Глава 12. Шильдорф.
***
День у Даниэля и Николаса начался очень интересно. Начиная от утреннего стояка Дэна, над которым ржал Нико и заканчивая Оконом, что ушёл ещё до пробуждения австралийца, видимо всё ещё обижался на парней. Но утро стало ещё прекраснее, потому что в 8 утра к ним примчались Никита и Мик, чтобы утащить парней на первый этаж, где разгоралось представление. Ну как разгоралось, Пиастри зашёл в комнату 34 и тут же вышел. Зажав лицо руками, он прислонился к двери и поднимая плечи в странном ритме залился хохотом. Он никого не пускал за дверь, а собирал толпу, что пыталась разболтать красного от смущения и смеха Оскара. Под дверью собрались многие сплетники, здесь были и Хэмилтон с Боттасом и Карлос с Джорджем и даже Антонио, что пошёл за компанию с британцем и финном. Парни толпились под дверью и ждали когда солнышко-Пиастри соизволит отворить дверь. Оскар открыл ночлежку и под восторженный хохот скинул одеяла со всех парней. Юноши, что лежали под пуховым прямоугольником и скомканным пододеяльником, уткнувшись лбами друг к другу скрючились калачиками. Их и без того короткий сон закончился. Но вместо будильника был громогласный хохот. И осознание отсутствия одеяла. Макс разлепил ресницы и оценив ситуацию, особенно коллектив что собрался у двери, поиграв бровями демонстративно положил свою руку на Алекса, приобняв парня. Макс отчётливо разглядел ночных приятелей, у которых читалось немое «Мать вашу! Что это парень творит?!». Увидел Хэмилтона, что со взглядом оценщика рассматривал лежащих парней и конечно же Джорджа, который с усмешкой и нескрываемым: «Это лучшее за сегодня!», смотрел на них. Ландо наконец встал весь укутанный в одеяло, что так любезно было брошено ему в лицо Оскаром. Гнездо на голове — единственное что виднелось из пушистого кокона. Норрис подошел к двери и кивнув Расселу закрыл за входящем британцем дверь. На этом шоу закончилось. Дэн и Нико были удивлены такому стечению обстоятельств. Даниэль смотрел на дверь и вспоминал спокойное, заспанное лицо Ферстаппена, его руку, что так по-свойски легла на бок Албона. Риккардо понял, что этот жест был адресован в принципе всем присутствующим, шутка, но что-то эгоистичное внутри него заявляло: — Это было адресовано лично тебе, австралиец! Почему в Даниэле играли такие чувства и эмоции? Трудно сказать, просто когда к тебе клеятся все и вся, флиртуют 24/7, то ты всё принимаешь как должное и любые события кажется адресованы тебе. Только вот у Рика было немного не так. Он не может объяснить, почему тогда подхватил этого парня на площади, мог ведь дать упасть. Не знает, почему когда видит его, то сердце начинает прыгать. Началось всё внезапно, с мимолётных секунд объятий, а дальше образ с чуть пафосным или наоборот миловидным Ферстаппеном начал является во снах. Вот уже вторую ночь, Макс Ферстаппен терроризирует сознание Риккардо. Даниэля бесило, что как только он забывал о мордашке Ферстаппена, тот снова появлялся и втискивался в мысли Рика, так сказать: «Мне как бы показалось или вы меня звали?». Парень, словно трофей, столь велик, что необходим для жизни. Нужен, чтобы потом показывать и говорить, что всё было не зря. И единственное чего желает австралиец, это заполучить существо, что стало столь известно. В кругах таких как Даниэль, Карлос и Нико, ходили слухи благодаря Антонио и Ромену. И когда длинноволосый упомянул одного любителя нарушать, то Дэн осознал, что теперь Макс Ферстаппен знаменитость. Не по тому, что сделал что-то клёвое или неимоверно накосячил, а потому что слишком многим попался на глаза. Вот же задница. И эту задницу собирается захомутать Риккардо, пусть знают, что этот безумец, его. Трофей будет только за ним. Ну или под ним…тут уже как посмотреть. — Ты чего застыл Рик? У нас тут у Чили сердце остановилось. — Нико сначала помахал рукой перед другом, а после указал на красного испанца. Сайнс не чувствовал ног. Этот заспанный воробушек, с тонкими щиколотками, родинками на лице и весь укутанный в пушистое одеяло, заставлял Карлоса покинуть этот мир. Какой же милый парень закрыл перед ним дверь даже не взглянув на него, какая же моська, раньше целовавшая его в коридорах, сейчас спряталась в одеяле. Карлос преодолевал безудержное желание обнять британца, закинуть на плечо эту булочку и унести далеко-далеко. Но это называется похищение и карается законом. — Я влюбился! — единственное что выдал Карлос. Благо вокруг уже все разошлись, обсуждая инцидент. Нико похлопал Сайнса по плечу, а Даниэль развернул Ромео от двери Джульетты. — Нам на завтрак пора, герой-любовник. В городе встретишься со своей принцессой. — Дэн насмешливо смотрел на друга и старался не давить на больное. Карлос так и не рассказал ничего, но было ясно, что ничего не потеряно, нужно просто подождать.***
Разноцветные пятнышки были разбросаны по площади у лестницы. Почему-то все сборы происходили здесь, хотя была вполне вместительная столовая. Ребят было чуть больше половины от того количества, что присутствует обычно. Даниэль и Карлос вышли на улицу и встали у самого края площади, отсюда был виден Нико, что о чём-то говорил с Никитой, Хэмилтон, что активно язвил Росбергу. Кими и Феттель, стоявшие в сторонке, как две восьмиклассницы о чём-то шушукались и иногда издавали звуки чаек. Ну и конечно же Макс в компании трёх британцев. Алекс и Ландо что-то показывали друг-другу в смартфонах, а Макс и Джордж перешёптывались. Франц Тост и Гюнтер Штайнер стояли на ступенях и пересчитывали присутствующих. Сегодня ребята шли в город, но не все, естественно. Чеко не настолько глуп, чтобы избавляться ото всех списков наказанных, так что добрая часть поместья сейчас занималась различными общественными работами. В город было разрешено одеться в свою одежду и взять смартфоны, чем было грех не воспользоваться. Перекличка закончилась и Франц рассказал, как дойти или же доехать до городка, так же предупредил, что все ушедшие обязаны вернуться не позднее 6 вечера. В городе за ними присмотрит Маттиа Бинотто со своими «коллегами». За