Ангра Манью

Душераздирающие крики людей, сгорающих в агонии мучений, стенания женщин, чьи тела истерзаны дикими зверьми, плач детей, разносящийся ветром на многие мили вокруг, распугивая птиц и зверей, заставляя кровь в жилах людей, застыть красными кристаллами льда, а сердце замирает на мгновение, когда в этой адской какофонии звуков раздается заливистый смех, преисполненный искренним наслаждением. Тонкая рука, покрытая черными метками заносит странного вида клинок, похожий на звериные когти, над все еще бьющейся в предсмертной агонии жертвой. В глазах, полных слез и страха отражается искаженное в кровожадной улыбке лицо мучителя, чье тело запачкано кровью убитых чуть ранее людей, тела которых истекали кровью в соседней комнате дома, утопающего во тьме ночи и лишь белый шум телевизора освещает небольшую комнатку, которая стала могилой для целой семьи этой ночью. Утром их тела найдет полиция, но следов убийцы обнаружено не будет. А бесплотный дух безымянного грешника, воплощенного мыслями людей в злого бога продолжит сеять смерть по городу. — Ахахахахаха! Ну и рожи были у детишек, когда я вспорол брюхо их матери, как будто свинью выпотрошил! – громкий смех разносится по пустынному особняку на отшибе города, в который уже много лет никто не заглядывал. Худощавый человек прошелся по покрытой пылью комнате и взглянул, сквозь покрытое пылью и паутиной окно, на просыпающийся город, жители которого только его игрушки, которые он будет ломать, пока не надоест. Нет, он не делает это из ненависти, вернее сказать, что движет им не та ненависть, что привычна обычному человеку в своем понимании. Для существа, что известен под именем Ангра Манью ненависть стала воздухом, без которого он погибнет. И, как для человека необходимо есть, чтобы жить, Ангра чувствует, что должен убивать, чтобы жить, будто без ощущения теплой крови на руках он потеряет нечто важное для себя. Его слабость станет его силой, когда законы Авесты исказятся, и он воплотиться как истинный бог Ангра Манью, а не безымянный мальчишка из старой деревни, чье тело исписали проклятьями, да пытали жалкие несколько десятков лет. В пыльном стекле отражается хищный оскал. — Эти ублюдки поплатятся за все. За каждый их грех я покараю их. Ведь грешник лишь я. И я не отдам свое место никому.