гипомания

       — С днём рождения! — Он не сегодня. Юнги опускает взгляд на совсем крошечный, но по запаху вкусный шоколадный торт, к которому омега питает слабость, и смотрит на единственную свечку, горящую перед глазами. А за ней Чимин вздыхает, закатывает глаза и только ближе поднимает сладость. — Да не твой, — Пак опускает голубые глаза ниже и вновь улыбается, — моему племяннику сегодня шесть месяцев! Юнги обхватывает свой округлый живот, делает шаг назад, инстинктивно защищается, не понимая, с каких пор Чимин считает Тэхёна и Хосока своими братьями, чтобы такое заявлять. Вообще-то эта любовь к беременному Юнги, а точнее, к его ребёнку, появилась после исчезновения гибрида. — Разве в восемь утра ты не должен заниматься работой? — намекает Юнги на столь ранний визит Чимина в его дом. — Я не могу поддержать своего лучшего друга? — Твоя одержимость моим ребёнком пугает, — признаётся Юнги, уже привыкнув к своему статусу лучшего друга лидера города, и задувает свечу. — А где подарок? — В процессе, — улыбается Чимин, указывая в сторону города. — Я строю для него лучшее будущее. Хочу, чтобы он не вырос так, как мы. Прошло полгода с тех пор, как Пак взял город в свои руки. Вначале это было сложно, большинство не принимало его, другие боялись из-за расправ чудовища за него, остальным он пришёлся по душе из-за банальной солидарности. Совет управления менялся почти раз в две недели, оставался неизменным лишь прокурор, следящий за тем, чтобы из Чимина не вышел второй деспот. Или за тем, чтобы найти первого. Тот день стал нескончаемым кошмаром для крольчонка. Чимин эту тему не часто поднимает, но по нему сразу становится заметно, когда он снова задаст единственный вопрос в надежде хоть раз получить на него ответ. В такие моменты его взгляд устремлён ниже глаз собеседника, Пак становится невыносимо одиноким, будто сбрасывает маску своей напыщенности и независимости, оставаясь тем, кто скучает по своей семье. — Хосок ничего… не говорил? Чимин ждёт, когда Ким свяжется с информатором. — Прости. Ничего. Снова. В тот день нашли несколько трупов от взрыва самолёта, на котором должны были улететь из города Тэхён с гибридом, но в этот план вмешался коллекционер. По останкам не смогли идентифицировать пару человек, но надежду вселяет то, что среди них не нашли Кима. Хосок проверил всё: каждый морг и каждую больницу, и, если Тэхёну удалось выжить, он должен был быть где-то в критическом состоянии. Но прошли сутки, а за ними пошли вторые. Гибрида забрали на допрос, он не сказал ни слова, из-за чего следствию пришлось его отпустить со слежкой, потому что чудовище обязательно вернулось бы за ним. Крольчонок тоже ждал. Сутками сидел перед окном, почти ничего не ел и не спал, впадал в истерики, просил вернуть ему чудовище. А за ним никто не приходил. Хосок был уверен, что, если бы Тэхён выжил, он не поступил бы так с Чонгуком. Гибрид медленно начинал умирать. — Этот ублюдок нарочно это делает, — Чимин ударяет ладонью по столу, вонзая в кусок торта вилку, — я понимаю, что ему выгодно, чтобы все думали, будто он умер, но мог бы и сказать Хосоку хотя бы! — Ты правда веришь, что они… где-то вместе? — неуверенно спрашивает Юнги, теряя аппетит, потому что спустя три недели они потеряли Чонгука. Юнги всё себя винил, не уследил, оставил крольчонка одного, а тот сбежал. Никто и не думал, что гибриду хватит даже сил выйти за порог дома, он выглядел так, будто каждую минуту его покидала собственная жизнь. Ведь её ему подарил именно Тэхён. Вначале Хосок решил, что гибрид ушёл искать альфу, движемый отчаянием, крольчонок вернётся в аэропорт, а после отправится за пределы города, но и там не оказалось его следов. Спустя месяц после взрыва самолёта, обсуждение новостей о таинственной пропаже Ким Тэхёна утихли, а на смену пришли другие. — После того произошедшего в первом городе, я убеждён, что он жив, — натянутая уверенность Паку не к лицу, но даже эта надежда заставляет Юнги не жалеть о своём уходе так сильно. Ким Намджун найден зверски убитым в собственном здании, где он держал гибридов, которых так и не нашли. Услышав об этой новости, Чимин сорвался в дом Чонов в час ночи, взорвал хлопушку и объявил, что этот ублюдок всё же выжил, на что не получил подтверждения от Хосока. Он узнал бы первым, будь это действительно так. Информатор часто связывался с Нилом, единственным, у кого мог прятаться Ким, но даже тот ничего не слышал о появлении друга в своём городе. Они сошлись во мнении, что если эти двое действительно живы и сейчас вместе, то им нужно время, чтобы начать жить заново. Им простительно пропасть из этого мира, чтобы начать создавать свой. — И если