Негармоничное сближение

Песок. Песок, песок, песок. Песок. Много песка. О, а тут у нас что? Опять песок. Он раздражённо хлопнул ладонью по раскаленным песчинкам. Сыпучий материал поглотил звук удара. Он ударил ещё раз. Затем ещё. Наконец он встал на колени и, сжав кулак, принялся бить песок. — Ваш племянник не очень умный? — послышался полный сочувствия голос за его спиной. — У него бывают плохие дни, — отшутился дядя. Зуко скрипнул зубами и круто развернулся: — Тебе заняться нечем? — с вызовом спросил он немолодого мага земли. Лицо того, и без того похожее на иссеченную ветрами скалу, окаменело. — Для слуги ты слишком много себе позволяешь. — Для слуги ты слишком много комментариев отпускаешь, — в тон ему отозвался Зуко. — Я не слуга, а проводник, — мужчина начал терять терпение, — А ты, наглый жук!.. — А он уже идёт делать мне чай! — благодушный голос дяди послышался где-то совсем рядом. Через мгновение крепкие руки уже толкали его в сторону палаток. — Что ты делаешь, Зуко? — беззлобно проворчал дядя Айро, — Так ты, чего доброго, переругаешься со всем караваном до того, как мы выберемся из пустыни. Парень скрипнул зубами. В словах дяди был смысл, однако ничего с собой поделать Зуко не мог. Последние пару недель он действительно был сам не свой. Сперва расставание с дядей, затем долгое время, проведенное наедине со своими мыслями, удар Азулы, рана дяди, безуспешные попытки освоить молнию, их поспешное бегство из Туманного оазиса… Зуко поморщился. Самолюбие до сих пор саднило, когда он вспоминал об этом. Бегство в цветочных горшках. Может ли быть что-то более унизительное? Дядя понизил голос. — Добрый купец согласился взять нас собой, выбил для нас место в караване… — В качестве слуг. — оборвал его парень. Пару секунд Айро сверлил племянника взглядом. — Тебе нужно научиться приспосабливаться, Зуко. Если бы мы не скрывались — где бы мы сейчас были? Зуко лязгнул зубами. Неужели он ничего не понимает? — Два свободных путника и двое слуг — это разные вещи, дядя. — процедил он. — У лжи нет градаций, Зуко. Ты либо лжёшь, либо говоришь правду. И поскольку сейчас последнее слишком опасно, учись жить в обмане. Зуко бросил ненавидящий взгляд в сторону палаток. Люди, поспешно собиравшие вещи, походили на огненных муравьёв. Такие же бестолковые и суетливые. — Если ещё одна песчаная крыса заставит меня кланяться — меня вырвет. — проворчал он наконец. — Может, после этого тебе не придется кланяться вовсе, — дядя засмеялся. Его голос подобрел: — Осталось всего два перегона. Завтра к вечеру мы опять будем только вдвоём. Найдём хороший трактир и как следует отдохнём. При мысли об отдыхе всё тело заныло. — Как твоя рана? — спросил Зуко, желая сменить тему. Айро погладил себя по груди. — Замечательно. Совсем не беспокоит. Мази твоей подружки творят чудеса. — Она не моя подружка. — рассеянно отозвался Зуко. Лица девушки он уже и не помнил — перед глазами стояли только её рыжие волосы. А ещё где-то противно скреблась мысль, что у неё были страусолошадь и все его вещи. Мази действительно хорошо помогали, но парень видел, что дядя двигается несколько скованно. Может для взгляда простого обывателя седой старик и должен передвигаться именно так, но Зуко знал его лучше всех. Как и знал, на что способен дядя на самом деле. После их бегства из деревни они примкнули к каравану. Купцы из южных провинций Царства Земли двигались в столицу со своим товаром и один из них представил их своими слугами. Так что теперь они с дядей таскали тяжелые ящики и тюки каждый раз, как приходило время останавливаться на ночлег или трогаться в путь. Сопровождавшие их маги песка оказались на редкость колкими экземплярами и вечно пытались поддеть кого-то