Негармоничное сближение

Мама часто повторяла: когда мужчина молчит — жди беды, когда молчит женщина — жди десяти бед, но когда молчат двое… Рехан покосилась на спутника. С тех пор, как они расстались с магами на границе пустыни, Юнь не произнес ни слова. Солнце близилось к закату, а он за весь день даже не заикнулся о привале. — Остановимся здесь? — неуверенно предложила она, приметив укромный уголок. Мелкие деревца, уже попадавшиеся им по пути, тесно обступили уютную полянку, так что Рехан уже представляла, как они разводят костер. — Нет, — бросил он. И ничего не пояснил. Рехан вздохнула, но ничего не сказала. С тех пор, как они выбрались из пустыни, Юнь встал во главе их маленького отряда. А после того, как они остались вдвоём, так и вовсе все решения стал принимать самостоятельно. Рехан не возражала — она слишком устала, а он знал эти места. К чему тогда разговоры? Хотя по правде говоря, она попросту не могла придумать, как завязать беседу. Без сомнения, ей было необходимо что-то ему рассказать. Вот только насколько много?.. Когда они добрались до оазиса, край бури уже коснулся их лодки. Все что они успели — это схватить бурдюки для воды, наполнить их и укрыться в полуразрушенной хибаре. Почти сутки они ждали, когда стихнет буря. Маги земли время от времени разгребали завалы песка и пыли, чтобы все они не задохнулись. Юнь тогда прихватил с собой мечи. Маги земли никак это не прокомментировали, однако Ксин Фу стал обращаться с Юнем и с ней чуть почтительней. — Скоро стемнеет, — заметила Рехан, когда уютная полянка осталась в паре часов ходьбы позади, — Можно свернуть с дороги, если ты хочешь… — Я хочу ночевать под крышей. И есть нормальную еду. Она подавила вздох. Последний раз она по-настоящему спала тогда же, когда беседовала с соволиким духом. После бессонной ночи и дня в оазисе они пополнили запасы воды, откопали занесённую песком лодку с вещами и ещё сутки потратили на то, чтобы добраться до окраины пустыни. Сегодня утром она нацарапала на листке из блокнота какую-то белиберду, пояснила, что это семейный шифр, и распрощалась с магами, вручив им фальшивые чеки. С тех пор они шли не останавливаясь. — Ты знаешь, куда мы идём? — Да. — Уже был здесь? — Да. — Скоро будет постоялый двор или что-то вроде того? — Да. Её терпение лопнуло. Она остановилась и, чуть притопнув ногой, заявила: — Я так больше не могу! Юнь тоже остановился, глянул на неё через плечо и со вздохом опустил на землю свою котомку. — Хорошо, привал на полчаса. Не больше. — Да я не об этом!.. — Тогда идём, — и он поднял свою ношу. Рехан схватила его за плечо. — Да стой ты! Он обернулся и выжидательно уставился на неё. Вот зараза. — Прости, ладно? — начала она, — Не знаю, за что конкретно, но — прости. Юнь закатил глаза. — Рехан, обычно когда люди просят прощения, они знают, что натворили. — А я не знаю, — буркнула она, — И ты не хочешь мне даже подсказку дать. Он опять закатил глаза. — Тебе не за что извиняться. Ты все сделала правильно. Он помолчал и с намеком на раздражение добавил: — Хотя знай я о тебе чуть больше, было бы меньше сюрпризов. У Рехан словно камень с души свалился. Так он не злится, что она солгала об их отношениях? Не злится, что не посвятила его заранее во всю эту бредовую трагичную историю своей жизни? Выходит, больше всего его волновал эпизод с предвидением бури и духи? Она горько рассмеялась. Сейчас у неё было такое чувство, будто она может рассказать ему что угодно. — Если бы я знала, с чего начать! Юнь невесело усмехнулся и бросил задумчивый взгляд на дорогу. — Вот и я не знаю, с чего начать. Вид у него опять стал мрачный и какой-то озабоченный. Он так торопился куда-то, хотя, казалось, вовсе не хотел там оказаться. — Куда ты так торопишься? — На постоялый двор, — повторил он и добавил: — Надо оторваться от наших магов. Рехан удивилась. Оба мага были так измучены работой, что, получив свои бумажки, ввалились в первый же двор, посуливший им койки. Юнь даже помог перенести их вещи в комнату. — Они же на ногах едва стояли! — удивилась она, — Какое тут преследование! Юнь снисходительно улыбнулся. — При всем твоём таланте врать, Рехан, ты совершенно не видишь, когда врут тебе, — он поправил лямку, — Да, они устали. Только вот их расспросы о том, где мы остановимся, когда собираемся двинуться в путь… Как-то это не вяжется с их намерением продолжить путь в одиночку, тебе так не кажется? Рехан вдруг вспомнила ещё один эпизод из сегодняшнего утра, показавшийся ей малозначительным. Зато теперь все встало на свои места. — Поэтому ты заходил в ту таверну? Он кивнул. — Снял комнату наверху. — Комнату? Юнь прищурился и с усмешкой заметил: — Мы любовники, забыла? Нам полагается спать вместе. Рехан вспыхнула. — Да я не… Я не об этом! — она неосознанно поправила капюшон в попытке спрятаться от насмешливого взгляда, — Зачем ты потратил деньги? — Чтобы прозорливый Мастер Ю знал, что мы никуда не денемся от них в ближайшие несколько часов. Вернее, чтобы он так думал. Рехан задумалась. План был отличный. У них появилось в запасе несколько часов форы. Стоило признать, что Юнь неплохо просчитал этот план. Правда, была одна загвоздка. — Если мы остановимся отдохнуть на этом твоём постоялом дворе, — начала она, наконец сдвинувшись с места, — То они все равно нагонят нас. Твердая земля под ногами приятно пружинила. После долгих дней по щиколотку в песке Рехан радовалась каждому шагу даже несмотря на огромную усталость. Поэтому, соредоточившись на этих ощущениях, она не сразу осознала смысл сказанного Юнем. — Они пойдут другой дорогой. Мы идём к линии фронта. Здесь расквартированы особые батальоны армии Огня. — О, ясно. Она встала как вкопанная, когда смысл сказанного дошел до нее. — Армии Огня? — слишком громко спросила она, — Ты тащишь меня к военным?! В глазах Юня мелькнул странный огонек. — Мне казалось, что тебя не сильно занимает политика, — осторожно заметил он. — Меня не занимает политика, — подтвердила она, — Меня занимает целостность моей шкуры. Ходить в подпалинах до конца дней не входило в мои планы, знаешь ли! Юнь запрокинул голову и расхохотался во всё горло. Длинные темные волосы скользнули по плечам. Рехан не выдержала, поймала прядь и потянула. — Хорош ржать, — проворчала она, — Что такого смешного я сказала? — Да в общем-то ничего, — признался он, несильно шлепнув по ладони, захватившей его волосы, — Просто смешно. — Знаешь поговорку: смех без причины — признак… — Скорой кончины, — весело хмыкнул он. — В твоём случае так и будет, — хищно отозвалась она, потирая руку. — Очень боюсь, — он вздохнул и снова двинулся вперёд. Когда Рехан догнала его, он продолжил: — Мы не будем пересекать линию фронта. Свернём на запад ещё до первых застав и двинемся кругом озера. Сразу после того как отдохнём как следует. — Тогда почему у тебя такой вид, будто тебе совсем не хочется туда идти? Он мрачно глянул на неё. — Я точно не знаю, где находится линия фронта, — со вздохом признался он, отворачиваясь, — Народ Огня контролирует все Западное озеро. Вполне возможно, что люди Огня уже захватили ближайшие поселения. Рехан прикусила губу, пытаясь припомнить карту. — Если мы двинемся в обход озера, то слишком сильно заберём на север. Будет большой крюк. Юнь кивнул. — Большой. — И сколько нам будет стоить этот манёвр? — ехидно спросила она. — Около двух недель. — Две недели! — она тихо выругалась. — Около, — кисло поправил её Юнь. — Почему мы не можем обойти Восточное озеро? — мрачно осведомилась она, — На карте оно выглядело поменьше. — Потому что именно в той стороне будут наши маги, — начиная терять терпение заметил Юнь, — Ты совсем меня не слушаешь? Что лучше: потерять две недели или жизнь? — С твоим гениальным маневром я потеряю и две недели и жизнь, — буркнула она, — И умру совершенно расстроенная. Юнь невесело хохотнул и вдруг толкнул её локтем. Рехан с трудом устояла на ногах, так что ему ещё и поддерживать её пришлось. — Не переживай. Отдохнём, купим страусолошадей. Так доберёмся быстрее. — Если у тебя есть деньги, то почему мы не купили лошадей сразу, как вырвались из пустыни? — проворчала она. — Потому что мы делали вид, что остаёмся на отдых, — отозвался Юнь и со вздохом заметил: — Страусолошадей. — Что? — Ты сказала «лошадей». — А. О… — замешкалась она, — Хорошо… Какое-то время они шли молча. — Не знаю, откуда ты, Рехан, — наконец сказал он, — Но если хочешь и дальше притворяться местной, тебе бы не помешало выучить хотя бы фауну. Он покачал головой и пробормотал: — Скорпионы и лошади — ну дела… Рехан по привычке проверила волосы — не выбились ли. — А ещё научиться читать и писать, — нервно заметила она. — И это тоже, — кивнул он и вдруг наклонился, сцапал с земли веточку и принялся выводить чёрточки. Рехан с любопытством следила за отточенными движениями. — Твоё имя, — он указал на один иероглиф, а затем на другой: — И моё. — «Юнь»? — решила подразнить его Рехан. Он улыбнулся, понимая, к чему она клонит. — Юнь, — кивнул он. Он выпрямился. Рехан пару секунд ещё изучала иероглифы. — Запомнила? — он дождался утвердительного кивка, — Теперь знаешь, как хотя бы твоё имя пишется. Сможешь подписывать свои… Чеки. Он носком стёр иероглифы и пояснил: — Не будем оставлять указатели, как нас найти. На всякий случай. Идём. Рехан, уже в который раз за день, поплелась следом за ним. — Твоё имя выглядит красивее, — пропыхтела она, стараясь поспеть за широким шагом спутника. — Спасибо, сам выбирал, — хмыкнул он. Рехан поколебалась, но всё-таки спросила: — Почему решил взять другое имя? — А ты почему? Рехан скривилась. Так и хотелось капризно заявить, мол, она первая спросила. Впрочем, это был лёгкий вопрос, который вполне подходил под ее недавнее желание рассказать Юню хоть что-нибудь. — Настоящее слишком приметное, — честно сказала она. За всё то время, что она провела в этом мире, она не слышала ни единого имени, хоть немного похожего на её собственное. — Вот и у меня так же, — признался Юнь. «Едва ли у тебя такая же ситуация», — кисло подумала она. Когда впереди замаячили огоньки крошечного городка Рехан была готова броситься к ним. Юнь заставил её ждать и куда-то исчез. Ей оставалось лишь смотреть, как луна плавно движется по небу и думать, как сильно она похожа на ту, что прежде долгие годы висела над её головой. Она так замечталась, что вздрогнула, когда раздался тихий голос: — Всё чисто, можем идти. Дальше всё было как в тумане. Кажется, на постоялый двор она уже шла не своими ногами, а вползала, тяжело опираясь на спутника. Кажется, Юнь уговаривал её поесть. Кажется, она даже глотнула что-то похожее на бульон. Ощущение теплоты внутри от горячей еды и снаружи от плеча Юня окончательно сморило её. *** Сначала стих ветер. Потом наступила тишина. Рехан огляделась. Они были вдвоем посреди пустыни. Ни лодки, ни вещей, ни магов. — Юнь? — позвала она. Он не откликнулся. Он стоял и смотрел на запад, туда, где уже клубилось багровое облако. — Юнь! — она протянула руку и коснулась его плеча. Даже сквозь ткань его тело оказалось таким горячим, что она отдернула руку. Он обернулся и с изумлением поглядел на неё: — Как ты меня назвала? Рехан с тревогой поглядела на бурю. — Надо идти. — Так иди. — А ты? — удивилась она. Он пожал плечами. — А я останусь. Что он вытворяет? Надо идти, нет, бежать! Найти убежище, держаться друг за друга, чтобы не унесло ветром!.. Буря приближалась. — Идём! — она потянула его за рукав, — Идём же! В багровом облаке она видела сполохи молний. Определенно, это была не обычная буря. — Какой смысл? Нам не убежать, — он поймал её взгляд, — Буря накроет нас с головой. Он почти ласково поправил ей капюшон, натянул на нос повязку. А потом наклонился и шепнул: — Береги дыхание. Она открыла рот, чтобы спросить, что же будет с ним — у него нечем было прикрыть нос и глаза. Но не успела. Ветер налетел на них, бросил в глаза колким песком. Девушка протянула руки, чтобы схватиться за Юня, но впереди никого не было. Только что-то мягкое проскользило меж пальцев, словно ей на секунду удалось коснуться его волос. — Юнь! — закричала она, но крик утонул в шуме ветра, — Юнь!!! Повязка сползла с лица, рот наполнился песком. Она закашлялась, все ещё пытаясь кричать. Так же, кашляя, девушка свалилась ничком на мраморный пол. Перекатившись на спину, она продолжала кашлять, хотя сейчас горло было свободно. Над ней появилось любопытствующее совиное лицо. — Впервые вижу, чтобы человек страдал физическими недугами в мире духов. Она застонала и закрыла лицо руками. — Вижу, моя помощь оказалась полезна, — заметил Ван Ши Тонг, распрямляясь, — Ты до сих пор жива. Хотя ты могла бы навестить меня и пораньше. Рехан поднялась с пола. — Каким образом? — устало спросила она, — Это же ты меня к себе вытаскиваешь, как рыбак рыбку. — Верно, — кажется, духа позабавило такое сравнение, — Но этот способ доступен мне лишь тогда, когда ты крепко спишь. Он укоризненно сверкнул темным глазом. — А ты последнее время совсем не соблюдаешь режим сна. Рехан закатила глаза. Этот ходячий Гугл все больше и больше напоминал ей маму. — Спасибо, что вернул мне блокнот, — вдруг вспомнила она, — Он мне очень дорог. Дух пренебрежительно махнул крылом. — Я уже скопировал всю его составляющую с точностью до точки. Впрочем, я бы и оставил его для своей коллекции, но твой слабый человеческий мозг нуждался в напоминании. Он смерил девушку строгим взглядом. — Надеюсь, ты будешь тренировать свою память. — Хорошо, мам, — фыркнула Рехан, — Так что ты хотел узнать? Больше всего духа, что неудивительно, интересовала пишущая машинка. От её устройства они перешли к обсуждению её прямого назначения. Ван Ши Тонг пришел в полнейший восторг. Рехан, в глубине души умиляясь его реакции, рассказала духу про алфавит. Получив ключ к расшифровке записей в блокноте Ван Ши Тонг совершенно потерял представления о достоинстве и радостно заухал, хлопая крыльями. Он великодушно предложил ей почитать что-нибудь в библиотеке и даже отрядил к ней одну из своих лисичек. Проходя по галерее, Рехан исподтишка поглядывала на зверушку. Та, в свою очередь, делала то же самое. — Это же ты была, да? Ты меня цапнула и украла блокнот? Лисичка виновато развесила уши, и Рехан явственно прочитала в этом жесте — работа, мол, такая. — Ладно, пошли, Ворюга, — добродушно проворчала она, — Где почитать про местное зверьё?.. Почерпнув тонну важной, а порой максимально абсурдной (летающие бизоны, Господи!) информации, лисичка, которую Рехан уже окрестила Ворюгой, отвела девушку обратно к духу. Тот сидел и зачарованно выводил пером несколько корявое «ВАН ШИ ТОНГ» на листе пергамента. Заметив её появление, он несколько неловко, словно его застали за чем-то неприличным, пояснил: — Это сложнее, чем кажется. Рехан пожала плечами. — Дело практики. Так что, могу я вернуться? — Ещё чего, — фыркнул дух старательно выводя «ТЫСЯЧЬ» на листе, — Теперь ты никуда не уйдешь. — Я не буду ничего тебе рассказывать, если ты не будешь отпускать меня в реальный мир, — ровно сказала она. Она уже давно продумывала этот диалог. В конце концов, было ясно, что дух-фанатик ни во что не ставит её желания. Все, что было ему нужно — это знания. Благополучие Рехан волновало его в последнюю очередь. Дух одним неуловимым движением оказался рядом с ней и угрожающе встопорщил перья. — У нас был уговор! Я помогаю тебе вернуться домой, а ты рассказываешь мне о своём мире! — Ты не сможешь выполнить свою часть уговора, если будешь вечно допрашивать меня, — пояснила Рехан и пожала плечами: — К тому же, мое тело умрет от истощения, если я не буду регулярно возвращаться в него. И, кстати, высыпаться мне бы тоже не повредило. Дух молчал, явно не зная, что возразить. Он понимал, что оказался в ловушке, но не знал, как из неё выбраться. — А ещё «тысяч» пишется без мягкого знака, — решила добить его Рехан. Дух выпрямился, лениво подошёл к своему листу и зачеркнул мягкий знак. — Спасибо, — неохотно пробубнил он. Очевидно, он принял её поправку за готовность к дальнейшему сотрудничеству. Что ж, тем лучше для неё. — Иди, досматривай свой сон, — махнул он крылом, — Увидимся позже. — Сон?.. Рехан вспомнила бурю, песок в горле, нестерпимый кашель… — А можно не в сон? — крикнула она, когда темнота принялась сгущаться, но дух уже не слышал её. И опять все повторилось. Багровое облако, сполохи молний, песок. — Как ты меня назвала? — Буря накроет нас с головой. — Береги дыхание. Кашель, кашель, кашель. И темнота. *** — Рехан? Эй, Рехан? Знакомые руки требовательно трясут её за плечи. Она открывает глаза и видит его — того, кого потеряла в буре. — Юнь? Парень усмехается. — А кто же ещё? Она с облегчением вздыхает и прячет лицо в ладонях. Всего лишь кошмар. Буря позади. Они больше не сунутся в эту чёртову пустыню. Он отзывается на имя. Всё хорошо, Рехан, всё хорошо. — Опять видения? Девушка вздрогнула. У него не получилось скрыть упрёк. По-видимому, Юнь это тоже понял. — Извини, — парень виновато пожал плечами, — Я тоже плохо спал. Рехан обвела взглядом крохотную комнату, в которой они ночевали. Это была последняя свободная комната с единственной кроватью. Рехан не помнила, чтобы она после ужина поднималась по лестнице. Наверняка уснула прямо за столом — до городишка они добрались глубоко за полночь. Судя по всему, Юнь отнес ее наверх, уложил в кровать, а сам спал на полу. — Если хочешь что-то узнать — спроси словами через рот, пожалуйста, — она вздохнула. — А ты ответишь? — серьезно спросил он. — Это уже мне решать, — заметила она. Юнь хмыкнул и облокотился о её кровать. Волосы всклокочены — только что проснулся. Рубашка смята — значит, спал в одежде. В руках Юнь вертел ее гребень, который уже давненько повадился брать. — Если ты откажешься отвечать, я попаду в