — Скажи, Гермиона, — Фред снова повернулся к девушке с очередным вопросом, но прежде чем он успел его озвучить, она яростно выплюнула жвачку в свою ладонь, закричав:       — Довольно! С меня хватит этой игры, — её смущение и злость буквально вскипели внутри девушки и теперь прорвались наружу. — Всем спокойной ночи! — она вскочила с кресла и рванула из комнаты, не особо заботясь о том, чтобы не хлопать дверью.       Девушка почти бежала по тёмным молчаливым коридорам Норы, чувствуя, как её ярость превращается в слёзы в уголках глаз. Она зло смахнула их тыльной стороной ладони и скрылась в их с Джинни спальне. Ей было безумно стыдно, и она не имела ни малейшего понятия, как ей теперь смотреть парням в глаза. От мысли, что её глупое признание слышал Рон, её желудок жалобно сжался. Он, наверняка, теперь обижен на неё. И теперь она не проживёт ни дня в этом доме без подколов близнецов! Она не могла отделаться от мысли, что они-то уж точно не воспринимают её как девушку, и ей было обидно. Первый же день в Норе превратился в её персональный ад.       Немного отдышавшись и придя в себя, Гермиона легла в постель, укутавшись в одеяло. Теперь она задумалась над последним вопросом Фреда. Она и сама раньше размышляла, кто из близнецов нравился ей больше, но никогда ответом не был Фред. Ей казалось, что он её так сильно раздражал, что это просто не мог быть он. Но под сывороткой правды невозможно соврать. Даже самой себе.       Гермиона ожидала, что за ней следом придёт Джинни, чтобы утешить её, но подруга, видимо, решила остаться с братьями, и девушка не могла решить, злит её это или, наоборот, радует. Сейчас ей, наверное, нужно было просто полежать в тишине и одиночестве. Она медленно погружалась в сон, думая, что утром её будут ждать великолепные последствия этой дурацкой игры.