Он станет моим

– …я люблю тебя. Видео начинается с лежащего на больничной койке темноволосого парня, который откровенно поплывшим взглядом смотрит куда-то в сторону. Когда камера чуть смещается – в кадре оказывается другой, рыжий парень, на которого и направлен этот взгляд; он закатывает глаза и беззлобно ворчит: – Я даже не знаю, как тебя зо... – Хэ Тянь. Меня зовут Хэ Тянь, и я люблю тебя, – тут же с готовностью выпаливает этот Хэ Тянь. Слышится чье-то сдавленное хихиканье, и камера ощутимо трясется – в кадр попадают переплетенные пальцы; несмотря на показательное раздражение, рука Рыжего ласково сжимает ладонь Хэ Тяня, судорожно за него цепляющуюся. – Тебе будет так неебически стыдно, когда отойдешь от наркоза. А я так сильно буду наслаждаться этим, – бурчит себе под нос Рыжий. Камера отдаляется и теперь в кадре оказываются оба. Секунду-другую Хэ Тянь будто бы выглядит удивленным, но уже в следующее мгновение его губы растягиваются в широкой и ошалелой, откровенно пьяной улыбке. – У нас будет десять детей, – вдруг выпаливает Хэ Тянь, а Рыжий, переведя на него взгляд, чуть выгибает бровь и интересуется ехидно: – Десять? – Десять, – согласно кивает Хэ Тянь с максимально серьезным, до комичного сосредоточенным выражением лица. – И все они будут такие же огненные, хмурые и идеальные, как ты. – И кто же родит этих десятерых похожих на меня детей? – едко интересуется Рыжий, а Хэ Тянь тут же вскидывается в праведном возмущении, едва не падая с кровати; недовольно бурчащему Рыжему приходится его подхватить и терпеливо усадить обратно. – Конечно, я! От кого это еще ты собираешься иметь детей? – А у тебя есть матка для этого? – выгибает бровь Рыжий, и Хэ Тянь тут же весь сдувается, моргает удивленно и оседает на постели, абсолютно потерянный. Из-за кадра доносится откровенный гогот, который тут же старательно приглушают, стоит Рыжему стрельнуть яростным взглядом чуть выше уровня камеры. Звучит посторонний шорох, и картинка на секунду затемняется, будто кто-то прикрыл ладонью телефон, на который все это явно снимается; когда картинка проясняется вновь – Рыжий уже опять сосредоточил свое внимание на Хэ Тяне, все еще потерянно моргающем. – О Господи. Интернет будет в восторге, – слышится за кадром чужой сиплый шепот, на который тут же отзывается другой возмущенный, но приглушенный голос. – Ты что, собираешься это выкладывать? – Конечно, собираюсь. Разве у меня есть выбор? Мир должен это увидеть! – Цзянь И... – отзывается на это рычащий шепот, но тот, кого, очевидно, зовут Цзянь И, обрывает его таким голосом, что в нем удивительным образом сочетается нежность и слишком явственно закатанные глаза. – Не нуди, Сиси. У нас тут шоу в самом разгаре, хватит портить веселье и палить контору! Камера вновь фокусируется на Рыжем и Хэ Тяне, который наконец находится со словами, хоть и звучит при этом пораженно. – Ладно, это может стать проблемой, – но тут же его взгляд чуть проясняется, вспыхивая лихорадочно, когда Хэ Тянь произносит: – Но я решу ее. – Решишь? – с недоверчивой усмешкой переспрашивает Рыжий. – Решу, – упрямится Хэ Тянь и добавляет вслед, принимаясь дуть губы, как обиженный ребенок. – Ты что, совсем в меня не веришь? Рыжий фыркает. – Еще как, бля, верю. Губы Хэ Тяня тут же расплываются в довольной счастливой улыбке, демонстрирующей все белоснежные тридцать два; Рыжий смотрит на него пару секунд, а потом вдруг отворачивается. Камера приближается и крупным планом показывает алеющие кончики ушей Рыжего. Из-за кадра доносится умиленное, явно принадлежащее Цзянь И: – Ав-в. – Но для начала мы должны пожениться, – камера вновь отдаляется, так, чтобы в кадр попадал Хэ Тянь, улыбку которого сменяет уже знакомое комично-серьезное выражение лица. Рыжий поворачивается к Хэ Тяню и пару раз моргает, а потом спрашивает с обреченным вздохом: – Да ты что? – Наши дети должны родиться в браке! Не хочу, чтобы они чувствовали себя нежеланными, – уверенно декламирует Хэ Тянь, а потом, безо всякого перехода, продолжает: – И на нашей свадьбе ты будешь одет в черный