Лик

      Если отбросить новый случай с галлюцинацией, то выходные без натяжки можно назвать успешными. Я смог узнать намного больше об Итачи, как впрочем и он обо мне. Общий интерес нашелся уже при выборе фильма на досуге. Как и я, Итачи предпочитал смотреть корейские дорамы, но единственная разница в том, что Учиха любил романтический или комедийный жанр, в ту очередь как я отдавал предпочтение запутанным, полным множества различной информации, детективам. Так же выяснилось, что Итачи довольно неплохо умел готовить, вместе с тем я узнал и об еще одной черте - неуклюжести. За то время, пока мы вместе пыхтели над обедом (мама благополучно ушла с утра пораньше, оставляя нас наедине), Итачи успел несколько раз порезаться, разбить пару тарелок и по чистой случайности выбросить шоколадный батончик в урну, вместо фантика.       В университет мы так же пришли вместе, вызвав у Гаары через чур бурную реакцию: он громко свистел в нашу сторону и не отставал с дурацкими шутками до конца дня, которые Итачи, казалось, пропускал мимо ушей. Позже я и сам стал игнорировать подколы друга, Гаара всегда вел себя подобным образом, однако как только на него перестают обращать внимание, он тут же становился тише воды, ниже травы.       Вечером того же дня я невольно стал слушателем разговора Итачи по телефону. Он остался сидеть за рефератом, в то время как я вышел сделать нам чай, а заодно и принести перекусить, а когда вернулся в комнату, то до ушей долетели обрывки последних фраз, из которых мне стало понятно, что мать не злится из-за разбитой вазы, и Итачи решил остаться у меня до конца недели по собственной прихоти. Тон его голоса, стоило заикнуться обо мне, в разы стал мягче.       Но больше всех присутствию Итачи была рада моя мама. Приходя с работы, она наглым образом крала его внимание, под предлогом помочь на кухне. Там она выпытывала подробности его личной жизни, успехи в учебе и мелко затрагивала тему родителей, с каждым ответом сияя все сильнее, а позже шепнула мне на ухо, что весьма довольна моим выбором, попросив при этом не считать ворон, а начать действовать, "пока такого обаяшку кто-нибудь не увел". Им с Гаарой стоило ограничить общение, пока все не зашло слишком далеко, и они не сели придумывать планы, как бы поскорее меня сплавить.