из слуг. Неизвестно, на что они рассчитывали, но последнее время они с двойным усилием принялись за Зуко. Наверняка им доставляло удовольствие смотреть, как быстро он начинает терять контроль. «Огня в мешке не утаишь», — вспоминались ему слова матери и он почти слышал в ушах её грустный голос. Однако гораздо больше всех этих заносчивых магов песка Зуко беспокоило здоровье дяди. Несмотря на то, что мужчина и впрямь быстро шел на поправку и ни на что не жаловался, он всё же был слишком слаб для каждодневной тяжёлой работы. Зуко каждый привал старался по возможности быстро расправиться со своими обязанностями, чтобы помочь дяде с его собственными. Уж лучше так, чем старик совсем расклеится. Вот не было охоты возиться с его старыми костями…  — Пора приниматься за работу. — в голосе дяди послышались строгие нотки. — Или ты хочешь побыть один? Зуко едва не закатил глаза. Прозорливый старик прекрасно знал, что племянник не позволит ему таскать тяжёлые тюки в одиночку. — Да, дядя. — покорно пробурчал Зуко и поднялся с обжигающего песка. До полудня не происходило ничего интересного. Стоило солнцу войти в зенит, как маги остановились на небольшой привал. Свое желание они объясняли тем, что в эти часы солнце опаснее всего, а температура — выше. Впрочем, глядя на купцов, Зуко бы так не сказал. Скорее всего дело было именно в них — в этих толстых и ленивых людях, привыкших стоять за прилавком да считать монеты. Неудивительно, что к полудню они уже выдыхались и требовали привал. Едва ли маги песка, жившие в суровых песках пустыни, были такими же неженками. К счастью, во время таких дневных привалов не так уж и много вещей требовалось выносить из лодки. Зуко вполне справлялся со всем в одиночку, а после успевал даже немного отдохнуть под дядину болтовню. Сегодня старик разливал чай этим толстопузым хозяевам жизни, поэтому парень завалился на тюки ткани в одиночестве. Самое время отдохнуть и заняться дыханием… Дядя постоянно повторял, что дыхание — это основа магии огня. Правильное дыхание позволяет сохранить контроль над тем пламенем, что бушует в твоей груди, и над собственными мыслями. Поэтому в последние дни он уделял дыханию особо много времени. Просто чтобы не спалить здесь всё к темным духам… — Говорю тебе, мы слишком забрали на восток! — послышался знакомый голос. Давешний маг земли был явно недоволен старшим проводником. — Надо брать на запад. Старик кашлянул и проскрежетал: — Кто сказал? — Компас! — раздражённо бросил тот. — А мои старые кости говорят, что надо брать на восток. — довольно крякнул старик. — Твои старые кости!.. — Никогда нас не подводили! — закончил маг земли. Зуко недовольно приподнял соломенную шляпу. Его шевеление заметили маги. Младший нахмурился, узнав в парне на тюках не слишком приятного слугу. — Уши греешь? — с вызовом бросил мужчина. — Грею. — процедил Зуко, поднимаясь на ноги. Он повернулся к старику и сдержанно спросил: — Почему вы не доверяете компасу? Старик скривил безгубый рот. — Потому что компас не показывает, с какой стороны идёт буря, малец. А старые кости — их не проведёшь!.. — Буря! — мужчина вскинул руки, — Какие же бури это время года! — Самые опасные. — наставительно заметил старый маг. Зелёные глаза, слишком яркие для того, чтобы принадлежать старику, остановились на Зуко. — Помяни мои слова, парень: если бы не старый То-Фей — весь ваш караван сгинул бы в пустыне. Точно, То-Фей. Так звали старика. Странное имя для пустынного кочевника, какое-то слишком уж… Вычурное. — Не будь с вами То-Фея, — продолжал старик, довольный тем, что его не перебивают, — Вы бы потеряли весь товар, если не жизни! Так что скажи «спасибо» старику… — Скажу, когда убежусь, что буря действительно