***
Крестьяне выкапывали яму у крайнего пруда — ловушку для шагохода, которому на этой Бездной забытой планете не нашлось бы иного противника, кроме местности. Мандо проводил инструктаж тем, кто мог держать в руках плуг, — они должны были стать второй линией защиты после стрелков. Тара стояла в стороне и слушала, что мандалорец говорил про Кару Дюн: — Она ветеран войны, служила десантником у повстанцев. Она изложит вам план действий. Мы возьмем на себя Ай-Ти Эс-Ти, но вы должны будете защитить нас от налетчиков — сами знаете, какими они бывают. — Нужно будет соорудить баррикады. Высокие, чтобы налетчики не прорвались сюда, и прочные, чтобы не прошел шагоход… Тара зацепилась вниманием за Ай-Ти Эс-Ти и будто застряла в моменте — не могла избавиться от ощущения, что слышала это раньше. Сталкивалась ли? Она хмурилась, чертила на земле под ногами бессвязные каракули посохом, который не отпускала с тех пор, как узнала новости про шагоход. Ладони вспотели, сердце билось сильнее, словно ей было страшно — а ведь ей не было. То время, что она провела под боком у имперцев, не ознаменовалось никакими столкновениями с техникой, пугающей даже бывших десантников вроде Кары Дюн. Тара не сражалась ни против них, ни за них. Но узнавание, будто она слышала про шагоход ранее, никак не покидало все ее тело — влилось в нее вместе с посторонними звуками и осталось внутри, в желудке, где обычно пряталась тревога перед неизвестным. Когда Мандо спросил, кто умеет стрелять, она подняла руку, не задумываясь о том, что делает. Омера, стоя в таком же положении перед мандалорцем, заметила ее и кивнула. Тогда Мандо обернулся, увидел Тару и — снова упал в раздражение. Словно она выводила его на злость одним своим видом. — Ты — нет, — отрезал он. Повернулся обратно к Омере и протянул винтовку ей. — А вы — готовьте мишени. Тара не стала ничего отвечать, вопреки привычке, и пошла к десантнице. Та как раз рассказывала крестьянам, как держать копья правильно. Девушка поравнялась с ними, на автомате поправила положение рук крайнего парня, и ринулась к Каре. — Он не оставляет мне выбора, — пожаловалась она, только тогда осознав, как звучит со стороны. А не плевать ли? Сейчас на кону стояли жизни целой деревни крестьян, среди которых были и старики, и дети, а мандалорец строил из себя обиженную принцессу, которой вовремя не подали завтрак. Кара Дюн вскинула бровь, хмыкнула. — А от меня ты чего ждешь? Поощрения? — Покажи, где вы видели следы шагохода, — огорошила ее Тара. — Кажется, я знаю, как он выглядит. Кажется, видела его раньше. Десантница окинула ее еще более внимательным взглядом. Повернулась к оставленным крестьянам, велела им тренироваться дальше. И только после этого цыкнула на ожидающую вердикта Тару. — Ты до отвращения прилипчивая особа, — сказала Кара Дюн. — И еще самый странный человек, которого я встречала в радиусе парсека. А я многих встречала, поверь мне. — Верю, — кивнула Тара. — Так отведешь? Или мне самой поискать? — А ты потренироваться не хочешь? — понизила тон десантница. Тара поняла, что так она злилась, но у нее наготове был выразительный ответ. Девушка вскинула посох в воздух, встала в ряд с повторяющими стандартные движения крестьянами, и ударила, как помнило ее тело: шаг вперед, выпад, разворот, выпад, шаг назад и замах через плечо. — Как ты… — поперхнулась удивлением Кара, когда девушка вернулась на исходную позицию, вцепившись в посох еще сильнее прежнего. — Училась у повстанцев? — Не знаю, не помню. Может быть. Так мы идем? Подозревающая все тайны на свете Кара Дюн согласилась отвести ее к следу шагохода вечером. Тот был огромным. Размером с половину Тары или с трех зеленых малышей в длину и почти столько же в ширину. Тара смотрела на очертания огромной ноги, пока Кара рассказывала об этой штуке. — Она бронированная, оснащенная сверху пушками. Там есть кабина для экипажа, но я подозреваю, что наш парень вмещает только двух операторов. Размер ноги меньше тех, что я встречала на войне, — пояснила десантница. Тара кивнула, не сводя глаз со следа. Чувство узнавания обострилось, но едва Тара попыталась