— Мазур говорит, вы слышали? Мазур, ты же раньше не могла рот открыть. А сейчас ты открыла свой рот! — орала Боксерша, буквально плюясь злостью на Женю. — Где звук? Мазур хотелось прижать ее тело к стене, слегка сжав тонкую шею и, целуя, шептать, как хочет ее прямо здесь и сейчас, шептать, как ее заводят ссоры с низенькой соученицей по имени Виктория. — И даже решила орать! Ого!
— Даю пять секунд, чтобы ты подошла ко мне. Если мне придётся встать с кровати, то твоя задница окажется в большой опасности, отвечаю, — в ее голосе уже слышны нотки раздражения. — Пять. Алёхина показывает ей средний палец, поджав губы. — Четыре. Три...тебе лучше поторопиться, — шепчет Мазур, загибая один за другим пальцы на руке. У Батюшки остаётся всего два пальца на руке и бешено бьющееся сердце. — Два...я не шучу, Вика. Боксерша замирает на месте, вскинув брови. — Один. Отлично, сама напросилась. Женя резко встаёт с кровати, целеустремлённо идя прямо к ней. У Алехиной перехватывает дыхание, когда Батюшка с силой прижимает ее тело к стене, именно так, как давно хотела. — Прекрати сопротивляться. Ты не сможешь сбежать. Не сегодня, — шепчет Мазур, когда Вика упрямо пытается отпихнуть соученицу своими миниатюрными ладонями. Боксерша не желает признавать, что до ужаса хочет Женю, прижимающуюся к ней ещё сильнее, насколько это вообще возможно, чтобы Вика чувствовала ее грудь, краснея. В глазах той, что выше, играют бесенята и разгорается огонь. — Я больше и сильнее, чем ты, и сейчас я сделаю с тобой все, что захочу, — от этих хриплых слов, произнесённых Евгенией ей не ухо, Алёхина зажмуривается, пытаясь выровнять дыхание. — Вика, хватит извиваться. Ты же знаешь, что не сбежишь, — ухмыляется, проведя мизинцем по ее подбородку. Алёхина мотает головой, словно дитё, не жалеющее ложится спать. — Вела себя так плохо — теперь неси ответственность, — шипит Женя около ее губ, смотря в глаза одноклассницы исподлобья. — Отъебись, Мазур. Никакую, блять, ответственность я не понесу, ясно? — О, ещё как понесёшь. Дерзкие девочки получают наказания. Знала бы брюнетка, как сильно Боксерша хочет коснуться ее губ своими. Хотя, она и так знает. Не глупая, все видит по ее лицу. — Да хватит брыкаться! Я давно поняла, что тебе нравится, как я прижимаю тебя к себе. Ты без ума от этого, — щурится, проведя рукой по ее волосам. — Тебе нравится то, как я тесно обнимаю тебя. Как я могу держать тебя на месте и то, что ты не можешь выбраться.Перестань, Женя, прошу.
Но она не перестанет. Ни за что на свете. — Ты моя, — Мазур оставляет мокрый поцелуй на ее бархатной щеке, втянув ноздрями жутко приятный запах, исходящий от Боксерши, получая за это лёгкую пощёчину. — Малышка, как мило, что ты пытаешься драться со мной. Продолжай, попытайся выбраться. — Отстань, — хнычет, все ещё делая тщетные попытки выбраться из хватки соученицы. Потому что если Мазур не отпустит ее сейчас, то Алёхина больше не сможет сдерживаться. — Не получается? Не можешь сбежать, когда я держу тебя, не правда ли? — Все я могу! — Нет, я знаю, что не можешь. Прекращай дёргаться. Это ведь то, чего ты сама хотела, помнишь? — смеётся, схватив подбородок Алехиной и, приближаясь все ближе, обдувает ее губки своим горячим дыханием, заставляя Вику сжаться, словно котёнка, наслаждаясь моментом того, как Алёхина краснеет с головы до пят, туманно смотря в глаза Мазур. — О-о, то есть, теперь ты будешь послушной? Немного поздно спохватилась, не думаешь? Коротковолосая замирает и, не в силах больше держаться, заводит дрожащую руку за ухо Жени, слегка погладив. — У тебя был шанс быть послушной, но ты его упустила, — Батюшка наклоняет голову и, взяв руку Вики за ее тонкое запястье, мягко убирает ладонь соученицы из-за ее уха, усмехнувшись. Вика сдвигает тонкие брови к переносице и, скрестив руки на груди, смотрит в пол, плотно сжав ноги. — Чувствуешь, как атмосфера становится все напряженнее? — Женя кусает губы, смотря в ее макушку. Обладательница каштановой макушки молчит, сжимая руки в кулаки от того, как сладко тянет низ ее живота, умоляя прикоснуться к ее пылающей плоти.Просто свали и дай мне спокойно, сука, передернуть, представляя перед глазами тебя, Мазур.