старших оставили старост. Но они не особо были в восторге от работы, что свалилась тяжким грузом. Как сказал один мыслитель: « Всё зависит от того, сколько весит ответственность. Да? Если ответственность тяжёлая, её нести не стоит — это грыжа. Опять же, какой этаж? Пятый? Шестой? Непонятно, понимаете? Поэтому нужно понять сначала все вводные.» Никакой остановки возле поместья не было. Хотя могли бы и сделать. Даниэль и компания шли впереди растянувшейся колонны. Обочина была широкой и обрамлялась кукурузными полями. Дэн пролистал историю звонков и набрал знакомый номер. На другом конце, спустя пару гудков послышался мужской голос и знакомое «Сынок!». Даниэль улыбался и рассказывал отцу о последних событиях, конечно упуская многие моменты. Карлос и Нико не были исключением. Они тоже позвонили домой. Сайнс весело щебетал с родными на испанском и иногда упоминал имя Ландо в разговоре, но об этом позже. Николас не сразу дозвонился до родных, ведь трубку сняла его горячо любимая сестра — Стефания. Девушка была рада голосу брата. Они трещали на немецком и казалось Нико не разговаривает, а пишет песню для Rammstein, ну или вызывает Сатану. Именно так назвал речь Квята Макс. Когда русский расходился и переходил на родной язык, то Ферстаппен ждал, что Даня прилепится к потолку, глаза станут чёрными, а сам Квят будет петь гимн России или не дай Боже Советского союза. Вообщем страшно с русским до жути. А если включить Верку Сердючку, то всё. Даня в запое, как танцевальном, так и алкогольном от двух до пяти дней. Русский половину запасов алкашки перевёл в поместье Ферстаппеннов, так что в какой-то момент, ему запретили слушать Сердючку. Сам же Макс не торопился никому звонить. По крайней мере сейчас домой. Родители явно не ждут звонка, а Винсу и Жану звонить в пути не очень. Британская коллегия с нидерландским приёмышем беззаботно болтали пока Ландо не стянул кепку с головы Ферстаппена. Он покрутил её в руках и увидел выведенную маркёром надпись «I’m a hot bitch». — Оу, а месье то у нас горячий! Или мне называть вас мадмуазель? — Макс почти выхватил кепку у комика, когда тот рванул в толпу и словно кошка обходил идущих. Макс принял вызов и рванул за британцем. Рассел же огляделся по сторонам и убедившись, что они идут последними притянул Ала к себе. — Слышал ты по ночам сосёшь, жду не дождусь дорогой.— Рассел бросил удовлетворённый взгляд и обхватив тайца за его подтянутый зад, закусил его чуть пухлые губы. Албон залился краской от такого напора со стороны Рассела. — П-придурок! — Ал легко толкнул Джо и рванул за парнями. Оставшийся британец только ухмыльнулся и поправив футболку кинулся в догонку. Ландо сбивал бедных людей с ног, выбегал на обочину, маневрировал как муха от дяди Саши с газетой. Макс сокращал путь по дороге, он выбегал на пустующий чёрный и немного горячий асфальт, нырял за Норрисом в толпу и снова выныривал. Они добежали почти до самого начала колонны, Феттель с возмущённым взглядом посматривал на парней и косился назад, где в бежевом худаке и рваных джинсах шёл Марк Уэббер. Вот уж он был сущим дьяволом. Вокруг него ходило множество слухов, начиная от его связей с мафией и заканчивая связями с «пионерами», надеюсь, что это за связи, объяснять не нужно. Парень 19и лет непринуждённо шёл в компании Дженсона Баттона. Парням разрешили провести здесь последний год, хоть им и было 19. Они оба были лишь верхушкой айсберга надзора. Если представить социальную иерархию в лагере, среди детей, то на верхушке стояли эти двое вместе с надсмотрщиками. Это были все те, кто был стукачами и собственно глазами и ушами Кристиана, Серила и Бинотто. Тройка богов со своими последователями. Но выше всё равно был Торгер Вольфф, его власть была безгранична и непоколебима. После надсмотрщиков шли так называемые бриллиантовые дети, в их число входил Хэмилтон, Росберг, Феттель, Райкконен, Валттери и Кевин Магнуссен. Эти ребятки были подобием элиты, что всегда ставили в пример. Ниже были британцы. Они за прошлый год смогли прорубить новую ступень в этой лестнице. Джордж, Алекс и Ландо не входили в бриллианты, но были выше тех, кто шутил без разбора и творил различную дичь. Собственно эту самую дичь творили Даниэль, Нико, Карлос, Серхио, Никита, Мик и ещё различные шутники. Дальше были мамочки. Эти ребятки в основном тусовались со старостами и периодически помогали верхушке. Это были Пиастри с Тео, Айлотт, Шварцман и Армстронг. Ниже были только самые обычные люди приехавшие в первый раз: Стролл, Окон, Лундгор, Вандорн и Макс? Нет, теперь он явно не был в компании обычного люда. Его приняли британцы, что редко разговаривали с кем-то не своего круга. Он поднялся, так сказать level-up. Трудно сказать, придерживались ли присутствующие иерархии, но если кому-то что-то было необходимо, то он должен был обратится исключительно к нужному человеку, ведь проболтайся о просьбе не тем и проблем не оберёшься. Карлос наконец закончил разговор и улыбка не сходила с его губ. Дэн не дурак, чтобы сложить дважды два. — Родители что-то на счёт Ландо придумали? — Карлос бросил чуть удивлённый взгляд, чем привлёк внимание и Нико, что теперь подошёл ближе и выжидающе смотрел на друзей. Карлос ухмыльнулся и с видом делового бизнесмена начал транслировать новый план «компании»: — Мои родители вместе с отцом Ландо заключили сделку и благодаря ей мы сможем видится чаще. —Это каким же образом? — Нико не совсем догонял мысль Карлоса. Не будет же испанец ездить в Великобританию вместо агентов, что не нравится ему из-за её погоды, чтобы просто увидеть Норриса младшего. — Поскольку в будущем я унаследую компанию, то и главный офис будет моим, а его строят в Сити. Так что я скорее всего со следующего года буду учится вместе с Ландо в одной школе. Карлос сиял. Он словно забыл о их степени отношений с британцем сейчас. Интересно, как долго он сможет держать эту улыбку, когда узнает, кто сдал лазейки и кое что ещё. Его раздумья прервал резкий толчок. Между ним и Дэном просунулся воробей, что проскочив мимо всё же соизволил развернуться назад. — Прости Карлито! — Ландо с испариной на лбу, кепкой в руках и улыбкой до ушей. Что может быть прекраснее, жаль, что улыбка была не ему. Снова толчок. Только в этот раз больше влетело Дэну. Макс выпрыгнул из-за парней и под хохот Ландо, продолжил марафон. Норрис кричал убегая: « Мадмуазель! Не уроните свою***