неловкое положение. «Какие мы нежные», — подумалось ей, — «Как много заботимся о репутации. Наверняка серебряная ложка торчит из…» — Задавая вопрос, ты всегда рискуешь получить отказ, — она пожала плечами, а затем, поймав его взгляд, закончила: — Но если не спрашивать — никогда ничего не узнаешь. Пару секунд он испытующе смотрел на неё, а затем протянул ей гребень. — Ты связана с духами? Рехан приняла вещицу из его рук и по привычке провела большим пальцем по зубцам. — В какой-то степени. — И они тебе помогают? «Пока что только мешают спать», — мелькнула раздраженная мысль. — Дают информацию в обмен на информацию. Он прищурился. — Духи рассказали тебе о буре. Об оазисе. — Дух. Он один. — А лисы? — Его помощницы. — И какую информацию ты даёшь ему взамен? Рехан медлила. «Филину-переростку ты доверяешь, а Юню — нет?» — говорил голосок в её голове. «Дух — коллекционер. Он не использует информацию во вред, а просто собирает её. К тому же, ничего из моей личной жизни его пока не интересовало», — возразил второй. «А Юнь прямо-таки спит и видит как бы тебя подставить», — если бы голос в голове мог бы закатить глаза — именно это он бы сейчас и сделал. — Ладно, я понял, — он чуть улыбнулся, — Рискованный вопрос. Давай попробуем другой. Ты из?.. — Я рассказываю ему о своём мире, — выпалила она. Он молчал. Всклокоченный, в одной длинной рубашке. Черные брови вопросительно изогнуты. «Интересно, в этом мире есть психбольницы?» Запоздалый какой-то вопрос, но что поделать. — Что ж… — медленно начал он спустя минуту напряжённой тишины, — Это объясняет… Он умолк, подыскивая слова. — Многое? — нервно подсказала она. Юнь сфокусировал взгляд на ней. Интересно, что он видит в ней сейчас, когда знает? — Да нет, это объясняет вообще всё! — вдруг расхохотался он. — Чего? — возмутилась Рехан, вскакивая на ноги. Он смеялся! Она поведала ему свою самую страшную тайну — а он смеялся! — Хватит ржать! — фыркнула она, хватая подушку и принимаясь лупить Юня. Он простонал что-то невнятное, и ей пришлось на секунду прерваться лишь для того, чтобы расслышать: — Лошади! Скорпионы! Я не могу… И она принялась колотить его подушкой с удвоенной силой. Полминуты спустя она в изнеможении опустилась на дощатый пол. Юнь продолжал время от времени судорожно всхлипывать от смеха. — Не помню, когда последний раз так смеялся, — со вздохом сказал он наконец и перекатился на спину. Темные волосы разметались по полу. — Очень смешно, — вяло повторила она и потянула его за рубашку, заставляя сесть. Парень вяло подчинился. Рехан мстительно набросилась на его волосы с гребнем, бессовестно теребя спутавшиеся пряди и наслаждаясь шипением спутника. — Я мог бы и сам, — наконец проворчал он, когда она особенно больно дернула прядь. — Не заслужил, — мстительно сказала она, начиная заплетать косичку. — Ты что там делаешь? — спохватился он спустя пару минут и закрутил головой. Рехан дернула его за косичку и строго сказала: — Не вертись. У неё уже давно чесались руки сотворить с этими волосами какое-нибудь непотребство. Обычно Юнь забирал волосы в низкий хвост, хотя когда они впервые встретились, Рехан запомнила небольшой пучок на макушке. А когда он не мог как следует шевелить рукой, он и вовсе ходил с распущенными волосами. Ей вдруг подумалось, что и низкий хвост он собирает тоже оттого, что рука ещё не вполне зажила — поднимать её вверх по-прежнему было довольно болезненно. — Это что ещё такое? — спокойно спросил Юнь, разглядывая себя в зеркальце четверть часа спустя. — Брейды, — промурлыкала Рехан, наслаждаясь его реакцией. — Брей… Что? — Боксерские косы, — она наконец закончила с последней косичкой. Свободные волосы она собрала в пучок и закрепила на затылке. Идеально. — Выглядит странно, — сдержанно сказал Юнь, так что она сразу поняла — он ненавидит эти косички. Рехан как можно более безразлично пожала плечами. — Ну, тебе все равно с ними ходить. — Ещё чего! Распускай немедленно! Он потянул руки, но девушка хлопнула его по пальцам. — Это за то, что ты смеялся! Она не видела его лица, но по голосу слышала — закатил глаза. — Рехан, пожалуйста! Такие косички носят маленькие девочки! — Это мужские! Они придают сил! Юнь со вздохом поднялся с пола и аккуратно ощупал прическу. — Да уж, силы это неплохо… — он глянул на Рехан, которая любовалась творением своих рук сидя на полу, — С тобой-то никаких не хватит. — Очень смешно, — проворчала она. — Признайся, — продолжал подначивать её парень, — Просто тебе нужна компания, чтобы шокировать людей своими волосами, я прав? Рехан только скорчила ему рожицу. — Спускайся вниз, когда будешь готова. Если меня не будет в зале, не выходи на улицу. Просто сядь в темном углу и не отсвечивай. — Сэр, есть сэр! — тихо фыркнула Рехан. Юнь накинул на плечи плащ, явно собираясь спуститься вниз, но замер на пороге. — Почему ты назвала меня Мао? — вдруг спросил он. — С одного из языков моего мира это переводится как «кот». Пальцы, завязывавшие узел, замерли. — А причем тут я? — Ты похож на кота. Он вздохнул и с плохо скрываемой улыбкой глянул на неё. — Расскажешь как-нибудь? — О чём? — О своём мире. Об этих своих скорпионах, лошадях, косичках… И о котах. Она засмеялась. — Обязательно. Он кивнул и, помедлив пару секунд, скрылся за дверью. Несколько мгновений Рехан сидела неподвижно, а потом вцепилась в подушку и запищала. Впервые в этом мире ей было так хорошо. *** «Из другого мира. С ума сойти можно». Юнь поплотнее закутался в плащ и, кивнув владельцу двора, сметавшего со стола крошки, выскользнул на улицу. План действий был до безумного прост. Раздобыть страусолошадей, закупить провизии и наутро двинуться в путь. Будь он один, не стал бы дожидаться утра. Многие боятся выезжать на ночь глядя. Может, правильно и делают, если подумать. Только вот в его случае промедление, как говорится, смерти подобно. Юнь останавливался в деревнях и тем более в городах ровно настолько, сколько требовалось. Пополнить запасы провизии, купить необходимое или, если покупать не на что, просто прибрать что-нибудь к рукам. Иной раз и чужие кошельки. «Еда у Тонга», — прочитал он на вывеске. — «Сразу понятно где, куда и кто. Всегда бы так». Тонга в лавке не оказалось, а продукты оказались настолько паршивыми, что даже его скупец-отец не стал бы скармливать их свинокоровам… При мысли об отце все хорошее настроение куда-то улетучилось. И вот надо было ему помянуть в такое прекрасное утро такого… — Молодой господин идёт пешком. Не желает ли молодой господин приобрести резвого скакуна удивительной расцветки? Юнь оборачивается и видит перед собой, хотя скорее под собой, беззубого мужичка с рябым лицом. Только человек, носящий такое тряпье, мог бы принять Юня за высокого господина. А может, рассчитывает, что за лесть ему заплатят больше. Последнее вероятнее всего. — Страусолошадь? — уточнил Юнь. — Крепкая? — Такая крепкая, что ей можно стены штурмовать! — обрадовался рябой, подталкивая Юня к загону. — Молодой господин должен знать, что если бы моя кобылка была под стенами Ба Синг Се лет пять назад, то прошибла бы своей головой все неприступные стены! Рябой нервно захихикал, открывая дверцу загона. От одного упоминания осады Юню стало дурно. В загоне оказалась страусолошадь, такая же рябая, как и ее владелец. Несуразная внешне, животина оказалась действительно крепкой. Видно было, что о ней заботятся должным образом. Юнь внимательно осмотрел ноги и, убедившись, что та не захромает на первом повороте, вернулся к хозяину. — Молодой господин разбирается в животных, — с удовольствием кивнул рябой, все это время наблюдавший за ними. — Сколько ты за неё хочешь? — спросил Юнь, доставая из-за пазухи кошелек и мысленно пересчитывая деньги. Рябой глянул за спину Юня, туда, где шумела оживленная улица. — Сколько господин готов заплатить? — быстро спросил он. Юнь заглянул в кошелек. Он собирался купить еды, а затем, уже вместе с Рехан, искать транспорт. Неудивительно, что денег не хватало даже на такую плохонькую животину. Он никогда не носил все деньги в одном кошельке. Рябой нервно глядел то на Юня, то на что-то позади него. — У меня при себе только горсть медяков, — признался Юнь. — могу оставить их в качестве зало… — Продано! — взвизгнул рябой, выхватив из рук Юня кошелек. — Продана за горсть медяков! Юнь машинально вцепился в завязки кошелька. «Вор! — мелькнуло у него в голове. — Увел у хозяина и продаст за любую цену!» Но рябой и не думал убегать. Он стоял, совершенно позабыв про Юня, сделавшись унизительно маленьким перед чем-то, неумолимо приближающимся к ним. Юнь уже развернулся, чтобы заявить хозяину, что поймал вора, но осекся. По-хозяйски распахнув ворота загона, к ним приближались солдаты армии Огня. «Бежать! Немедленно! При первой возможности!» Юнь подавил нарастающую панику. Вдох, выдох. Их всего двое. Рядовые, в годах. Оружия не видно. Впрочем, им