Меня не будить!

      Море ласковое, древнее, полное любви вынесло меня на берег, заботливо окатывая влагой мои щупальца. Остальное тело, покрытое сладким ихором подсохло. Туда не доставали его волны, охочие принять в себя новые вкусы, цвет и запахи. Шкура на воздухе покрылось трещинами, но это было даже хорошо и приятно. Очень интересно наблюдать, как в сочащейся соками плоти пытается зародиться новая жизнь. Глупая, наивная, милая и забавная, она стремилась жить, но неминуемо принимала ту же участь. Колесо разложения делало новый оборот и все повторялось вновь.       Ах, мне вспомнилось мое детство, мои глупые родители, праздники и то, чему они меня учили. Почему они изначально не рассказали куда на самом деле ведет жизнь? За что они меня предали? Почему не готовили меня и почему скрывали это? Стремления, амбиции, страсти, гнев - все это мимолетное мгновение между неминуемой участью и тем как мы склоняемся перед ней.       Прилетела птица, кажется чайка или орел, что-то среднее, наверно ящерица, не важно. Она начала меня клевать. Она была тощей и амбициозной. Было больно, но пускай, раз у нее такая нужда. Пускай вкусит моей мудрости. Много было таких. Я всем рад. Вскоре она набила свое утробу и легла рядом. Устала и слилась со мной.       Однако, что-то было не так. Это мельтешение и суета вокруг, они - совсем не тот покой который я искал. Люди и иные неведомые мной существа настырно пытались залезть в меня. Да, бесконечно верное и единственно правильное решение - принять все это, радоваться, нести в себе, сеять и наблюдать.       Однако, что-то было не так. Да, я помню, все чего хотелось - абсолютной энтропии, а не этой убогой и лживой бесконечности. Мне всегда хотелось вспышки, конца. Я хотел показать себе... себе, у меня больше никого нет, чистоту конца и начала. Тот миг, когда детские ножки впервые ходят по новому ковру, но даже того как мерзкий старик умрет и испустит последний вздох - мне хватит. Мне нужен лишь момент чистоты листа перед глазами, один единственный, а не бесконечность - пародия. Лист идеально чистый, чьи края способны рассечь грани невыразимого, а не серый, потрепанный в бахраме и пятнах.       Презрение? Да, я идеалист. Не желаю считать себя лишь продуктом товарного мира, страсти которого я всегда презирал. Он младше моего естества, всегда это чувствовал, а значит надо мной не властен. Он был моим адом, кошмаром посланным в наказание неведомым палачом. Прочь. Плоть не властна...       От осознания этого пришла сила. Я стал разрывать свое естество и с каждым рывком обретал свободу. Я прорвался сквозь гниющую субстанцию и стал двигаться вперед, движение, другое, еще... Упал на песок пляжа, я выбрался, упал в море, хорошо. Мне нужно отдохнуть.       Море ласковое, древнее, полное любви вынесло меня на берег, заботливо окатывая влагой мои щупальца. Остальное тело, покрытое сладким ихором подсохло.