***

      Длинные коридоры университета практически опустели, несмотря на обеденное время, но у большинства студентов уже закончились занятия, и они благополучно разошлись по домам, в том числе и Гааре пришлось уйти раньше. Каким-то образом, и я правда не был к этому причастен, хотя Гаару никак не переубедить, Неджи узнал об ужасной успеваемости своего парня, поэтому последний еще со вчерашнего дня под пристальным надзором Хьюго корпит над учебниками, и думаю, что в ближайшее время наша компания будет без главного заводилы.       В этой части здания я нахожусь впервые, и уже минут двадцать ищу нужный кабинет: Итачи, по идее, должен только освободиться, потому попросил меня подняться к нему, чтобы мы вместе пошли ко мне. Вчера мама затеяла генеральную уборку всей квартиры, и когда мы с Итачи разгребали чулан, то нашли старую настольную игру, которую сегодня решили опробовать. Так, 201, 202, ага вот и 203. Наконец-то нашел.       Дверь была приоткрыта, не долго думая, я заглянул в щелочку, сразу замечая Итачи, стоящего ко мне спиной. Он прислонился бедром к парте, и смотрел на невысокого роста брюнетку перед собой. С одной стороны подслушивать чужие разговоры плохо, однако и прервать их я не мог, не желая стать помехой, мало ли какое важное дело они обсуждали. Поэтому выбора, кроме как стоять у дверей, мне не оставалось.       — Может перейдешь к самой сути? Мне, правда, некогда торчать тут столько времени, — нетерпеливо попросил Итачи, скрещивая руки на груди. — Я тебе это сразу пояснил. Неужели в другой день поговорить нельзя? В крайнем случае, ты могла мне написать.       — Да.. Да, прости, но сейчас я более-менее уверена в себе, — судя по дрожащему голосу, девушка волновалась. Ее руки плотно сжаты в кулаки, сделав глубокий вздох, она продолжила. — В общем, ты мне давно нравишься, а в последнее время мы так хорошо стали общаться, что мне показалось..       Слушать дальше было невыносимо, к тому же личная жизнь Итачи никоим образом меня не должна касаться, поэтому широкими шагами я уходил подальше от злосчастного кабинета. Будет ложью, если скажу, что ответ Итачи меня не волновал, но это и впрямь должно оставаться только между ним и той девушкой. Учиха никогда не говорил про общение со своими одногруппниками, и я не мог предположить, что могла возникнуть подобная ситуация. Раз он не посвятил меня, то, возможно, он не считал меня достаточно близким другом.       Одним движением смахиваю с щеки стекающую по ней слезу. Куда лучше было оставаться в неведении и трястись перед неизвестностью, и лишь где-то глубоко внутри горел тот единственный огонек надежды на что-то хорошее, помогающий держаться на плаву и не упасть в бездну отчаяния. Ком в горле постепенно нарастает, но я из последних сил продолжаю сдерживаться, чтобы не разрыдаться прямо сейчас.       Самое худшее ощущение – это признаться самому себе, что ты не нужен особенному для тебя человеку, когда обида безжалостно душит, но невозможно ничего с этим поделать. Как бы ты не пытался свалить всю вину на других, находя наиболее лучшее усмирение своей боли, но в таких случаях попросту никто не виноват. Люди влюбляются по велению Судьбы, и по ее же прихоти в один момент все может разрушится. Я не должен идти на поводу своих эмоций и держать злобу на Итачи.       До лестничного пролета остается повернуть за угол.       Нога задевает что-то слегка упругое, достаточно смягчающее и упругое и, не удержав равновесие из-за внезапного препятствия, лечу вниз, по инерции выставив ладони перед собой, это помогает не распластаться полностью, а упереться коленями. Сумка ударяет по спине, потирая ушибленные ладони осторожно сажусь и оборачиваюсь назад, чтобы рассмотреть преграду.       Всего на одно мгновение время будто застыло.       Омерзительный запах крови и разложений атаковал ноздри, к горлу подкатывала тошнота. Содержимое желудка просилось наружу, однако оставшимися силами стараюсь удерживаться, резко отползая к противоположной стене, прижав ладони ко рту. Нечто похожее на страх или шок ревело в груди, наполняя ее и сдавливая. Мысли, чувства, сила воли наполовину онемели.       Мама, мне очень страшно       Я хочу домой       Пожалуйста, забери меня отсюда       Скорее всего, кровь уже загустела, темные следы вереницей тянулись за подошвой моих ботинок. Широко распахнутые глаза смотрели в никуда, и от этого становилось еще хуже. Парень лежал ничком на холодном полу, вытянув руки перед собой и крепко вцепившись пальцами в бетон, всеми силами пытаясь ухватится за тонкую ниточку жизни, пока дыхание не прекратилось.       Это реальность. Реальность. Реальность.       Насколько бессердечными могут стать люди, слепо идя на поводу жажды смерти, жажды убийства? Как могут они заставить себя перестать быть такими? Глубоко в груди укоренилась уверенность в том, что однажды окажется в моих руках.       С губ срывается пронзительный крик.       Вой сирен полицейских машин и машин скорой помощи сливался воедино, теряясь в голосах людей, толпа любопытных зевак уже собралась за воротами университета, вытягивая шеи, чтобы разглядеть хоть кусочек лакомой информации, дабы потом разнести эти сплетни дальше.       В себя я пришел уже сидя в автомобиле скорой с горячим чаем в руках. На плечи мне накинули серый плед из грубой наощупь ткани. Рядом сидел Итачи, осторожно поглаживая меня по спине, а перед глазами маячил Гаара, тут же приехавший по вызову Учихи. Собакуно с кем-то тихо спорил по телефону, озадачено потирая вспотевший лоб ладонью. Возможно, Неджи места себе не находит и требует как можно больше объяснений.       — Дейдара!       Сквозь толпу раздается голос матери. Скорее всего ей позвонил кто-то из полицейских или моих друзей. Она бежит навстречу ко мне, в глазах читается явное беспокойство.       Так не должно быть. Почему она волнуется? Почему она вдруг приняла решение бросить работу и примчаться за мной? Все это вдруг кажется настолько неправильным, что зудит на кончиках пальцев от желания сбежать подальше отсюда. Она ведь никогда так не поступала, для нее работа всегда имела первоочередное значение, до того, как...       Что? До того, как что..? Разве уже случалось нечто такое, что могло в корне изменить все?       — Солнце мое, — мама ласково обнимает меня, прижимая к своей груди, и нежно гладит по волосам, шепча на ухо слова успокоения.       Терпкий аромат ее духов приводит меня в чувство после небольшого замешательства. От увиденного ранее мой рассудок совершенно помутнел, и я готов был отдалиться от самого родного для меня человека.       Обнимаю маму в ответ, не сдерживая слезы.