наверное и не требуется. Бойцами они не выглядят. — Готовь свою клячу, Лао, настал её черед! — весело заметил тот, что постарше. И ни один не обратил внимания на Юня. «Не за мной. За лошадью… тьфу! Страусолошадью! Видать, эти дурацкие косички делают свое дело. Меня бы и мать родная не узнала…» Рябое лицо Лао чуть посерело. — Молодой господин уже купил мою девочку, — полный надежды, рябой бросил чуть испуганный взгляд на Юня. — Ведь так, молодой господин? — Твою уродину? — удивился второй. — Да кому такая нужна? — По-моему твой молодой господин не горит желанием расставаться со своими медяками, — засмеялся первый. Юнь смотрел в увлажнившиеся глаза мужичка и понимал, что происходит. Эти паразиты, эти солдаты, уже захватившие городок, пустили свои отравляющие корни в жизнь простых жителей. Он знал, как это происходит. Отец говорил, что их нация несёт мир и процветание, однако отчего-то процветал только народ Огня. В детстве, в те редкие дни, когда они покидали укреплённые стены колонии и отправлялись до ближайшей деревушки, Юнь удивлялся, до чего бедно живут люди царства Земли. Отец на все расспросы отвечал, что все эти люди попросту не умеют правильно жить. Все они, все до единого нуждаются в твердой руке, так же, как безмозглые овцекозы нуждаются в пастухе. Поразительно, как долго он верил в эти сказки. Проще было поверить им, чем тому, что его родная, такая любимая колония живёт и пирует, отбирая последнее у бедняков. И сейчас эти двое, эти наглые сытые паразиты, пришли забирать у Лао его «девочку». Неизвестно, для чего она им понадобилась, но раз уж он продал ее первому незнакомцу за горсть медяков… — Господин? — рябой уже шептал, и шепот этот был полон ужаса. Едва ли кто-нибудь решится выступить против солдат народа Огня. Однако бедняк Лао до последнего не желал расставаться с крупицей надежды, неизвестно откуда взявшейся. И Юнь отпустил кошелек. Лао прижал свои медяки к груди и совершенно по-детски шмыгнул носом. — Продано. — сказал Юнь. — Кончай эту чепуху, Лао, — первый поморщился. — Мы забираем твою скотину. — Она моя. Первый обернулся на Юня. — Чего-чего? «Они всегда настолько жалкие?» — изумлённо подумал Юнь. Последние полгода он так старательно избегал солдат Огня, что привык их бояться. Поразительно, как много он успел забыть, оставив отчий дом. Сейчас, поближе взглянув на этих людей, он с удивлением открывал их заново. Два старика под старость лет болтаются в рядовых, и в разгар дня занимаются такой важной работой, как забирают для нужд армии скотину у стариков. — Это моя страусолошадь. — ровным тоном ответил он. — Я заплатил за нее цену, которая устроила ее владельца. И она пойдет туда, куда будет угодно её хозяину. Он чуть повернулся так, чтобы было видно рукояти палашей. — То есть мне. Первый опасно прищурился. Второй шагнул вперёд и на руке заплясали языки пламени. «Так-то и я могу». — Молодой господин хорошо подумал? — издевательски проговорил солдат. Пламя разгоралось тем больше, чем дольше Юнь медлил с ответом. — Ну же, рядовой. Рискни здоровьем, — надменно проговорил он наконец. В глазах первого мелькнуло удивление. С чего бы этому странному человеку знать об отличительных признаках солдат армии Огня? Однако второго это, по-видимому, никак не смутило. Он, скривив губы, метнул огненный шар в Юня. Многочасовые тренировки дали о себе знать. Когда-то давно, когда последний учитель магии Огня махнул на него рукой, Юнь окончательно понял, что в случае опасности рассчитывать может только на оружие. Именно это, наверное, спасло ему жизнь на войне. Это, и не только. Пальцы сжимаются на рукояти. Одним движением Юнь достает клинки из ножен и огненный шар, который должен был навсегда изувечить лицо, распадается, опаляя щеки остатками жара. Юнь недобро улыбнулся, выпрямляясь. — Будешь продолжать рыть себе могилу, рядовой, или послушаешь, что скажет старший по званию? На ладони второго уже рос очередной шар, когда его загородил первый. — Ты ещё кто такой? — сдержанно спросил он, — Свежее мясо? Лейтенант обещал со дня на день. «А теперь побольше надменности, как учил папенька». — Мясо, — холодно начал Юнь, неторопливо убирая клинки в ножны, — Несколько задерживается. А я перед рядовым отребьем отчёт держать не намерен. Юнь изобразил презрительную гримасу. — Так уж и быть, можешь передать своему лейтенанту. И не забудь рассказать о том, как ты напал на… — пауза, чтобы они прочувствовали момент. — Особого гостя. — наконец закончил он. Пару секунд солдаты стояли, осмысливая услышанное. Первый очнулся быстрее. — Как представить вас лейтенанту? — отрывисто спросил первый. «Так теперь ты обращаешься ко мне на Вы». Словно услышав его мысли, второй сплюнул на землю. — Никак, — фыркнул Юнь, — Не его полёта птица. Мы здесь проездом и не собираемся развлекать сказками твоего лейтенанта. — Господин путешествует не один? — тут же оживился первый. «И кто тебя за язык тянул?» — Не твоего ума дело, рядовой. — осадил его Юнь, надеясь, что надменные замашки отпугнут солдат. Однако второй, до сих пор мрачно молчавший, не выдержал. — Кончайте этот спектакль! — он оттолкнул товарища и двинулся к Юню, — Что это ты возомнил!.. Юнь не пошевелился даже тогда, когда палец старика уткнулся ему в грудь. — Какой-то проходимец дурит голову и собирается забрать наше мясо! Да лейтенант нам голову открутит, если!.. «Мясо! Так вот отчего рябой так хотел продать свою страусолошадь. Кому угодно, только не под нож мяснику». — …и если ты думаешь, что сможешь задурить нам голову!.. Пора было завершать этот балаган. Юнь схватил старика за палец и, вывернув руку, крутанул солдата вокруг своей оси. Старые кости неприятно хрустнули в его ладони. «Старость не радость…» — Я не привык к такому обращению, — Юнь говорил так тихо, что почти шептал, — Мои дела — это мои дела. Если твой вшивый лейтенант хочет их обсудить, он может найти меня на постоялом дворе. Но не уверен, что этот разговор ему придется по душе. Юнь оттолкнул от себя солдата. Тот сделал пару шагов, восстанавливая равновесие, бросил на парня злобный взгляд и, поправив сбившиеся доспехи, зашагал к выходу из загона. — А не сбежишь? — неуверенно спросил первый. Юнь адресовал ему презрительный взгляд. — Пускай рядовое отребье бегает. Первый чуть заметно скривился и, обернувшись к Лао, сжавшемуся в комок, рявкнул: — Отдавай кошель, старик! Юнь с трудом удержался, чтобы не вмешаться. Лао протянул кошелек солдату. Тот заглянул внутрь и, выругавшись, рассыпал медяки на землю. И только потом двинулся следом за товарищем. Юнь смотрел на стремительно удаляющихся солдат. Едва ли его блеф напугал их достаточно, чтобы те держали язык за зубами. Даже по спине второго он видел, что тот только и думает, как бы быстрее доложить лейтенанту о произошедшем. Парень вздохнул и потёр виски. И нет же, не сиделось ему спокойно… Что-то толкнуло его в плечо. Юнь повернулся и наткнулся на взгляд огромных печальных темных глаз. Страусолошадь ущипнула его клювом за рукав и принялась нежно теребить ткань. — У неё такая привычка, — раздался дрожащий голосок рябого совсем рядом. В руках он держал верёвку, тянущуюся к морде животного. — Она безобидная, просто с детства привыкла вот так… нежничать… Юнь протянул руку и погладил разнежничавшееся животное по клюву. Темные глаза спрятались за светлыми ресницами, а крутая шея выгнулась от таких ласк. — Ты продал лошадь, чтобы она не досталась армии Огня. — это бы не вопрос, а утверждение. Лао, слышавший весь разговор с солдатами, нервно вздохнул. Неудивительно, что он не сразу нашелся с ответом. — Господин, дело не в том, чтобы она не досталась армии Огня. — он погладил страусолошадь по шее. — Солдаты забрали всех более-менее пригодных для работы животных. Моя девочка показалась им слишком маленькой для труда, поэтому они сказали… Сказали, что она годится только на жаркое. А я же ее… Из яйца… Голос рябого сорвался и он затих совсем. Юнь положил на плечо старика руку, но тот вздрогнул и отшатнулся. «Вот что бывает, когда играешь в плохого парня». — Твоё сокровище в хороших руках. — мягко сказал Юнь. — Как ее зовут? Старик шмыгнул носом. — Кляксочка. Моя Кляксочка… — Я буду хорошо о ней заботиться. Так значит, в городе больше негде достать ещё одну лошадь? — Лошадь?.. — Страусолошадь. — Нет, господин. Клякса была последняя… Юнь судорожно думал. Им с Рехан необходимо слинять из города до того, как солдаты армии Огня явятся на постоялый двор. Закупать провизию времени не было совсем. Рехан уже наверняка спустилась вниз и ждёт его в зале. Он отправит её за вещами наверх, сам останется внизу… Если он заметит солдат, даст ей сигнал не высовываться и постарается отвязаться от них. В случае, если у него не получится… Что ж. Большая часть денег осталась в вещах наверху. Ей должно хватить хотя бы на первое время. Таков план. Таков. Юнь низко поклонился. — Благодарю, господин