ухватить его, таяло перед глазами, будто мимолетный запах, который скрывал в себе воспоминания и никак не мог вернуть полноценную картинку. — У них слабые ноги, — вдруг сказала Тара, доверившись смутной интуиции. — Повалить на землю простыми палками или бластерами не выйдет, но можно ударить в крепежи над ходовой частью, те сойдут с болтов при нужном давлении. — Уверена? — переспросила Кара Дюн. Если бы Тара видела ее в этот момент, то понимала бы, сколько подозрений вызывает своими словами, но девушка была поглощена собственными ощущениями того, что она действительно знает, о чем говорит, а не просто интуитивно понимает и повторяет за спящей памятью. — Да, не знаю, откуда, но уверена, — подтвердила все опасения Тара. Потом вскинула голову к Каре Дюн, поймала ее хмурый взгляд и только тогда очнулась. — Понимаю, звучит странно. Но поверь мне, я это знаю. — Как скажешь. А теперь пора возвращаться, пока наша наседка не забеспокоилась. Они вернулись в деревню, где Тара безропотно присоединилась к отряду пехотинцев, тренировавшихся с Карой Дюн. Мандо наблюдал за ней издалека с тех пор, как заметил их обеих выходящими из перелеска. Тара правильно била. Тара поправляла крестьянина рядом с собой, показывала, как держать руку на палке. Тара казалась своей в этой подогретой ожиданием скорой битвы стихии. И все это вызывало подозрения сильнее прежних. Когда они с Карой Дюн уходили к лагерю налетчиков, десантница сказала — быстрее, чем он спросил сам: — Твой механик знает слишком много для механика. Если она сбежала от имперцев, тебе стоит выяснить, на каких основаниях. Не похожа она на того, кто боится Империи. — Ты тоже не боишься, — нехотя возразил мандалорец. Кара Дюн усмехнулась. — Боюсь, вообще-то. Но ненавижу сильнее. А в ней нет ни страха, ни ненависти. Только любопытство. Он мог бы отбить и этот выпад: скорее всего, любопытство было в Таре из-за амнезии, той самой черной дыры в памяти, но это был не его секрет, и не ему было о нем рассказывать. Тем не менее, он был согласен с десантницей — ей верилось больше, потому что она не пыталась строить из себя кого-то иного. Тара каждый раз казалась ему разной. Исследователь. Нянька. Союзник. Механик. Напарник. Это выбивало почву из-под ног в моменты, наиболее важные для жизни. Например, теперь.***
Тара пристроилась к Кабину, крестьянину, что привел ее и Мандо в деревню, и похлопала того по плечу. Он боялся, но держал штык крепко, и кивнул Таре в ответ. Было темно и тихо, лучшее время для девушки, хотя признаться в этом они никому бы не смогла. Тара прислушалась к ощущениям: нарастающая тревога перед реальной битвой вызывала в ней позабытые ощущения — дрожь в теле, щекотку в затылке, сбивчивое дыхание и адреналин. Даже под имперским крылом, когда ей удавалось выбраться в числе прочих несчастных на какие-то операции, она не испытывала подобного. Наверное, потому что пребывала в состоянии амебы больше, чем осознавшего себя здесь и сейчас человека — на промывку мозгов имперский осколок не скупился, и Тара всякий раз после очередной вспышки полупроснувшейся памяти оказывалась в кресле шрамоголового хирурга. «Это для твоего же блага, милая». Ну конечно. Это для лжи, господин мофф. Мандо и Кара выбежали из леса — слава всем богам, живые! И с чего ей было так переживать за двух опытных воинов? Тара стиснула в руках посох, нащупала в ботинке спрятанный там бластер. Мандо не давал ей оружие, но его не оказалось рядом, когда Омера попросила выдать хоть что-то ее брату. Так что Тара воспользовалась моментом и наградила и парня, и себя крохотным бластером. На всякий случай. Если Мандо узнает об этом, то убьет ее, верная смерть. Он упал за баррикады, приказал всем схватиться за оружие. Тогда из-за леса показалась махина с двумя красными, светящимися в темноте глазами. Тара услышала ее приближение, почувствовала дрожь в земле и выглянула из-за кольев. Имперский шагоход. Он был выше, чем Тара себе представляла, и опаснее, чем она думала. Он замер у запруды и больше не сделал ни шага. Ну же! Неожиданно вспыхнул свет, прошерстил ближайшее расстояние, коснулся