На грани отчаяния? Да появится свет!

***

— Что я просил? — Ледяной тон заставил и без того побитого датчанина почувствовать себя помойной крысой. Больше всего не хотелось сейчас сидеть здесь и отчитываться перед боссом. — Завербовать новенького, чтобы он принёс карту особняка.— Тихий голос отразился от стен и вполне слышимо долетел до парня напротив, сидевшего на какой-то коробке. Чёрный плед окутывал почти всё его тело. Волосы закрывала чёрная бандана. Клетчатые пижамные штаны открывали вид на шрамы у щиколоток и на сами ноги парня. Чёрные банные тапочки и мокрые пятна на белой алкоголичке выдавали в нём только помывшегося человека которого оторвали от важных дел и вынудили явиться сюда, в башню над детским крылом на высоте около 18 метров над землёй. — А ты его избил, — Начал загибать пальцы старший, — изнасиловал, но не полностью. Спасибо и на этом. Вломился в его комнату и выкрал его вещи. Я ничего не забыл? — Ты уже знаешь? — Кевин с надеждой посмотрел в морозные глаза юноши перед ним. — Ты чего так уставился? Мне всё равно на содержимое. Парень отмахнулся и поставив локоть на колено отвернул голову в сторону. Кевин с недоумением рассматривал этот профиль. Почему он не поинтересовался содержимым? Почему до сих пор не посмотрел? — Разве тебе не интересно? — Кевин. — Юноша резко встал, от чего датчанин вздрогнул, но глаз не отвёл, — Я тебе расскажу один секрет. — фигура уселась рядом с Магом на корточки и поднесла к его уху губы, — Этот парень нам нужен живым и невредимым. Он наш туз. Человек, что должен до последнего не выдавать себя, а после нанести сокрушающий удар. Так что… — Парень встал и положил руку на макушку Кевина, надавив как можно сильнее, — …Верни вещи на место, а о содержимом молчи. Хоть слово из тебя выпадет, следующими будут твои органы. Улыбка озарила чуть загорелое лицо, что в лучах почти зашедшего солнца становилось оранжевым. Парень махнул на прощание и хлопнув дверью вышел прочь, тихо спускаясь по винтовой лестнице. — Черт! Кевин поднялся с колен и схватился за торс. Тело ныло и болело. Ферстаппен точно может дать сдачи и это немного начинает пугать. Ведь к этому безумцу все чаще в комплекте идёт Дьявол-Риккардо. И надо было этому парню положить глаз именно на Макса. Британцы и компашка-Дэнни сидели под дверью медкабинета и молчали. Никто не подавал голосу, каждый где-то глубоко в своих мыслях и похоже даже начинать разговор никто не хотел. Ландо кусал ногти и искоса посматривал на Даниэля у противоположной стены. «Британец не умеет злится» — так сказал однажды Дэн. Но теперь он отчетливо понимал, что это не так. Карлос пытался отвлечься от мыслей о предстоящем разносе мозга от Нико, Марка и Дженсона. Ему не хотелось думать о том «веселье», что начнётся в ближайшее время из-за этого инцидента. Хюлькенберг аккуратненько уселся возле Медоеда и пытался прикрыть его от настойчивого взгляда британца. Ему самому становилось не по себе, но открывать рот первым сейчас не собирался. Алекс и Джордж сидели по бокам от Ландо и опустив головы думали о своём. Периодически Алекс бил Норриса по искусным пальцам на что в ответ получал лишь холодный взгляд и пару секунд ничего не делания. Дверь тихо скрипнула и на пороге появилась медсестра. Женщина лет 30 обвела компанию усталым взглядом и обращаясь к парням спросила: — Где он живёт? Комната. —34! Ландо не отрывая взгляда от обескураженного Дэна улыбнулся. Риккардо только хотел открыть рот, но британец не дал и слова вставить. Женщина обратилась теперь уже к Ландо. — Ты его сосед? — Да. Медсестра подозвала к себе в кабинет и парень зашёл следом не забыв прихлопнуть дверью. Женщина уселась за стол с разными справками и записями. Она лишь вздохнула, когда Ландо присел на кушетку напротив и обвёл взглядом спящего Макса на соседней. — У него переутомление от стресса. Организм не выдержал нагрузки и дал сбой. Женщина сняла свои очки и потёрла переносицу. Юноша лишь отвёл