смокинг. – Неужели? – флегматично интересуется Рыжий, а Хэ Тянь в ответ активно кивает: – Хочу увидеть, каким очаровательным ты будешь в смокинге. Тебе уже говорили, что ты очаровательный? Пару секунд Рыжий смотрит на него безо всякого выражения, а потом вдруг запрокидывает голову и начинает смеяться; пялящийся на него во все глаза Хэ Тянь выглядит совершенно пораженным. – Кто-то вля-я-япался-я-я, – нараспев шепчет голос Цзянь И за кадром, делая фокус на благоговейно замершем Хэ Тяне прежде, чем камера опять показывает обоих. – Ага, каждый день говорят, – фыркает Рыжий, когда его смех наконец затихает. – Не успеваю очередного мудня в пизду отправить, как он мне сразу – ты очаровательный! – Ну, так скажи им всем, чтобы прекратили, – дуется Хэ Тянь, кажется, чуть придя в себя. – Теперь только я могу так тебя называть. – Как скажешь, – хмыкает Рыжий, а Хэ Тянь вдруг начинает беспокойно вертеться на месте. – А у кого-нибудь есть смокинг? – спрашивает он чуть громче, чем раньше, а уже в следующую секунду переходит на крик. – Принесите смокинг! – Тс-с, не ори ты так! – громким шепотом обрывает Рыжий, и на секунду камера фокусируется на том, как его рука, все еще держащая ладонь Хэ Тяня, сжимает ее сильнее. – Но мне нужен смокинг, – недовольно бурчит Хэ Тянь, переходя на такой же громкий шепот. – То есть, без смокинга я тебя уже не устраиваю? – с притворной обидой интересуется Рыжий, и тут же вздыхает патетично, глядя куда-то в пространство. – Недолгой же была твоя любовь... – Что? – возмущенно вскидывается Хэ Тянь. – Ну уж нет! Моей любовью к тебе можно было бы зажигать звезды. – Хули ты романтик, – едко произносит Рыжий, качая головой, но, присмотревшись, можно заметить, что кончики его ушей опять покраснели – хотя в этот раз он не отворачивается. – Просто мы должны пожениться, – выпаливает Хэ Тянь, не обращая внимание на реплику Рыжего. – А для этого тебе нужен смокинг. – Значит, главная составляющая свадеб – это смокинг? – Конечно! – подтверждает Хэ Тянь с таким видом, будто это должно быть известно каждому, кто хоть что-нибудь знает о свадьбах. – Без него никак? – Именно. А знаешь, почему? – Не имею ни малейшего ебучего понятия, – равнодушно пожимает плечами Рыжий, а Хэ Тянь в ответ подается к нему чуть ближе и произносит заговорщически шепотом: – Потому что самое прекрасное в свадьбе – это тот момент, когда я тебя от смокинга избавлял бы... – Бля, – задушено выдыхает Рыжий, чуть отшатываясь, и если до этого краснели только кончики его ушей – сейчас краской заливается, кажется, он весь. – А сейчас вы можете наблюдать, как происходит завоевание самца самцом в дикой природе... – доносится из-за кадра приглушенный голос Цзянь И, пытающегося выдержать серьезность и профессионализм – но уже в следующую секунду он не выдерживает, весело прыская. – Я смотрю, ты прям наслаждаешься, – едко интересуется голос, принадлежащий Сиси, и камера на секунду перемещается на русого парня, пытающегося выглядеть строгим и хмурым. Вот только веселье в глазах с головой его выдает. – Попробуй еще сказать, что ты нет, – ерничает Цзянь И, но, когда камера возвращается к Рыжему с Хэ Тянем – он добавляет с обреченным вздохом, так тихо, что его вряд ли слышит кто-то, кроме динамика телефона. – Итак, только что вы имели честь лицезреть совершенство. А теперь давайте вернемся в мир дикой природы, друзья. В мире же дикой природы Рыжий все такой же свекольно-алый, а Хэ Тянь рассматривает его еще более плывущим и расфокусированным взглядом, чем раньше, настолько откровенно восторженно, что это невозможно не заметить; наконец, он выдыхает со смесью обреченности и трепета: – Я удивляюсь, как твоя униформа не сгорает прямо на тебе. Настолько ты горяч. К концу фразы приглушенное хихиканье за кадром превращается в откровенный гогот, но Рыжий, запрокидывающий голову и протяжно стонущий, в этот раз не обращает на него никакого внимания. На секунду кадр приближается, и камера фокусируется на том, как пальцы Рыжего, вряд ли сознательно, поглаживают ладонь накрепко вцепившегося в