баррикад. — Пригнитесь все! — зарычал Мандо, но Тара словно отключилась и его не услышала. Свет падал прямо на нее, она смотрела в красные глаза шагохода и вся дрожала. От страха. «Никогда не попадайся под прицел Ай-Ти Ай-Ти. Ты умрешь раньше, чем успеешь спрятаться». Внезапно показалось, что шагоход стал выше, мощнее, отрастил еще ноги. Вокруг вздулась пыль и завыл ветер, хотя погода не изменилась. Потом все оборвалось — так же неожиданно, как возникло перед глазами Тары, и она услышала сквозь шум в ушах голос Мандо и почувствовала чью-то руку у себя на плече. — Спрячься, Тара! Ее силком опустили к земле за баррикады. Тара помотала головой, очнулась от наваждения — увидела перед собой бледное лицо Кабина. Где-то за ним, в центре баррикадной установки, не на шутку злился один мандалорец. И тут шагоход открыл огонь по амбару за спинами крестьян. Раздался взрыв, Тара ощутила спиной жар от вспыхнувшего огня, Кабин дернулся в сторону. Она удержала его, помотала головой. Не сейчас, надо ждать. Следом они услышали крики приближающихся налетчиков. — Открыть огонь! — закричала Кара Дюн стрелкам, и все завертелось. Бластеры стреляли, кричали люди, налетчики приближались несмотря на открытый огонь по ним. Тара выглянула из-за своего укрытия и успела заметить, как Ай-Ти Эс-Ти распахнул крылья и направил дула винтовок в сторону баррикад. — Эта махина должна шагнуть вперед! — проорала она, не зная, что одновременно с ней об этом говорит мандалорец. Тара попыталась выцепить в ярких вспышках выстрелов его и Кару, но поняла, что окончательно потеряла их из виду. — Надеюсь, Кара помнит про слабые ноги, — процедила она, решаясь на катастрофу. Кабин рядом с ней тяжело дышал, при нем был только самодельный штык. И Тара потянулась к Омере. — Прикрой меня! — закричала она женщине и на очередной паузе между выстрелами с вражеской стороны вылезла из-за баррикады. Ползти вперед, молясь, чтобы ее не задело раньше времени, было опасной затеей, не имеющей право на существование, но думать об этом было уже поздно. Тара вскочила, когда впереди показался пруд, и спрыгнула в воду. Бежавший прямо на нее гуманоид-коротышка со стороны противника получил удар по лицу посохом и свалился в пруд следом. — Надо вынудить его сделать шаг! — орал в это время мандалорец. — Я думаю, — торопилась Кара Дюн. — У меня есть план, но он… Эй, а там не твой механик? Мандо вскинулся, посмотрел на запруду, куда указывала десантница и почти без труда узнал торчащий из воды посох Тары Кирк. Проклятье, что она там делает! Думать о том, что она попала под перекрестный огонь и тонет в воде с крилем, не хотелось, не моглось, но он подумал об этом на одно мгновение. Затем на его глазах Тара шагнула прямо к краю пруда и спряталась в его траве. У ног шагохода. — Ну и девка, — не оценила Кара Дюн, но тут же протянула руку к Мандо. — Дай-ка мне свою импульсную винтовку. Есть идея. Он отдал ее, не раздумывая, не сводя взора с выглядывающей из запруды головы Тары. Кинул короткое «я прикрою» и тут же навел бластер на приближающегося гуманоида. Тара корила себя за несдержанность и глубоко, рвано дышала. Сейчас или никогда. Нужно было высунуться из-за укрытия и попасть в ходовую часть шагохода — на это потребуется три секунды и все ее внимание. — Я стреляю, ты валишь его, — неожиданно выплюнула рядом Кара Дюн. Тара с облегчением выдохнула. — Давай. Они выпрыгнули из воды одновременно: Кара выстрелила в красный глаз шагохода импульсным зарядом, Тара вытащила себя из пруда и упала, целясь бластером в слабую крепежную часть правой его ноги. Выстрелила, потом еще раз и еще. Три залпа подряд разгорячили металл техники, шагоход дернулся и сделал шаг вперед, не умея удержаться на одной ноге. Его туша свалилась в пруд прямо рядом с Карой Дюн. Тара спрыгнула вниз, к ней, схватила ту за плечо. Ранена? Нет, не задело. Пора убираться отсюда. Из туши поверженного Ай-Ти Эс-Ти выбирались рычащие операторы, но к ним уже бежал мандалорец с особым подарком. Бомба улетела в кабину, сам он спрыгнул к напарницам и замер. Раздался взрыв, уровень воды взлетел и тут же осел