Лао. Мне нужно идти. Ваша Клякса в хороших руках. Рябой так растрогался, что Юню пришлось задержаться ещё на пару минут — старик тащил седло и долго возился с ремешками непослушными руками. Юнь не слышал причитания рябого, его ворокования у клюва Кляксы и пожелания лёгкого пути. В голове его разыгрывалась такая партия, что лучшие игроки пай-шо удавились бы от зависти. Он уже направлялся в сторону выхода, когда пазл в голове сложился. Он вернулся обратно к рябому и спросил: — Есть ли у тебя трубка и щепотка табака? *** Внизу Юня не оказалось. Возможно, она спустилась слишком рано. Проторчав за пустым столом с четверть часа, Рехан не выдержала выжидающего взгляда хозяина и выскользнула за дверь. Ни к чему нервировать человека, если пока не собираешься ничего заказывать, а Юнь и так увидит ее у входа. Рехан проверила, не выбиваются ли волосы из-под капюшона, и двинулась к углу здания. Осмотреться никогда не повредит. При свете дня городок оказался больше, чем ей показалось ночью. Удивляться не следовало — в город они входили, когда все жители спали. Пару минут Рехан наблюдала за суетой оживленной улицы, затем вернулась поближе ко входу в дом. Потом она прошлась до другого края здания… «Где его черти носят?» На доске объявлений, бумагу на которой не срывали, должно быть, лет двадцать, колыхались на ветру обрывки старых листов. Рехан пригляделась. Огромные цветастые иероглифы, которые должны были сходу цеплять глаз, для нее ничего не значили. Догадаться о сути объявления она могла только по редким картинкам. Вот здесь кто-то продает капусту, этот как-то связан со страусолошадьми, а вот этот, кажется, бреет бороды… Рехан двинулась дальше, от скуки разглядывая картинки. Вот что чувствуют маленькие дети, не умеющие читать. Довольно занятное мероприятие, когда помираешь от скуки. Глаз зацепился за что-то знакомое и Рехан остановилась. Пару мгновений она пыталась понять, за что именно, пока наконец не нашла. С листа на неё смотрел Юнь. Гораздо более серьезный, чем она привыкла его видеть. В том, что это он, сомневаться не приходилось. Художник настолько хорошо прописал портрет, что не забыл даже россыпь родинок на шее. Возможно, он знал Юня лично. Возможно, это были просто кляксы… Рехан сорвала объявление с доски. Красная рамка, крупные иероглифы… И ни одного знакомого ей. «Если это ориентировка, — думалось ей, — Значит, здесь наверняка есть его имя. Настоящее, не придуманное. Где бы я поместила имя? В самом верху?..» Рехан оторвала пару верхних строчек ориентировки и, воровато оглядевшись, спрятала их поглубже в карман. Стоило ей это сделать, как чья-то рука схватила ее за предплечье и потащила за угол в переулок. Она попыталась закричать, но грубая ладонь накрыла рот. — Тихо, — шепнул знакомый голос и девушка, уже собиравшаяся кусать обидчика, перестала вырываться. Юнь отступил на шаг и смерил ее недовольным взглядом. — Что во фразе «не выходить на улицу» тебе осталось не ясным? Рехан нахмурилась. Ей было, чем крыть этот ход. — Это что, ты? — прошипела она, судя под нос Юня листок. Он с трудом сфокусировал взгляд на бумаге, нахмурился… А затем неуловимым движением вырвал его из рук девушки и спрятал за спину. — Отдай! — прошипела она, безуспешно пытаясь добраться до листка. — А что? — с каким-то злым весельем спросил он. — Хочешь любоваться им перед сном? — Смешно! — рыкнула она и, шагнув назад, требовательно протянула руку, — Отдай сейчас же! Юнь издевательски поднял вверх обе руки, отчего-то перепачканные сажей, а затем медленно повернулся к ней спиной. Рехан тут же подлетела и принялась осматривать его пояс. — Иди, сейчас правда не самое подходящее время, чтобы меня лапать, — рыкнул он, поворачиваясь обратно. — Ты преступник? Он твердо выдержал её взгляд. — Нет. — Тогда почему твое лицо на ориентировке? — Это не я. — Ну да, как же. — ядовито прошипела она, — Ещё скажи, что все азиаты на одно лицо. — Азиаты? Это так в твоём мире преступников называют? Звучит забавно. — затрещал он, явно пытаясь её заболтать, а сам меж тем куда-то шагал, таща ее за руку. — Нет, это обычно негры, — пробормотала Рехан, стараясь поспеть за ним, а потом, спохватившись, заорала во всю глотку: — Я не расистка! — Конечно-конечно, ты порядочная девушка, с расистками ничего общего не имеешь, бережешь себя для любимого, знаем-знаем… — покладисто соглашался он с собственными заблуждениями. — Так вот, Рехан, я не азиат. Рехан критично поглядела на него. Плоский лоб, высокие скулы, раскосые глаза, прямые черные волосы… — Нет, ты азиат. — безапелляционно заявила она. — Ладно, тогда я не негр. — с видимым трудом сдерживая раздражение продолжил он. — Вот тут верю, — пробормотала она. Ситуация начинала ее откровенно забавлять несмотря на то, что Юнь с каждой секундой становился все невыносимее. Парень замер, явно прислушиваясь к звукам улицы. Рехан вслушалась, но ничего особенного не услышала. — Окружают, — недовольно фыркнул он, таща её за руку к какой-то двери, — И надо было тебе именно сейчас!.. Рехан хотела было что-то съязвить, но, взглянув на его лицо, отчего-то передумала. Юнь отпустил ее у самых дверей и, к ее удивлению, принялся тереть грязными пальцами веки. Ладони у него были в саже, словно без нее он ползал по дымоходам как какой-нибудь полоумный Человек-паук… Намалевав на веках ужасающее подобие макияжа, Юнь взял её за плечи и поймал взгляд. — Когда все закончится — хоть завали вопросами. Но сейчас ничему не удивляйся. И ничего не бойся. Ты поняла? Она с трудом кивнула. От его слов становилось жутко. — Один удивленный взгляд — и мы покойники. — Что надо делать? Во рту пересохло, язык ворочался с трудом. Удивительно, что ей вообще удалось задать этот вопрос. Взгляд темных глаз скользнул по ее лицу, наверняка перепуганному. Юнь мягко улыбнулся, стараясь её приободрить. — Сделай вид, что ты из другого мира. Он дотронулся пальцами до ее щеки и чуть тише добавил: — И не бойся меня. И прежде чем она успела что-то ответить, затащил её в темноту душного помещения. *** Вокруг нее были запахи готовящейся еды, гомон многих голосов и непривычная глазу темнота. Все это оглушало, не давало вздохнуть. Больше всего ей хотелось оказаться где-нибудь на лесной поляне в полном одиночестве, выдохнуть, разобраться в том, что происходит, и как она к этому относится. Однако до тихой лесной полянки было далеко, её окружали звуки, запахи, темнота и полнейшая неразбериха. И только теплая рука, целеустремлённо тащившая ее сквозь темноту, не давала скатиться в истерику. Юнь притащил ее в более светлое помещение и, на секунду задержавшись у стойки, что-то шепнул стоявшему за ней мужчине. Рехан потребовалось несколько секунд, чтобы понять — это всё тот же постоялый двор, в котором они остановились на ночь. Очевидно, Юнь провёл ее через черный ход. Рехан подумала о том, что он знает расположения выходов — и почему-то не удивилась. Она вообще уже устала удивляться. — Идём, займем столик. Голос у него был мягкий, почти успокаивающий. Рехан подчинилась его просьбе сесть на скамью. Юнь сел напротив. — Я буду говорить, — торопливо принялся шептать он, нащупывая что-то в карманах, — а ты… Притворись немой. Напусти на себя загадочный вид. Заставь себя бояться, не раскрывая рта. Ты поняла? Рехан кивнула, не в силах произнести ни слова. Юнь ободряюще улыбнулся и, протянув руку, ободряюще сжал её пальцы. Рехан вцепилась в них, как утопающий за соломинку. — Что происходит, Юнь? — задушенно прошептала она, чувствуя, что на нее накатывает паника. Люди, сидевшие за столиками, стали расползаться по своим комнатам. Хозяин постоялого двора метался по помещению, как подстреленная птица, периодически залетая на кухню и покрикивая на помощников. Только их двоих он словно бы не замечал, каждый раз обходя стороной. — Небольшой спектакль для лейтенанту армии Огня. — Юнь криво улыбнулся. — А теперь надо войти в образ. Он будет здесь с минуты на минуту. Рехан нахмурилась. Армия Огня? Здесь? Юнь говорил, что до линии фронта еще идти и идти… Выходит, этот городок уже захвачен? Зачем лейтенанту армии нужно говорить с ними? Юнь, не сводивший с нее внимательных глаз, одобрительно заметил: — Неплохо выходит. Только не сверкай глазами так грозно, оставь это мне. Рехан вцепилась в него взглядом. До сих пор она прекрасно ускользала от солдат даже в тех городах и деревнях, где их было пруд пруди. Но вот она встретилась с Юнем и в первом же мало-мальски населенном пункте он приволок ей на своем криминальном хвосте целый ворох неприятностей. Она подалась вперёд: — Из-за тебя у нас неприятности, не так ли? Что-то опасное сверкнуло в его глазах, но Юнь расплылся в широкой ухмылке, совсем не похожей на его обычную улыбку. — Отчитаешь меня после того, как я спасу тебе шкуру. А пока, просто притворись немой угрюмой нелюдимкой, которая ненавидит всех и вся. — И играть не