Взгляд на две тысячи ярдов

Антона могло триггернуть с любой мелочи. Пирсинг в чьей-то губе, синие джинсы, почти такие же, как были в тот день на нем, звук удара ремня об пол… В такие моменты он обычно прикладывал пальцы правой руки к виску и, прикрыв глаза, глубоко вдыхал, пытаясь заставить себя успокоиться. Почти пять лет прошло, а он все не может никак отпустить. Оттого и с учебой проблемы, и замкнутость, которую многие принимают за излишнюю скромность, и в отношениях разлад. Никому не нужен парень с вечными перепадами настроения от «как все здорово» до «не вывожу, увозите». Ну, разве что немного Арсению. — Чай будешь? — мужчина коснулся его щеки губами и, улыбнувшись, потерся черными вихрами о чужую шею, едва не замурчав. Антон улыбнулся от легкой щекотки и, откинувшись назад, прижался спиной к торсу Попова. Запрокинул голову, с нежностью заглянул в родные глаза и едва слышно произнес «да». Понятливо кивнув, Арсений напоследок потрепал завитки на волосах парня и отвернулся к столешнице. Кухня тут же наполнилась привычным шуршанием, звоном, скрипом, которые мужчина будто бы каждый раз приносил и уносил с собой, потому что без него такой уютной гармонии звуков в маленькой квартире Антона никогда не было. Послышалось журчание кипятка о керамику, а затем до парня донесся мягкий запах клубники. — Как дела в унике? — Отсто-ой, — протянул Шастун и, наклонившись, уронил голову на стол перед собой, — Иванов на экзамене все мозги вытрахал, а в итоге отправил на пересдачу. — О, да… Помню, как я тоже все бегал за ним с зачеткой, — Арсений хохотнул, усаживаясь рядом с Антоном и протягивая ему кружку, — Роман Сергеевич, ну поставьте хотя бы тройку, я же вылечу из ВУЗа, — он повысил голос до писка и взмахнул руками, изображая, видимо, себя первокурсником, — нет, Попов, ты нам тут нахуй не нужон! Взгляд голубых глаз, наполненных смешинками, столкнулся с глазами Шастуна. С губ последнего сорвался смешок, а затем он рассмеялся в голос, прикрывая рот ладонью. Попов довольно улыбнулся, обнажая белые клыки. Отсмеявшись, Антон чуть подался вперед и уткнулся лицом в грудь Арсения. — А мне ты нахуй нужон, — пробурчал парень, опаляя дыханием кожу сквозь тонкую ткань футболки, — очень… Пальцы мужчины легко сомкнулись на чужих плечах, а затем вздернули вверх, заставляя Шастуна подняться и взглянуть на Арсения. Тот улыбнулся: — Опять заставляешь меня смущаться, пацан? Антон насмешливо фыркнул, поправляя упавшую челку, и почему-то сам смутился. А затем потянулся губами к молочной шее, покрытой россыпью родинок. Целовал аккуратно, чуть влажно, иногда подцепляя кожу зубами, словно пытаясь подтвердить каждое свое слово о любви. Попов едва заметно выдохнул от волнения и запрокинул голову, открывая парню большую площадь для ласки. Шастун перебрался к нему на колени, прижимаясь пахом к чужой промежности сквозь ткань домашних штанов, и наконец добрался до губ Арсения. Грязно-мокрых поцелуев с языком не выносили ни один, ни другой, поэтому Антон лишь льнул ближе и мял вечно покрытые тонким слоем бальзама (а что, зима же) любимые губы, не забывая про легкие укусы перед тем, как оторваться для глотка воздуха. Он вообще любит это. В смысле, кусаться. — Сегодня? — почему-то шепотом произнес мужчина, с опаской опустив ладони на ягодицы Шастуна, и тот, чуть помешкавшись, кивнул. Должно получиться. Сегодня обязательно, он чувствует. По венам в несколько волн пронеслось что-то вроде страха, но, взглянув в уверенные глаза напротив, парень нервно улыбнулся и встал на ноги. До спальни они шли молча, даже почти не касаясь друг друга. Лишь Антон сильнее сжимал вспотевшей ладонью чужую руку и едва заметно дрожал. — Уверен? — в очередной раз повторил Арсений, на что Шастун закатил глаза и одарил его таким красноречивым взглядом, на который вообще был способен в такой ситуации, — я имею в виду, что секс без проникновения, тоже секс. Вообще