Шильдорф. Городок с узкими улочками и каменными домами из красно-оранжевого кирпича. Здесь не больше сотни домов, но они вытянуты в змееподобные стены-лабиринты. Над головами нависают арки с небольшими оконцами, по улицам бродят кошки и нежатся на солнце. Каменные улочки то и дело заводят в тупики с лозами на заборах и безоконными стенами домов. Народу мало, многие на работе. Здесь в основном живут фермеры, что выращивают коров, пшеницу и кукурузу. Но даже среди казалось бы обычных людей, есть и те, кто следит за детьми. Здесь есть только одна школа и та в соседнем городке в 20 километрах, так что детей очень мало, а значит все кто хоть немного не говорит по немецки, не от сюда. Хоть Бинотто и не видно, он смотрит, сидит на своей веранде на первом этаже, спрятанный в тени кирпичного здания и попивает лимонад, пока на телефон приходят уведомления о каких-либо инцидентах или же обычных действиях. Самый обычный день в самом обычном городе. Но как же он проходит со стороны детей, что таит в себе этот понедельник в немецком краю? Сайнс, Хюлькенберг и Риккардо не скупятся на покупку нескольких упаковок мармелада и газировки. Парни с удовольствием уплетают конфеты пока идут до любимого места Николаса. Пока Медоед и Чили расположились у двери одного из домов, рядом с беременной кошкой, что нежилась сначала под солнцем, а потом под руками парней, Халк зашёл внутрь прекрасного двухэтажного здания с огромными окнами разбитыми на множество квадратов и вывеской «Bücher und Zeitschriften» (Книги и журналы). Знакомый колокольчик оповещает Альбрехта Леманн о прибытии нового гостя. Даниэля всегда смешили немецкие фамилии. Поэтому он часто спрашивал их. А почему смешили? Да просто, вы знали что фамилии у немцев давались с 12 века по ремеслу например. Вот у герр Леманн фамилия переводится как землевладелец, а он книжки обожает, а тот же Вебер, что был созвучен с фамилией Марка Уэббера, означает ткач. Так что с прошлого года у Марка появилась тихая кличка, которой его иногда поддразнивали, если были самоубийцами. Герр Альбрехт, мужчина лет шестидесяти с белыми как снег волосами, вьющимися в огромные сугробы, чуть горбатым носом и острым подбородком. Голубые глаза прятались в впалых глазницах и густых длинных бровях, закрывая обзор. Очки половинки на цепочке аккуратно сидели на носу, пока тонкие губы растягивались в улыбке и приветствовали юношу. Обычная рубашка цвета марсала и чёрные брюки, вписывались в интерьер бордовой лавки. Мужчина был похож на мага, не хватало только книги заклинаний. Хотя раскрытая коричневая громадина весом явно в пару килограмм придавившая пюпитр, что стоял в полусфере образованной книжными полками, вполне походила на книжонку мага. Изнутри лавка казалась гигантской. Стеллажи уходили за горизонт, а книги словно из сказки, стояли в одних цветах. Это был в каком-то смысле комиссионный магазин. Но при этом если хорошенько покопаться, то среди потрёпанных и пошарпанных книжонок можно обнаружить копии средневековых книг. Поистине волшебное место. —Nicolas! Mein Junge! Bist du diesen Sommer wieder hier? Kommt herein und nimm was du willst! (Николас! Мальчик мой! Неужели это лето ты снова здесь? Заходи и бери что хочешь!) — Герр Альбрехт похлопал Нико по плечу и обвёл руками полки. Он был рад увидеть знакомое лицо. — Vielen Dank! Ich freue mich auch, sie, Herr Lehmann. Ich werde mehr als einmal zurückkommen. (Огромное спасибо! Я тоже рад видеть вас герр Леманн. Ещё не раз зайду.) Николас нырнул в стеллажи и скрылся под мягким светом тусклых ламп. Он достал смартфон и набрал сообщение на которое мгновенно пришёл ответ. Николас увидел цифры и пару букв, что теперь служили картой. «34.2.Ü12.I2.L8.9». Даже если просто посмотреть на это ничего не понятно. Больше на координаты похоже. Ну в принципе это они и есть. Это код придумал сам Нико вместе с сестрой и теперь использовал при удобном случае, особенно для «работы». Халк поднялся на второй этаж по винтовой лестнице, о чём говорила цифра после первой точки, дальше прошёл до 34го стеллажа и встал на табурет, что позволил дотянуться до девятой полки. На ней стояло собрание Эрих Мария Ремарк. И вот она. Нико вытащил заветную книгу в серой потрёпанной обложке. «Übernachtung in Lissabon» —«Ночь в Лиссабоне», — Прочитал вслух название книги Нико. Парень немного ухмыльнулся, он сейчас подобен пленнику рейха, сидит в этом лагере без связи и родных… Так стоп! Без каких это родных? Даниэль горой встанет за любого, кто к Николасу на шаг с не теми намерениями приблизится, а Карлос по братски выслушает и только потом пойдёт по головам. Вот она семья, безбашенная и крутая. Николас полистал книжку и примерно из середины выпал маленький конвертик. Нико открыл его и проверив содержимое сунул бумажный носитель за пазуху. Работа была окончена, но уходить с пустыми руками не хотелось. Хюлькенберг побродил по полкам, пока не наткнулся на собрание книг Фрэнка Герберта. Он слышал об этом фантасте и был не прочь почитать его работы. Вытащив одну из книжек он спустился вниз. Немного поговорив со старым немцем, Хюлькенберг покинул лавку сжимая в руках приобретение. — Алекс смотри! Там сахарную вату делают! — Джордж взяв под локоть тайца унёсся к очередному ларёчку. Алекс с немного усталой от беготни улыбкой не возникал и послушно следовал за британцем, что вцепившись в его руку, словно ураган носился от магазина до ларька и наоборот. Парни отрывались. Джордж не упускал момента попробовать всё и везде. Словно боялся, что это последний выход в город. Ландо и Макс решили оставить голубей и пойти к кафешке в центре городка. Веранда с резными столиками и подушечками пастельных цветов смотрелась очень эстетично. Норрис