придется! — прошипела Рехан. Юнь прищурился и сжал её пальцы, которые по-прежнему лежали у него на ладони. — Поэтому я и дал тебе эту роль. Коротко ругнувшись, девушка выдернула пальцы из его хватки и принялась поправлять капюшон. Лишнее внимание им сейчас точно не требовалось. Спустя пару минут напряжённой тишины, в дверь зашли трое. Хозяин двора испуганно ойкнул и скрылся в недрах кухни. Рехан переплела пальцы и уставилась на свои руки. Если надо строить из себя нелюдимую особу — так тому и быть. Всё, что ей оставалось — это довериться Юню. Ему и его абсурдному спектаклю, который вот-вот должен был разыграться. Шаги остановились у их столика. Краем глазом Рехан видела мельтешение красных и черных тряпок униформы, но не рискнула отвести взгляд от сцепленных пальцев. — Так это ты тот возмутитель спокойствия, который не даёт исполнять свой долг доблестным солдатам армии Огня? Тон говорившего был насмешливо-издевающимся, однако не смог обмануть ее. Кем бы ни был этот мужчина, он был настороже и внимательно оценивал и Юня, и ее. «Так и знала, что это его лап дело. Ну подожди, я с тебя ещё сто шкур спущу…» Юнь окинул вошедших ленивым, почти уставшим взглядом. — Вольно, лейтенант, — наконец сказал он, махнув рукой и, прежде чем тот успел ответить, добавил: — Отпустите своих людей. Они здесь лишние. Один из мужчин, по всей видимости не выдержав такого обращения, рявкнул: — Да кем ты себя возомнил, ты!.. Его товарищ, судя по звукам, удержал его от прыжка, который грозил Юню как минимум рядом тяжёлых травм. — Пусть отираются снаружи, пока взрослые разговаривают. — закончил Юнь с явной иронией в голосе. На этот раз возмутившийся солдат успел сделать пару шагов к столику, прежде чем лейтенант предупреждающе поднял руку. Когда он заговорил, голос его был суров и потерял всю свою насмешку. — Почему я должен отослать своих людей? Юнь посмотрел куда-то за спину Рехан, затем перевел взгляд на лейтенанта и само собой разумеющимся тоном пояснил: — Потому что я заказал чай на троих. Тут же из-за спины Рехан возник хозяин двора и, поставив на столик поднос со всем необходимым, так же внезапно удалился. Судя по всему, именно об этом говорил с ним Юнь, задержавшись у стойки. «Эти трое пришли, чтобы поджарить тебе задницу, а ты заказываешь чай. Как умно, Юнь». Лейтенант хмыкнул и, поразмыслив, махнул своим людям. — Можете идти. На этот раз возмутились оба. — Но лейтенант!.. — Не будет ли лучше?.. — Прочь!!! — рявкнул мужчина в приступе ярости. Рехан плохо видела его лицо в полутемном помещении, но могла представить, как он скривился от гнева. Никакому лейтенанту не хочется выглядеть слабым. Подчинённые, которые не повинуются приказам, не играют ему на руку. Солдаты поклонились и направились к выходу. Пара секунд — и в помещении остались только они втроём. Юнь, во время перепалки разливавший чай с самым благодушным видом, поставил чашку к краю стола. Лейтенант, оглянувшись, подтащил к их столику стул и сел так, что Рехан оказалась от него по одну руку, а Юнь — по другую. — А теперь, когда с формальностями покончено, — начал Юнь, приподнимая свою чашку, — Мы можем поздравить вас с повышением, лейтенант! Прошу прощения, что чествуем вас чаем. Не смог найти более-менее нормального вина до вашего прибытия. Зато на счёт чая я уверен. — он поднес чашку к носу и потянул носом. — Один генерал в свое время научил меня разбираться. Кто бы мог подумать, что лучшее, что я вынесу из армии — это вкус к хорошему чаю. — Благодарю, — пробормотал мужчина, принюхиваясь к чаю, однако не торопясь отпить. «Настороженный, как пугливый олень». Рехан не притрагивалась к своей чашке. Если уж взялась играть нелюдимку, то не привлекай к себе внимание даже малейшим жестом. — Если боитесь, что я отравил ваш чай, можете забрать у этого, — доверительно шепнул Юнь, кивнув на Рехан, — Все равно пить не будет. Лейтенант обратил на нее внимание. — А ваша спутница?.. — Никогда ничего не ест, — Юнь пожал плечами, — Оно не будет возражать. Потому что я не возражаю. «Ах ты ж су…» — Разве можно вести себя так с дамой? — возмутился лейтенант, словно заслышав ее мысли. Юнь снисходительно улыбнулся, выудил из-за пазухи трубку, которой Рехан никогда у него не наблюдала, и принялся с удовольствием её набивать. — Как интересно… — он прищурился, — А вы, стало быть, уверены, что то, что сидит перед вами — девушка? Он прищелкнул пальцами и, к удивлению Рехан, на них заплясал маленький огонек. Неуловимым движением Юнь направил его в трубку и уже через пару секунд их столик окутал туман горького дыма. — Вы маг огня? — изумился лейтенант. «Скорее кусок дерьма». — Нет, я маг воздуха. — фыркнул Юнь. — Разве вы не видели моего летающего бизона за углом? Не несите чушь, лейтенант. Разумеется, я маг огня. Кого ещё вы ожидали здесь найти? Рехан мысленно отметила, что, не устань она удивляться, сейчас искала бы под столом собственную челюсть. Мужчина мешкал, явно сбитый с толку. — Почему ваша спутница?.. — А что с ней не так? — Ну даже не знаю, — растерялся лейтенант, — вы говорите о ней так, словно… — Словно она не девушка? — подсказал Юнь. — Словно она не человек. — закончил лейтенант. Юнь ухмыльнулся и выпустил из носа струйки дыма. Они переплелись между собой в причудливую спираль, прежде чем растворились в воздухе. — Вы не хотите спросить меня, почему я не ношу одежду армии Огня, лейтенант? — Я… — Вы же слышали. Я только что сказал, что состоял в армии, пил чай с генералом и все такое. Вы же сочли меня дезертиром, признайтесь? — Даже не… Юнь подался вперёд и, схватив мужчину за плечо, вдруг пожаловался: — Вы не представляете, как я устал от этого. — он кивнул на Рехан. — Однако это мой долг. Моя честь. Вы понимаете? Я должен доставить это на место. Мне необходимо исправить ошибки, которые были совершены из-за меня. Лейтенант нахмурился и наконец сделал глоток чаю. — Я не понимаю. Юнь вскочил и принялся мерять шагами помещение. — Конечно, это не я допустил эти ошибки. Однако я косвенно стал их… — Да успокойтесь же вы! Кажется, лейтенанта тоже утомило это мельтешение взад-вперед. Юнь вернулся на свое место. — Опишите, — попросил он, стрельнув глазами в сторону Рехан. — что вы видите? — Девушку, — лейтенант пригляделся. От его взгляда Рехан захотелось провалиться сквозь землю. — Симпатичную. — А возраст? — нетерпеливо спросил Юнь. — Около двадцати, — пробормотал вконец сбитый с толку мужчина. — Послушайте, какое это имеет отношение?.. Юнь хлопнул ладонью по столу. — Какое отношение? Самое прямое, лейтенант! Вы видите перед собой девушку, а я вижу ужасное существо без пола и возраста. Кожа цвета спелой сливы, оно костляво, имеет три пары рук, на глубине темных глаз клубится кровавый туман… Рехан гневно вскинула голову. Шесть рук! Кровавый туман! Ну она сейчас ему устроит! Да у него самого сейчас кровавый туман в глазах заклубится!.. Она наткнулась на смешливый взгляд Юня и на полные ужаса глаза лейтенанта. — А! Смотрите, ей не нравится, что я говорю о ее истиной сущности! Но не переживайте, лейтенант, она ничего вам не сделает. Пока я того не пожелаю. Мужчину передёрнуло. — Что это?.. — Дух. — с удовольствием заявил Юнь, — Дух коварства и внезапной кончины. Дух, за которым я охотился много лет, прежде чем смог привязать его к себе. — Как вы?.. — У всех свои таланты, лейтенант. — Юнь обескураживающе улыбнулся. — Некоторые из них проявляются лучше, когда ты не отягощен армейской рутиной. Лейтенант спохватился. — Поэтому вам было приказано оставить армию? Короткий скрип входной двери заставил Юня повернуть голову на вошедшего. — Ещё один шаг, и ты пожалеешь, что родился на свет, щенок. Его голос был надменен, холоден и сквозил таким презрением, что Рехан стало дурно. «Щенком» оказался один из тех солдат, что сопровождали лейтенанта. Судя по седой бороде, он годился Юню в деды. — Прошу прощения… Господин. Лейтенант? У вас?.. — Ступайте. — отмахнулся от него лейтенант, — Не мешайте взрослым разговаривать. Солдат замешкался, однако тут же быстро поклонился и пулей выскочил за дверь. — Поэтому мне разрешили оставить армию. — поправил его Юнь и чуть нахмурился: — Правда, мой старик этого не вынес. Сошёл с ума и наворотил дел… Лейтенант прочистил горло. — Так вы и ваша… ваш… дух. Куда вы держите путь? Юнь бросил на него многозначительный взгляд. — Ба Синг Се. Глаза лейтенанта удивлённо распахнулись. — И что же вы хотите?.. Юнь взмахнул рукой, отмахиваясь от глупых вопросов. — Взять город, разумеется. Это ведь из-за меня сняли осаду. Я задолжал этот город своему народу. Пару секунд мужчина сидел, осмысливая сказанное. Затем он прочистил горло спросил: — Могу я спросить ваше имя? «С этого следовало начинать», — мелькнуло в голове Рехан. Юнь одарил мужчину ещё одним многозначительным взглядом. — Я только что сказал, что из-за меня сняли осаду Ба Синг Се, что мой отец выжил из ума, и что