Другой

Рев огня… Адский свет от полыхающего замка… Стон огня… Даже непрекращающийся дождь не может потушить это буйство. Сражение стихий… Битва на поражение… И все-таки вода – жизнь – тяжело, со слезами укрощает жар… Теперь только мокрый пепел и черная вода… Одинокая фигурка брела прочь… Одинокая, маленькая, тщедушная фигурка… прочь… Вернуться домой, на родину… домой… мама, отец… Еще так далеко… …………………. В лесу кладбище. Нет, это не кладбище, а просто свалка людей, у которых отняли жизнь… Владислав бродил между трупами и деревьями. Его шатало из стороны в сторону, его мутило, ничего не хотелось, только спасительного забытья, но… Надо идти, надо искать… Лица… знакомые… незнакомые….дети…женщины…старики… Все здесь. И должен быть ОН. Где? Резкий порыв ветра сбил Влада с ног. Холодно, мокро, обидно… И все с начала… Край леса. Дальше – поле, сейчас больше похожее на грязный асфальт: только серая жижа, никакой травы. И тут, на краю лежит тело… Истерзанное… Этого человека тащили на веревках за конем, причем человек был уже мертв, был уже обезглавлен… Даже после смерти над ним издевались… - Отец… - Влад стоял на коленях рядом с телом. В нем кипела ненависть – ярая, жгучая… - Ты будешь отомщен, наши враги падут…нет, прежде чем пасть они будут долго мучаться, будут умолять убить их… Владислав вцепился не сгибающимися пальцами в тунику отца и потянул на себя…теперь надо тащить…надо похоронить…только так душа упокоится…душа должна упокоиться. Он подошел к высокому дереву. Прямое, красивое оно гордо стремилось ввысь, к небу. - Это будет твоим памятником, отец. Лучшего не придумаешь. Даже отрубленное дерево даст ростки, даже сожженная земля возродится… Я буду помнить. Влад взял большую коряку и принялся ворочать землю. Долго, тяжело… Земля не была ни твердой, ни рыхлой. Казалось, что это вовсе не земля, а грязь или болотная жижа. И вот здесь придется его оставить? Да… Осторожно положив отца в его последний приют, он приладил голову как можно ближе к ее законному месту… «Как вы посмели!!!??? Как будто ОН не человек, а…упырь какой-нибудь. О! Я придумаю, как поступить с вашими толстыми головами, полными червей…считайте, что вы уже без них…». Влад засыпал тело землей. Пожелал отцу ветра в спину на последнем пути. И воткнул меч у основания насыпи – там, где теперь вечно будут ноги великого Дракула… Все. Нет, не все. Мальчик оглянулся – вокруг пировала смерть. Это его народ. Его люди. До тех пор, пока не упокоен последний человек, война не закончена... А этот бой он должен выиграть. Теперь надо похоронить остальных мертвых. Влад бродил среди тел и перетаскивал их с место на место, формируя группы… Зачем? Он не знал, просто так надо было. Мужчины – женщины – дети… Прошло уже довольно много времени, когда он услышал тихий, почти неотличимый от шороха стон. Влад бросился на звук. В яме, наполовину залитой жижей из воды и глины кто-то лежал… Длинные спутанные волосы закрывали лицо, когда-то обворожительно голубое платье теперь было коричневым от грязи и крови… - Мама…Мама! Мама!!! – Владислав залез в яму, стараясь не потревожить полумертвую женщину. Он сел у ее головы, наполовину утонувшей в грязи. - Мама… - срывающимся шепотом позвал ее, – Мам… Синие опухшие веки дрогнули…открылись… Влад заставил себя улыбнуться. Несмотря на то, что мать была сильно избита, что половина шикарных черных волос отрезана, что ее белоснежная кожа исчезла под синяками, ссадинами и грязью, ее глаза были по-прежнему прекрасны. Такие же серые и ясные… - Все в порядке, я нашел тебя… Теперь все будет