некоторые пары не практикуют такое, и прекрасно живут… А еще снизу мог бы быть я, и… — Много базаришь, — фыркнул Антон и, толкнув мужчину на кровать, отчего тот сдавленно охнул, навис сверху, — слушай, рано или поздно я же должен буду это преодолеть, окей? — парень обреченно вздохнул и поддался вперед, замирая в нескольких сантиметрах от губ Попова, — так давай сейчас. С тобой. Он наконец убил это тягучее расстояние между ними и поцеловал Арсения. Не так, как на кухне, а жадно, торопливо, будто боялся передумать. Мужчина хотел оттолкнуть его и повторить свой вопрос, но Антон упрямо прижался ближе, потираясь заметно окрепшим членом о его бедро. Попов сдавленно выдохнул и, положив ладони на поясницу парня, наконец сдался. Шастун одной рукой уверенно оттянул ворот его футболки, целуя открывшийся участок кожи, а другой рукой скользнул под резинку белья, сжимая в руках член, твердеющий под теплыми пальцами. Он неловко провел ладонью от основания до головки, пачкаясь в смазке, и что-то несдержанно промычал, уткнувшись носом в ключицу Арсения. Тот сдавленно простонал и, подхватив парня за ягодицу, перевернулся, подминая под себя худое тело. — Ну хватит, котенок, — с рычащими от возбуждения нотками в голосе произнес он и, наклонившись к чужой шее, впился губами, намереваясь оставить след. Затем еще один. Он медленно спускался по коже вниз и одновременно гладил бедра Шастуна, не сразу заметив, что парень под ним замер, едва заметно пытаясь оцарапать спину мужчины ногтями сквозь ткань футболки. — Арс, — онемевшими губами прошептал Антон, отрешенно глядя куда-то в потолок, — погоди, пожалуйста. Перед глазами снова эта чертова кабинка в клубе. Снова эти ладони, судорожно зажимающие ему рот, и толчки. Грубые, резкие, словно пытающиеся всю душу из него вытрясти. Шастун распахнул глаза и отчаянно замотал головой, лишь бы не слышать своего жалкого скулежа, не видеть этой грязной стены туалета, не ощущать грязи. Его взгляд, до этого будто бы замерший, прояснился. Он несколько раз торопливо моргнул, пытаясь отогнать воспоминания, и удивленно охнул. Мягкие губы Арсения скользили по его щекам, ловили холодные капли слез и шептали что-то невнятное. — Антош, — Попов поднес к лицу ладонь Антона и бережно поцеловал костяшки, — все нормально. Я с тобой. Шастун сорвался. Он не позволял себе этого с тех самых пор, как смог забыть лицо насильника. Он ведь сильный. Хотел просто похоронить эти воспоминания под новыми. Думал, что с Арсением все выйдет, но… — Ну, Анто-он, — Попов нервно рассмеялся и, сев на кровати, прижал к себе парня, позволяя ему всхлипывать куда-то в свое плечо, — не заставляй меня рыдать вместе с тобой, — голос у Арсения и вправду такой, будто он тоже готов заплакать. — Я такой жалкий, — невольно сорвалось с губ Антона. Арсений вопросительно замычал и отстранился от парня, доверчиво заглядывая в чужие глаза. — А где ты еще видел гея, у которого при виде чужого члена случается паническая атака? — обреченно воскликнул Шастун и невольно хохотнул, прикрыв глаза рукой. Арсений вздохнул и, положив ладони на подрагивающие плечи, молча прижался к парню. — Я же говорил тебе, что это не обязательно, — произнес Попов, перебирая пальцами вьющиеся волосы на чужом затылке. Виска коснулись холодные губы, — выдыхай, все хорошо. У Антона в голове не порядок. Он улыбается, шутит, смеется, а внутри все так болит, будто ножом колят. В какой-то момент парню казалось, что в конце концов он сломается и вздернется на ближайшем фонарном столбе. Но, оказывается, пока рядом Арсений, пока он притворяется, что все нормально и улыбается ему со всей своей чертовой нежностью, Шастун будет в порядке. Судорожно вздохнув, парень сжал в ладони футболку на груди Арсения и уткнулся носом ему в плечо. У мужчины вся грудь мокрая от чужих слез, но он лишь улыбнулся как-то печально и шепнул, едва не коснувшись губами холодного уха: — Я люблю тебя.