***
Она привела в порядок внешние панели, не сильно задетые в перестрелке, почистила лопасти двигателя и даже забралась внутрь охладительного отсека, чтобы осушить там залитые топливом детали. Уснуть за ночь у нее так и не получилось: волновало отсутствие шума от летящего сквозь космическое пространство Лезвия и… отсутствие мандалорца. Тара промучилась час, прежде чем бросила затею уснуть сегодня, и вернулась к починке корабля. Когда вся работа была переделана, едва-едва занимался рассвет. Девушка проверила ребенка — спит, как убитый, молодец, — и спустилась к трем дроидам. Те наблюдали за ее размеренной работой с любопытством, о чем-то переговаривались и сердито шептались. Тара не знала дроидского, но смотрела на них с усмешкой. Потом заметила у них в руках карты. — Эй, — позвала она одного из них. — Умеете играть? Сыграем в поддавки? Они как раз раздавали второй раунд, когда сверху донесся какой-то шум. Тара вскочила, бросив карты, — был уже ясный день, планету опять нагрело, и она снова облила себя водой из мойки, чтобы не перегреться, — наконец-то он вернулся! В любой другой момент Тара прокляла бы себя за эти эмоции, но после бессонной ночи и блуждания из угла в угол возвращение мандалорца показалось ей лучшей новостью в галактике. Только вот в ангар спустился не он. А тот молодой парень, с которым уехал Мандо. — Ты что тут… — начала Тара, но он наставил на нее бластер, и ей пришлось заткнуться. — Так, значит, это правда, — сказал он, указывая куда-то за спину вмерзшей в землю от страха девушке. — Это тот самый мандалорец с ребенком. Тара медленно обернулась в ту сторону, куда смотрел бывший союзник Мандо, уже зная, кого увидит у самого трапа корабля. Ребенок стоял в грузовом отсеке и сонно щурился, глядя на немую сцену. Хаар’чак. — Мне сказали, некий мандалорец стоит кучу кредитов в Гильдии, потому что нарушил все ее заветы и украл цель, — сказал Торо Каликан. Он представился Таре сразу же после того, как ударил за то, что та дернулась к малышу. На лучшее приветствие ей рассчитывать не приходилось, поэтому она стерпела. Находясь под дулом бластера, многое можно вытерпеть. — А еще сказали, — продолжал охотник, — что с ним по галактике носится еще одна мишень. Я даже и подумать не мог, что речь о тебе. Тара сплюнула под землю: сидеть на коленях в грузовом отсеке уже родного Лезвия было неудобно и неприятно — как будто мало она промучилась под крылом у имперцев, — и хотела и дальше хранить молчание, зная о своем длинном языке и эмоциях. Но Каликану собеседники и не требовались — он болтал второй час, скрашивая время ожидания, пока Тара мысленно била его своим посохом по лицу. — Интересно, что мне дадут в награду за поимку и возвращение сразу двух целей? Наверное, я смогу оплатить себе членство в Гильдии на всю жизнь вперед. — Его не проплачивают, — не сдержалась Тара. Слушать его не было сил. Каликан посмотрел на нее, опуская дуло бластера прямо ей в лицо. — Да неужели? Много ты понимаешь. — Уж побольше твоего, — процедила Тара, — раз ты в толк не возьмешь, что эта мишень тебе не по зубам. Охотник развеселился, даже сделал шаг от нее и прошелся вдоль отсека от оружейного короба до койки, в которую запрятал ребенка, и обратно. — Это ты, красоточка, не понимаешь, — сказал он, явно испытывая удовлетворение от того, как звучит его мерзкий голос. — Да, мандалорцы народ грозный и опасный, а этот, наверное, стоит десятка ему подобных. Все-таки, предатель Гильдии. Не каждый на такое решится. Каликан замер напротив Тары и снова взял ее на мушку, едва она чуть расслабилась. Проклятье, это бесило больше прочего— его бахвальство и пустословие, — и хотелось сделать хоть что-то, чтобы заткнуть болтуну рот. — Но у меня есть сразу две ценные ему вещи, — договорил охотник. — А раз так, то вряд ли он будет дергаться и рисковать вами, а? Тара вздохнула. Ее убьют, наверное. От этой мысли стало почти смешно — не страшно, смешно, будто ее нервная система не понимала до конца, в какую дыру они попали. Знакомого испуга не было, было то самое ощущение, которое она пыталась описать Мандо на днях — грусть одновременно с тоскливым страхом. Интересно, был ли в галактике хоть один язык, способный описать одним словом то, что она порой испытывала перед мандалорцем, перед ребенком и собственным будущим, в котором определенно прятались прошлые тайны, стоило лишь протянуть руку… — Мы не вещи, — сказала Тара на выдохе. — Мы живые существа, если ты