никто не может мне приказывать. Если вы не совсем дурак, лейтенант, вы знаете мое имя. Пару долгих секунд Рехан с любопытством наблюдала, как краска сходит с лица мужчины. Затем он вдруг вскочил так поспешно, что стул опрокинулся, а потом шмякнулся об пол в низком поклоне. — Мой при!.. «Кто-кто?» — Тихо! — прошипел Юнь, поднимая его с пола. — Дурак! Ты думаешь, я столько лет скрываюсь ради того, чтобы какой-то идиот меня раскрыл своим разбитым лбом? Лейтенант испуганно ощупал свой лоб, чуть покрасневший от удара, но вполне себе не разбитый. — Господин Лу Тен, но ведь вы?.. Ваш дядя?.. «Лу Тен?» — Нет, я не собираюсь предъявлять свои права на престол, — быстро сказал Юнь. — Мой дядя достиг гораздо большего, чем смог бы мой отец. Его сын изгнан, а принцесса Азула станет прекрасной Хозяйкой Огня в своё время. Лучшего исхода для народа Огня я не мог бы представить. «Престол?» Голова шла кругом. Он принц? Принц народа Огня? Бывший принц? Что из всего этого правда? — Я знаю, как мне послужить своему народу. — закончил Юнь, гордо выпрямляя спину. Рехан смотрела на него так, словно видела впервые. И почему она никогда не замечала в нем этой осанки, этого полного достоинства взгляда? Этот тон, это выражение лица?.. Такие вещи невозможно изобразить за пару минут, да даже за пару часов этому нельзя научиться. Это вырабатывается годами, годами каждодневной работы над собой и тем, как ты влияешь на окружающих тебя людей. Юнь умел это делать с такой поразительной легкостью, что Рехан стало страшно. Или правильнее будет назвать его Лу Теном? Заметив ее взгляд, Юнь чуть покачал головой. Едва ли лейтенант в данный момент горел желанием смотреть на нее, а не на своего «господина», однако на всякий случай Рехан уткнулась глазами в осточертевшую за последние пару минут поверхность стола. — Господин, — в голосе лейтенанта сквозило такое благоговение, что девушка скривилась. — Позвольте проводить вас до лагеря и… — Никакого лагеря, — оборвал его Юнь. — Никаких лишних глаз. Чем ближе к Ба Синг Се, тем больше предателей. Я могу вам доверять, лейтенант, поскольку вы были назначены сюда недавно — я вижу это по вашим погонам. Из этого следует, что вы не успели поддаться пагубному влиянию лазутчиков. Однако я не готов рисковать успехом всей операции, спланированной моим дедом, из-за того, что кому-то захотелось воздать мне ненужные почести. Лейтенант побледнел ещё сильнее. «Скоро он совсем растворится в воздухе». — Конечно, господин! Прошу прощения за!.. Юнь взмахнул рукой. — Я купил страусолошадь. У меня есть провизия. Я готов оставить ваш город, лейтенант, прежде чем поползет слух о странном путнике. — Страусолошадь? — лейтенант удивлённо моргнул. Юня это, казалось, крайне развеселило. — Да, лейтенант, страусолошадь. Именно из-за неё вы пришли сюда. «Так весь сыр-бор из-за скотины? Ну молодец…» Мужчина удивлённо моргнул. — В самом деле… — он потряс головой, приводя мысли в порядок. — Если господин не хочет пройти в лагерь, возможно он?.. — Я бы не отказался от денег, — вдруг сказал Юнь, — Мне нужно купить ещё одну страусолошадь для… Этого. — он махнул рукой на Рехан. — Ехать с этим вдвоем не слишком приятно. «Я даже знаю, что это будет припоминать тебе до конца твоих дней». — Я мог бы предоставить вам свою страусолошадь! — с готовностью отозвался лейтенант. Юнь скривился. — Подозрительно. Офицер народа Огня отдаёт своего скакуна незнакомцу? Какая чушь. — Да, вы правы… — Просто поищите по карманам, лейтенант Может, у вас завалялась пара медяков. Лейтенант принялся шарить по карманам и вываливать на стол монеты. Когда все его карманы опустели, Юнь властно кивнул. — Собери. Голос его был холоден и неприятен. Рехан настолько не привыкла к такому обращению, что не сразу поняла: приказ относится к ней. Опомнилась она только после окрика и судорожно принялась сгребать монетки в карманы. — И оно… Оно поможет взять город? — с недоверием спросил лейтенант. — О, не беспокойтесь, лейтенант. — Юнь положил ладонь на его плечо. — Не пройдет и пары месяцев, как флаги нашего народа воспарят над неприступным городом. — Невероятно… — выдохнул лейтенант. Юнь поднялся на ноги и, кивнув мужчине, заявил: — Мне пора. Спасибо за содействие, лейтенант. Я не забуду вашей поддержки. — Это большая честь — послужить члену королевской семьи в его миссии… — почтительно пробормотал мужчина, глубоко кланяясь Юню. — Принеси вещи. Мы уезжаем. — Юнь махнул рукой Рехан. Девушка метнулась наверх, в их комнатку, и принялась судорожно собирать ещё не сложенные вещи. Когда она вернулась, нагруженная всем их скарбом, Юнь уже забил трубку второй раз и молча курил. Сидящий рядом с ним мужчина не решался нарушить тишину. — Вы уйдете первым. — наконец сказал Юнь, завидев на лестнице девушку, — Убедитесь, что не оставили за собой хвоста. Затем уедем мы. И молитесь Агни, чтобы ничьи лишние глаза не смотрели нам в спину. Если моя миссия провалится из-за вас, лейтенант, я лично найду и убью вас. — Юнь адресовал ему серьезный взгляд. — Я понятно излагаю? — Да, господин. — поклон. — Будет исполнено. — Тогда чего же ты ждёшь? Ступай. Стоило мужчине скрыться за дверью, как Юнь вытащил изо рта свою странную трубку, поднялся на ноги и, неслышно ступая по половицам, приблизился к окну, прислушиваясь к окрикам лейтенанта и удаляющимся звукам их страусолошадей. Наткнувшись на вопросительный взгляд Рехан, он отвёл глаза, как ей показалось с некоторым стыдом. — Не сейчас. Не здесь и не сейчас. — Я никуда не поеду с тобой, пока ты не скажешь, что из этого правда. К её удивлению, голос звучал спокойно и ровно. Странно, если учесть, как далеко она сейчас была от спокойствия. — Я всё объясню, как только мы будем в безопасности. Она открыла рот, но передумала. Молчаливый кивок вызвал лишь жалкую улыбку Юня. Он отчего-то был измотан так, словно все это время сражался с лейтенантом и двумя его прихвостнями. — Спасибо, Рехан. Спасибо. Они покидали город так быстро, как могла переставлять свои короткие лапы странная пятнистая страусолошадь, из-за которой, по всей видимости, их утро началось с таких крупных неприятностей. *** Первые полтора часа они ехали так быстро, что бедное животное начало спотыкаться от усталости. Все это время Рехан молчала, стараясь не прижиматься к спине сидящего впереди Юня слишком близко. Возможно, она чувствовала его настроение, и неосознанно старалась убраться подальше. Что, конечно, довольно проблематично сделать, когда вы сидите на спине одной страусолошади. — Она устала, — наконец негромко заметила девушка, — Надо дать ей отдохнуть. Юнь нахмурился и потёр переносицу. Как бы ни хотелось ему оказаться как можно дальше от этого треклятого города, Рехан была права. Клякса действительно устала. Бедная животина бежала с той скоростью, которой он от нее требовал, даже несмотря на свою коротколапость. Удивительная самоотверженность. Не все люди на такое способны. Юнь перенес ногу через устало вытянутую вниз шею животного и спрыгнул на землю. Скупо погладив Кляксу по клюву, он потянул за повод и зашагал рядом. Четверть часа спустя Рехан снова подала голос. — Мы не остановимся на привал? — Нет. Надо уйти как можно дальше. Рехан гневно запыхтела за его спиной. «Ну началось». — То есть ты решил покатать меня на этой кляче, а сам слез, чтобы она не рухнула в ближайший час? Юнь мрачно усмехнулся. — Что-то вроде того. За спиной послышалось шуршание, а затем стук двух ног о сухую землю. Ему не нужно было поворачиваться, чтобы понять: она спрыгнула на ходу. «Сейчас начнет хватать за руки», — мелькнула в его голове раздраженная мысль. Он оказался прав лишь отчасти: ладонь легла на его плечо. — Теперь уже можно засыпать вопросами, или ещё рано? «Злится», — со смесью сожаления и усталости подумалось ему, — «Сам виноват, но неужели нельзя не быть такой?..» — …Невыносимой. Очевидно, он сказал последнее слово вслух. Рехан опасно прищурила глаза. — Что-что? — Невыносимо, — рыкнул Юнь. — Мы стоим посреди пустынного тракта, а ты намереваешься закатить мне истерику, которую услышит даже глухой. И мысль о том, что весь этот спектакль, который дался мне с таким трудом, пойдёт насмарку — невыносима. Выражение лица Рехан смягчилось. Она зашагала рядом с ним. — Так это был спектакль? Всё это неправда? — примирительно спросила она. — Иди, ну если тебе говорят, что ответят на вопросы, необязательно сыпать ими находу, — простонал Юнь. — Я проверила — мы одни на дороге. — обиженно заметила она. — И я не собираюсь устраивать истерик, пока ты не заведешь меня в какую-нибудь глушь. — Было бы желание куда-нибудь тебя тащить… — пробормотал он себе под нос. Словно услышав его ворчание, Клякса боднула его широким лбом. Не иначе как из женской солидарности. — Ну? Это всё неправда? — Да, неправда. У тебя нет шести рук и кровавый туман вроде как в глазах не клубится, — процедил Юнь. — а теперь