он жив, я найду его и сам убью, — в обыденном спокойствии сообщает Чимин, — он даже не в курсе, что стал дядей. Чудовище бессердечное. Юнги слабо улыбается, вспоминая, что у Тэхёна в глубине гниющей годами души всё же было выращенное Чонгуком сердце. Даже после объявления его смерти в прошлом месяце, никто так и не упомянул, что поставленный ему диагноз был фальшивкой, который создан им самим, чтобы обличить внутристенных в их больной жизни. Ким взял на себя всю ненависть, чтобы Чимин смог управлять городом, стать для него лекарством и всё исправить. Чимин хочет ненавидеть его, потому что любить просто невыносимо. Поэтому Пак выбрал полюбить своего племянника, и простить Киму свою продажу, ведь всё же они оба сейчас в свободном будущем. Юнги и Чимин наконец свободны. — Я после тебя, — объявляет прибывший Хосок, складывая почтовые письма на стол, — как закончишь с убийством Тэхёна, передай мне, я тоже хочу его прибить. — Нет, ты тоже считаешь, что это с его стороны уже чересчур? — возмущается Чимин, подхватывая оптимистичный настрой веры Хосока в то, что Ким с гибридом просто скрываются. — Ладно я, но ты-то – сборник секретов, тебе можно было бы и сообщить! Ну или намекнуть… Юнги перебирает конверты, находя среди них счета, какие-то рассылки, объявления и одно, подписанное фотографом из второго города, куда ездили когда-то Тэхён с Чонгуком. Омега помнит, как гибрид рассказывал о море, показывал ему фотографию, удивляясь возможности остановить время, и Юнги, доставая квадратный лист, видит их. Когда-то счастливых и свободных. Видимо, адрес Тэхён указал их дома, поэтому фотограф прислал ещё пару фото, сделанных тайком, которые не отдал сразу. И на фоне спора Чимина и Хосока, решающих, как долго ещё Ким собирается скрываться от них, Юнги замечает маленькую деталь, которая отсутствует на этих фото, но была на предыдущей. У крольчонка нет ушей…                      Тёплый ветер гонит волны на песчаный берег, создавая приятную, успокаивающую мелодию особенной музыки. Её невозможно услышать, она принадлежит лишь двум сердцам, нет ни единого способа разрушить или отнять, потому что она создана из крупинок собственной жизни. Новой. Прошлая записана шрамами, ожогами, остатками когда-то целого, но она уже не играет роли, не болит, напоминая о себе лишь некоторыми именами, которые остаются всё ещё значимыми и в этой жизни. В этом лучшем будущем. Чонгук смотрит на диск горящего солнца, опускающегося за водную гладь горизонта, натягивает спадающий с плеч плед и слушает эту мелодию, к которой добавляются аккорды приближающихся шагов. Гибрид ощущает присутствие рядом, не оборачивается, потому что прекрасно чувствует, лишь облокачивается назад, устраиваясь на груди мужчины, где всё ещё бьётся живое сердце. Тэхён сдержал каждое данное собой обещание, потому что они сейчас у моря. Ким прижимает к себе омегу, не отпускает, залечивает оставленные им раны своего отсутствия в те недели после взрыва, сожалеет, что не имел возможности заверить крольчонка в том, что он остался жив. Сам за ним потом пришёл, забрал из дома Хосока, который хорошо позаботился об омеге в его отсутствие, и бесследно пропал там, где найти кого-то пока ещё невозможно – в местности без стен и людей. Через несколько месяцев Тэхёну всё же пришлось пройти через ещё одни стены первого города, чтобы выполнить данное слово и убить коллекционера. А потом убить себя – уродливое чудовище, живущее лишь местью и кровью чужих жизней. Им всё ещё тяжело вставать на ноги, дышать чистым воздухом и жить, просыпаться от кошмаров, взрывов, боли в ушах. Чертовски трудно вычищать из собственных лёгких годами скопившуюся взвесь, из души вымывать непростительное, стирать из памяти вину. Ломать стены оказалось дороже, чем их строить. — Я готов. Чонгук оборачивается, встречаясь взглядом с мужчиной, показывает ему твёрдость своих слов: он готов вернуться к людям, к обществу, в город. Спустя полгода он смог простить их, отпустил всю ненависть и желание использовать чудовище, как своё оружие мести. Потому что Чонгуку нужно не чудовище, а Тэхён. Как Киму нужен не гибрид, а Чонгук. Они нашли своё спасение друг в друге. — Куда хочешь поехать? — интересуется альфа, облокачиваясь назад руками на песок, полностью предоставляя выбор крольчонку. Его личной гипомании. Чонгук улыбается, ему хочется отправиться вслед за солнцем, туда, где их никто не знает, идти, пока они не остановятся, почувствовав, что находятся дома. Однажды, они вернутся в четвёртый город, туда, откуда всё началось, когда воспоминания не будут отдавать фантомной болью, ну а пока они займутся настоящим. Вдох. Солнечный запах.

Свобода.