взгляд и придвинувшись чуть ближе вздохнул чтобы начать разговор. — Фрау Эрцтин, вы прекрасно понимаете, что это накопительное. Все здесь заставляет нервы сдавать. Если бы вы могли… — Ландо, — Спокойным тоном перебила его женщина, — Я помню твой прошлый год и уж поверь, я не выпишу ему таблетки. Ты знаешь, что они могут вызвать зависимость и мне не нужна очередная проблема. — Но я не был зависим! — Парень поднялся с кушетки и подошёл к столу. В его тоне звучало раздражение и злость. — Конечно. — Женщина сделала вид что поверила, хотя это было очевидно, что она просто подыгрывает, — Я пропишу консультацию с психологом. Он назначит ему лекарства если нужно будет, а тебе всё что могу дать, так только ромашкового чаю. — И вы ещё врач? — Такой характер не свойственен лучезарному Ландо, но все мы храним демонов за пазухой. — Да врач. Сегодня он спит здесь, — Указав на Ферстаппена сказала женщина, — а завтра сразу после завтрака отправишь его к психологу. Проследи чтобы дошёл. Если надо карауль под дверью. Ландо не успел сказать и слова, поскольку женщина просто вытолкнула его из кабинета и закрыла дверь на ключ. Парень остался стоять в небольшом пространстве, между кабинетом и дверью в коридор. Конечно он соврал. Всем соврал. Сказал что всё хорошо, что он любит Сайнса, что не против Рика. А всё ужасно. Он до сих пор не уверен любит ли Карлоса. С каждым новым днём, всё здесь продолжает напоминать прошлый год, прошлый раз. Тогда он тоже сидел на этой кушетке и смотрел на тело, но у него хотя бы были таблетки. Однако Ландо теперь уверен в одном — он против Даниэля и всей его банды. И да, у Ландо была зависимость от этих таблеток и он был сейчас на грани, чтобы не вытащить пару колёс из тайника. Ведь только с ним, с этим лекарством, что подавляло эмоции и помогало засыпать, мысли могли прийти в порядок и парень забывал о том пиздеце, что творился прошлым летом. И сейчас, всё закрутилось заново. Один и тот же сюжет. Он устал. От всего это устал, но к мозгоправу он не пойдёт. Ещё чего. Только вот после прошлого года, ему только он сможет выписать лекарства, а никак не фрау Эрцтин. Те таблетки глушили всё. Они помогали и работали, но вот проблема, привыкание от них было не слабым. И чего только стоило Ландо отвыкнуть от таблеток, один лишь Бог знает. Хотя уже во время недавней вылазки в город, ему любезно подкинули таблеток и это успокаивало. Но это всё равно лучше чем наркотики или же нет? Убрав все мысли об этом куда-то глубоко, парень спокойно вышел в коридор. Парни встали, но спросить никто не решался. Тогда Норрис сам открыл рот. — Он спит здесь. — Ландо кивнул британцам и те двинулись за ним. Не пройдя и пары метров, Молочник остановился и развернув голову на Риккардо надменно произнёс, — Я тебя поздравляю, вторая игрушка которую теперь, ты, довёл до нервного срыва. Риккардо распахнул глаза и с недоумением смотрел на британца. Маленький мальчик в своих глазах и презрением в голосе смог вогнать юношу в какую-то глубокую яму. Даниэль не двигался, казалось даже не дышал. Он ошарашено бегал зрачками по лицу ухмыляющегося британца, а после смотрел в его спину. Он опустил голову и слушал отдаляющиеся шаги парней. Нико и Карлос взяли его и хотели вернуться в комнату, но австралиец одёрнул их и сжав кулаки исподлобья проговорил: —Чтоб к завтраку я знал, куда этот паршивец рванул тогда и где был. Что делал весь день, во всех подробностях. О каждом его шаге, чихе и вздохе, я должен знать. Парни только кивнули и двинулись за Риком до комнат. Кушетка оказалась не самым удобным местом для сна. Ферстаппен поднял голову и тут же схватившись за неё упал обратно. Она казалась такой тяжёлой, а резкий звон в ушах только усугублял это. — Осторожнее. Парень повернулся на голос и увидел на соседней кушетке в рассветных лучах женщину. Она выглядела очень вяло и по кружке, внутри которой виднелись ободки от кофе, она не спала всю ночь. Парень аккуратно