заказал какой-то молочный коктейль, а Макс фруктовый чай со льдом. Парни болтали о поместье, о прошедшей ночи и о Ландо. Макс решил, что спросит сейчас. Именно в этой атмосфере. Возможно в поместье парню неуютно или даже страшно говорить о произошедшем, поэтому Макс видел шанс на разговор. — А почему нам разрешили без формы выйти? Ты же говорил, что за пределами, нам наоборот нужно быть при параде. — Начнём издалека. —Не знаю, может они решили сделать нам подарок? Хотя обычно такого не бывает. Обычно за нами и надзора больше, а тут… Бинотто нигде не видно, его ищеек тоже, что уж говорить про Ткача или его подружку. —Ткач? Подружка? Сколько кличек… я уверен, что этих людей я ещё не знаю. —А да, прости. Ткач, он же Марк Уэббер, страшный и жуткий тип, держись подальше от него. Подружка — Дженсон Баттон. Тихий ужас. Он молчаливый, но говорят, — Ландо наклонился к Максу через стол, — он на цепи у Марка, тип на него есть какой-то компромат, так что он тише воды ниже травы. — Да уж, здесь лучше иметь друзей, чем врагов. — Макс откинулся на спинку и сквозь пальцы глядел на Молочника, что попивал свой коктейль. — Иногда трудно понять, кто друг, а кто враг. Так что не привязывайся и не доверяй никому. — Ландо посерьёзнел. Глаза чуть поблёкли, а губы поджались. —А Карлосу ты доверяешь? — Пауза. Не неловкая, скорее для осмысления. Ферстаппен выждал и как бы стыдливо перешёл на извинения, — Извини если так прямо, просто я всё равно здесь никого не знаю, да и общаться вроде не стремлюсь, так что просто хочу помочь. Если выговоришься станет легче. — Макс перебирал пальцы и ковырял край стола. Ландо же удивился такой прямолинейности, но он ждал, ждал и знал, что кто-нибудь припрёт его этим вопросом. — Я сделал ужасную вещь, ошибку в порыве эмоций, — Юноша говорил тихо и мял пальцы от нервов. Самое сложное — признать неправоту, когда ты с пеной у рта доказывал обратное, — Я облажался. Мы с Карлосом не афишировали наши отношения, точнее…— Парень наклонил голову вниз. Уши без угрызений совести налились красным, щёки горели, а губы подрагивали. — Да, мы иногда вели себя как парочка, но это было редкостью. Н- но даже т-такое я испортил. Я д-доверяю ему, но мне он доверится больше не-не сможет… — Ландо закрыл лицо руками и сдался. Сдался слезам, что ронялись на пол, сдался эмоциям изнутри. Признал поражение над собственным разумом. Победа была за стыдом и страхом, что до сих пор ходили за британцем тенью. Ферстаппен с беспокойством смотрел на беспомощного мальчика. Маленький, забытый, потерянный. Он падал в пропасть собственных мыслей и единственный канат, способный вытянуть его, и тот мог в любой момент порваться. Ландо мог порваться, его разум мог дать разрыв. Макс не знал что именно нужно сделать. Он смотрел на парня и не знал как поступить. Что он должен сказать? Что вообще тут можно сказать? — Знаешь, — Макс положил перед Ландо салфетку и перехватил одной рукой его ладонь, — однажды в дверь моей комнаты постучала сестра. Она была взволнована и чем-то обеспокоена, — Парень смотрел в глаза британца, красные и мокрые. У самого Ферстаппена всё сжималось в груди, он ненавидел эту историю, но лучше рассказать её, нежили пытаться успокоить британца банальными фразами, — Ей только исполнилось 17 и она жаждала приключений на свою голову. Как и у любого подростка у неё свои дела, жизнь и друзья. Но она поступила плохо. Точнее хуже того, что уже было. — Ферстаппен положил на стол 10 евро, что с головой покрывали счёт и накинув чёрную джинсовку кивнул Ландо. Парень послушно встал и смахнув остатки мокрых дорожек двинулся плечом к плечу с нидерландцем прочь из кафе. — Когда ты ребёнок богатого человека, твоя задница имеет множество щитов, но и их не хватает на все удары жизни. — Парень пнул камень на дороге и тот отлетел в картонку, что стояла у стены одного из зданий и тут же получила дыру в своей поверхности, — Виктория вместе с друзьями занималась перепродажей слабого наркотика. Особенного ничего не было, белый порошок по паре грамм. Но их поймали, — Ферстаппен замолк и перехватил своё правое запястье, желание зажечь столь желанную палочку было невероятным, но нельзя. Глаз полно, а ушей и того больше. — поймали её, только её одну. В панике она заявила, что поможет накрыть место перепродажи и возможно создания «зелья», но в обмен, копы не тронут её и её парня. Договор был заключён и она сдала всех. Больше пятнадцати подросткам была испорчена жизнь, многие из них были в этой сфере лишь из-за денег, они хотели в колледж. Некоторые только перепродавали, даже не употребляя, а она всех сдала. — Парни вышли к заросшему полю, видимо в этом году оно отдыхало. Они перелезли через полутораметровый деревянный забор, из двух горизонтальных палок и Макс скрывшись по кепку в траве закурил, — Она пришла ко мне в комнату, чтобы рассказать об этом, чтобы я знал о причинах её скорейших действий. Парня её, кстати, всё равно загребли. Всем давали разные сроки, но Вики прекрасно осознавала, что за ней придут эти люди, будут требовать её смерти. Поэтому она и покончила с собой. — Макс сделал такую глубокую затяжку, что казалось у него лёгкие всё место в теле занимают. Серый дым вырвался наружу вместе со слезами. — Знаешь, какого мне было от потери сестры, да, она была ужасным человеком лишь миг, в момент этого предательства, поддалась эмоциям, этой чёртовой панике! Но знаешь что, когда вышел её парень, он не ненавидел её! Он ненавидел себя, за то что в день её договора с полицией выгнал её из жизни, потому что решил будто она ему изменяет! Он совершил ужасный поступок! Этот скот заставил мою сестру, что раньше не принимала наркотиков, в тот вечер затянутся и в итоге спалиться! Это он был виноват, в том что всех сдали! Он! Чёртов мудак! — Макс кричал. Кулаки сжимались вместе с тлеющей сигаретой. Только когда Ландо запрокинул голову Макса на себя и ударил того по руке, Ферстаппен одёрнул кулак и выронил палку, что оставила полоску ожога на правой ладони. Боль была только в душе, никак не на ладони. Макс обнял