не заметил. — Заметил! — обрадовался Каликан. Видимо, ему действительно хотелось поговорить с кем-то, кто его мог выслушать. Прямо сейчас у Тары, естественно, выбора не было. — Заметил, что он тобой дорожит. Забавно, я спросил его, кто ты такая, а он сказал механик. А ты ведь… Или, правда? Тара медленно кивнула. — Я механик на его корабле, — подтвердила она. Каликан заржал в голос. — Не может быть! — воскликнул он. — Мандо похитил такую ценную мишень, чтобы сделать ее механиком на этой помойке? Он огляделся, еще раз убедился, что корабль был совсем непригоден для полетов, и покачал головой. Тара зацепилась вниманием за его слова про мишень, но попыталась отправить это подальше в подсознание, чтобы достать позже и подумать об этом в более спокойной обстановке. Сейчас ее должно было волновать благополучие ребенка и возвращение Мандо. Хотела бы она подать ему какой-то сигнал. Но ничего подходящего рядом не было. Поэтому пришлось импровизировать. — Почему ты говоришь, что я мишень? — спросила она, раскручивая узел сомнений в своей голове. Каликан осклабился, как вчерашним днем. — Потому что за тебя назначена награда, детка. Большая награда. В Гильдии о тебе говорят, как о трофее имперского осколка — Феннек Шенд сказала, что мне заплатят кругленькую сумму, если я доставлю тебя живой. Но ты и понятия не имеешь, кто такая Феннек Шенд, да? Это было неважно. Тара постаралась сделать вид, что ее не волнует ни одно сказанное Каликаном слово, пока сердце в груди отстукивало гимн Новой Республики, ускоренный в сто тысяч раз. Только один представитель имперского осколка мог назначить награду за ее поимку — только один из тех, что не вымылся из памяти Тары многочисленными днями и неделями бегства. И сталкиваться с ним она боялась. — Воу-воу, да ты волнуешься! — заметил Каликан. Проклятье! — Значит, тебе известно, кто тебя проплатил в Гильдии, а? Кто же это? Твой папочка? Бывший работодатель, если ты понимаешь, о чем я? Тара вскинула голову и впилась в усмехающееся лицо Торо Каликана почти с ненавистью. Он ничего не знал. Он был глупым взбалмошным щеголем, прав был Мандо. И он, следовательно, понятия не имел, с кем хотел заключать сделки. Надеюсь, Мандо его убьет. Мысль об убийстве — осознанная, приносящая ей неожиданную радость, — впервые промелькнула среди прочих со времен имперцев, и это ей не понравилось. То, как она отреагировала на подобные умозаключения. То, как отозвалось ее тело — хотелось собственноручно прострелить ему голову. — Надеюсь, Мандо тебя убьет, — повторила Тара вслед за сознанием прямо в лицо Каликану. Тот вдруг разозлился и ударил ее по второй щеке.***
Он вернулся уже в ночи на одолженном у мертвеца дьюбоке. Животное двигалось медленнее любого транспортного средства, медленнее тех же любимых угнотом Куиллом бларргов, но выбора у него не было. Кроме того, он всю дорогу убеждал себя в том, что тупоголовый парень просто не справился с Феннек и убил ее, чтобы не тащить за собой обратно в Гильдию, и рассказывать всем, что это он застрелил известную убийцу. Он всю дорогу убеждал себя в том, что Торо Каликан не узнал в нем того самого мандалорца и не кинулся за ребенком в ангар, который он сам же ему и указал. Но у входа в 3-5 стоял его спидербайк, дверь была приоткрыта, и сомнений не оставалось. Мандо спускался вниз с бластером наготове и упавшим куда-то в желудок сердцем. «У тебя нет такого чувства, будто ты грустишь, но еще и боишься?» Мандалорец сжал рукоять бластера и обошел пустующий ангар по периметру. Его корабль стоял с открытым отсеком, трап был опущен, будто приглашал заглянуть внутрь. И он не хотел заходить, боясь того, что может найти там. «Похоже на тоску и страх одновременно». — Ты слишком долго добирался, Мандо! — прозвучало изнутри и эхом вылилось в холодный уличный воздух. Торо Каликан вел на мушке Тару — мандалорец заметил, как опухло у нее лицо, — и нес с собой ребенка. Оба были в его власти, у него на прицеле. — Похоже, теперь я тут главный! — крикнул Каликан, подтолкнув перед собой девушку. Она запнулась и сделала несколько шагов вниз по трапу. — Бластер на землю, руки на голову, партнер. Тара округлила глаза — не смей, не надо!