Полируй меч с терпением

      Чонгук завидует Пак Богому — у него есть старший брат. Крутой старший брат. Охуенный. По этой причине он задирает Богома в школе каждый день по поводу и без (всегда без). Из шкуры вон лезет, лишь бы довести конфликт до той самой точки невозврата, чтобы их, взбешенных и дерущихся, отдирали друг от друга силой. Пак Богом — альфа, среднего роста, коренастый и смазливый. Чонгук тоже альфа, чуть повыше и в плечах пошире, очень спортивный. Одногодки и сонбэ его обходят десятой дорогой, поэтому разбираются с ними обычно либо учителя, либо он.       Богом откровенно стремается, когда вызволять его из очередной потасовки лезет старший брат. Омега. Пак Чимин никогда не обращает внимания ни на кого, кроме своего мелкого, заботливые глаза его всегда строго направлены на влипшего в неприятности брата. И больше ни на кого.       «А я? — остается только кипеть внутренне Чонгуку. — Вот он я, ебливый скандалист, который квасит морду твоего тупорылого братца полтора года. Посмотри на меня. Заметь?»       После выпускного семье Пак придется разоряться на пластику для подрастающего альфы. Никто не догадывается, что "конфликт" может быть исчерпан, если Чимин посмотрит наконец на Чонгука, а не сквозь него. Чонгук мечтает об этом моменте, жаждет его, вопреки всем своим жизненным убеждениям. Он вообще-то терпеть не может внимание и лишний раз старается не отсвечивать: не выступает на школьных мероприятиях, к доске не рвется, стрессует перед большой публикой, нервничает перед спортивными соревнованиями. Он всегда сам по себе, гордый и упрямый. Беспросветно тупой, когда речь заходит о Чимине, омеге, чей запах он может учуять за версту. Богом пропитан им насквозь и это, безусловно, только подливает масло в огонь.       Надолго в памяти застревает момент, в который Чимин пытается оттащить Чонгука за шиворот от своего брата, а он не поддается, его малость переклинило — у альф, особенно в подростковом возрасте, такое бывает. В его теле бурлят гормоны, а ум затмевают животные начала, он воспринимает Богома как добычу, как врага, которому бы в глотку вцепиться и вгрызться до самых шейных позвонков. Чимин орет на ухо звонко и сердито — Чонгук его недовольство понимает целиком и полностью, но на периферии сознания. Он сам старший брат и, если бы кто посмел тронуть его мелкого, расшиб бы в крошево. Понимает и продолжает методично разбивать лицо Богома, не со зла — ему бы пообщаться? Чимин все кружит рядом и без страха лезет Чонгуку под руки, перехватывает кулаки, грубо оттягивает назад за капюшон толстовки. Он никогда не боится вмешиваться в их потасовки, охранники, руководство, учителя — никто не хочет попасть под горячую руку разгоряченного молодого альфы. Администрация закрывает глаза на школьный буллинг, списывая разборки на особенности возраста, альфы и омеги в свои пятнадцать-шестнадцать, как правило, творят полный беспредел, с возрастом это выправляется само собой. Чонгук творит беспредел беззапретно, а Чимин отстаивает своего брата каждый раз и никогда не поднимает руку в ответ. По мере того, как затихает под ним брыкающийся Богом, а кулаки его становятся липкими от соленой крови, к Чонгуку возвращается рассудок и сиюминутно он поддается вмешательству извне как нашкодивший щенок и ахает, когда оказывается на земле, затылком крепко приложившись о ступень школьной лестницы. Чимин очень сильный.       Чонгука отправляют в терапевтическую группу по управлению гневом, он принимает эту новость спокойно, как следствие его импульсивности и глупости. Он не испытывает к Богому ненависть, не чувствует практически ничего. Тому просто не повезло оказаться с ним в одном классе и уродиться в семействе Пак, младшим братцем омеги, к которому и на хромой кобыле не подкатишь. Чонгук не знает, как нужно обращать на себя внимание, поэтому ступает тропой насилия. Благо, ситуация сама собой регулируется со временем — Богом его ненавидит всем нутром и, в большинстве случаев, начинает провоцировать сам, а Чонгук милости просит — он всегда готов. Пак Богом во многом уступает своему брату, но он тоже супер.       