Эдмонд Дантес

Окно являлось единственным источником света в комнате. Он был достаточно ярким, чтобы немногочисленные предметы в ней отбрасывали тени. Именно это обстоятельство приносило мучения мужчине, сидящему на большом металлическом стуле в центре помещения. Он пребывал в настолько напряженном состоянии, что на его бледном морщинистом лбу образовывались капельки пота. В его голове складывались различные догадки по поводу сложившейся ситуации, а также планы, как из нее выпутаться. Однако все в итоге сводилось к одному: ему нужно немедленно бежать из этой ненормальной комнаты, потому что в ней происходила самая настоящая бесовщина. Проблема заключалась в его собственной тени. Она по совершенно неведомой причине то теряла свою форму, то вновь собиралась воедино, то просто всячески извивалась. Сие категорически противоречило всем законам нашего мира, чем дьявольски пугало мужчину. Нет, он не был трусом. Наоборот это на редкость смелый человек и, наверное, поэтому он до сих пор не потерял рассудок. Однако в этом можно было усомниться, когда он услышал шепот. Сначала еле уловимый, он нарастал. Нарастал, нарастал, нарастал и в конце превратился в истинный рев полный неистовой злобы. Мужчину начало трясти, сосуды по всему его телу вздулись до предела. Еще мгновение и он отключился бы в милое бессознательное, но неожиданно дикая боль пронзила его грудь. В этот момент прекратился и рев. Наступила тишина. Она была бы гробовой, если бы не капли, то и дело падающие на каменный пол где-то совсем близко. Мужчина опустил голову и усмехнулся в отчаянии. Его грудь была разорвана, а из нее текла некая черная вязкая жижа. Так он просидел еще некоторое время, пока не почувствовал копошение в голове. Это ощущение было сравнимо с тем чувством, когда по коже ползает сразу несколько букашек. Не сказать, что ему было приятно, скорее, уже безразлично. Также безразлично ему было, когда он услышал голос, который доносился изнутри него самого. «Прости за эту сцену, Эдмон. Я не мог появиться иначе», — сухо сообщил голос. Да, на стуле сидел Эдмон Дантес, уже догадывающийся о причине того положения, в которое ему не повезло было попасть. «Мы оказались в ужасной ловушке. Ты думал, что после смерти тебя ждет покой? Боюсь, я тебя немного огорчу. У бога на нас совершенно иные планы», — пока голос говорил, жижа, не перестававшая течь из обезображенной груди старика, стала тянуться к его лицу и приобретать форму руки. «Бог разделил нашу душу на две, но вызывает сейчас он только меня. Он сменил мои батарейки, и теперь я обязан вновь вернутся в ненавистный мне мир! Он распорядился, чтобы музыка моей ненависти звучала вечно! — рука схватила Эдмона за горло и начала сжимать. — Тебя же он решил оставить на потом. Однако не переживай. Скоро и тебе придется начать все сначала. Пока же наслаждайся приятным пребыванием в месте без времени и пространства, а я, граф Монте-Кристо, поработаю за тебя на новом фронте. Не прощаюсь!». После этих слов рука еще сильнее сжала его горло. Эдмон Дантес умер, а его тело было поглощено черной вязкой жижей. Вскоре на большом металлическом стуле сидел уже другой человек. Страшный и жутко злой. В последние мгновения ясности ума мужчина думал о том, как жестоко с ним обошлись. Он и правда надеялся на вечный покой после конца жизни, но бог в очередной раз поступил с ним несправедливо. Кто знает, может когда господь заменит уже его батарейки, то он вернется таким же отчаянным и ненавидящим все живое, как его темная сторона? Время покажет, а пока его музыка ненадолго прекратит свое звучание.