Другой

Искалеченное, растерзанное тело отца…его отрубленная голова…брошено просто так, на сырую от постоянного дождя землю…дождь как будто хочет смыть всю грязь: копоть, кровь, слезы - с лица земли… Вода заливала глаза Владиславу, жесткая бечевка до крови истерла связанные запястья, все тело ныло и садило от побоев, но мальчик стоял гордо, не согнув спины. Со стороны казалось, что ребенок абсолютно спокоен, что ему все равно – ну убили отца, ну держат в плену вместе с солдатами мать, ну у него самого теперь будет несладкая жизнь в плену султана…никаких эмоций. А вместе с тем внутри все горело, горячие слезы рвались наружу, хотелось выть и стенать. «Ты сын князя, твой отец – князь Дракул, ты сам будешь править. Ты не имеешь права показывать свои эмоции. Люди должны думать, что ты хладнокровный, что ты непреклонен, как будто ты неживой. Тебя должны бояться, не должны понимать твоих поступков и тем более мотивом. Ты – другой». Армия воинов тронулась в путь. Лошади тащили множество загруженных под завязку обозов с разграбленными богатствами Валахии. Повсюду слышались пьяные голоса, мат и пение. Владислав еле поспевал за конем, к которому была привязана веревка, перетягивающая его тонкие запястья. Шаг, еще шаг, еще один шаг… как тяжело, хочется остановиться, хотя бы на секунду. Не успел переставить ногу… падение лицом о каменистую дорогу. В рот забилась пыль и грязь, с ободранного лба бежит алая кровь, а конь тащит волоком по грубой земле, сдирая молодую кожу… как больно…как темно… Холод… ледяной, пронизывающий до костей… Мальчик, лежавший свернувшись калачиком на голом полу, вздрогнув, проснулся. Темница… сколько он уже здесь? Не помнит, не знает…время остановилось в этом подземелье. Полуослепшие от постоянной темноты глаза долго пытались что-либо разглядеть вокруг. Наконец-то можно различить очертания… Каменная комната, без окон, без какой либо мебели. Только небольшая арка с кованой решеткой – именно через эту дверь в этот последний приют попадали люди – это маленькое окошко в мир поднято на высоту трех метров от пола. Не убежать. В тюрьме несколько детей. Сейчас как-то тихо… даже странно… дети постоянно плакали, звали родителей, просили хоть немного поесть. Эти крики Влад слышал даже сквозь пелену забытья, даже валяясь без сознания. А сейчас тихо… Влад пополз к ближайшему ребенку… все ссадины и раны, затянувшиеся было за время тяжелого, не приносящего отдыха сна, вновь открылись и стали кровоточить. Так близко и так далеко… Ледяные пальцы коснулись такой же ледяной шеи… тишина…ожидание… Нет пульса! Собрав последние силы, Влад перевернул тело… Мертвые глаза смотрят в потолок… Мертвый рот немного приоткрыт, как будто есть еще что сказать…голос с того света… Белая кожа так хорошо оттеняет алую кровь, запекшуюся на губах… Так величественна и ужасна Госпожа Смерть. А остальные?... Тоже самое…тоже самое… Смерть, смерть….кругом смерть… Все мертвы… В воздухе пахнет болезнью, которая играет с жизнью, мучит ее, смеется над желанием выжить, а потом уносит теплую душу… Забиться в угол… как можно дальше от трупов… чтобы не заболеть… Влад трясся от холода, от голода, от страха… Когда же уберут трупы, когда же в воздухе перестанет пахнуть тленом… Никого нет, никто не уберет, никогда… Время так и не сдвинулось с места… Единственный живой среди мертвых мучился страшным кашлем… Этот выматывающий, выворачивающий наизнанку кашель раздирал горло, переходил то в крик, то в стон… Влад пытался остановить его, пытался вздохнуть, но ничего не получалось… Изо рта струилась кровь…смерть так близко, так сладко зовет отдохнуть, так просит пойти за ней. - НЕТ! НЕТ!! НЕТ!!! Я не могу, нельзя! Моя семья, мой народ останется неотомщенным! Я поведу их! Я отомщу! Я буду жить!!! Я НЕ УМРУ… Я НЕ УМРУ…Я НЕ УМРУ… Я НЕ УМРУ… Я НЕ УМРУ… НЕ СЕГОДНЯ… НЕ УМРУ… Я ВООБЩЕ НИКОГДА НЕ УМРУ… Я…НЕ…УМРУ… Секунды…минуты…часы…дни… Только эти три слова. Как молитва. Крик. А время все стоит на месте. Шаги по камню… кто-то пришел. Свесившись в черную пропасть темницы, отгоняя темноту факелом, стражник вглядывался внутрь. Тела… одни только мертвые тела… все мертвы. «Болезнь, их всех подкосила болезнь. Нужно убираться отсюда, это может быть чума… Сжечь, все сжечь…». Страж протянул руку сквозь решетку и выпустил факел. ШШУУХХ… И сразу стало так светло, что зарябило в глазах. - Десять маленьких тел… - стражник хладнокровно пересчитал трупы. - десять мертвых детей… Десять? Но в темницу привели одиннадцать детей! Хвать! Что-то холодное вцепилось в руку мертвой хваткой. Охранник перевел глаза вниз. Там, цепляясь тонкими, как когти, пальцами за почти гладкую стену висел одиннадцатый. Худой как скелет, бледный как смерть, с черными, как ночь волосами, с пятнами алой крови на лице и руках. Страж попытался выдернуть руку из пальцев этого щенка, но не смог – ногти только сильней впились в мягкую теплую кожу. Тогда он дернул руку обратно между ячейками решетки. Жесткие прутья оцарапали руку Влада… У мальчишки даже кровь не показалась – как будто в столь тщедушном теле ее уже не осталось. Теперь Влад начал действовать... Он с такой силой дернул руку на себя, что послышался хруст костей. Потом мальчик начал царапать, бить и кусать те части тела стража, до которых мог дотянуться. С такой ненавистью, с таким неистовством… «Мама, мама, что с тобой? Ты не мертва, я бы знал, если бы ты покинула мир живых, но ты и не жива, я не чувствую твою душу… Что они с тобой сделали, как они издевались над тобой. Они все мертвы, только еще не знают об этом»… И снова удар, и снова удар, со всей силой… Когда охранник перестал подавать признаки жизни, Влад сорвал ключи у него с пояса и попытался открыть дверь. Трудно… Пальца не слушались, все мышцы горели, да и огонь лизал пятки… Да! Свобода! Последний взгляд на этот мир тюрьмы: пляшущие языки пламени красиво переливались на камнях, страж, падающий в огонь, мелькающие двери, всполошенные охранники, не замечающие из-за своего животного страха ничего вокруг… Наконец-то лес… …Войска покинули это проклятое место, ссылаясь на чуму… Бросили всех мертвых, убили всех живых и ушли…