него Хэ Тяня. – Почему я не мог просто проспать сегодня работу? – безнадежно интересуется Рыжий куда-то в пространство, а Хэ Тянь, явно недовольный тем, что его внимание переключилось на какое-то там пространство, тянет Рыжего за руку, заставляя посмотреть на себя. – Я буду называть тебя Солнце, – увлеченно и вдохновленно продолжает вещать Хэ Тянь. – Хотя ты горячее, чем Солнце. И милее. И куда ярче освещаешь мою жизнь. – Я должен был прогулять сегодня. Уволиться вчера. Вообще никогда, блядь, не идти учиться в мед! – обреченно выпаливает варианты один за другим Рыжий, но Хэ Тянь явно не обращает на это внимание, когда, хмурясь, вдруг произносит чуть невнятно: – Я люблю тебя, – а потом он моргает и добавляет уже громче, отчетливее. – Я уже говорил, что люблю тебя? Хочу, чтобы все знали, как я люблю тебя. Я лю-юблю-ю-ю... – в конце концов, начинает Хэ Тянь протяжно, нараспев кричать, и Рыжему опять приходится его останавливать, приглушенно рыча: – Да харе орать! – Почему? – недовольно хмурится Хэ Тянь. – Не хочешь, чтобы все знали, как сильно я тебя люблю? – Ты в больнице, придурок. – И что? – Бля, – выдыхает Рыжий обреченно, видимо, не представляя, как спорить с такой логикой. – Просто не ори! – Если ради тебя... – начинает Хэ Тянь, и Рыжий хмыкает, подтверждая чуть насмешливо, с очевидной несерьезностью: – Ради меня. – Ради тебя – что угодно, Солнце, – в противовес ему, предельно серьезно кивает Хэ Тянь, и Рыжий откровенно теряется, явно не зная, что на это ответить. Но в следующую секунду слышится скрип двери, и камера, вильнув в сторону, выхватывает заходящего в палату мужчину в белом халате – но вновь возвращается к Рыжему и Хэ Тяню. Тут же выпрямившись, Рыжий впервые за время видео пытается вырвать руку из ладони Хэ Тяня – но тот ему не позволяет. Рыжий хмурится, кончики его ушей уже знакомо краснеют, а потом он принимается оправдываться, не дожидаясь, пока мужчина в халате – очевидно, врач, – оторвет взгляд от записей, которые продолжает просматривать, подходя к кровати. – Простите, он все еще не отошел от наркоза и несет всякую чушь. Я сейчас же... Но он не договаривает, потому что врач наконец поднимает взгляд, чуть хмурясь; смотрит сначала на Рыжего, потом на Хэ Тяня, и наконец говорит: – Но мы не вводили ему анестезию. Рыжий замирает. Хэ Тянь замирает. Где-то за окном обрывается птичья трель и наступает абсолютная тишина. – Что... – начинает потерянно Рыжий, и Хэ Тянь, резко обернувшись к врачу, которого до этого совсем не замечал, прожигает его настолько яростным взглядом, что заставляет отступить на шаг. Когда он опять оборачивается к Рыжему, злость тут же исчезает, сменяясь чем-то смутно похожим на смесь из чувства вины и смущения. – Хм, – чуть сдавленно тянет Хэ Тянь, пока весь подбирается, выпрямляясь, и вдруг начинает выглядеть совершенно собранно и трезво; взгляд становится куда более цепким и ясным, чем считанные секунды назад, но что-то уязвимое и мягкое в нем все равно остается. – Тут такое дело, Солнце. Я как раз собирался кое-что тебе рассказать... – Что... – повторяется Рыжий, а потом в его глазах начинает появляться осознание, следом за которым тут же вспыхивает ярость. – Какого... Ах ты!.. В этот раз, вырывая руку из ладони Хэ Тяня, он не дает себя остановить, тут же отворачиваясь и проносясь злым вихрем мимо пораженного врача. – Я люблю тебя, Солнце! – кричит ему в спину Хэ Тянь, и камера на секунду возвращается к нему, выхватывая странную смесь из отчаяния и искренности на лице. – Нахуй иди! – орет Рыжий перед тем, как хлопнуть дверью, и Хэ Тянь вдруг веселеет, крича: – Это предложение? Потому что я – с радостью! Из-за кадра доносится хохот Цзянь И вперемешку с неразборчивым и возмущенным ворчанием Сиси, но все звуки мигом затихают, когда Хэ Тянь наконец отрывает взгляд от двери – и смотрит прямиком в камеру долгим тяжелым взглядом. Пока наконец не оскаливается самодовольно. Видео обрывается вместе с его уверенным и четким, не терпящим возражений: – Он станет моим. [Выдержка из описания к видео: Спойлер: он стал]