обеспокоенного Ландо и почти кричал ему, чтобы до него дошло, приехало и не уездажало, — Даже если ты считаешь что поступил не правильно, ты не являешься плохим человеком. Ты проживаешь прекрасную жизнь и если тебя собираются судить по паре минут разговора, то мне очень жаль этих «судей»!!! — Ферстаппен почувствовал как джинсовка на его спине сжимается под натиском рук. Ландо положил голову на плечо Макса и обхватив того рыдал. Парень утирал одной рукой нос и улыбался краем губ, поглаживая британца по спине. Он был рад, рад что Ландо стало легче, по крайней мере он на это надеется. Мальчишки стояли так ещё некоторое время, пока Норрис не отстранился. — Спасибо тебе Макс, Пьер был прав, когда сказал, что ты как монетка, одна сторона сочувствие, а вторая — гнев. И от одного до второго, одна фраза. Ферстаппен рассмеялся и потрепав воробушка по голове показал на город. Эмоции сменились, а слёзы и волнения остались на этом поле. Вот пусть и погибнут здесь. Ландо легко толкнул Ферстаппена плечом и помчался сквозь траву с криками: «Поймай если сможешь!». Вызов принят!***
Троица из немца, австралийца и испанца прогуливалась по улочкам. Многолюдно для понедельника, как заметил Нико. Парни уже вскрыли конверт, в котором были денежки. За что? За некоторые услуги, например кражу списков, запугивание пары новеньких и слежку за какими-нибудь кадрами. Вообщем всё по мелочам. Большая часть отдавалась в этот раз Риккардо, ведь он платил Серхио, а тот честно выполнил работку. Теперь на руках у парней были чистые 30€. Не долго думая Карлос указал на кафешку, где сидела пара знакомых и были пустые столики. Мальчишки одобрили выбор испанца и всадники апокалипсиса двинулись по направлению. Хэмилтон и Себастьян сидели за большим столом. Атмосфера была напряжённой. Слава богу в единственном кафе на весь городок в понедельник нет посетителей. Точнее они разошлись. — Так значит тебе Кими нравится? — британец помешивал трубочкой чай со льдом и смотрел в глаза немцу. — Мир не вращается во круг тебя Льюис, я имею право на свои чувства. — Себастьян сидел с расслабленным лицом, опрокинувшись на спинку стула. Он прекрасно знал, что Хэм постарается вывести его из себя, поэтому сидел с максимально невозмутимым видом и слушал речь напряжённого парня. — Ты не мир, Себ, ты лишь камета, что сейчас пролетает мимо астероида под названием Райкконен! Только вот мимо меня ты будешь пролетать каждый новый цикл, а своего Райкконена ты уже не увидишь! — Льюис поднялся. Руки легли на стол, а лицо исказила безумная улыбка, глаза так смотрели, словно Феттель был добычей. Но ему нельзя показывать страх, Себастьян знает, что это провокация, он знает, что Льюис давно его отпустил и он признаёт его чувства к Кими. Только вот ему нужно наехать на кого-нибудь, ведь Росберг снова что-то сделал не так… — Признай, ты всё ещё скучаешь по нам! Вряд ли ты готов ради Кими на всё, как когда-то ради меня! Да. Себастьян как всегда был прав. Он прекрасно понимает Льюиса. Ведь и сам был на его месте. Видимо они снова расстались с Нико и теперь будут бегать друг от друга, пока не встретятся в какой-нибудь тихой комнатке и снова не «помирятся». Феттель не раз слышал от Кими различные слова, что задевали, особенно когда Айсмен пытался его оттолкнуть. В такие моменты, Себастьян приходил к ещё одинокому после расставания Хэмилтону и срывался на нём. Но сейчас, Феттель понимает, что это просто надо пережить, Хэму просто надо успокоится. — Льюис, — Себастьян положил свои ладони на его руки, чем обескуражил британца и тот сел, — ты навсегда останешься со мной, но все мы делаем выбор, мы с тобой приняли его ещё год назад. Так что не вини меня в нашем обоюдном решении. Я ведь тоже возможно пострадавшая сторона, как и ты. — Феттель лишь успокаивал Льюиса. Не сказать этих слов он не мог, ведь кто знает, до каких крайностей может дойти Хэмилтон в попытке достижения цели. — Бесишь! — прыснул британец и отвернул голову. Его недовольная мина резко прервалась заинтересованным взглядом и ухмылкой, — ты посмотри, Себ, у нас тут всадники раздора. Себастьян повернул голову по направлению и увидел тройняшек, что по траектории приближались к их столику. —Привет бриллиантам! — Нико махнул рукой парочке и попутно взяв стул присел рядом с Себастьяном. Дэн и Карлос тоже поздоровались и присели за стол. — Что у вас снова случилось? — Риккардо конечно же заметил, как Льюис нависал над столом в попытке что-то доказать Феттелю, но по всей видимости безуспешно. — Тебя ебёт, Медоед? — Хэмилтон натянуто улыбнулся и наконец притронулся к чаю со льдом. — Только моя шикарность, ваше Величество! — Язвим. Это мы любим, умеем, практикуем. Да, Дэн? — А где ваши Айсмен и няшка-милашка? А? Пшеничка, неужели и ты поссорился со своей ледышкой? — Нико оглядел сначала Феттеля, что продолжал улыбаться, а после Карлоса, в глазах которого читалось: «Убью и не посмотрю на то, что ты мой друг». — Они с Валом ушли, а вы собственно чего здесь? Потеряли своих мальчиков? — С всё той же улыбкой отрезал немец. — Ах да, к тебе это же не относится Нико, собственно как и к вам двум. Или может Ферстаппен уже отсосал тебе Дэн? — Хэмилтон в своём репертуаре. Точнее такие едкие беседы были обыденностью, которая иногда забавляла. Но больше всего, всех поражало умение Хэмилтона и Феттеля договаривать фразы друг за другом. — Пока нет, но я над этим работаю. — Риккардо забрал у Хэма стакан и нагло принялся допивать содержимое, — Но у меня хоть кто-то в перспективе отсосёт, тебе же это пока не светит. — Ммм на больное Дэнни. — Хм, ты прав, тогда стоит наверное Макси попросить, я уверен, он не откажет. — Хэмилтон внимательно наблюдал за Риком. Нико, Карлос и Себастьян, попивали свои напитки, которые почти сразу были принесены официантом. Словно зрители у главных трибун, они наблюдали за перепалкой. Поворачивая голову от оппонента к оппоненту. — Макси? Не знал, что ты помимо прочего воровством занялся… — Хоть снаружи Дэн улыбался и язвил, но внутри он пылал. Как же его бесило одно упоминание парня