обратно, Тара наглоталась ее от неожиданного страха и чуть не сползла вниз по склону. Ее вовремя подхватил Мандо. Перепуганные взрывом и поражением своего шагохода гуманоиды отступали под радостные крики крестьян. Вокруг все горело и плавилось, имперская техника умирала в пруду с крилем. Тара откашлялась и выползла из воды, устало падая прямо на землю. — Это было глупо, — раздалось прямо над ней. Мандо сел, оставив ноги в доспехах в пруду, и на мгновение Тара подумала — реально, что за идиотские мысли у нее в голове? — не может ли его бескар покрыться ржавчиной от долгого контакта с водой. — Но ведь помогло же, — выдохнула она в горячий от огня воздух. — Но больше так не делай, — возразил мандалорец - уставшим и злым голосом одновременно. Как у него получалось испытывать сразу обе эти эмоции и передавать их через голос, не используя мимику? Тара фыркнула. И не стала говорить ему, что в силуэте шагохода ей почудилась техника куда выше и мощнее. Так же, как не стала рассказывать о голосе, который услышала в голове за секунду до выстрела шагохода. «Ай-Ти Эс-Ти ерунда, цыплята. Их старшие братья куда страшнее». Теперь Тара знала, что в этой галактике существовали другие имперские шагоходы. Ай-Ти Ай-Ти. Они были страшными тварями. Может быть, этот голос приведет ее к прошлому? Она решила, что выяснит это до того, как придется объясняться со своим раздражительным напарником.***
Тара дремала под раскидистым деревом с кроной, отбрасывающей тень на землю дальше, чем кончались ее ноги. Было тихо, спокойно, ветерок обдувал кустарник, в котором стрекотали местные насекомые, недалеко дети играли с малышом. Тот чувствовал себя, как дома, похоже. — А что будет, — спросила привалившаяся вдруг к другой стороне ствола Кара Дюн, — если он снимет шлем? Тара открыла глаза и покосилась в сторону мандалорца. Тот стоял около запруды (крестьяне успели все вернуть в прежнее состояние, будто и не было тут баррикад и подкопов) и разговаривал с Омерой. Нет, все-таки залип на нее грозный воин. Тара усмехнулась бы, не ведай она, чем может грозить конкретной ей это увлечение Мандо. — Не сможет надеть его обратно, полагаю, — сказала она и пожала плечами. — На самом деле, я не шибко разбираюсь в этом. Но думаю, что кодекс велит ему держаться подальше от… — Семьи? — спросила Кара, когда девушка замолкла. — Людей, — ответила та. Она хотела сказать от любви, но не стала. Прозвучало бы слащаво и не совсем, кажется, правильно: ведь верен же он был своему ордену и его обычаям, а в таких вещах без любви не обойтись. — Всего-то? Я думала, за ним придут и убьют. — фыркнула Кара — резонно. — Так он мог бы осесть здесь с этой красоточкой и воспитывать своего зеленого монстрика. — Угу. — Тебе такой расклад не по душе, я смотрю. Тара промолчала. Не то, чтобы… Если задаться целью объяснить Каре Дюн все аспекты ее сложных взаимоотношений с молчаливым раздражительным мандалорцем, придется рассказывать и про амнезию, и про побег от имперцев, и еще про странное обещание, которое ей дал сам Мандо, а значение не пояснил. Но Тара все еще не знала, стоит ли разбрасываться сведениями о себе направо-налево, даже пусть Каре Дюн она в итоге могла бы доверить жизнь. Жизнь, но не тайные сведения о некоторый ее годах. Это разные вещи. — По крайней мере, ребенка можно оставить здесь, — сказала, наконец, Тара. — Ему тут хорошо, его не будут искать. — Так ты не собираешься оставаться? — переспросила Кара Дюн с удивлением в голосе. — При любом раскладе? Тара снова ей не ответила. Да, верно, она могла бы обосноваться на Соргане — если ей позволят. Она была чиста, в отличие от Мандо, ее никто не искал, условия были подходящие. Она могла бы прикинуться крестьянкой и присматривать за малышом, как собиралась делать это на Арвале-7. Но Тара уже приняла решение выяснить о себе правду — пусть на это ей и потребовалось несколько лет. Теперь она не готова была отпускать ситуацию, как делала это прежде. Кем она была и что ее связывало с Империей — если за этими вопросами скрывалась жестокая правда, лучше было узнать ее самостоятельно, а не ждать, когда на нее