***
Вера. Нетипичное имя для здешних мест. Так звали её бабушку, эмигрировавшую сюда в начале шестидесятых годов ещё совсем юной. Утонченная особа, она любила табак, крепкое вино и мужчин. Один из которых заделал мать Веры и скрылся в неизвестном направлении. После она частенько слала в его сторону проклятия. Люди говорили, что любила его, но та ни разу в этом так и не призналась. Дочь, Джин, баловала, растила в роскоши. Видела в ней продолжение себя. Мысленно готовилась к тому, что будет помогать ей делать выбор между самыми знатными поклонниками. У такой принцессы иначе быть не могло. Что-то пошло не так, когда Джин привела к ней знакомиться самого обычного портного. Рыжего, низкорослого, чуть горбатого. На фоне её красавицы Джи, он выглядел как трехнедельный кусок пирога. Такой же скукожившийся и весьма несвежий. Пыталась образумить несмышлёную, шантажировала, три раза изображала сердечный приступ, но все без толку. Её дочь, прелестный ангельский цветочек, сделала свой выбор. Да и поздно было — в животе Джин уже вовсю резвилась Вера. Свою бабушку она не видела. Та умерла, когда ей был годик, четвёртый приступ оказался настоящим. А за ней отправилась и мать. Бедняга папа Рик остался с вечно орущим и требующим внимания свертком на руках совсем один. Но он почти справился. Вере было семь, когда в их небольшом, немного покосившемся доме появилась женщина не самого опрятного вида. Это могла быть история про Золушку, но нет, мачеха любила её. Но ещё больше она любила выпить. А потом это полюбил и Рик. Они никогда не ругали её, а когда были трезвы, даже интересовались жизнью взрослевшей на глазах девочки. Пытались вылезти из этого дерьма. Брали кредиты, хотели открыть свое дело. Прогорали и снова возвращались к бутылке. А потом сгорел дом, вместе с ним угорели они. В свои неполные двадцать лет — Вера осталась одна. Хотя нет — с ней остались долги родителей. Давний друг отца её не бросил — устроил в свое небольшое кафе мыть полы и даже выделил небольшую каморку. Без единого окна, с матрасом на полу. Это было лучше, чем ничего. Да и к запаху затхлости она уже привыкла через месяц. Ко всему можно привыкнуть. Так прошло пять лет. Пять долгих лет жизни в этом казенном уголке, пять лет мытья полов, пять лет одиночества. Иногда, садясь напротив зеркала, она доставала фотографию матери. Красивое лицо, точеная фигура, шикарные тёмные волосы. Будто не от её плоти и крови произошла. От матери ей достались пухлые губы, курносый нос и выразительные зелёные глаза. А от отца… А от отца все остальное: большие щеки, покрытые веснушками, маленький рост, нескладная фигура и рыжие кудрявые волосы, которые она старалась не расчесывать. Наученная опытом, знала, что её кудри погубили не одну расческу. Да и вид одуванчика мог только рассмешить. А ей не хотелось смешить. Любви хотелось. Настоящей. Да впрочем, как говорила Лола, работавшая пару лет назад ночной жрицей в этой забегаловке: «Не люби никого, и у тебя не будет слабых мест. Не в нашем положении, Вера, тратить жизнь на сантименты. Не в нашем. Эту жизнь нам не дарят, мы сами ее выгрызаем. Побереги силы, девочка моя». Правда, потом Лола умерла. Говорят, её сожрал СПИД. Бедолага. Да впрочем, какая разница? На память от неё осталась пара высоких сапог бордового цвета и водолазка в крупную сетку. Ерунда. Но Вера хранила, иногда надевая у себя в каморке, просто чтобы не забыть, что она все ещё девушка.***
— Кас, неважно выглядишь, — зевая, невзначай заметил Дин. — Не можешь прийти в себя после сражения? Пора бы уже. В штате Миссури вновь произошли странные убийства. Судя по всему, очередной призрак вырвался на волю мстить. Действовал он крайне жестоко — выкалывал жертвам глаза. За что и для чего было не совсем понятно, да и куда важнее было узнать, где умерший захоронен, чем, собственно, и занимались Дин и Сэм, когда к ним вышел чуть шатающийся Кастиэль, который провел ночь, сидя в кресле, уставившись в одну точку. — Тут у нас дельце намечается, нужно бы съездить, проверить. Кас, ты с нами? Сэм внимательно посмотрел на друга, за ним и Дин. Тот же, не замечая их, продолжал смотреть в одну точку. — У нас тут новый мститель объявился, глазами лакомится, а ты где-то в облаках витаешь. Вернись уже на землю. Дин аккуратно похлопал его по плечу. Тот не шелохнулся. Лишь спустя несколько секунд медленно повернул свою голову в его сторону. — Дело не в этом, — казалось, он пропустил часть диалога про призрака. Голос Кастиэля был привычно спокоен. Он в целом редко когда менял интонацию. Только вот братья напряжённо переглянулись между собой. — Что-то случилось? — Сэм внимательно посмотрел на него. — Возможно, — кратко ответил он, вновь отвернув голову, театрально глядя вдаль, а точнее, на противоположную стену. — Может, пора рассказать? — ситуация заметно стала раздражать Дина, да и в целом его частенько злило то, что порой из ангела информацию приходилось вытаскивать клещами. И не всегда это удавалось сделать с первой попытки. — Я не могу понять. Вот тут, — Кас приложил руку к солнечному сплетению, — жжет и давит. Будто внутри сосуда я горю. Он поднял взгляд на Дина; взгляд, в котором читалось полное непонимание. Уголки губ и глаз были опущены. В этот момент вселенская грусть поселилась на его лице. — Мне кажется, вчера я столкнулся с ведьмой. — Ведьмы могут оказывать на тебя влияние? — нахмурившись, спросил Сэм. — Раньше такого замечено не было. — Может, научились, — отстранённо пожал плечами Кас. Дин выдохнул: — Тогда стоит проверить, связано ли вчерашнее убийство и появление ведьмы. Предлагаю перекусить. Не могу думать, когда в желудке ветер гуляет. Уже через полчаса вся тихая компания прошла в небольшое кафе. Уютным его назвать было нельзя — самое обычное, коих тысячи на территории всей страны, а, к их счастью, ещё практически пустое. Но зато тут приятно пахло выпечкой, что ещё больше сказывалось на аппетите. Заболтавшись между собой, Дин и Сэм первыми прошли к самому дальнему столику, и лишь присевши, заметили, что потеряли Каса, который остался стоять застывшей фигурой у самого входа. От памятника его отличало только лишь периодическое моргание. — К-а-а-с, — протянул Дин, нахмурив брови. Пришлось вернуться за ним. Такие перемены в поведении друга всегда вызывали волнение. Неспроста все это. — Что случилось? — Ведьма, — Кастиэль прищурил глаза, взглядом указывая на девушку, старательно отжимающую половую тряпку в нескольких метрах от них. Длинная рыжая коса, несуразные вещи… Со стороны она точно не напоминала тех сексуальных ведьмочек, что встречались им до этого, скорее ожила главная героиня сказки «Пеппи Длинныйчулок». — Ты в порядке? — Дышать тяжело. — Пора узнать, что это за зверь, — уже через минуту девушка была припечатана к стене у служебного входа. Сильные мужские руки не давали даже шанса, чтобы вырваться. — Кто вы? Отпустите меня! — взмолила до смерти напуганная девушка. — Да нефиг делать, только скажи: кто ты? — прошипел Дин. — Я — Вера. Что вам нужно, деньги? У меня нет денег! — Сэм, следи за тем, чтобы никто не заметил, — скомандовал Дин, ладонью плотно закрыв ей рот. Взгляд округлившихся зелёных глаз судорожно метался из стороны в сторону. — Что ты сделала с Касом? — Дин ей не верил. В нем кипела злость, он ненавидел подобных тварей — они всегда несли с собой разрушения, грязь, гибель людей и частенько портили их выходной. — Кас, нужно железо. Повернувшись, Дин увидел заметил лицо ангела, глупо оглядывающегося по сторонам, в узком коридоре ничего, кроме ведра и швабры, не было. — Да что с тобой сегодня такое? — Возьми, — тихо сказал Кастиэль и протянул ремень с железной пряжкой со своих брюк. Мужчина удивлённо цокнул, но тут же схватил ремень. — А вот и сыворотка правды подъехала! — победно проговорил Дин и прислонил пряжку ко лбу девушки, вдавливая её в белоснежную, покрытую веснушками, кожу. Секунда, вторая, третья. Ничего не произошло, кроме того, что девушка попыталась его ударить ногой в надежде освободить себя из этого плена. В коридоре повисло неловкое молчание. Переглянувшись с вернувшимся со своего поста Сэмом, Дин медленно освободил девушку. Сделав громкий вдох, она тут же пришла в себя. — Вы что себе позволяете? Я сейчас полицию вызову! — скидывая с рук резиновые перчатки, девушка полезла в карман за телефоном. На её щеках остался красный след от мужской ладони. Сдув выбившуюся прядь волос с глаз, она принялась набирать номер. Руки тряслись. — Тише, тише. Мы и есть полиция! — вспомнив, что в кармане завалялся старый жетон, Сэм неспеша показал его девушке. — И где вас так учили с людьми обращаться? — справедливо возмутилась она. — Скажите, вы знакомы с этим мужчиной? — чтобы хоть как-то разрядить ситуацию, Дин постарался улыбнуться максимально обаятельно, выразительно вскинув брови вверх. Кивнув в сторону Каса, заметил, что тот продолжал стоять неподвижной статуей. — Нет! — отрезала девушка. — И не видели никогда? — Я не помню. Возможно, вчера. Плащ его знакомый. Не знаю, — замялась она, оглядывая это чудо в плаще с ног до головы. — Я вчера была без линз, в очках, упала в обморок на улице и потеряла их. Соскочили, наверное. А без них могу отличать только силуэты. Мне кто-то помог, возможно, это он, а может, кто-то другой в подобном плаще. Мне можно идти? Сэм кивнул, и девушка моментально скрылась из поля зрения, продолжая ругаться себе под нос. — К-а-а-а-с, — протянул Дин. — Ведьма, говоришь? — Давайте уйдём отсюда, а то и вправду копов вызовет. Не до них сейчас. — Сэм схватил остолбеневшего Каса и потянул за собой к выходу. Добравшись до припаркованной машины, достал с заднего сидения пиво и протянул его брату. — Д-а-а, нехорошо вышло, — сделав небольшой глоток уже весьма тёплого пива, отметил Дин. — Что-то, друг мой, ты немного захворал. — Не понимаю, что со мной, — облокотившись на багажник, сказал Кастиэль. — Она меня словно душила. Странное чувство. Не мог оторвать от неё взгляда. Будто и вправду заболел. Неожиданный смех Дина заставил Кастиэля напряжённо свести брови к переносице: — Наверняка, я сказал что-то смешное. — Мне кажется, я знаю, что это за болезнь, — улыбнулся Сэм. — Кажется, нашему небесному малышу понравилась живая женщина. — Это невозможно. Ангелы не имеют чувств, — чуть отойдя в сторону, пробубнил себе под нос Кастиэль. У Дина заметно поднялось настроение: — А как же мы, Кас? К нам тоже нет никаких чувств?