60 Дней Лета

      Гермиона не разговаривала с Фредом вот уже несколько дней. Она не планировала избегать его, но, может быть, этого хотел он, потому что они с Джорджем опять не появлялись дома с утра до самой ночи, часто пропуская и ужины, и завтраки. Девушка вообще сомневалась, что они ночевали дома, но иногда в их комнате горел свет — она видела его сквозь щель под дверью. Грейнджер изводила себя постоянным прокручиванием в голове сцены с чердака, а потом — их последнего разговора, и ей уже начинало казаться, что она превращается в мазохистку, которая получает удовольствие от этой боли. Холод и равнодушие в голубых глазах Фреда резали её внутренности лучше любого ножа.       Но сегодня близнецы наконец объявились в Норе. Их не было за завтраком, а вот к обеду они решили присоединиться. Джордж уплетал овощное рагу, рассказывая, что у них в магазине произошли какие-то технические неполадки с освещением, и его починят только к завтрашнему дню, пока Фред без особого энтузиазма ковырял еду в своей тарелке и упорно не смотрел на Гермиону. Девушка и сама не знала, куда себя деть. Она не думала, что сидеть с ним за одним столом будет настолько тяжело.       Гермиона решила, что не будет выходить из комнаты без необходимости, чтобы случайно не пересечься с Фредом. Она отмахнулась от друзей, уговаривавших её полетать, и засела за учебники. Поначалу читать было трудно, мысли её то и дело возвращались к Фреду, но постепенно пособие по невербальным заклинаниям, которые им предстояло изучать в новом учебном году, захватило её внимание. Полностью погрузившись в чтение, она не сразу услышала, что её зовёт миссис Уизли. Со вздохом девушка закрыла книгу, предварительно вложив в неё закладку, и спустилась в гостиную.       Молли занималась глажкой одежды: перед ней на большой гладильной доске лежала огромная стопка вещей, а в воздухе парил металлический утюг, выпускавший из маленьких дырочек клубы белого пара. Раскрасневшаяся женщина взмахивала палочкой, сортируя уже отутюженные вещи. Рубашки, брюки, джинсы и футболки укладывались в разные стопки, в итоге их сформировалось четыре. Миссис Уизли взяла две из них и протянула их Гермионе, девушка с трудом смогла ухватить их обеими руками.       — Дорогая, будь добра, отнеси всё это на место. Здесь, — она указала на одну стопку, — ваши с Джинни вещи, а здесь, — теперь Молли указала на другую, — близнецов. Просто оставь это у них в комнате, хорошо? Спасибо тебе, — женщина схватила оставшиеся вещи и двинулась в сторону лестницы — В этом доме не дождёшься никакой помощи, — сетовала она, — им всё только лишь бы гулять и развлекаться!       Гермиона осторожно поправила стопки с вещами в своих руках и пошла следом за Молли. Сперва она зашла в их с Джинни комнату и положила одежду на свою кровать, решив, что разложит её позже. Теперь ей нужно было отправиться в комнату близнецов. Эти двое сейчас были на улице с остальными, и ей нечего было опасаться столкновения с Фредом. Девушка поднялась на этаж выше и толкнула дверь. Та оказалась не заперта.       В комнате было солнечно, и не было ничего, напоминавшего о произошедшей здесь недавней вечеринке. Две кровати стояли у противоположных стен, аккуратно застеленные яркими покрывалами. Коробок с товарами заметно поубавилось — наверное, они перенесли большую часть из них в магазин. Гермиона опустила стопку вещей на стол, попутно разглядывая бумажки, валяющиеся там. На них были изображены какие-то непонятные схемы, записаны рецепты зелий с пометками, списки ингредиентов, какие-то имена и много чего ещё. Там были даже рунические символы, что очень её удивило — она не думала, что близнецы сами могли разобраться в рунах, ведь они не посещали этот предмет в школе.       Девушка, не слишком успешно борясь со своим любопытством, принялась аккуратно перебирать пергаменты, ей просто было интересно увидеть часть их работы изнутри, и она не думала, что совершает что-то плохое. Листов было много, и Гермиона увлеклась. Кое-где она подмечала некоторые ошибки, и у неё чесались руки, чтобы их исправить. Она решила, что обязательно укажет на них Фреду и Джорджу, но потом подумала, что это будет выглядеть странно — её прислали оставить здесь их вещи, а вместо этого она стала рыться в бумагах на столе. Вдруг это вообще секретные наработки? Хотя, вряд ли бы они стали их так оставлять.       