из губ этого британского слизняка. Особенно, что такой вариант произношения, был придуман лично Риком и явно только для своего употребления. — Так, на досуге, но я знаю, что кое-кто может рассказать кое-что интересное, о том как он здесь с одной испанской невестой сидел. — Хэмилтон нацелился на зрителя с чуть пухлыми губами и густыми каштановыми волосами. Сайнс напрягся, он повернулся на Феттеля, что лишь тяжело вздохнул и откинулся назад. По видимому именно немцу придётся рассказывать о произошедшем. — Молочник и Новичок сидели здесь рядом и о чём-то беседовали. Двух других британцев даже на горизонте не было. Парни сначала смеялись и вели дружескую беседу, а потом началось что-то напряжённое. Ландо был повёрнут к нам спиной и когда он что-то рассказывал Максу, то начал рыдать. Новичок, тоже о чём-то начал рассказывать и вскоре они вышли из кафе уходя куда-то в лабиринты домов. — Себастьян указал на противоположную сторону улицы, где зигзагами уходила дорога обрамлённая красно-оранжевыми домами, — Наверное, теперь Макс знает больше вас всех. Карлос изумлённо смотрел то на немца, то на британца. Он поставил перед собой цель — допросить Ферстаппена, раз Норрис молчит. Сейчас он борол в себе желание побежать в направлении указанном Феттелем и найти своего мальчика, защитить того, прижать к себе и не отпускать, теперь уже никогда и ни за что. — Кстати, — Хэмилтон подал голос, чем вывел Сайнса из раздумий и видимо от туда же и остальных, — давайте сделаем ставки! Дэн приподнял одну бровь, он любил азартные игры, но играть с Хэмом то ещё удовольствие. Да и обстоятельства при которых он предлагает игру, не радужные. Или всё же таковые? — На что? — Нико с азартом и интересом рассматривал ухмылку британца. — Гей ли наш новенький. — Хэм повернулся к Риккардо, — играешь? — Ещё бы! — Дэн открыл заметки и настрочив своё имя на против «Да», поставил 10€. Карлос и Феттель тоже поставили на «да» по 10€, Хэмилтон и Нико же поставили по 5€ на обратное. Хюлькенберг объяснил свою позицию тем, что Макс не ведёт себя как «вы». На что получил затрещину от Карлоса. Хэмилтон же был рад, что вполне возможно получит если что 15€ к своим. Дэн сохранил заметку и заблокировав её, для не внесения корректировок, выключил смартфон. — Нам пора, идёшь Хэм? — Себастьян поднялся и попрощавшись с троицей ненормальных покинул кафе вместе с британцем. Две фигуры тихо отдалялись, пока не исчезли за очередным поворотом.***
— Пьер! Ты как? Где вы уже? Как там лютый и кокетка? — Макс теперь был один, он потерял Ландо, когда тот убегал с его кепкой. Телефон британца же остался у Джорджа, что ещё при входе в город был отдан ему т.к « У тебя карманы есть!». Ферстаппен сидел в небольшом парке недалеко от края городка, под большой раскинувшейся ивой, что питалась от небольшого пруда рядом. Макс наконец-то решил позвонить парням и поговорить с ними. — Какие люди! Это же наш Mad Max! — Гасли улыбался и крутился на месте, сменяя лишь пейзаж за спиной, — Мы на пути в Дижóн! Через неделю будем уже в Монако! — Пьер переключил камеру и показал окрестности. Бескрайние поля, луга и голубое небо. Красотища неописуемая. — А где ты попутчиков потерял? — Макс чуть сощурил глаза, чтобы возможно разглядеть парней где-то за спиной француза, —Они куда-то утопали? И где вообще ваш транспорт? — Нидерландец понемногу начинал что-то подозревать и ему это не сильно нравилось. — Они не со мной, — как ни в чём не бывало ответил Пьер, — у нас шину прокололо, вот я и иду до ближайшей автомастерской, чтобы хотя бы купить новую. —Ну ты загнул! Где вы шины найдёте, тем более вы же напрокат брали авто, разве нет? Оно ведь должно быть с запаской…— Ферстаппен чуть наклонил голову и заметил виноватый вид Гасли. Макс собрал всю волю в кулак и словно уже в тысячный раз подряд, с заебавшимся голосом констатировал возможное стечение обстоятельств, — Вы взяли мою машину, прокололи колесо, потому что Даня решил показать как надо ездить по полям по лесам без прав!!! И тебя отправили в шинку, потому что знали что я позвоню по видео связи и могу увидеть мой Porsche Macan и упасть в обморок… — Ферстаппен наклонил голову вниз и надеялся, очень надеялся, молился практически, чтобы сейчас Пьер уверено сказал — нет. Только француз выдал: —Ну мы починем! — Если бы не нимб, что создавало солнце вокруг француза, ей богу, Макс бы придушил его. — Конечно блять почините! Куда вы денетесь, долбоёбы! — С еле сдерживаемым гневом выдал Ферстаппен. Он тяжело дышал и отвернул голову, чтобы не смотреть на виноватого. Хотя не столько он был и виноват, ведь это по любому Кокетка и Лютый стояли за идеей, — Ладно, — успокоившись хотя бы немного выговорил Макс, — Возращайся, по любому эти двоя не додумались, что под багажником есть отделение для запаски, она там лежит. — Пьер аж засиял, он поблагодарил Ферстаппена практически кланяясь, пока не получил фырканье и завершение звонка. Макс кинул телефон в карман. В принципе он доверял парням, они не раз брали его машину чтобы погонять, но в таких ситуациях Ферстаппен был с ними, а тут… в какой-то жопе Франции на пути в какой-то там Дижон… прекрасно, просто супер! Вопрос был только в том, кого они взяли из совершенных (те у кого права есть) чтобы не загреметь под стражу или штраф. Пару раз Ферстаппен пытался дозвонится Шарлю и Дане, но они не отвечали, видимо были «заняты». Макс только настрочил пару сообщений различного характера. Для Дани: «Не убейся и купи ещё запаски!» и для Шарля: «Убью, долбанный монегаск! Чтоб моя машина хотя бы не сгорела!». Простенько и со вкусом. Короткий зевок сорвался с губ парня и ненадолго прикрыл его глаза.***
