— Ты дорога мне...

— Будет время, потренеруем твою способность. Парень взял со стола мел и начал что-то писать на стене. Я же погрузилась в свои мысли. Интересно, почему он возится со мной!? Заботится обо мне!? А уж тем более зачем целует!? Не понимаю... — Зачем? — Что зачем? — спросил Пятый, оторвавшись от уравнений на стене. Я что вслух это сказала!? — Ничего... Я просто задумалась. Оглядевшись, я увидела уравнения на стенах. Все... Обсалютно все стены были исписаны. Парень уже забрался на кровать, исписывая последнюю чистую стену. — Окей... Я, кажется, нащупал, Долорес. — сказал Пятый. — Подаёт слабую, но надежду. — Что? С кем ты говоришь? — не поняла я. Он посмотрел куда-то в сторону. В углу, напротив кровати, стоял манекен. Теперь понятно... В комнату вошёл Лютер: — Что всё это... — Это карта вероятности. — Вероятности чего? — Того, чья смерть спасла бы мир. — ответил Номер Пять, продолжая писать. — Я сузил её до четырёх людей. — Хочешь сказать, что один из них вызовет апокалипсис? — Нет. Я говорю, что их смерть может его остановить. — Я не догоняю... — шёпотом сказал Лютер. — Время изменчиво, Лютер. Малейшая перемена в событиях может привести к совершенно другому исходу во временном континууме. — объяснял Номер Пять. — Эфект бабочки. Поэтому я просто должен найти тех, кто с большей вероятностью повлиял бы на ход времени и кем бы они не были — убить их. — Мильтон Грин. — прочитал Первый на стене. — И кто он? Террорист какой-то? — Полагаю, он садовник. — Ты шутишь что ли? Стоп. Это безумие, Пятый. Ты... В этот момент парень достал из под кровати ружьё. — Где ты это достал? — удивился Номер Один. — В комнате папы. Он с ним охотился на носорогов. — Пятый зарядил ружьё. — Похоже на модель, с которой я работал. Оно прикладистое и очень надёжное. — Но ты не можешь! Этот Мильтон — он невинный человек! — Простая математика. Его смерть — потенциально может спасти жизнь миллиардам. Он всё равно погибнет через 4 дня. Апокалипсис не пощадит никого. — Мы такого никогда не делали. — Мы не делали ничего. Делаю только я. — Я не позволю убивать невинных, Пятый. Сколько бы жизней ты этим не спас. — Попробуй меня остановить. — прихватив ружьё, парень направился к выходу. — Никуда ты не пойдёшь! — Лютер схватил Долорес, просунув её в окно. Пятый тут же направил ружьё на него: — Положи. Её. На место. — Эй, ребят! Хватит! — крикнула я, вставая между ними. — Отойди, Эмили. — грозно сказал Пятый. — Нет. Пятый, опусти ружьё... — Сегодня ты никого не убьёшь. — перебил меня Лютер. — И я знаю, что она тебе дорога. — он указал на манекен. — Не вынуждай меня. Либо она, либо ружьё. У Пятого было невероятно злое выражение лица. Мне было немного страшновато. Ведь ружьё было направлено на меня, поскольку я стояла между ними. Вдруг Лютер разжал пальцы, отпуская манекен. Пятый тут же бросил ружьё и, переместившись к окну, поймал Долорес. — Могу делать это весь день. — улыбнувшись, Лютер поднял ружьё с пола. Кинув на брата недовольный взгляд, он сел на кровать, бережно обнимая манекен, с беспокойством смотря на неё. — Я знаю, что ты хороший человек, Пятый. Иначе ты бы не рискнул всем, чтобы вернуться сюда и спасти всех нас. Но знай, ты больше не один. — Есть один способ. — сказал Номер Пять, посмотрев на Лютера. — Но он почти невозможен. — Невозможнее того, что вернуло тебя сюда? Парень промолчал. — Как ты, Эмили? — спросил Номер Один. — А что? — Ты только что была под прицелом ружья. — А... Нормально. Вздохнув, я села на кровать, наклонившись назад, опираясь на руки. Вдруг я почувствовала прикосновение к своей руке. Такие почти невесомые поглаживания большим пальцем. Я удивлённо посмотрела на Пятого. Он же смотрел на меня виноватыми глазами. Я уже поняла, что он не привык извиняться. По крайней мере словами. А это маленькое прикосновение и этот взгляд — это своего рода извинение. Я улыбнулась, показывая, что не держу на него зла.