— Знаю, что чувствуешь. А, так теперь ты будешь послушной девочкой, м? Ей совсем не хочется казаться для брюнетки слабой, но дикое возбуждение кроет уже настолько, что ей не остаётся больше ничего, кроме как признать то, что Женя — главная, и не даст доминировать над собой. Если бы давала, то Алёхина бы уже давно сама насаживалась на ее пальцы, наплевав на все. — Теперь хочешь делать, как я говорю? — Хочу, — выпаливает Вика на выдохе, снова смотря в тёмные глаза напротив. Женя довольно оскаливается, сжав рукой ее талию сквозь ткань голубой рубашки. — Что ж, уже слишком поздно. Я знаю, чего ты хочешь. Ты просто хочешь внимания, не так ли? Алёхина облизывает пересохшие губы, чувствуя, будто ее сердце прямо сейчас выпрыгнет из грудной клетки. — Так вот, все мое чёртово внимание теперь твоё. По телу малышки Алехиной пробегают мурашки, заставляя съёжится. — Жень, прошу тебя, хватит, — Виктория громко сглатывает, умоляющее смотря в ее глаза. — Скажи это. Скажи „пожалуйста“, — низко шепчет брюнетка, гладя ее бедро. Вика становится похожей на послушную собачку, готовую выполнять все, что скажет притащившая с собой «коноплю», коротко представившись ей Женей. — Пожалуйста, трахни меня, Мазур. Вика шепчет это настолько страстно, слегка постанывая, что Женя на секунду прикрывает в удовольствии глаза, тут же залезая под клетчатую юбку одноклассницы. — Хочешь, чтобы я сделала это жестко, глубоко и грубо? Да? — Да, — стонет Алёхина и, зарывшись рукой в свои волосы, слабо оттягивает волоски. Брюнетка наконец запускает руку в белье Боксерши, закатив глаза от жара, обжигающего ее руку, поглаживающую влажные половые губы Виктории. — Охуеть, какая ты уже мокрая. Тебя это так сильно возбуждает? — шепчет Женя в ее шею, целуя нежную кожу, а рукой касается твёрдого клитора, кругообразно массируя его, выбивая из пунцовой Алехиной хриплые стоны, заставляющие Женю мокнуть не меньше своей, уже готовой на все, одноклассницы. Алёхина кусает губы чуть ли не до крови, а после резко и пылко впивается в мягкие губы Мазур, не стесняясь, проникает своим язычком в рот пацанки, чувственно притянув ее к себе за шею, которую Вика обхватывает влажными руками.— Какие мы грозные, — язвит Вика, смело смотря в глаза Жени. — А что, есть сомнения? — Да, есть сомнения. А шо? А шо? А шо? — А что ты такая дерзкая, малышка? — Нет, я...обычная, не дерзкая, а ты что такая дерзкая? — Алёхина запинается, услышав это приторное „малышка“ от Мазур.
Батюшка медленно расстегивает пуговицы рубашки пацанки одной рукой, а другой продолжает ласкать податливую Вику. Два жутко мокрых от соков Вики пальца Мазур прямо соскальзывают в Алехину, на что Боксерша двигает бёдрами им навстречу и, не выдерживая того, как муторно Батюшка расстегивает пуговицы, рвёт на себе рубашку, слыша звук падающих на пол пуговиц. Женя удивлённо вздыхает, оглядывая грудь соученицы, спрятанную за чёрным лифчиком. Не долго думая, брюнетка одним ловким движением расстегивает застёжку лифчика Боксерши, окидывая его куда подальше и, сжав рукой ее грудь, плюет на неё, растирая свою вязкую и горючую слюну по ее упругой груди, играя с розовым твёрдым сосочком Вики, вынуждая Алехину выгибаться в спине, буквально подставляя свою грудь для ее ласк. — Я чувствую, как ты пульсируешь на кончиках моих пальцев. Чувствую, как ты сжимаешь их, Вика. Хочешь, чтоб я ускорилась? — хрипло протягивает Женя, прекрасно зная ответ на свой вопрос, но очень желая услышать его из уст пацанки. — Ах, г-хм, д-да, да, хочу! — Виктория почти давится слюной, сжимая ягодицы Мазур сквозь юбку. Брюнетка ускоряется, ритмично вдалбливая свои пальцы в Вику, которая обхватывает их так сильно, что Женю мутит от перевозбуждения. В комнате слышны лишь пошлые хлюпающие звуки и их сбитое, жадное дыхание. — На, попробуй себя на вкус. Оближи мои пальцы, — говорит Мазур, вынимая пальцы из горящей Вики и, подставив их около ее губ, расплывается в улыбке, когда Алёхина сразу же послушно облизывает её пальцы, обсасывая их и, страстно мыча.— Мазур, сыграешь мою мамку? — С удовольствием.
Брюнетка вынимает пальцы из ее тёплого ротика, снова входя в Алехину, вместе с тем продолжая ласкать клитор. Вику бы на долго не хватило. Уж слишком сильно она хотела этого. Спустя минуту Алёхина крупно кончает, громко, не заботясь не о чем, стонет, трясясь всем стройным телом и, сжимая бёдрами руку Жени, которая довела ее до волшебного оргазма, обмякает, стирая рукой испарину пота со своего лица. — Вот видишь, можешь же быть послушной девочкой, когда хочешь, Алёхина, — довольно протягивает Женя, улыбаясь от того, как Вика, прикрыв глаза, холодит затылок о стену, а после округляет глаза, только сейчас поняв, что разорвала свою рубашку.