поднёс руку к лицу и на часах разглядел 5 утра. Он тут же выдохнул и постарался сесть на это подобие убогой кровати, но конечности словно ватные начали подкашиваться. Женщина в мгновение ока оказалась рядом и придерживая парня помогла ему сесть. — Что я здесь делаю? — Макс не привык оказываться в медкабинетах. Обычно подростковые разборки утрясались сами собой и до медиков редко доходило. — У тебя был большой стресс и ты упал в обморок. — Ясно. — Ферстаппен опустил глаза в пол. Его стекляшки в глазницах не выражали ничего. Пустота. Он не помнил как угодил сюда и что произошло, но внутри было словно пепелище после пожара. — Тебя после завтрака будет ждать наш психолог мисс Каллен. Надеюсь ты сам придёшь к ней. — А зачем? — Макс кинул нечитаемый взгляд в лицо женщине. Та даже опешила от такого вопроса и напрягалась увидев взгляд Ферстаппена. — Тебе стоит с ней поговорить, вдруг тебе полегчает. Если это ни к чему не приведёт, то мы опустим этот вопрос. «Опустим этот вопрос», это означало для Ферстаппена ничто иное как «До следующего такого раза». Хоть Макс и не мог вспомнить причины по которой у него так пусто внутри, но он точно не собирался рыться в этом и тусить потом с мозгоправом 24/7. —Я могу идти? —Всё с тем же нечитаемым выражением лица спросил юноша. — Да, только аккуратнее. Как только Ферстаппен вышел в коридор, защёлка на двери издала фирменный звук и где-то за стенкой послышались звуки умиротворения, от изгнания Макса из кабинета. Да уж, профессионал своего дела. В коридорах в такую рань как всегда пусто. Безлюдное место. Как жаль, что оно всегда не может таковым оставаться. Эмилиан вернулся на свой первый этаж. Жить в комнате с этой бандой ему не хотелось. Его снова бесило всё. Он не понимал что он забыл, кто с этим связан, но имя Даниэля Риккардо так отчетливо било в голову, что аж противно. Макс зашёл в туалет и встал перед умывальником. Из зеркала на него смотрела пара серо-голубых глаз. Мешки под глазами, бледная кожа и усталый взгляд. Так и хотелось разбить это отражение вдребезги. Ферстаппен окатил лицо холодной водой и смахнув влажной ладонью отражение покинул сортир. Парень юрко прошмыгнул в комнату и быстро сменив вещи на форму, тут же покинул помещение, в котором как и в коридорах не было ни души. Завтрак собрал все сплетни прошлого дня. Парни без умолку обсуждали обморок Ферстаппена и разъярённого Даниэля. Кстати о последнем. Юноша сидел за столом в привычной компании. Теперь для британцев не оставляли места и парни спокойно ели в стороне. Дэн был мрачен и холоден. По его красным глазам и мешкам под глазами можно было сделать несложное заключение, что парень всю ночь не спал. Нико шёпотом рассказывал Карлосу, как Даниэль сломал дверцу шкафа ударив её с ноги. Сайнс только заворожённо слушал периодически смеривал австралийца взглядом. Компания Хэмилтона краем уха слушала россказни Нико и иногда косилась на Серхио, что загадочно улыбался периодически косясь на Ферстаппена за дальней частью их же стола. Впервые Хэмилтон не до конца мог сложить пазл воедино. Он лишь видел, как Даниэль нёс Макса на руках в медкабинет и испуганно бегал глазами по особняку. Парень тогда был напуган, однако сейчас, был зол. Как бы не выпытывал Лу информацию, никто ничего не знал и это бесило. Льюис всегда был обо всём осведомлён, но сейчас не знал ничего. Кабинет №8. Дубовая дверь с гравировкой «Доктор Анджела Каллен». Ландо как и полагалось довёл соседа до психолога. Никто не решился открыть рот, но Макс даже если бы Ландо что-нибудь спросил, всё равно бы не ответил. Он не хочет ни о чём говорить. Не сейчас и ни с кем. Макс стоял прямо перед залом мозгоправа и не решался зайти. Что-то ему говорило, что идея не самая хорошая. Не любит Макс такое. Никогда не любил. Посверлив взглядом ещё пару минут, юноша все же постучал и дождавшись положительного ответа вошёл. Густые тучи закрыли собой всё небо. Казалось погода подстраивалась