мы можем пойти в тишине? Пару секунд девушка пристально смотрела на него, а потом вдруг расслабилась и пожала плечами. — Как будет угодно… Ваше Высочество. Обжигающий гнев захлестнул его. Как ни старался он подготовиться к этому разговору, по всей видимости без истерик и вправду не обойдется. — Ну хватит! — прошипел он и, схватив девушку за предплечье, поволок в ближайшие кусты. Клякса недоуменно последовала за ними. — Ты куда тащишь!.. Юнь только фыркнул. — Туда, где ты сможешь истерить сколько тебе вздумается. Пробираться через кустарник и мелкие деревца до более-менее пригодного для разговоров места пришлось довольно долго. Они оказались аккурат у подножия крутого обрыва, надёжно прикрытые им с одной стороны и деревьями — с другой. Убедившись, что до дороги достаточно далеко, Юнь наконец отпустил ее руку, заметив, что она неосознанно потерла то место, где лежала его ладонь. Ему стало почти стыдно за то, что причинил ей дискомфорт. Почти. — Хочешь что-то сказать? — с вызовом спросил он. — Говори, не стесняйся! Можешь даже покричать, теперь-то тебя никто не услышит. Девушка казалась сбитой с толку. — Юнь, что происходит? — вся ее язвительность куда-то подевалась, осталась лишь непривычная мрачность. — Происходит то, Рехан, — начал он. — что ты лезешь под кожу, когда человек явно не настроен на разговоры. Она казалась крайне уязвленной таким обвинением, но из последних сил старалась держать себя в руках: — Это ты обещал рассказать, что происходит! Твои слова, не мои, заметь! — Когда мы будем в безопасности, — прорычал Юнь, — А не тогда, когда тебе вздумается поболтать лёжа в придорожной канаве. Какая ты умная, с ума сойти! — Уж не дура, и на том спасибо! — тут же ощетинилась девушка. — Было бы здорово, если бы ты побыла дурой! — рявкнул Юнь, теряя остатки терпения. — Чтобы не лезла, куда тебя не просят, и просто выполняла то, что тебе говорят знающие люди! Она неосознанно попятилась. — Да что с тобой такое?.. — Что со мной такое? Юнь отпустил повод страусолошади и шагнул к девушке. — Что ты, Рехан, — Иди, или как тем тебя! — совершенно не понимаешь, что происходит в этом мире! Может, в твоём мире, мире скорпионов и лошадей, нет войны, и ты не знаешь, что это такое, жить во времена нескончаемых битв, от которых тебе не отмахнуться просто так. О, нет, ведь ты сын уважаемого высокопоставленного человека, наследник какой-то там человекоугнетательной системы правления, от которой тебя тошнит. Но нет, ты же хочешь остаться человеком, ты выдумываешь себе тысячу масок, и меняешь их одну за другой, и в результате остаёшься ни с чем. Юнь махнул рукой куда-то вбок, туда, где предположительно находился далёкий оставленный им дом. Рехан испуганно съежилась от этого резкого жеста, и парня впервые укололо чувством вины за свою несдержанность. Однако слова, так долго копившиеся внутри, и которые он сдерживал почти два последних часа, всё лились и лились нескончаемым потоком. — Два года войны, убийства, кровь, кровь, повсюду реки крови. Только один человек не давал мне сойти с ума. Человек много более талантливый и достойный, чем я когда-либо смогу стать — и вот он погибает по моей вине, потому что — сюрприз! — перед тобой стоит самый паршивый маг огня, которого встречал этот свет. Он видел, что девушка в ужасе. И чувство стыда уже отчётливо копошилось в сознании, но гнев по-прежнему заставлял его говорить. — Ты сбегаешь из дома и от войны, как последний дурак, прячешься, врёшь, создаёшь себе очередную маску, очередной образ, этакого простачка-дурачка в надежде, что и жизнь будет такой же. Но нет, вместо этого ты ввязываешься в потасовку, увязываешься за симпатичной девчонкой, у которой свой ворох проблем, и которая сует свой нос куда не следует. Он сделал два широких шага, покрывая расстояние между ними. Рехан сжалась, сверкая влажными глазами снизу вверх. Он вовсе не хотел её пугать. Просто так вышло. Этим он будет успокаивать себя перед сном… — И берет то, что не следует, — закончил он, демонстрируя клочок пергамента, секундой ранее вытащенный из кармана девушки. Его имя, красными чернилами полыхавшее перед глазами, норовило спрыгнуть с листа и перебраться аккурат на его лоб. Для того, чтобы он никогда не забывал, кто он такой, и от какой жизни бежал. Маленький, но злобный огонек жадно впился в клочок бумаги, оставляя после себя кусочки пепла и свежий налет сажи на раскрытой ладони. — И вот после всего, что ты для нее сделал, она не слушает единственную твою просьбу сидеть тихо и не высовываться. Вместо этого она высовывается так далеко, как только может, и ведёт себя так не тихо, как позволяет ей ее вздорный характер. И вместо того, чтобы уладить проблему тихо и без лишнего шума, тебе приходится вспоминать всю свою чёртову жизнь, от которой ты так упорно бежал, чтобы спектакль выглядел достоверно. Юнь поднял палец и медленно ткнул девушку в грудь. — Потому что кое-кто слишком умная, чтобы быть послушной дурой. Дыхание тяжело вырывалось из его груди. Он и сам не заметил, как тяжело далась ему эта речь. Рехан смотрела на него с таким ужасом, словно он только что убил на ее глазах всю ее семью. «Будь она из Ба Синг Се, — вдруг подумалось ему, — это могло быть правдой». Юнь скривился и отвернулся, не в силах на неё смотреть. Он зажмурился, но испуганные глаза стояли перед его внутренним взором так же четко, как если бы он и вовсе не старался их избежать. — Через пару минут мне станет безумно стыдно за все, что я тебе наговорил. Поэтому если ты надумаешь уйти — бери страусолошадь и уходи прямо сейчас. Иначе мне будет слишком просто тебя догнать и нести чушь похлеще той, что ты только что услышала. Он долго стоял, вслушиваясь в звуки за спиной. — Лу Тен?.. Он вздохнул, не то с облегчением, не то с разочарованием. Он и сам не понял, что испытывает от того, что она не ушла. — Ну и дура. Юнь нехотя повернулся к ней. — Это не мое имя. — он невесело усмехнулся. — Извини, Рехан, но я не принц. Я всего лишь беглый сын губернатора одной из колоний, самый худший маг огня за всю историю магии Огня и такой ужасный лицемер, что и сам уже не знаю, что во мне осталось настоящего. Он развел руками. — Добро пожаловать в мой мир. Надеюсь, ты не слишком разочарована. По лицу девушки во всю катились слёзы. — Не слишком… — прошептала она и всхлипнула. Юнь встал и медленно, чтобы не испугать её ещё больше, подошёл к ней. — Вот видишь, — вздохнул он. — Как это заразно. Лицемерие. Вот и ты уже лжёшь. Он стёр слёзы с ее щеки тыльной стороной своей ладони. — Прости, Рехан. Я был несправедлив. Это из-за меня всё началось. Твои вопросы были закономерны… Просто совсем невовремя. Я не имел права обвинять тебя во всём, что наговорил. Рехан шмыгнула носом. — Это у тебя уже фаза извинений пошла, да? — чуть дрожащим голосом спросила она. Юнь криво усмехнулся. — Что-то вроде того. Он слегка нахмурился. — Тебе и правда так нужно знать моё имя? Девушка удивлённо моргнула, а потом отвела взгляд. — Нет я просто… Мне было любопытно, вот и всё. — Это неудовлетворенное любопытство не будет мешать тебе спать по ночам? — педантично уточнил Юнь. Рехан улыбнулась и покачала головой. — А Лу Тен?.. — Погиб, спасая мне жизнь. — сухо отозвался Юнь. — В моем мире принцы отдают свои жизни за людей, менее всего заслуживающих спасения. Рехан вытерла слезы с лица и упрямо уставилась на Юня. Ей не нужно было произносить, что она не согласна с его последними словами, он и так это видел. — Ещё вопросы? — кисло спросил парень, надеясь на отрицательный ответ. — Только один. — она помолчала пару секунд, а потом подняла на него взгляд. — Можно тебя обнять? Юнь сперва растерялся, но потом неуверенно развел руки. Рехан скользнула к нему и прильнула к груди. Тонкие ладони пробежали по спине и обхватили его плечи. Пару мгновений парень медлил, но потом все же обнял ее в ответ. Ее макушка едва доставала ему до подбородка. Огненно-рыжие волосы, выбившиеся из-под капюшона, щекотали нос. — Я не хотел тебя пугать, — пробормотал он. — Я не испугалась. — глухо сказала она. — Ты сказал не бояться тебя. Я и не боюсь. Юнь зажмурился. Предметы теряли четкость, размывались, словно он смотрел на них со дна реки. Юнь поднял ладонь и, уняв дрожь в пальцах, неловко провел по ее спине. — Этот мир такое дерьмо, Иди, — прошептал он, не доверяя своему голосу. — Расскажи что-нибудь о своём. Пару секунд она молчала, а потом заговорила. Её голос звучал гулко, а дыхание грело его грудь. — В моем мире говорят, что когда молчит мужчина, жди беды, когда молчит женщина, жди десяти бед. А когда молчат двое, жди тысячи бед. Она неосознанно прижалась к нему ещё крепче. — Пожалуйста, не молчи больше, ладно? Юнь закрыл глаза и, глубоко вздохнув, ещё крепче обнял прильнувшую к нему фигурку. Он моргнул раз, второй, третий... Какая-то подлая капля проползла по щеке и утонула в рыжине взъерошенных волос.