Она уже собиралась было уходить и стала возвращать пергаменты на место, как вдруг на пол что-то упало. Грейнджер наклонилась и подняла небольшой чёрный блокнот, лежавший до этого на краю стола. Он раскрылся в процессе падения, поэтому девушка ничего не могла поделать — её взгляд уже увидел его содержимое. На желтоватых страницах крупным почерком были выведены строчки: «Я устал», и эта фраза повторялась там не менее десяти раз. На нескольких следующих страницах были обычные списки дел на день, ничего примечательного.       Гермиона перелистнула ещё одну страничку и закусила губу, осознав, что это ей читать совершенно не стоит, это не было предназначено для чужих глаз. Это было что-то вроде личного дневника. «Что будет после смерти? Что, если умирать — больно? Интересно, какого это?» — неровные буквы плясали мимо строчек, словно их записывали трясущейся рукой. Внутри страниц также обнаружился небольшой засушенный цветок голубой незабудки.       Она не могла понять, кому из близнецов принадлежал этот блокнот, пока на одной из страниц не увидела своё имя. «Грейнджер меня достала», а ниже было выведено другим почерком: «Это ты достал её, успокойся уже».       Гермиона не успела осмыслить всё прочитанное, когда она услышала шаги в коридоре и приближающиеся голоса Фреда и Джорджа. Девушка захлопнула блокнот и отбросила его на стол, пытаясь решить, что же делать. Она не успевала выбежать из комнаты, близнецы были уже слишком близко, поэтому она не придумала ничего лучше, чем быстро спрятаться в углу за одной из кроватей. Сбоку её прикрывал стол, и её можно было бы увидеть, только подойдя вплотную. Сердце колотилось как бешеное, а ладони мгновенно вспотели, но деваться было уже некуда.       Фред и Джордж вошли в спальню, было ясно, что они не в духе. По крайней мере Фред. Он принялся ходить по комнате, а Джордж со вздохом опустился на свою кровать, за спинкой которой как раз пряталась гриффиндорка.       — Хватит маячить, уже в глазах рябит.       — Я не могу! Что мне делать?       Гермиона не видела их со своей точки обзора, только слышала, и она молилась, чтобы её не заметили. Сейчас она поняла, насколько глупо поступила, ведь она могла вообще не прятаться, а просто сказать правду, что она принесла вещи по просьбе Молли, а потом спокойно уйти. Но она слишком сильно испугалась, и теперь было уже поздно думать об этом. Оставалось только сидеть тихо и надеяться, что братья вскоре уйдут. Мерлин, а что, если они не покинут комнату до вечера? Гермионе стало плохо от этой мысли, и она постаралась отогнать её.       Фред, кажется, сел рядом с Джорджем: Гермиона услышала, как скрипнула кровать, а шаги прекратились.       — Я уже говорил тебе, ничего не изменится, пока вы не поговорите, — Джордж звучал устало. — И почему ты такой упёртый?       — Я вовсе не упёртый, — Фред был так близко сейчас, она могла бы протянуть руку и коснуться его пальцев, которые сжимали деревянную спинку кровати прямо над её головой. — У меня просто есть чувство собственного достоинства. Она ясно дала мне понять, что я для неё ничего не значу.       О чём они говорили? Разговор явно вёлся о девушке, но Гермиона не могла поверить, что Фред говорил о ней. Она зажала рот руками, стараясь дышать потише.       — Это когда? Когда ты соврал ей, что на чердаке между вами ничего не было? — смешок Джорджа показался девушке таким неуместным сейчас, и она с ужасом поняла, что речь действительно шла о ней, а ещё, что Фред всё рассказывал брату. Конечно, чего ещё можно было ожидать от близнецов.       — Я сказал это, потому что для неё так всё и было! Да я столько уже за ней таскаюсь, но она в упор не хочет меня замечать! — парень с досадой хлопнул ладонью по деревяшке, и Гермиона вздрогнула. — Она не поцеловала меня в ответ, и вообще, очень хотела поскорей выйти, лишь бы со мной рядом не стоять, — проговорил он чуть тише, обида так и сквозила в его интонациях. Грейнджер едва сдержалась, чтобы не вскочить с места и не начать объяснять ему, что всё на самом деле совсем не так! Он всё не так понял, она вовсе не мечтала тогда сбежать, наоборот, ждала более активных действий от него, будучи неуверенной в его намерениях. Разве можно было её за это теперь винить?       — Фредди, если ты так уверен, что она не хочет быть с тобой, тогда чего ты хочешь от меня сейчас? Зачем стараться сделать что-то ещё, если ей всё равно? На какое-то время в воздухе повисла тишина, и Гермионе показалось, что разговор окончен, но потом Фред ответил.       — Потому что я не готов сдаться. Грейнджер стоит того, чтобы за ней побегать, согласись? — его голос больше не был таким подавленным и раздражённым, в нём была слышна улыбка и вызов, хоть Гермиона и не могла объяснить сама себе, каким это образом она слышала всё это, но она была в этом уверена.       — Да, наверное. Поговори с ней, ладно? Пожалуйста. Я уже устал выслушивать твоё любовное нытьё. Я тебе не фея-крёстная, чтобы устраивать твою личную жизнь, — Джордж посмеивался над братом, но это было лишь напускное, он всё равно поддерживал его и был готов помочь советом.       — Может быть, поговорю, — Фред поднялся на ноги, и Гермиона услышала щелчок дверной ручки, но Джордж сидел на месте и никуда не собирался. — Спасибо.       Он вышел из комнаты, и Гермионе захотелось заплакать. Всё, что она услышала, полностью опровергало её уверенность в том, что Фред играл с её чувствами. Наоборот, с его слов выходило, что это она играла с ним. Он был убеждён, что ей было всё равно. Если бы он только знал, насколько ошибается.       Девушка осторожно опустилась на пол, вытягивая затёкшие от долгого сидения на корточках ноги перед собой, и едва не стукнулась головой, когда Джордж громко позвал её.       — Грейнджер, можешь уже вылезать оттуда. Не бойся, я ничего не скажу Фреду.       Она замерла на мгновение, и её сердце тоже, кажется, остановилось. Как она могла попасться?! Какой позор. Девушка неуверенно встала и вышла из своего угла. Ей хотелось провалиться под землю от стыда, щёки густо залило краской, и она заламывала руки, сцепив пальцы в замок, избегая смотреть Джорджу в глаза.       — Как ты понял, что я здесь? — её голос был таким тихим и слабым, словно вообще ей не принадлежал.       — Увидел твоё отражение в зеркале, — Гермиона едва сдержалась, чтобы не ударить себя по лбу. Она совершенно не подумала о зеркале, стоявшем как раз напротив её укрытия. Джордж подошёл к ней, и она с трудом подняла взгляд, и тут же тугой комок нервов, собранный в её желудке, расправился — парень улыбался и вовсе не выглядел рассерженным.       — Думаешь, Фред меня не видел?       — Ну конечно нет, он бы не стал говорить всё это при тебе. Фред был слишком увлечён своими мыслями, и даже если бы в комнате стоял целый слон, он бы его не заметил, — Уизли стоял, возвышаясь над Гермионой, скрестив руки на груди, и пристально её рассматривал, ухмыляясь. — Ну и почему ты тут пряталась?       — Прости, Джордж, я просто дура, — Грейнджер решила выложить ему всю правду, умолчав лишь о дневнике. — Твоя мама попросила отнести сюда ваши вещи, — она махнула в сторону стола, где лежала стопка, — и я увидела ваши записи, мне стало так интересно, прости, но я просмотрела значительную часть пергаментов, и между прочим, заметила там несколько ошибок, — Гермиона тараторила и надеялась, что в этих бумажках не было ничего секретного, — а потом я услышала шаги и испугалась, ну и вот…       Джордж сначала молчал, видимо, обрабатывая услышанную информацию, а потом вдруг рассмеялся.       — Поверить не могу, не знал, что ты такая любопытная, — он подошёл к столу и сгрёб пергаменты в охапку. — Может быть, покажешь, что за ошибки ты тут нашла?       — Ну, я вообще-то не сильно вчитывалась, — Гермиона засмущалась невольно, но ей стало легче, что Джордж не злился на неё, и ей удалось избежать ссоры. — Может, если бы я изучила всё более внимательно, я нашла бы ещё и другие…       — Погоди-ка, — парень перебил её, не дав договорить, и она подняла глаза.       Увидев, на что смотрит Джордж, у неё моментально похолодели кончики пальцев, а сердце замерло. Он уставился на чёрный блокнот, и Гермиона осознала, что допустила ужасную ошибку — засушенная незабудка выпала из тетради и теперь одиноко лежала на столе. Уизли схватил блокнот, и из его взгляда пропало дружелюбие, он смотрел на девушку с неверием, а она задохнулась воздухом.       — Мерлин, Грейнджер, какого чёрта? С каких пор ты читаешь чужие дневники?       — Я не специально! — она едва не захныкала от досады, стыда и страха. — Он упал на пол и открылся, а я…       — А ты не смогла его закрыть и положить на место! — Джордж швырнул блокнот на стол и отвернулся, а потом так же резко повернулся обратно, он несколько раз провёл руками по своему лицу и волосам и протяжно выдохнул, выдох этот скорее походил на стон. Наконец, он опустился на свою кровать. — Ладно, Грейнджер, ладно. Много ты прочитала?       — Нет, совсем нет, — девушка стояла на месте, как прикованная, опустив голову. — Клянусь, я не хотела его читать. Пожалуйста, не говори Фреду, умоляю тебя, — она едва держалась, чтобы не заплакать, в таком унизительном положении она оказалась.       — Сядь сюда, — Уизли хлопнул ладонью на место рядом с собой, и Гермиона медленно приблизилась к кровати и села, всё ещё избегая взгляда парня, хотя он смотрел на неё в упор. — Что ты прочитала?       — Ничего такого, только его списки дел, и ещё там было обо мне, что я его достала…       — Его достала не ты, а то, с каким упорством ты не замечаешь его намёки, — Джордж усмехнулся, и атмосфера немного разрядилась, Гермиона почувствовала, что он не будет развивать конфликт, и, наконец, подняла глаза. Уизли по-прежнему был напряжён, но выглядел спокойно.       Гермиона слабо улыбнулась, поёрзав на месте. Она всё ещё ощущала необходимость извиниться как минимум раз сто, никогда в жизни ей не было так стыдно, как сейчас, но ещё она очень хотела спросить у Джорджа кое-что. С одной стороны, это должно было быть очень личным, и она даже не призналась, что прочла об этом в дневнике, а с другой — это её беспокоило. Подумав, девушка всё же решилась.       — Джордж, — она вновь уставилась в пол, — как часто Фред думает о смерти? Уизли бросил на неё удивлённый взгляд, а потом вздохнул и покачал головой.       — А говоришь, не прочитала ничего такого, — Гермиона посмотрела на него, и он вдруг показался ей таким уставшим, взрослым и серьёзным со сведёнными к переносице бровями и поджатыми губами. — Ты знаешь, что мы общались с Седриком? — девушка мотнула головой — она этого не знала и никогда об этом не думала, а ведь Диггори живут где-то поблизости от Норы, и их общение было бы логичным. — Немного, но всё же. После того, что случилось, Фред стал очень много думать о смерти. Он даже таскал странные книжки из запретной секции и пытался вычитать там что-нибудь об этом. Всё, что известно волшебникам о загробной жизни. Его тогда очень потрясло убийство Седрика. Меня, конечно, тоже, но Фред словно зациклился на аспекте смерти, понимаешь? Он говорит, что больше всего его страшит даже не столько сам факт, сколько её внезапность. Как неожиданно она может забрать кого-то. И я знаю, что он боится не за себя, а за всех нас.       Гермиона сидела с приоткрытым ртом, и в груди у неё всё сжималось. Она бы никогда не подумала, что Фред думает о таком. Как вообще возможно производить впечатление самого позитивного человека на свете, при этом живя с такими мрачными мыслями в голове? Сама девушка, конечно, тоже очень боялась и за себя, и за близких, но эти переживания не были настолько сильны, чтобы беспокоить её каждый день. Однако, и у неё были свои секреты, и она почувствовала желание поделиться ими сейчас с Джорджем.       — Мне иногда снятся кошмары, — заговорила она тихо, — после сражения в министерстве. Во снах пожиратели ловят всех нас: Гарри, Рона, Полумну, Невилла и меня. Конец всегда один — кто-то погибает. Иногда я даже вижу последний момент Сириуса, как он падает в эту арку. Как-то раз мне приснилось, как я сама падаю туда. Это было очень жутко, — Гермиона поёжилась и обхватила себя руками.       — В страшные времена живём, — усмехнулся Джордж, но его глаза остались серьёзными.       Пару минут они сидели молча, каждый думая о своём, пока Гермиона не нарушила тишину.       — Ты ведь не расскажешь Фреду обо всём этом? — с надеждой спросила девушка, и Уизли разом повеселел, его улыбка стала шире, а во взгляде заплясали такие знакомые искорки, такие же, как у его близнеца.       — Ну-у, это, конечно, будет нашим маленьким секретом. Но если вдруг мне потребуется использовать его против тебя…       — Будешь меня шантажировать?! — Грейнджер притворно ахнула и схватилась за сердце, теперь тоже улыбаясь.       — Только если придётся! — они оба рассмеялись, и девушка легонько пихнула его локтём в бок. Уизли развернулся к ней всем корпусом и снова стал серьёзным, лишь уголки губ остались чуть приподнятыми. — Думаю, ты хорошо слышала наш разговор с Фредом. Я дал ему совет поговорить с тобой, и тебе хочу дать такой же. Хватит вам уже ходить вокруг да около, просто обсудите свои чувства, в конце концов, как взрослые люди! — Джордж действительно был настроен серьёзно и, кажется, был готов заставить её исполнить его совет, если это потребуется.       — Ладно, ладно! — Гермиона вскинула руки и подавила усмешку. — Ну, я пойду к себе, — уже стоя в дверях, она обернулась и ещё раз слабо улыбнулась Уизли. — Мне правда очень, очень стыдно, Джордж. Спасибо тебе, ты просто лучший, — усмехнувшись, парень пожал плечами, и Гермиона вышла из комнаты, направившись к себе.       Она легла на свою кровать, скрестив руки на груди, и погрузилась в размышления. После всего, что она услышала и узнала, Гермиона не находила себе покоя. Здравый смысл говорил ей, нет, даже кричал о необходимости поговорить с Фредом, но ей всё равно было страшно.       Теперь, когда она знала наверняка, что очень сильно ошиблась, что парень вовсе не играл с ней, а воспринимал всё серьёзно, это не облегчило ей жизнь. Что им делать теперь? Могла ли она начать встречаться с Фредом Уизли? Она представила реакцию Рона и помотала головой. Это будет тяжело. И потом, как вообще будут развиваться их отношения, если она совсем скоро вернётся в Хогвартс, а близнецы будут работать в магазине на Косой аллее? Грейнджер не могла себе это представить.       Отношения на расстоянии — это сложно и так непонятно. Виктор вон, до сих пор считал её своей девушкой, а она, к своему стыду, не спешила его поправить. Она просто не знала, как это сделать, чтобы не обидеть его. Нужно ли ей теперь объясниться перед ним? Слишком много всего ей теперь нужно было сделать, слишком много решений принять. От этого её виски сдавило болью, и девушка потёрла их, а потом прикрыла руками глаза.       Она немного полежала так, а потом спустилась в кухню и попросила у Молли зелье от головной боли. Рон и Гарри сидели в гостиной и о чём-то тихо болтали. Они были сосредоточены на разговоре, Уизли отстукивал ритм пальцами по деревянному подлокотнику дивана, а Поттер покачивал ногой, закинутой на другую. Гермиона покашляла, привлекая их внимание, и оба они резко замолчали и повернули головы в её сторону.       — Не знаете, где Джинни?       — Она ушла в душ только что. Пока мы играли, я повалил её с метлы, — ответил Гарри, и Грейнджер только теперь заметила грязь на коленках его джинсов, — случайно.       ​Девушка хмыкнула и собралась пойти обратно в комнату, когда Рон вдруг остановил её.       ​— Тебе письмо пришло, кстати. Сова почему-то доставила его в нашу с Гарри комнату, — парень достал из кармана штанов небольшой конверт и протянул его ей. Он отчего-то принял недовольный вид и внимательно рассматривал подругу. — И ещё Фред тебя искал.       ​Сердце Гермионы сделало кульбит, и ладони мгновенно вспотели. Она не рассчитывала, что разговор состоится так скоро. Гриффиндорка взяла письмо, сжав его слишком сильно.       ​— Интересно, зачем? — её голос дрогнул, и нелепый смешок вырвался из её рта, она мысленно отругала себя за глупую реакцию. ​       — Понятия не имею, — буркнул Рон, и Гермиона испугалась, что он уже мог о чём-то догадываться. Он встал, и Гарри тут же последовал его примеру, и они вдвоём отправились на кухню. Поттер пожал плечами и улыбнулся, проходя мимо девушки. ​       Она села на свободный теперь диван и расправила смятое письмо. В уголке было подписано: «Виктор Крам». Стоило ей только вспомнить о нём — и вот, пожалуйста. Теперь ей стало ясно, почему у Рона было такое недовольное лицо. Видимо, он до сих пор машинально ревновал её к болгарину, а, может быть, старался теперь оберегать девушку, как сестру. Гермиона вздохнула и распечатала конверт, лист пергамента был свёрнут пополам, так что она развернула его и принялась читать. Почерк Виктора был довольно красивым — размашистым и с сильным наклоном. Впервые она увидела, как он пишет в библиотеке, в самом начале их знакомства. Она объясняла ему, как пишется её имя, и он старательно выводил буквы на бумаге, а Грейнджер удивлялась, что спортсмен пишет так аккуратно и красиво, почти что каллиграфически.       ​Письмо было не очень большим, последний раз он писал ей пару недель назад, так что ничего нового случиться не успело, но Виктор всё же решил повторить своё приглашение ещё раз: он звал её на следующее лето в Болгарию. Крам ждал её и этим летом, но, разумеется, после возрождения Тёмного Лорда и событий в министерстве об этом не могло быть и речи. Может быть, через год всё уляжется, и тогда Гермиона сможет приехать к нему ненадолго, но в этом она сильно сомневалась. Впереди их не ждало ничего хорошего.        —​ Кто это тебе пишет? — раздалось сзади, она обернулась и увидела Фреда и Джорджа, стоящих прямо за спинкой дивана. Из кухни выглянули Гарри с Роном, их любопытные физиономии торчали в дверном проёме, и оба они что-то жевали. Фред вдруг потянулся и выхватил письмо из рук девушки, от неожиданности она ничего не успела сделать и только раскрыла рот в возмущении. — Оу, смотрите-ка, знаменитый ловец всё никак не может забыть нашу Грейнджер.        —​ Дай сюда! — Гермиона разозлилась не на шутку, она встала ногами на диван, пытаясь дотянуться до Фреда, но он ловко уворачивался от неё, забавляясь происходящим. ​       — Да ладно тебе, Мими, — девушка ахнула, неужели, Уизли опустится так низко и прочтёт её письмо? Чужое письмо. Она отчаянно ухватилась за его руку в попытке остановить, но он, казалось, вовсе не замечал её веса на своём плече.       — Что такое? Тебе не нравится, когда тебя так называют? Или, может, только Вики имеет на это право?        —​ Фредерик Уизли! Это уже не смешно. Отдай! — она попыталась закрыть ему глаза руками, а он просто вывернулся из её хватки и обошёл диван, оказываясь с другой стороны. Теперь их разделял кофейный столик, и она никак не могла дотянуться до парня.        —​ Что же ты не сказала, что тебя с распростёртыми объятиями ждут в Болгарии? Мы бы не стали тебя задерживать в нашем скромном жилище.       ​– Слушайте, ну хватит, правда. Это уже слишком, — Гарри, стоявший теперь у камина рядом с Роном и державший в руках пачку печенья, вступился за Гермиону, хоть и слишком поздно.       Письмо всё равно уже было прочитано. Девушка понимала, что буквально только что она сама прочла дневник Фреда, но всё же, это было совсем другое! Она ведь не хотела этого делать, а он сейчас издевался над ней специально. Джордж опустил руку на плечо брата и попросил отдать ему письмо, и тот, как ни странно, подчинился. Он протянул пергамент близнецу, а Джордж передал его обратно хозяйке, Гермиона вырвала лист из руки близнеца и смяла его хуже прежнего.       — Ты просто придурок, Уизли! — она швырнула бумажный комок во Фреда и быстрым шагом покинула гостиную.       Ей не хотелось снова прятаться в комнате, так что она вышла на улицу и направилась к пруду. В каждом шаге девушка вымещала свою злость, трава сминалась под её ногами, она тяжело дышала и сжимала кулаки. Свежий воздух немного отрезвил её, а пять минут интенсивной ходьбы успокоили её гнев, но она всё ещё была расстроена. Гермиона присела возле ивы и глубоко вздохнула.       Прогнав по кругу несколько раз всё, что сказал ей Фред в гостиной, проанализировав его реакции, она не могла не заметить, как это всё было похоже на банальную ревность. Отрицать это теперь было бы глупо. Он наверняка не знал, что она всё ещё переписывалась с Крамом, и его наверняка это задело. Девушка зажмурила глаза и застонала, вспомнив последнюю строчку письма. «С любовью, Виктор». С любовью… Она никогда не отвечала ему тем же, никогда не писала «Твоя» или что-то подобное, предпочитая подписываться нейтральным «С наилучшими пожеланиями», пусть это и звучало чересчур официально, но она уж точно не хотела давать ему лишних надежд, да и вообще, вряд ли Виктор разбирался в тонкостях английских правил переписки.       Гермиона бездумно подбирала мелкие камешки, валяющиеся повсюду в траве, и бросала их в пруд, создавая всплески воды. Небо было плотно затянуто облаками, дул прохладный ветерок, и низко летали стайки ласточек. С шумным писком они проносились над полями, то взмывая ввысь, то опускаясь почти до земли, предвещая дождь. Девушка услышала шаги позади себя и решила, что это пришёл Рон или Гарри, чтобы позвать её обратно в дом.       — Уходи, — она не оборачивалась, не желая видеть кого бы то ни было, — я хочу побыть одна.       — Это неправда, — Гермиона резко обернулась на голос и сощурила глаза, плотно сжав губы. — Ты ждала, что я приду.       — Не думала, что у тебя есть суицидальные наклонности, Уизли, — она встала, подталкиваемая желанием уйти от его общества куда подальше, но он стоял прямо перед ней и смотрел так нагло и самоуверенно, с этой своей дурацкой ухмылкой, что ей захотелось сперва высказать ему всё. — Ну, и что это было? С письмом.       — Да ничего, Мими, — он растянул обращение, которым Виктор называл её, по слогам и оскалился. — С любовью, искренне твой, — Фред проговорил это с ужасным акцентом, совершенно не похожим на акцент болгарина.       Гермиона мысленно считала до десяти, сжимая кулаки, она была очень близка к потере контроля и могла запросто врезать ему, так что девушка очень старалась сохранить самообладание. Уизли же стоял, упёршись плечом о ствол ивы, засунув руки в карманы, и в его взгляде было что-то дикое сейчас. Волосы парня были взъерошены, а на щеках горели красные пятна, которые обычно появлялись там, когда он злился.       — Тебе доставляет неимоверное удовольствие издеваться надо мной, да? — процедила гриффиндорка сквозь зубы, скрещивая руки на груди, создавая между собой и Фредом мысленный барьер.       — Да, Грейнджер, я просто в восторге! Упиваюсь твоими эмоциями, — он перешёл на крик и взмахнул руками, отталкиваясь от дерева и подходя ближе. — Никогда не думал, что скажу это, но ты такая дура, Мими!       — Прекрати называть меня так! — девушка сделала шаг назад, растерянно моргнув, не желая сокращать расстояние между ними. — И уж точно не тебе называть меня дурой! Ты ничем не лучше.       — О, извини, а кому тогда тебя так называть? Твоему любимому Вики?       Уизли всё-таки заработал своё преимущество над ней, приблизившись так, что теперь ей пришлось задрать голову кверху, чтобы видеть его глаза. В них было так много эмоций, что разобрать их на составляющие просто не представлялось возможным. Гермиона больше не могла отступать, во-первых, потому что позади неё был пруд, а во-вторых, это было бы слишком унизительно, пятиться от него, как жертва от хищника. Она твёрдо стояла на ногах и уверенно выдерживала его взгляд, делая вид, что подбородок она задирает с гордостью, а не потому что Фред был значительно выше её самой. Его нападки на Крама были такими жалкими, ей даже стало немного смешно.       — Да что ты к нему привязался?! Да, Виктор любит меня, но знаешь, что? Он хотя бы может мне это сказать!       Гермиона вскрикнула от неожиданности, когда Фред внезапно подался вперёд и схватил её за руки, крепко удерживая перед собой. На секунду ей стало страшно, что он сделает ей что-то, так странно он на неё смотрел. Мысли носились в её голове с бешеной скоростью, и она никак не могла собраться и отреагировать на происходящее, сказать хоть что-то ещё. Запястья заныли в крепкой хватке, но она не спешила вырываться.       — Какого чёрта ты так долго бегала от меня, Грейнджер? — Фред практически прошептал свой вопрос, и слова тут же подхватил ветер, но Гермиона всё равно их услышала.       — Какого чёрта ты так долго со мной играл, Уизли? — парировала она так же тихо.       Фред выпустил её руки из своих, и ей показалось, что он сейчас развернётся и уйдёт, но вместо этого он буквально через мгновение схватил их снова и притянул девушку к себе, сталкивая её хрупкое тело со своим. Из её лёгких разом выбило весь воздух, но кислорода стало ещё меньше, когда его губы смяли её, втягивая в грубый поцелуй. Парень прикусил её нижнюю губу, и Гермиона выпустила рваный вздох, Фред тут же зализал укушенное место. Он прошёлся лёгкими мазками по линии её улыбки, всякий раз соскальзывая с губ девушки, но тут же прижимаясь к ним опять.       Она осторожно отвечала ему на поцелуй, несмотря на боль в прикушенной губе, но в этом было его освобождение, выброс накопившихся эмоций и невысказанных слов, и она позволяла ему делать это с собой. И ей было страшно от того, что её мозг грозился сейчас же расплавиться под наплывом ощущений, потому что ей это чертовски нравилось, она ждала этого столько времени и не понимала, как вообще могла обходиться без вкуса его губ раньше. Она держала глаза открытыми, наблюдая, как трепещут ресницы Фреда на закрытых веках. Ей хотелось запомнить этот момент.       Руки Фреда плавно разжались и переместились на талию, вдавливая Гермиону в себя, ей казалось, что ближе быть просто физически невозможно, она обхватила его плечи, приподнимаясь на цыпочках, чувствуя, как уходит земля из-под ног. Она, наконец, прикрыла глаза, сдаваясь ему окончательно, и распахнула губы, впуская его язык в свой рот. Гермиона издала стон, и сама же его испугалась — раньше её голосовые связки не реагировали на поцелуи вот так. Но раньше никто и не целовал её так. Виктор всегда был с ней нежным и аккуратным, а с Фредом ей казалось, что внутри у неё разливается горячая лава, непокорным потоком сметая всё на своём пути.       