Три часа дня было отбито часами на высокой башне в центре Шильдорфа. Макс нашёл Instagram Албона и увидев историю, снятую только что, настрочил парню спросив где они с Джо и с ними ли Ландо. Получив положительный ответ и геолокацию, парень двинулся по направлению. Путь лежал вновь через кафе. Макс окинул равнодушным взглядом столики и поймал на себе взгляд австралийца, что с ухмылкой посматривал на него. Сначала Ферстаппен обернулся назад, подумав что это кому-то за спиной, но после повернувшись на Рика, парень увидел лишь большее количество белоснежных зубов и икр в глазах. Макс испугался. ИСПУГАЛСЯ! Если до кого-то не дошло. Ему блин, стало страшно!!! Потому что на него смотрели чуть ли не звериным взглядом, хотя это лишь ему так казалось, ведь сердце заколотилось сильнее и Макс решил, что стук отдающийся в ушах, это сигнал страха. Парень медленно повернул голову по направлению движения и ускорил шаг. Сердце бешено стучало, а зрачки бегали. Так же было и когда Шарль лежал в больнице, в полусознательном состоянии. Так что Макс принял только что произошедший инцидент и накатившие эмоции за страх. Но теперь он был полностью за свою жизнь. Парень аккуратно зашёл за угол кафе и развернулся назад. Дэна сзади не было. Прекрасно. Макс и паранойя, что может быть лучше? Стоит рассказать об этом монегаску, чтобы тот настрочил очередной стих и высмеял нидерландца. Макс спокойно выдохнул и повернулся обратно, чуть не получив инфаркт, но приобретя новую фобию. Паранойя и боязнь австралийцев. — Ты меня боишься? — Даниэль смотрел на Макса сверху вниз. Парень был в метре от него и дышал ровно, словно давно всё расчитал и теперь не предвещая неожиданностей шёл по сценарию, — Так странно на меня отреагировал, я что-то тебе сделал, Макси? — Дэн подходил ближе, пока Ферстаппен медленно отходил назад, покачиваясь как тростинка. Позади австралийца был виден узкий коридор выходящий к параллельной улице, но тот был так узок, что было даже удивительно, как парень прошёл там. Юноша хотел было развернуться и вдарить в марафонский бег, но горячая ладонь прижала его к стене. К сожалению или счастью Макса, их скрывали выступающие в пару метров с одной и с другой стороны технические помещения, которые немного гудели и заглушали голоса, — Куда собрался Ферстаппен? Лучше ответь, пока я держусь. — Ферстаппен, прижатый к стене и находящийся в десяти сантиметрах от лица Даниэля неожиданно посмотрел на него с яростью. Страх от неожиданности сменился оскалом, кулаки сжались с невероятной силой, напульсник немного давил, а глаза наливались кровью. Ферстаппен резко толкнул Риккардо, что не ожидав такой силы от парня, отлетел назад. Но не успев среагировать тут же был повален на асфальт. Макс сидел сверху, прям на паху, что одновременно доставляло Рику удовольствие от происходящего и негодование, от того, что сейчас объект, что так желанен для Медоеда, зол и разгневан на него. А что он должен чувствовать? Ну сейчас он и расскажет Рику обо всём, что у него на душе от гляделок австралийца. Макс притянул Рика за грудки и процедил сквозь зубы наливаясь краской от злобы и одновременно с этим смущением от небольшого давления на зад. — Я тебя не боюсь! Это ты, блядский сталкер, должен бояться меня! Я не побрезгаю и вмажу тебе! Хватит за мной ходить и смотреть с этим животным аппетитом! Я тебе не еда! — Макс ударил Рика ладонью в грудь и прижал ею его к асфальту, вторая кулаком врезалась в асфальт, раздав грохот у самого уха австралийца, — И если ты ещё раз ко мне полезешь, я тебя так разукрашу, что мать родная не узнает! — Макс со злобой смотрел на Риккардо, опуская лицо всё ниже и увеличивая накал страстей до максимума. Только вот на Даниэля это не сильно подействовало, он сменил своё выражение лица на ухмылку и удовлетворение. — А ты занятный! Рик тут же перехватил Ферстаппена одной рукой за горло, а другой помог скинуть парня с себя. Вот уж про что, а про руки Даниэля Макс позабыл. Риккардо теперь был сверху. Он прижимал одной рукой шею Макса, а другой зажимал его запястья. Дэн наклонился к самому уху Ферстаппена и обдал его горячим дыханием. — Я не боюсь тебя, ведь мне не чужды драки и потасовки, но ещё никогда я так не жаждал чего-нибудь получить, как тебя. — Рик теперь обдавал раскалённым воздухом шею Макса, что невзначай была полностью оголена перед ним, — Ты мой! И как бы ты не хотёл обратного, я всё равно сделаю так, что к тебе и близко никто не подойдёт чтобы увести от меня. — Дэн приблизился к ключицам и захватил в свои губы нежную кожу нидерландца. Макс не осознавал что происходит с момента смены сидячего на лежачего. И теперь просто лежал под горячим дыханием и накатом различных эмоций. Он не вырывался, не кричал, скорее, словно думал: «А что будет дальше? Давайте узнаём…». Он не понимал как реагировать. Вроде только что он боялся, после словно разъярённый бык набросился, а теперь с его губ вырывается короткий стон, что заставляет Даниэля лишь переместить ладонь с шеи на талию парня. — Д-Дэн? — всё что успевает сказать Ферстаппен прежде чем его губы накрывает требовательный австралиец. Он прижимает парня к себе, всё ещё зажав руки на всякий случай. Макс не понимает в какой момент он поддерживает поцелуй, в какой его руки наконец освобождаются и перемещаются на шею и кудри австралийца. Дэн прижимается спиной к стене и усаживает на себя Ферстаппена, целуя его шею и ключицы. Пока нидерландец наслаждается моментом, ведь он так и не признался даже самому себе, что когда в первую ночь ему приснился улыбающийся австралиец, парень некоторое время провёл в ванной, чтобы разобраться в своём отношении к этому весельчаку. Теперь же чувства были невероятно противоречивы, Макс одновременно хотел и заполучить Даниэля и оттолкнуть, убежать в даль. Ведь жуткое начало сего страстного мероприятия, всё ещё сидело в голове и не собиралась вставать. Признаться честно, Даниэль планировал просто поставить метку на шее Макса и закончить с этим делом, доказать правоту и потом радоваться продолжению своей весёлой жизни. Он редко задерживался в отношениях, ведь никто не тянул его к себе, не было желания, такого же страстного и невероятного. Но что-то не давало ему отойти от этого парня, что-то манило его к нему. Даниэль хотел завладеть им, вдыхать его запах каждую секунду, чувствовать биение его сердца каждое мгновение, перенестись прямо сейчас в пустующую комнату и наконец завладеть этим телом. Руки