***

      Опавшая с деревьев листва хрустела под давлением толстой подошвы ботинок. Солнце уже с трудом обогревало почву, и похолодание обещали на конец недели, а пока я мог надевать любимое пальто без страха замерзнуть. Уроков сегодня мало, и прошли они незаметно, словно в тумане. Может, я пропустил важную информацию мимо ушей, отвлекаясь на занятиях- из школьных окон открывалась куда более интересная картина. Почему-то пустующий стадион больше привлекал мое внимание, нежели учителя, а, возможно, разговоры в классе не имели никакого смысла, и ничего нового я не упускал.       Без сомнений этот день я мог бы назвать приятным, согревающим душу своим спокойствием и простотой, однако, особенно чувствительные представители класса решили подкараулить меня около входа в школу, дабы показать свою неприязнь, возникшую на пустом месте. Благо, что обошлось все парой синяков и вываленными учебниками из сумки на сырую после дождя землю. Видимо, им надоело мое отсутствие эмоций на их действия, и тратить свое драгоценное время на попытки вызвать у меня хоть какую-нибудь реакцию они не особо хотели, но пристать ко мне уже как некая традиция, которой они негласно придерживались.       Возвращаться домой так рано не хотелось, мама все равно еще на работе, так что какая разница, где наслаждаться одиночеством? Недалеко от школы, совсем недавно, открылась новая кофейня, куда, собственно, я и направился. Здесь не было толпы посетителей, за день от силы могло заскочить не более пяти случайных прохожих, прося завернуть заказ с собой. Наверное поэтому я так проникся симпатией к этому месту, ну и отчасти из-за вкусных пирожных, которые владельцы сами готовили, ввиду большого количества свободного времени.       Занимаю самый дальний столик у окошка, мимолетно бросив взгляд на печально стоящий фикус в углу. Он совсем зачах, несмотря на обильную поливку по расписанию. Отдаленно напоминает некоторых людей, сколько сил не трать, чтобы привести их в чувство, они все равно продолжают вянуть, пока совсем не иссохнут, глубоко погрузившись в собственные грезы. Я находился практически на последней стадии, с трудом удерживаясь от падения в пучину, откуда нет обратного хода. Возможно, будь у меня хотя бы один друг, то справится с обильным количеством негатива в свою сторону, было бы чуточку легче, но кроме матери я ни с кем не общался, да и то если мне очень сильно повезет, и она не задержится на работе. Только вот, стоит рассказать о происходящем в школе, то большая вероятность, что она поднимет шумиху, которая может привести к куда более скверным последствиям.       — Ваш заказ, — низкий баритон отвлек от наблюдения за происходящем на улице. Бариста, с тенью незлобной усмешки на губах, поставил на стол поднос.       Кротко кивнув, я потянулся за горячей кружкой, обхватывая ее обеими руками. Пустоту на душе это не залечит, однако отлично поможет согреться в холодное время.       — Как тебя зовут? — парень, дружелюбно улыбаясь, садится напротив, подперев щеки кулаками. — Ты ведь в школе учишься? Я видел тебя пару раз у той, которая тут за углом. Ты так часто приходишь, что я уже запомнил милое личико.       Часто-часто моргаю, растерянно смотря на Хидана. Бейджик с именем приметил еще в первый день. Он все еще продолжает улыбаться, ожидая от меня ответ.       — У тебя работы нет, или что? — подошедший к нам мужчина дает парню слабый подзатыльник, на что тот показывает язык, игнорируя старшего. — Чего пристал к мальчишке? Не видишь разве, как он испугался твоего напора? Ты больше на маньяка похож, только детей пугать.       — Мне теперь и поговорить с людьми нельзя? Других посетителей все равно нет. Я, между прочим, имею право на отдых!       — Тебя, между прочим, —мужчина щелкнул его по лбу, намерено растягивая каждое слово. — Ждет посуда, которую ты должен был отмыть еще час назад. Так что ноги в руки и бегом на кухню! Дай ему спокойно выпить чаю.       — Все в порядке, — тихо промямлил я, опустив голову. Было до жути неловко, в животе защекотали приятные ощущения, напитывая меня смелостью. — Мне не мешает его компания. Я Дейдара, рад знакомству!       — Я же говорил тебе! — самодовольно усмехнулся Хидан, укоризненно посмотрев на мужчину. — Нужно было раньше познакомится с нашим постоянным клиентом, а ты все заладил "мешаем, мешаем". Кстати, — он снова обратил внимание на меня, прервав перепалку. — Этого ворчуна зовут Орочимару. Идея открыть кафе принадлежала ему, и те пончики, которые ты чаще всего заказываешь, он сам готовит.       Хидан поделился этой маленькой информацией с таким неподдельным восторгом, словно испытывал гордость за каждое действие мужчины, что щеки Орочимару порозовели от смущения. Он что-то невнятно пробормотал, а затем скрылся на кухне.       Я понятия не имел об истинных намерениях Хидана, и спрашивать их – последнее, что я бы сделал. Мне было достаточно тех минут, которые он провел со мной до прихода очередного посетителя. Хидан говорил много: о том, как трудно иногда просыпаться ранним утром и идти на нелюбимые пары, что соседи из квартиры этажом выше опять затеяли ремонт, какой фильм они вчера посмотрели с Орочимару, и даже поделился парочкой рецептов сладких пирогов. Вся наша беседа не несла большой смысловой нагрузки или важности, однако именно такой простоты мне и не хватало в жизни.