Она успела подумать, что отвечает ему неловко и неумело, и что его слюна на вкус как жжёный сахар. Его ладони гладили её спину, а она притягивала его ещё ближе за шею, желая слиться в единое целое, раствориться друг в друге. Мокрые звуки поцелуев оглушали её, или же это делала шумевшая быстрым потоком кровь, качаемая сердцем с бешеной скоростью, и иногда её слух выделял вздохи и стоны, не различая, кому они принадлежат.       Ей казалось, что она скоро задохнётся, она почти не успевала делать вдохи, а кроме того, счастье подкатывало к её горлу, не давая дышать, а в животе разливался жар, и проснувшиеся бабочки трепыхались внутри с ужасающей силой. Ей хотелось, чтобы это ощущение никогда не заканчивалось, и в то же время хотелось закончить это сейчас же, иначе она просто не выдержит и сойдёт с ума.       С чмокающим звуком они наконец разорвали поцелуй, и Гермиона тяжело задышала, прижавшись лбом к груди Фреда. Он дышал точно так же. Уизли поставил подбородок на её макушку, а через несколько секунд отстранился, ласково обхватил её лицо пальцами и заставил посмотреть на него. Он улыбнулся девушке покрасневшими и припухшими губами, и у неё что-то сжалось в области сердца. Её собственные губы растянулись в ответ, и отчего-то ей захотелось смеяться.       — Мы можем почаще так ругаться? — усмехнулся Фред, крепко обнимая её и вновь опуская подбородок на её голову.       — Если ты специально будешь выводить меня из себя, это долго не продлится, — Гермиона никак не могла перестать улыбаться, прижимаясь щекой к его футболке, вдыхая привычный запах терпкого парфюма и его мыла.       — А ты хочешь, чтобы продлилось долго? — спросил он серьёзно, и Гермиона задумалась.       То, что она чувствовала рядом с Фредом, сводило её с ума долгое время, уже больше месяца она постоянно думала о нём, а теперь она узнала, как ощущаются его губы, и что-то внутри неё запустилось, будто бы раньше этот механизм не работал, а сейчас разогнался так, что его уже не остановить. Им наверняка будет сложно, и, наверное, они действительно будут ругаться, но если примирения всегда будут такими же, как сейчас, то она была на это согласна. Она не могла позволить себе лишиться его прекрасной улыбки, его нежных рук и искр в голубых глазах, смотрящих на неё так, как ни на кого больше, его звонкого смеха и бархатистого голоса, говорящего с ней по-особенному, только с ней одной.       — Да, — простой ответ, после которого дышать стало легче. Теперь она поняла, что не нужно спрашивать, а хочет ли он того же, потому что Фред точно хотел, это было очевидно. На самом деле, это было очевидно уже давно, просто Гермиона не хотела замечать и верить в это. Фред предпочитал показывать свои чувства, а не говорить о них, и ей нужно начинать привыкать к этому, не требуя от него постоянных вербальных подтверждений.       Он наклонился к ней и поцеловал ещё раз, медленно и тягуче, и Гермиона среагировала так, будто это был их первый поцелуй, снова. Ей стало интересно, как скоро это чувство притупится, и она привыкнет к этому?       — Вернёмся в дом? Ребята, наверное, думают, что ты утопила меня в пруду, — Гермиона рассмеялась и сжала его ладонь в своей.       — Между прочим, я всё ещё злюсь, — они двинулись к Норе, держась за руки, их пальцы переплелись, и девушка едва удерживала серьёзное выражение на лице, ей хотелось улыбаться во весь рот.       — Да? Хм-м, тогда, я должен извиниться, полагаю? — Фред резко склонился к ней и увлёк в очередной поцелуй.       — Нет, я серьёзно! Ты не можешь всё время откупаться от меня такими извинениями! — она легонько стукнула его по плечу, а он поцеловал её снова, заставив заливисто засмеяться.       — А, по-моему, могу, — Уизли приобнял девушку за плечи, притягивая к себе. — Ты не очень-то сопротивляешься, Грейнджер.       Если бы Гермиону спросили, сколько времени у них заняла дорога до Норы, она бы не смогла ответить на этот вопрос, потому что её внутренние часы предательски замирали, когда Фред был так близко. Тем более, когда он не прекращал вовлекать её в быстрые поцелуи каждые пять метров.