Ферстаппена перебирали тёмные кудри, а с красных от укусов Дэна губ, слетали сладкие стоны ставшие причиной стояка Риккардо. Что упирался в узкие джинсы с надорванными коленями. Из кармана Макса послышался рингтон и тот резко вынул смартфон. На экране красовалась надпись «Весёлый молочник». Дэн окинул взглядом Макса явно не понимающего что делать и взяв в руки его телефон выключил звук. — Тебе пора, сладкий! — Дэн чмокнул в чуть полные губы Макса и вынул из кармана красную бандану, — Прикрой пока шею, не хочу, чтобы ты чувствовал себя неловко. — Дэн, словно как ни в чём не бывало смотрел на Ферстаппена, расположившегося на его коленях. Даниэль хотел продолжить, никак не отпускать парня, но делать нечего, да и Рик прекрасно понимает, что парню надо переосмыслить происходящее. Макс покрутив ткань в руках нацепил её на шею, она очень гармонично смотрелась с чёрной джинсовкой и бело-красной футболкой. Парень снова взглянул на Даниэля, что мягкой улыбкой смотрел на него. — И что нам теперь делать? — Вопрос был понят, принят и прокомментирован. Даниэль притянул Макса к себе и промурчал на самое ухо, — Я со всем разберусь, беги, встретимся как-нибудь вечерком, если что Чеко знает где я. — Рик провёл пальцами по щеке Ферстаппена и выпустил того из объятий. Макс прежде чем встать прильнул губами к Дэну и улыбнулся от реакции парня на инициативу. Рик с изумлённым видом и улыбкой смотрел на теперь явно своего мальчика. Мальчишка недолго думая поправил бандану и набрал номер Ландо, вскоре рванув к месту назначения. Но что-то остановило его. Он словно не мог покинуть переулок. Юноша на мгновение повернулся назад и опешил. — Шарль? На месте некогда сидящего австралийца был вполне себе монегаск. Милый парень в бандане смотрел на нидерландца и держался за футболку на против сердца. Он сжимал ткань с всё новой силой и отходил дальше от Макса. По щекам лились слëзы. Жемчужные капли скатывались до подбородка и падали на асфальт. Губы дрожали и кривились в гримасе жуткой боли и попытке улыбнуться. — Ты предал меня? — Нет, Шарль! — Предал! ПРЕДАЛ! ПРЕДАЛ! ПРЕДАЛ! ПРЕДАЛ! ПРЕДАЛ! ПРЕДАЛ!!! П_Р_Е_Д_А_Л!!!!!! —Парень орал во всё горло, не давая Максу и шанса вставить хоть слово. Но вскоре всё вокруг поплыло. Тёмные вихри закружились вокруг монегаска и тот исчез. — Шарль!!! В глазах так же темнеет и вновь резко вспыхивает свет. — Парень! — Где-то над ухом раздался мужской голос, что заставил мальчишку продрать глаза. Макс открыл веки и ошарашено осмотрелся по сторонам. Парк. Всë тот же парк. Дерево под которым он сидит. Вечернее солнце. Он был полностью уверен, что всё было наяву. Руки судорожно бегали по шее, но ничего кроме кожи не обнаружили. Даже от осознания не наличия банданы парень не выдохнул. Свежие воспоминания вихрем проносились через извилины юноши не давая придти в себя и окрашивая лицо красной краской. Макс словно не видел мужчину рядом, в голове крутилось только одно: «Что это блять было?!». Взгляд всë ещë не сосредоточено бегал по окрестностям и людям, Ферстаппен пытался хоть что-нибудь осознать. — Ты в порядке? — Макс наконец опустил взгляд на человека, которого теперь более чëтко видел. Это был не мужчина, а самый обычный подросток, знакомое лицо. Может он где-то его видел? — Всë нормально, не беспокойтесь. — Ферстаппен на чуть дрожащих ногах и при помощи молодого человека встал. — А вы кто? Парень усмехнулся и отпустил Макса. — Меня зовут Дженсон. И давай на ты. — Снова ностальгия. Где-то Макс уж слышал это имя. Только где? Времени перевалило за пять. В кармане было больше десятки пропущенных от британцев. Макс выругавшись посмотрел на парня. Тот только улыбнулся и предложил вместе дойти до особняка. Нидерландец опешил. Его мучило множество вопросов. От идентификации парня и до его принадлежности к особняку. — Я не видел тебя среди других людей лагеря. — Макс с недоверием осматривал юношу. На вид тому было 18 или около того. Русые волосы, чуть взлохмаченные спадали на лоб. Серые глаза блестели так же, как и его улыбка. Особенно он ничем не выделялся, кроме кучи браслетов на руках. — Значит ты видел ещё не всех кто в нём живёт. Кстати, тебя ведь Макс зовут? — Ферстаппен удивлённо вскинул голову и кивнул, — будь осторожен. Больше Дженсон не сказал ни слова. Хоть Макс и хотел уточнить некоторые моменты. Хотя бы то, что его знают. Это очень напрягало. Дженсон и Макс тихо шли вдоль пустой дороги. Телефон нидерландца окончательно сдох не дав даже написать парням. В голове вихрем проносился прошедший сон. Самое странное в нём — Макс слышал мысли Риккардо. Он понимал его мотивы и действия, это слишком не похоже на обычный сон. Но после него, Макс окончательно уверовал в свою влюблённость в Риккардо. Возможно ему нравился именно тот образ, что всплыл в голове, но Макс был уверен, что этот образ и был настоящим Даниэлем Риккардо. Пройдя за ворота, где на каменной скамейке со стаканом чего-то горячего сидел господин Штайнер, Дженсон попрощался с Максом и направился к мужчине, пока тот провожал одобрительным взглядом Макса. — Ровно 6. Каждый раз восхищаюсь твоей пунктуальностью Баттон. —Благодарю Гюнтер. Стоит напомнить господину Бинотто о его обязанностях. — Парень сел рядом и вопросительно взглянул на мужчину. Тот осмотревшись по сторонам кивнул. Парень вынул сигарету и затянулся едким дымом. Гюнтер так же зажёг сигарету и на выдохе посмотрел на собеседника. — Я не буду напоминать Маттиа о его обязанностях, лучше попроси об этом Торгера. Или сам знаешь кого. — Я не собираюсь идти к этому нахальному пижону. Ты же знаешь, он мне будет припоминать «должок» ещё кучу времени. Опасно. — Дженсон достал смартфон и настрочил быстрыми касаниями короткое сообщение на неизвестный номер. Штайнер внимательно следил за движениями парня и просто сложил дважды два. А именно строчение писем неизвестному и наличие пустого особняка. — Посвящение…— Штайнер провёл по волосам рукой и положил локти на колени. След Ферстаппена давно простыл, но Гюнтер всё ещё всматривался в аллею окутанную розами. :)