хорошо, – «ДОЛЖНО быть…» Она полуулыбнулась потрескавшимися губами. – Владислав, сын. Ты выжил… ты жив… Я счастлива… Теперь я хочу знать, что ты будешь делать дальше. - Что? Зачем тебе это, мама? – Он был поражен. Его мать, женщина, которую он боготворил, которая всегда была доброй, тихой и мягкой, теперь источала власть. Непоколебимую. Так Влад не трепетал даже перед отцом, когда в четыре года не удержал в руках тяжелый меч и, стоя перед родителем, ждал выговора и наказания. - Я… Мы! Мама, мы с тобой выберемся отсюда и вернемся домой... - Владислав! – твердый, жесткий голос. Как непривычно. – Как ты смеешь?! Ты – сын своего отца, теперь ты правитель Валахии. Знай и помни это. И все равно ты видишь в этом мире то, что хочешь видеть. Открой глаза, сын. Я умираю. Отец твой мертв. Останешься ты один. А теперь скажи: «Я выживу, вернусь и буду делать все для того, чтобы Валахия стояла на земле этой. Я буду помнить имя каждого воина, упавшего мертвым. Я - князь Владислав Дракула». Скажи! - Я выживу, вернусь и сделаю все, чтобы Валахия стояла твердыней на земле этой. Я буду помнить… Я – князь Владислав Дракула. – он говорил медленно, несмотря на то, что знал это с самого рождения…но сейчас…сейчас он не был уверен. Да и как он мог. Она умирает. Он видел и понимал это, но не мог принять. Он не любил отца, слишком редко видел его, слишком часто слышал упреки и никогда – похвалы… Но мать была с ним всегда. И что бы ни говорили, но сыновья очень привязаны к тем женщинам, из чьего лона вышли они на свет. Ведь мать – единственная кровная связь… Ни отец, ни жена, ни дети, ни братья и сестры… никто и никогда не сможет заменить мужчине ту связь, которая возникает между матерью и сыном. - Вот так. Запомни то, что ты мне только что сказал. И запомни то, что ты при этом чувствовал… А теперь я хочу попросить тебя кое о чем. Останься со мной, пока я жива… Умирать в одиночестве – самая страшная смерть… Влад осторожно, почти не дыша, приподнял мать и положил ее голову на свою грудь. Обнял ее… и стал считать дыхание… Вот так просто, ничего не говоря. Слова не нужны, если души связаны… Вдох-выдох… Вдох-выдох… Вдох… и потом длинный выдох… и тело стало легче… и тишина. Влад замер. Он ждал, что мать еще раз вздохнет, хотя понимал, что этого уже никогда не произойдет. Солнце садилось… он сидел с мертвой матерью на руках… Полночь, ночь… Так тихо… Рассвет… С первым лучом солнца, пробившем небо, с Влада спало оцепенение. Он встал, выполз из ямы и побежал… Вернувшись к месту захоронения отца, он схватил сук и снова начал рыть… из последних сил… Он выворачивал землю, сдирал кожу с ладоней. Каждый его мускул стенал от усталости и боли… А сам он плакал… Тихо, без воя и рыданий… Просто слезы вымыли на его грязном лице белые борозды. Он плакал, выливая всю боль в эту влагу… Клянясь себе, что больше никто и никогда не увидит его слез… Два дня… Целых два дня Влад хоронил умерших… В общую братскую могилу всех… Только родители лежали в стороне, под высоким деревом… Надо закрыть тела землей. Сил нет… Но надо… Он уже руками, по-собачьи загребал почву… Все… Бросив напоследок горсть на образовавшийся холм, Влад упал… Его сознание просто ушло, а тело как будто отключили… Турецкий солдат, специально отставший от армии для того, чтобы как гиена подобрать последние частицы былого богатства, стоял и смотрел на мальчика, лежащего перед ним… Худой, грязный, совершенно измотанный. И при этом – отродье Валахии, больше напоминающего дохлого щенка гончей… Солдат от уха до уха улыбнулся. Какая легкая добыча….