есть, и она не коснется нас. — Зуко чуть скривился, но старик этого не заметил. — То-Фей ещё запросит цену благодарности у молодого человека. «Удачи ему в этом», — мелькнуло в голове Зуко, а рука непроизвольно дернулась за спину — туда, где обычно ждали своего часа палаши. От старых привычек трудно избавиться. Примерно через три часа после полудня они увидели мглу на горизонте. Зуко не сразу понял, что это такое, пока То-Фей не закричал, перекрикивая ветер: — Бушует! Изборожденное песками и сухими ветрами лицо было обращено на запад, туда, где вовсю разворачивалась песчаная буря. Глаза, и без того яркие, сейчас горевшие таким светом, что ночью вполне могли бы осветить дорогу всему каравану, обратились на Зуко. — Ну и стерва! — влюблённо воскликнул То-Фей. По спине Зуко прошлись мурашки. Одержимость старика бурей пугала его. В голову закралась мысль, что старик был бы не против сгинуть в этой бушующей мгле. Как и предсказывал То-Фей, буря их не задела. В один момент Зуко подумалось, что старик специально прошел близко к ней, чтобы доказать свою правоту. «Или старый псих просто хотел полюбоваться на этот кошмар», — мрачно подумал он, вспоминая восторженное лицо То-Фея. Люди вроде него не будут ждать смерть глубоким стариком на мягком ложе. Они предпочтут шагнуть ей навстречу, туда, где вьются в смертельной пляске злые песчаные смерчи… Зуко подумал об этом и в глубине души почувствовал нечто похожее на уважение к полоумному старику. Да, То-Фей определённо был безумен. Ну и пусть. Не всем везёт так доблестно выжить из ума. — Что, парень, с тебя причитается! Тяжёлая ладонь хлопнула Зуко по спине, вырывая парня из мыслей. — И что же? — буркнул он. — Посидишь с нами у костра, — хрипло засмеялся старик. — Хватит тебе сидеть в своей норе, как какой-нибудь кротобарсук. Зуко поморщился. Очень ему было интересно торчать в компании толстопузых купцов и их недалёких проводников, слушать их пустой трёп и смотреть на опостылевшие лица. Каждую свободную от дел минуту он тратил на отдых и медитацию. В том числе и для того, чтобы не сорваться на этих ужасных… — Он придёт. — раздался выбешивающе дружелюбный голос дяди, вырывая Зуко из невеселых мыслей. То-Фей довольно крякнул и, хрустнув костями, вернулся к своим делам. Вечером, покончив с работой, Зуко сидел на тюках с тканью и наслаждался последними лучами заходящего солнца. Когда последний багровый луч напоследок жадно лизнул ближайший бархан и скрылся за горизонтом, парень встал и нехотя поплёлся в сторону костра. Ночи в пустыне так же холодны, как жарки дни. Радовало лишь то, что доведётся посидеть у открытого пламени — раз уж своего он сотворить никак не мог. — Э, а вот и главный нелюдь пожаловал! — развеселился То-Фей. — А я уж думал, что не придёшь! Зуко почувствовал укол раздражения. Нарушить уже данное обещание было бы немыслимо. Дядя знал Зуко насквозь и даже не потрудился лишний раз напомнить племяннику про обязательство. Тогда такая дядина уверенность в том, что Зуко будет делать, когда он и сам не знал до последнего… Раздражала. Или пугала. Зуко не знал, что больше. — Сядай тут! — и старик похлопал рядом с собой. Зуко пробрался между сидящими, отметив, что все места у костра уже заняты. Едва ли То-Фей придержал ему место возле себя, думая, что парень не придет. Старый лукавый маг прикидывался простаком, но сам вовсе им не был. — Сегодня наша последняя ночь вместе, — начал старик и голос его оказался неожиданно крепче и громче, чем Зуко привык думать. — Мы можем свидеться вновь, но все мы будем уже другими, не теми, что прежде. Так же, как две песчинки могут встретиться вновь. Но никогда им больше не лежать в том же бархане, никогда не плясать в том же