Однажды Чонгук задевает Чимина локтем с размаху, когда лихо заносит руку для удара, попадает ему по носу и в тот же момент оказывается на земле, придавленный разъяренным Богомом:       — Совсем охуел? — рычит Пак-младший, а Чонгук и слова выдавить из себя не может.       Потому что он действительно охуел. Никогда бы он не поднял руку на омегу. На Чимина. Ему стыдно, невыносимо жаль и хочется провалиться под землю. Он не отбивается от ударов сверху, глядит как в замедленной съемке на ошарашенного Чимина, утирающего свой маленький кровоточащий нос рукавом худи и впервые думает о том, что, может быть, брейк? Чимин оттаскивает от него Богома также, как обычно оттаскивает его и он остается лежать на сырой земле, чувствуя, как промокает школьная форма. Братья Пак уходят домой, ни разу не обернувшись.       Чимин старше на два года — и эта разница между шестнадцатью и восемнадцатью разносит их друг от друга на разные континенты. У Чимина на носу вступительные, а Чонгук переживает свой первый гон, лицо его бугрится от угрей, он сидит дома, много плачет и много дрочит. Ему интересно, как проходит течка у Чимина? Как они ладят с Богомом? Как уживаются в одном доме разнополые подростки, да еще и альфа с омегой? Чонгук вцепляется в подушку зубами и смотрит порно безразличным, пустым взглядом, представляет на месте омег Чимина, бурлит от злости и похоти. Гон в подростковом возрасте невыносим. Его дразнит младший брат, с которым он делит комнату — Чонгук подвывает во сне и трахает одеяло, как кролик. Родители подбадривают и водят его по врачам, слишком тяжело их ребенок переносит переходный возраст, в доме дышать нечем от чонгучьих феромонов. Под таблетками он становится смирным, апатичным. Безразличным ко всему. Ко всему кроме него, естественно.       У Чимина красивый загар, развитая мускулатура, он порхает по сцене как пушинка, когда танцует свои выпендрежные современные танцы. У него волшебный нежный голос, пухлые щеки, мягкий взгляд и, несмотря на свою обманчиво трогательную внешность, в сущности своей он очень взрослый и собранный. Недоступный. От этого хочется выть. Чимин носит мешковатую одежду темных цветов, выглядит в ней таким таинственным и хрупким, что у Чонгука стынут внутренности. От запаха его хочется пойти на преступление.       Чимин кажется удивленным от того, что Чонгук разговаривает вежливо и не матами. У Чонгука сердце подпрыгивает радостно, а нижняя челюсть позорно трясется от волнения. У него дрожит голос и говорит он вдруг тихо-тихо. Чимин ему улыбается впервые, вполголоса шепчет:       — Мне этого паршивца придушить хочется еще с колыбели, вот уже лет пятнадцать, понимаю тебя.       Добавляет, поразмыслив:       — Будь помягче с ним? Пожалуйста. Он намного слабее тебя.       Чимин хитер, очень хитер. Он сейчас действует как омега, манипулирует Чонгуком как альфой, заглядывает в глаза проникновенно, сжимает заскорузлую широкую ладонь, а Чонгук и рад. С этого момента Пак Богом становится неприкосновенным.       После их первого и единственного полноценного разговора.       Чимин уезжает учиться в Сеул и просит Чонгука присмотреть за своим братом. Папы у них нет, а отец торчит на работе круглые сутки — времени на воспитание сыновей ожидаемо не хватает. Чонгук понимает, что Чимин действительно хороший старший брат.       