Ангра Манью

Ледяной ветер свистом разгоняет туман, заполнивший маленькую горную деревушку так, что лишь крыши некоторых домов виднеются над молочным морем, подобные маленьким лодочкам, окруженным бесконечным морем белизны. Но как море таит несметные секреты в глубинах своих, так и туман тот таит в себе смерть. Звук шлёпающих по земле сандалий, прерывистое хриплое дыхание, глаза, озирающиеся вокруг в поисках того, что отняло жизни его друзей, а теперь гонится за ним, чтобы окропить соломенное тельце новой порцией горячей крови. Он, которого они назвали Ангрой Манью, чье тело бесчисленное множество раз истязали вернулся, чтобы обрушить на них свой гнев. Злая ирония, ведь он вернулся. Завладев куклой старосты деревни. И теперь маленькая соломенная фигурка, сжимая в мягкой ручке каменный нож проливает кровь в окутанной белизной деревне. Он прижался спиной к стене дома, за угол которого он забежал. Человеческие ноги длиннее и сильнее, чем соломенные ножки куклы, но почему он продолжает слышать, как эти мягкие культи стучат по тропинке деревни. Почему он слышит, как каменное лезвие волочится по земле. И почему в каждом темном углу ему мерещатся горящие ненавистью глаза-камешки? — Эй, староста! Ну что же ты? Почему прячешься? Неужели ты боишься обычной куклы? А резать мою плоть ты не боялся? Не боялся моих проклятий, чёртов старик? Посмотри во мои глаза. Покажи себя, ничтожный. Ахура-Мадза тебя не спасет, ведь даже он страшится моего гнева! – почему писклявый голосок куклы, с едва различимым хрипом так пугает? Почему он громом разносится по деревне? Стук камня о камень! Нет сил повернуть голову, но умирать в неведенье он отказывается. Дрожа на ветру сильнее, чем голый куст на ветру, мужчина поворачивает голову. Но там, откуда раздался звук ничего нет. Но вздох облегчения застревает комом в горле, когда старик встречается взглядом с куклой, висящей с крыши вниз головой. В такт к кровью, что капает из пропитанного этой липкой жидкостью, капает холодный пот со лба мужчины, сердце которого запеленал страх, сковав тело ледяными пальцами. Но в руках куклы нет ножа. И тогда приходит осознание, что звук удара камня о камень был звуком падения ножа на порог дома. Сердце вновь начинает биться, ведь что сможет сделать простая кукла взрослому человеку, пусть даже она и одержима злым духом? Старик начинает нервно смеяться, хватаясь за сердце, не веря, что ему посчастливилось выжить. Его боги не отвернулись от него, защитив праведника от гнева тёмного бога. С триумфом в глазах он смотрит на куклу, когда в лунном свете блеснуло нечто. В руке куклы, чей зияющей рот искривился в оскале оказался железный кинжал. Но не это привлекло внимание старика в первую очередь. Рот куклы, который был простой дырой, оказался заполнен человеческими зубами, покрытыми теплой кровью, которая источала едва заметный пар, растворяющийся в плотном тумане, делая и без того густое море еще плотнее. Кукла качнулась и свалилась в крыши, в полете перевернувшись и приземлившись на ноги. Из ступора старосту вывел порез на лице, который появился только что. Закричав как раненый зверь, он сорвался с места, и, спотыкаясь, побежал прочь из деревни. Спасительный лес маячил впереди черной стеной неприступной крепости, но вышедшая луна осветила кроны деревьев, потерявшие всю листву. Их голые ветви, словно пальцы ведьм, тянулись к напуганному старику. А позади слышался смех маленькой куклы, да звон железа о камень. Не зная, что его пугает больше, старик, что был еще силен и румян, посидел и исхудал за одну ночь, хотел было сделать шаг в сторону леса, как среди деревьев блеснули голодные глаза хищников, послышался волчий вой и над лесом поднялась стая ворон, своим карканьем нагоняя еще больше страха. Их иссиня-черные крылья заслонили луну, лишая небо единственного источника света. Не желая отдавать себя на растерзание злу за так, старик хватает с земли палку и готовиться защищаться. И вот из пелены тумана показываются горящие огнём глаза. В их свете еще более жутким кажется отблеск покрытого липкой кровью ножа. Жуткий оскал из вырванных зубов заставляет сердце покрыться коркой льда от страха, а руки предательски задрожать так, что палка, сжимаемая до побеления в руках, трясется так, будто извивается змея. Топ. Топ. Топ. Шаги маленьких ножек эхом разносятся над деревней, даже вороны с волками замолкли, в страхе перед этой крошечной фигуркой, которая покачивается от малейшего дуновения ветра, но упорно идет вперед, держа неуклюжими ручками без пальцев кинжал, острие которого уже нацелилось на горло последнего выжившего в этой деревне. И пламя ненависти, пылающее в глазах игрушки будто адское, сжигает своим жаром душу едва живого человека. Цепкие пальцы смерти уже сдавили его горло, не давая даже вскрикнуть, а ледяной ветер, пробирая до костей, мешал двинуть даже пальцем. Блеск ножа в свете луны, короткий вскрик. Когда лучи утреннего солнца коснутся этой деревни, кровь последнего погибшего уже впитается в землю. Никто не будет знать, что произошло этой ночью в безымянной горной деревушке. И лишь жуткая кукла, покрытая странными пятнами, смотрящая с улыбкой на залитую кровью деревню, лежа в холодных объятьях бездыханной девочки знает, какая судьба постигла здешних жителей. И это повториться вновь. И будет повторяться каждую ночь, в каждом уголке мира, пока гнев, пылающий в сердце бесплотного духа не угаснет.