смерче вместе с теми же сестрами и братьями, с коими они бывали прежде… «Интересно, когда будут кормить? До или после его болтовни?» — думалось Зуко, когда он глядел на вздымающиеся вверх искры. — И как песок утекает сквозь пальцы, так же текут наши судьбы, — тяжёлая рука вдруг опустилась на плечо Зуко, — Переплетаясь с чужими и расходясь с ними. Это не хорошо, но и не плохо. Такова природа судьбы, и не нам, песчинкам, командовать ветру. — Ты решил заболтать нас досмерти, старик? — раздался насмешливый голос одного молодого купца. Он сидел напротив, так что его смуглое лицо с парой золотых колец в губе Зуко видел искаженным языками пламени. — Вовсе нет, молодой господин, — То-Фей глубоко поклонился, — То лишь начало моей речи. Он вдруг развернулся к Зуко. Зелёные глаза опасно сверкнули в неверном свете пламени. — Скажи мне, юноша, знаешь ли ты легенду о песчаной акуле? — Нет. — сухо отозвался Зуко. Кругом костра послышались смешки. Парень метнул взгляд на дядю, однако тот не смотрел на племянника. Вместо этого старик пристально вглядывался в лицо То-Фея. Чем-то Зуко очень не понравился этот взгляд. — Не знаешь? — в голосе мага земли было столько притворного удивления, что Зуко скрипнул зубами. — Каждый ребенок Царства Земли знает эту легенду! Неужели ни одна живая душа не поведала тебе о главной тайне величайшей пустыни твоей Родины? Зуко показалось, что круг слушателей сузился, ожидая его ответа. Хотя возможно, ему лишь показалось. — Я никогда не был хорошим собеседником, чтобы кто-то хотел делиться со мной чем-либо. — В том числе и хорошим отношением, — добавил вдруг дядя Айро, вызвав смех присутствующих, и добавил: — Сказкам и байкам о духах мой племянник всегда предпочитал хорошо оплачиваемый честный труд, а сомнительное прошлое всегда уступало насущному. Особенно если это насущное урчит и бурчит пустотой который день подряд! Кругом костра грянул настоящий смех. То-Фей потрепал его по плечу. Зуко изобразил кислую улыбку. — Понимаю, парень, ох как понимаю! «Если дотронешься до меня ещё раз — сломаю руку». Пламя угрожающе качнулось в их сторону, когда Зуко сделал глубокий вздох. Едва ли кто-то из присутствующих связал это с присутствием мага огня в их кругу, но дядя не мог не заметить. Зуко встретился с ним взглядом и тут же отвёл глаза. Стало немного стыдно за свою несдержанность. Самую малость. — Что ж, раз молодой человек не любит слушать о сомнительном прошлом, расскажу кое-что менее сомнительное. Уверяю, господа, сегодня всякий уйдет от нашего костра довольным. Тот, кто пришел за сказкой, найдет её в моих словах, и тот, кто пришел за правдой, не станет роптать на мою историю. Истина в ушах слушателя. Так откройте их, чтобы мои слова могли осесть в вашей голове, ровно что песчаная пыль оседает на парусах наших судов! Зуко сам не заметил, как голос То-Фея обволакивал его, уносил за собой и рисовал в языках пламени картины, видимые только тому, кто слишком часто вглядывался в танец огненных языков. — Давным-давно, а может, совсем недавно, жил-был юноша. Он был силен и могуч и даже самые крутые скалы подчинялись прихоти его стальных кулаков. И не было в его жизни иной радости, кроме разрушения. Он стирал в пыль горные пики, вздымающиеся до небес, и на их месте оставлял пустыни. Из глубоких оврагов он возводил теряющиеся в облаках города, и не было ему равных по силе во всем Царстве Земли. Шли годы, и юноша возмужал, стал настоящим мужчиной. Он осел в большом городе, ибо только такой большой город мог по достоинству оценить все его таланты. И вот на излёте зрелых лет он стал правой рукой самого царя. Но если вы думаете, что он стал мудр, то вы глубоко заблуждаетесь, дорогие мои господа. Все так же его