Он начинает с Богомом дружить — а что поделать? Чонгук коварен и расчетлив. Богом — единственное связующее его с Чимином звено. У них странные отношения от врагов к друзьям, резкие разговоры, бесконечные насмешки и абсолютное взаимопонимание. Они играют в одной баскетбольной команде и им всегда есть что обсудить. Оставшиеся три года до выпускного они переживают вместе, готовятся к экзаменам и даже поступать собираются в один университет. У них сходятся во многом интересы, Чонгук решает стать режиссером, Богом мечтает об актерской карьере. Нос ему все-таки приходится подправить.       Чонгук дни считает до переезда — жить Богом будет у брата и своему другу предлагает поселиться вместе с ними — очень выгодно получится для всех, Чимин как раз ищет соседей. Чонгук восхищается собой и ликует, вот это у него многоходовочка получилась — сам не ожидал. Его зверь утробно мурчит от предвкушения, а живот скручивает волнением, три года назад он был выше Чимина на сантиметр. Каким будет он, когда они встретятся вновь? В соцсетях не понять, как он выглядит теперь, потому что Чимин загадочно постит фото ботинок в траве или луже, кофе или закатное солнце раз в полгода. Он и домой не приезжает совсем — отец и брат навещают его сами, с Чонгуком его фотографиями делиться не собирается никто.       Сеул душный и пыльный. Их встречает бесцветное небо и просторная квартира в десяти минутах ходьбы от универа. Их встречает Чимин.       — О, мои дорогие драчуны приехали. Будете цапаться — обоих за дверь вышвырну. И денег за аренду не верну. Особенно тебе, — грозит он коротким пальцем брату, а Чонгук разглядывает несмело и внимательно его серебряное кольцо, скользит осторожным взглядом по тонкому запястью, ныряет к разлету хрупких ключиц, к родинке у острого кадыка.       Чимин очень похудел, с него сошла юношеская припухлость, он утончён и по обыкновению своему грациозен. Теперь Чонгук смотрит на него сверху вниз, он выше на полголовы, от этого грудь щемит нежностью, хочется собрать его в комочек и прижать к себе, чтобы согреть. Чимин сухой и поджарый, от былых налитых и упругих мышц не осталось и следа. В каждом движении угадывается профессиональный танцор, само воплощение изящества. Он смотрит на Богома с обожанием, мажет по Чонгуку вежливой, дежурной улыбкой, без особого интереса, так, для приличия. Не подозревает, что у альфы, застывшего на пороге его дома, в душе карнавал бразильский и птички поют. У него встреча века, тут и ветер в лицо, и музыка за кадром, и чемодан бы отшвырнуть в сторону, чтобы подхватить вожделенного омегу на руки и кружить, кружить… Чтобы столкнуться лицом к лицу с его сожителем. Альфой. Его альфой.       Мин Юнги такой же коротышка, как и Чимин. Тощий и злой. Бледный как поганка, весь на нервах, явно старше. Он приветствует их сухим кивком, и продолжает кликать мышкой, сосредоточенно таращась в свой лэптоп. В их квартире царит богемная творческая атмосфера — композитор-Юнги и танцор-Чимин за два года отношений свили уютное гнездышко. И без задней мысли впустили в свою обитель двух молодых альф.       Чонгук проклинает свою «многоходовочку», когда наблюдает за тем, как они целуются под настенными часами из Икеи в гостиной, как под омелой. Минуту или больше. Может, вечность. Возможно, у них свело мышцы или произошла какая-то оральная сцепка. У Юнги волосы выкрашены в блонд, вытравлены до бела, просто жуть, пальцы Чимина зарываются в них, и Чонгуку кажется, что он чувствует, как они шуршат, сухие и жесткие на ощупь. Их разделяет журнальный столик и два кресла. Чонгук слышит как тикает циферблат, как Чимин вдыхает маленькими глоточками воздух, как Мин Юнги ест его возлюбленного. Жадно и со вкусом. Гладит его податливое тело, метит своим запахом, кусает губы и смотрит на Чонгука. В упор, не отводя пристального, равнодушного взгляда.