названия не будет.

у Дилюка сорок минут на сборы и десять на то, чтобы добраться до Ли Юэ для подписания очередных договоров, а ещё несколько приглашений на обеды, светские беседы и, кажется, свидания. Дилюк, да, не любит распространяться о своей личной жизни и уж тем более не станет упоминать в ней кровавого адепта — пусть им спится спокойнее. им двоим спокойно спится только зимой, когда они вдвоём под одним одеялом, когда Сяо приходит поздним вечером и ворует у Рагнвиндра горячий какао, когда с недовольным и определённо злым лицом реагирует на попытки молодого бойца позаботиться о себе (наверное, не отошёл ещё от "работы"), но чисто физически хватка Дилюка чуть-чуть сильнее, да и ладонь тяжелее. — Отцепись. — Цедит он недовольно, хотя Дилюк должен собираться на свои дипломатические сборища, а не приставать к ни в чем не повинным Якша, едва успевшим вылезти из душа на кухню. то есть, проснулся он не более двадцати минут назад, и — да вот ведь, даже по шерсти кота на домашнем растянутом свитере заметно — глаза ещё не продрал. — Да отстань, сказал же. а вот это уже невыносимые прикосновения мечника к голой коже, потому что он и зажать у столешницы успел, и живот облапать так, будто Сяо ему позволил, а не угрожал оторвать руки и закопать на их заднем дворе без единого намёка на почести. Дилюк угрозы игнорирует, лезет и трогает дальше, трогает там, где ему хочется и там, где Сяо почувствует, насколько его руки горячие, там, где старые шрамы, где новые, особенно чувствительные, где рёбра выпирают, обтянутые тонкой бледной кожей. Сяо весь бледный, но в меру, будто солнца никогда не видел, будто, надавив на запястье пальцем, можно будет отследить невооружённым взглядом сплетение вен. не то, чтобы это можно было счесть за изъян или недостаток, так, лёгкое ненавязчивое наблюдение и интересная деталь, собирать которое Дилюку очень нравится. может быть, это уже переросло в семейный азарт, может быть, это та самая уютная жизнь на двоих под одной крышей пару месяцев в год, кто его знает. они оба никогда не обсуждали статус своих отношений, раз на то пошло, потому что адепт предсказуемо будет избегать откровений и попыток разузнать о чем-то "душевном", а Дилюк сам никогда не умел говорить что-то о чувствах, предпочитая просто... показывать? так они вдвоём и показывают друг другу то самое душевное, личное и трепетное: неважно, что по-своему, неважно, что иногда достаточно грубо и непонятно, зло и недостаточно эмоционально, как могло хотеться, но достаточно. вполне достаточно. Сяо затыкается, когда чувствует влажный поцелуй между лопаток, опускается лбом на скрещенные на кухонной поверхности руки и вздыхает так отчаянно, будто бы его заставляют приподниматься на мыски и уязвимо вжиматься коленом в дверцу. помогает, конечно, слабо и совершенно незаметно, но пытаться ему точно уж не мешают, даже наоборот — Дилюк благородно помогает найти точку опоры грудью, чтобы мягко проследить большими пальцами линию позвоночника с двух сторон, пригладить костяшками поясницу и красиво, правильно сомкнуть ладонь на бедре. для Сяо это правильным кажется где-то на одну сотую, потому что, во-первых, он лежит на столе, во-вторых, какого чёрта он на нём лежит, и, в-третьих како— на этой замечательной ноте возмущенный тон адепта сменяется задушенным вздохом и глубоким глотком воздуха. в планах Якша утреннее сношение на кухне не было указано, но, видимо, желание второго жильца выражать любовь тактильно и доказывать, что "быть в человеческом обличье иногда не так уж и плохо, правда?". смотря что — Сяо срывается на глухое шипение, когда Дилюк тесно прижимается к его ягодицам с вхарактерным звуком — не так уж и плохо, думает в перерывах, насколько вообще он способен сейчас думать: например, метаться между ледяной поверхностью кухни и невыносимо горячей рукой — странно и немного дискомфортно. непонятно, если быть точнее, это уже какое-то человеческое извращение, мазохизм. мазохизм потому что приятно и неприятно одновременно? Сяо, конечно же, не будет уточнять насчёт догадок и прерывать весь этот беспредел, когда и сам в нем относительно активно участвует, приподнимаясь на локтях и вытягиваясь всем телом, изгибаясь змеёй и выпрямляясь на руках. Дилюк двигается в нем медленно, будто бы не торопится никуда, будто бы адепт под ним сахарный и развалится от малейшего неверного движения, но на самом деле он просто впитывает каждую деталь. смотрит на свитер, который из-за движений Якша съехал с плеч обратно, расстелившись на спине, смотрит на мягкие волосы Сяо, смотрит на его пальцы, впивающиеся в столешницу, смотрит на крепкие бедра и движение мышц, которые тут же принимается гладить ладонью, не прекращая неторопливых толчков. Дилюк смотрит, как Сяо тянется то вперёд, то назад, как он поднимается на носки и натягивается напряжённой струной, секундой после отпуская себя в унисон. — Ещё раз и я тебя убью, ты меня понял? — Иди в душ ещё раз, а я пока уберу и уйду, чтобы ты меня не убил, конечно же.

Или чтобы успеть купить для Сяо что-нибудь вкусное.