мятежная душа требовала разрушений, хоть его старые кости и скрипели, как несмазанная дверь. И когда над его Царством назрела угроза войны, он с радостью ввязался в бой. В первых рядах, он обгонял свои войска на расстояние, равное полету стрелы, пущенной из самого тугого лука, и крушил врагов направо и налево. Но вот однажды… То-Фей замолчал, выжидая. Зуко посмотрел на него с нетерпением, которого сам от себя не ожидал. — Однажды, когда наш великий воин остановился перевести дыхание, добрый дух открыл ему глаза. И этими новыми глазами он посмотрел на то, что сотворил своими руками. В ужасе он сбежал прочь из города, прочь с поля боя. Он шел много дней и ночей, сам не зная куда, и взирал на мир своими новыми глазами. Как вышло так, что вся его жизнь наполнена разрушениями, думалось ему, почему он ничего не создал, хотя и имел в своих руках такую великую силу? И так он задавал себе вопросы до тех пор, пока не замер на границе мира. Впереди него лежало бескрайнее море пустыни. Насколько хватало глаз, он видел один лишь песок. И тогда ему наконец явился добрый дух в виде мудрого камнезубого волка. «За твоими плечами, — сказал мудрый дух, — не осталось даже руин. Ты обратил в прах всё, до чего дотянулась твоя рука. И теперь перед тобой то, что ты создал — лишь мелкий песок, оставшийся от твоих подвигов». И тогда наш герой упал перед духом на колени и заплакал. Он не просил прощения ни у духов, ни у людей. Он лишь просил о том, как ему искупить свой великий грех перед миром, которому он причинил так много зла. Мудрый дух услышал раскаяние в его словах и сжалился. «В твоей душе бушуют злые смерчи, — сказал он, — Ты должен суметь укротить их. Пройди испытание бурей, и тогда ты сможешь жить в мире, не боясь ему навредить. Наш герой обрадовался и спросил, где же ему искать эти бури. Тогда волк улыбнулся своими каменными зубами и сказал: «Живи и ищи бурю, где ты создал свой мир — здесь, в пустыне, посреди пустоты и смерти». А затем дух пропал, и бедняге ничего не оставалось кроме как приступать к поискам. Он искал долго, многие годы. И каждый раз вместо того, чтобы нападать на него ветрами и песками, буря сворачивалась у его ног с покорностью львинохвостой собаки, признавая в нем хозяина и господина. И никто не знает, где он сейчас и что и ним. То-Фей замолчал так же неожиданно, как и начал. — Поздно уже, — привычно проскрежетал он голосом, растерявшим свою магию. Зуко неожиданно для себя понял, что костер успел прогореть до самых углей. Странно, что он этого не заметил. — Тебе понравилась моя история, юноша? — спросил вдруг старик, кладя руку на его плечо, на этот раз чуть менее фамильярно. — Много духов, — лаконично отозвался Зуко. — Неужели ты думаешь, что человеку обязательно нужна помощь духов, чтобы что-то осознать? — дядя появился рядом вовремя, чтобы услышать вопрос мага земли. — Молодым часто кажется, что в их бедах виноват кто угодно, кроме них самих, — подхватил То-Фей, — тогда как старики даже своими слепыми глазами видят свои грехи так же ясно, как если бы над каждым зажглось отдельное солнце. То-Фей вдруг поклонился дяде и дождавшись ответного вежливого поклона, проговорил: — Надеюсь, что земля под вашими ногами будет мягкой, куда бы вы их ни направили, достопочтенный Мушу. И, не дожидаясь ответа, двинулся в сторону палаток под пристальным взглядом Айро. В ту ночь Зуко спал плохо. Ему снились сны, которые он забывал ещё до того, как они успевали закончиться. В них было много песка, царапающего лицо до самой крови. Обжигающе-горячие капли падали на руки и тут же смешивались с песком. Сквозь вой ветра он силился разобрать голос, шептавший что-то короткое и очень важное, но не смог разобрать ни слова.