под Макса. Многие дети всё же высыпали на улицу. У площади стоял господин Сирил и своим взглядом, что иногда пробирал до костей, присматривал за парнями. Даниэль сидел на лестнице и слушал Мика и Никиту что доносили ответ на последнее поручение. — Он походу снова замкнулся, — Как-то грустно сказал Никита. — Учитывая то что вы рассказали, он мог подвергнуться не только издевательству… — Мик задумался и посмотрел на Дэна, что явно не мог догнать очевидной мысли. Так что пацан перевёл взгляд на своего дружка. —Думаешь его изнасиловали? — Прикрывая рот ладонью тихо спросил русский. — А есть ещё варианты? Кто знает. Может он просто импульсивен и меняет настроение как часы. Я не гадалка, узнать не могу. Но кто-то был там возле озера, тот кто знает причину. Даниэль молча следил за ходом их мыслей, хоть и пропускал почти всё мимо ушей. Но переведя взгляд на Сирила, что как-то нервно посматривал на часы, почувствовал что-то интересное. — А что в особняке творится? —Говорят, что приезжает новенький. — Мик повёл плечами и устроившись поудобнее запрокинул голову. — Я слышал, что комнату на третьем этаже западного крыла, ну ту что единственная на троих там рассчитана, готовят под сдачу. — Значит кого-то расселяют… — Усмехнулся Рикккардо. — Может да, а может нет. Кто знает. Мазепин принял такое же положение что и немец. Все втроём смотрели на небо, что с каждой секундой наливалось чернотой и запахом дождя. Вдалеке прозвучал гром, что заставил многих чуть отвлечься от своих дел, как раз тогда, когда Сирил вновь бросил взгляд на часы и устремился к аллее скрываясь в розовых кустах. Ферстаппен почти всё время общения с мозгоправом, чувствовал себя неуютно. Женщина задавала вполне себе базовые вопросы, однако Макс с большой неохотой отвечал на них. —Ты помнишь вчерашний вечер, Макс? —Нет. —С какого момента? — С обеда. — Сейчас что-нибудь болит? — Нет. — Тебе нравится твоё окружение? — Нет. — Сосед по комнате? Я слышала что ты успел пожить в двух комнатах. — Ничего особенного. — Ты чувствуешь себя здесь брошенным? —А вы? — Сейчас речь о тебе Макс. — Мне всё равно. — Ты хорошо ешь? — Да. — Ходишь на мероприятия? —Да. —А по моим данным, ты пропустил спортивные конкурсы всей прошлой недели. — Мне нездоровилось. — Почему не сходил к фрау Эрцтин? — Не хотел беспокоить. — Говори если что-то не так. — Хорошо. — Как ты думаешь, если бы у тебя был шанс от сюда уехать, прямо сейчас, домой. Ты бы уехал? — Нет. — Почему? — Там нечего делать. — Тебя обижают здесь? — Нет. — Есть хорошие знакомые? Обзавёлся друзьями? — Врядли сокамерников можно назвать друзьями. — Ты относишься к этому лагерю как к тюрьме? — Но он на неё похож. — Как скажешь. — Я могу идти, голова разболелась. — Да конечно. Если будут жалобы приходи ещё. — Надеюсь нет. Дверь закрылась и Ферстаппен наконец-то выдохнул после этого изнурительного разговора. Голова и вправду гудела. Слишком уж много вопросов, на которые так и хотелось ответить как можно язвительнее и противнее. Но всё же Макс сдержался и с каменным лицом просидел эти полчаса. Ферстаппен вышел в коридор и витая в своих мыслях поплёлся мимо стаек других ребят. Мальчишки носились по коридорам, чуть мокрые, грязные, но такие счастливые. Только Эмилиан шёл не замечая всеобщего воодушевления. Когда очередная капельная симфония заиграла за окнами, Макс остановился и уставился в огромные стёкла. По ним ручейками бежали струи воды, что отражали в себе чёрное небо и иногда сверкающие молнии. Раскаты грома только добавляли уныния в этот день. Макс теперь и сам начал задумываться, а не подстраивается ли погода под него. Из мыслей его вывел звон обеденного колокола. Как пролетели 3 часа, Ферстаппен не сможет сказать. Наверное это все день. Этот непонятный, скомканный день. Живот урчал, но Макс не стал задерживаться с приёмом пищи. Прихватив с гастроёмкости пару яблок, печенье и сок в упаковке, он ушёл прочь под косые заглядывать некоторых лиц.