— но он ее почти не видел из-за размывающегося перед глазами… что это? Чааб[1], мандалорец? Он повиновался и завел руки за голову. Каликан чуть не подпрыгнул от радости. — Надевай ему наручники, как договаривались, красотка. Тара медлила, чуть обернулась, чтобы убедиться, что ребенок в его руках жив, но охотник ткнул ее в плечо бластером и заставил спуститься к замершему мандалорцу. Тара пошла вперед, чувствуя себя беспомощной и потерянной. Вот он, тот самый страх, который ковырял в ней покрытые ржавчиной воспоминания, те, что были утеряны, те, которым она обыкновенно радовалась. Сейчас она отдала бы что угодно, лишь бы не трястись так от паники за себя, ребенка и мандалорца перед ней. Он склонил голову — все будет хорошо — и пригласил зайти себе за спину. У него в руках была сигнальная ракета. Думай, Тара, думай! — Прыгаем вправо, — выдохнула она. Торо Каликан распинался перед своей добычей о том, как же славно будет доставить девчонку и ребенка в Гильдию, получить баснословную награду и стать легендой. Мандо кивнул и тут же выстрелил. Свет опалил все перед глазами Тары, но она вцепилась в плащ мандалорца и прыгнула к бакам, как они и договаривались. Раздался бластерный выстрел, Тара закрыла голову руками и вскрикнула. За ним последовал еще: она выглянула из своего укрытия и увидела, как падает тело Каликана вместе с ребенком. — Нет! — Тара кинулась к ним впереди Мандо, но он ухватил ее за руку. — Стой, я проверю! Голос у него дрогнул— впервые на памяти Тары. Она послушно остановилась. Дождалась, когда мандалорец перевернет мертвое тело Каликана, и, дрожа от страха, бросилась искать малыша. В темноте она слабо видела, но многое чувствовала, а потому его детский вздох услышала прежде Мандо. — Вот ты где, родной, — зашептала Тара, язык не слушался. — Ты прячешься от нас? Выходи, все в порядке теперь, все живы… Она встала с земли с ним на руках и отошла подальше от тела охотника, даже не посмотрев в его сторону. Эта дрянь тыкала в малыша своим вонючим бластером и заслужила такую бесславную смерть. О мотивах и злости думать сейчас не хотелось. Тара улыбалась малышу нервно дрожащими губами, потом подняла взгляд к подошедшему к ним мандалорцу. — Ты цела? Теперь вопрос ее не позабавил, а обрадовал. Так чувствовалось тепло, разливаемое по телу от простого осознания собственной безопасности. Так, наверное, можно было чувствовать себя дома — если бы Тара знала, что такое дом. Она невольно прослезилась и кивнула. — За задание тебе не заплатили, да? — хрюкнула она, скрывая лишние нервы. — Нам бы Лезвие в порядок привезти и свалить с этой планеты хоть в Бездну. Вместо ответа Мандо протянул ей мешок с кредитами Торо Каликана. Отлично, у них есть деньги. Она уже установила новый топливный бак в систему и почти докрутила двигатель, когда к ней подошел Мандо. Молча присел рядом и протянул Таре коробку с медикаментами. — Ты просила, — сказал он — снова тем самым голосом, распознавать который Тара еще не научилась. Она улыбнулась, чувствуя, как губа криво едет вправо — щека и скула опухли от кулака Каликана и вызывали гримасы вместо нормальной мимики. Мандо смотрел на нее уж слишком внимательным взглядом, и Тара поспешила отвернуться, чтобы не чувствовать на себе мурашки. Как ему удавалось вызвать в ней столь неоднозначную реакцию, скрывая лицо?.. — Эйхан[2], — вдруг сказал он и осторожно коснулся ее плеча. Тара замерла с разводным ключом в руке. — Что?.. Мандо повернул ее к себе лицом, вытянул аптечку из ее вмиг вспотевшей ладони, и достал оттуда влажные листы какого-то растения. — Эйхан, — повторил он. Тара смотрела с разбивающим ребра сердцем, как он тянет к ней руку и прикладывает к месту ушиба холодный компресс. Медленно, осторожно, словно боясь, что она откусит ему пальцы. — То чувство, которому ты не могла подобрать слов. Страх и тоска одновременно. В мандалорском есть такое. Тара сглотнула. Его голос теперь звучал тихо, будто он шептал или боялся сказать лишнего или не верил самому себе, что говорит — с ней, о таком. — Красивое, — выдохнула она. Лист неизвестного ей растения дарил приятные ощущения, но все они размывались от чувства, что между ними обостряется напряжение. Тара не знала, что понял о себе Мандо в тот миг, когда осознал, что подверг их опасности, но прекрасно понимала себя. Ей было страшно. За ребенка. За него. За себя. Прежде порядок был другим, и эмоции были слабее. Теперь все перепуталось и заострилось, теперь порядок был важен. — Так ты ощущаешь его? — спросила Тара, очень тихо, боясь спугнуть момент. — Эйхан. Мандо медленно кивнул. Не верил самому себе, должно быть. Но ответ дал, и тот был очевиден. Тара облизала губы, принимая решение. — Мне нужно кое-что тебе рассказать.