вывалят все другие. Или когда один известный ей мандалорец возненавидит ее за то, что ей приходилось вытворять раньше. — Я могла бы, — со вздохом произнесла Тара. — Но не стану. У меня есть кое-какие дела. И я не уверена, что готова отпустить их в открытый космос. Кара Дюн кивнула и встала с места. — Ну, скажи мне, как решишь отправиться дальше. Пройдемся немного вместе. Она пошла в деревню, заставляя Тару смотреть ей вслед и недоумевать, к чему именно вела десантница. Все это время, после битвы с налетчиками, пока длилось затишье, Тара думала, что ей есть, о чем поговорить с бывшим повстанцем: выяснить, например, имели ли они дело с Ай-Ти Ай-Ти, кто был в их рядах, кто мог сообщить Таре хоть что-то о ней самой. Но каждый раз, едва она собиралась с мыслями, ее сбивали с пути. То ребенок просился на руки и поиграться, хотя рядом были дети, то Мандо отдавал ей какие-то нелепые указания вроде чистки бластеров, а потом сидел рядом и наблюдал за тем, как она выполняет его работу. Это ее вообще доводило до седины. За пару недель Тара сделала за мандалорца большую часть всей технической работы, на которую не нанималась и за которую ей не платили: почистила орудия, разобрала вместе с Омерой винтовку, из которой она стреляла, и показала, как держать ее правильно, чтобы приклад не отдавал в плечо, починила стрелянный спидер Кабина, заработала мозоли на обеих руках, пока разбирала шагоход… И все это под неусыпным надзором Мандо, словно тот решил сбросить все заработанные ею очки доверия, потому что Тара, видите ли, сунулась под обстрел и подвергла себя и Кару риску. А то, что Кара была опытным воином и чихать хотела на планы Мандо, никого не волновало. Тара смотрела на прыгающего за лягушкой ребенка, культивируя в себе нелепое раздражение на мандалорца, и почти пропустила момент, когда за ее спиной раздался странный шорох. Девушка села, потянулась за посохом и обернулась быстрее, чем успела почувствовать: в кустах кто-то прятался. Тара прислушалась, хотя сперва решила, что ей показалось: но нет, в траве раздавался слабый ритмичный писк, такой же, какой она слышала в ангаре на базе никто, когда туда явился Мандо с дроидом. Приводной маячок. Здесь, на Соргане. Тара шагнула к кустам, стискивая посох крепче, заметила выползающее из травы дуло автомата и ударила по нежданному охотнику со всей силы. Тот охнул и повалился на землю. От внезапного испуга хотелось кричать, звать на помощь, но решиться на это Тара не успела — метрах в пятидесяти от нее раздался выстрел — тоже со стороны перелеска — и девушка вздрогнула и обернулась. Только не это! Нет-нет-нет! Она кинулась к нападавшему, но ее опередили: над телом убитого охотника стояла Кара Дюн с протянутым к нему бластером. Тара чуть не осела на землю от облегчения. — Там еще один, — сказала она, когда перед ними вырос обеспокоенный мандалорец. — Он целился в ребенка. — Им известно, что он тут, — сказал Мандо и посмотрел прямо на Тару. Она знала, что это значит. Придется убираться с этой планетки. Оставалось решить, кто из них двоих сообщит эту новость радостному зеленому парню. Когда они прощались с крестьянами, Мандо долго смотрел на улыбающуюся Омеру. Та кивала на слова Тары, обнимала ее и говорила слова благодарности. Хорошо, что Кирк не знала, что всего лишь этим утром мандалорец на мгновение задумался о том, чтобы осесть здесь — после предложения женщины эта идея показалась ему заманчивой до боли в груди. Тогда он почувствовал тоску напополам со страхом, что может облажаться со своим обещанием и не отдать долг за спасенную жизнь. И это его остановило. Обещание и выстрел, эхом разнесшийся по долине. Сейчас он понимал, с запозданием, но понимал, что то было блажью разнеженного сознания и не имело права на существование в мире мандалорца. А затем его мысль укрепили слова Кары Дюн. — Второй охотник целился не в ребенка, — сказала она в лесу, когда они разбили оба приводных маячка и Тара ушла проверить малыша. — Этот целился в нее. Ничего не подозревающая Тара прощалась с деревней и махала им со спидера, который должен был отвезти их к «Лезвию бритвы».