Шкатулка с пылевыми цветами

ну здравствуй, цветочек; корейский мальчишка на связи. расскажешь мне что-нибудь или отправишь в спам? я помню твой голос, идущий из бархатных связок (он всё еще слышен в моих беспокойных снах). я жив, бестолково так жив, что хотелось бы сдохнуть, сломаться, израниться, вспениться, перестать, но вместо раздумий я вновь надеваю толстовку, чтоб выгулять тело по векторности моста (в наушниках – бесперебойно, – звучит группа Shinee, и я, как они, всё твержу: tell me what to do?) я помню, как ты, грея пальцы, в ладони дышала и пряталась в куртку от ветра, когда он дул: приехала, чтобы увидеть цветение вишни, а вместо — нашла тут дожди и ещё – рамён. я, знаешь, пытался, обязан был капельку выждать, чтоб ты не узнала, насколько внутри я мертв… темнеет; скажи мне, что это приставка на вечер — всего лишь приставка: аркада, бродилка, дрифт; я внес тебя в память (и так получилось — навечно), утратив тот миг, где корабль пошел на риф. прости, что оно так нелепо, так горестно вышло, прости, что тебе подвернулся такой вот я, бреду по мосту к путеводным огням телевышек, несутся машины, внизу замерла вода; я просто желаю когда-нибудь это закончить, когда-нибудь бросить таблетки и жить, как все… прости меня, мой дорогой и далекий цветочек, за то, что депрессия снова поймала в сеть. и если потом ты решишь возвратиться в Корею – поверь мне, не надо бродить средь дорожных жил; не думай о вечном, пусть солнце тебя обогреет. ведь где-то я буду достаточно цел и жив. * привет, мой корейский мальчишка; скучаешь? не знаю; прошла пара лет; опоздавших нигде не ждут. смотрю на тебя, на твой камень – и горло взрезает. ответь мне хоть раз, я молю: tell me what to do? я так сожалею, так сердце морозит об ветер… я всё не могу пережить, уложить в свой мозг… пожалуйста, просто хоть раз, но возьми и ответь мне… * ** *** мой глупый цветочек, конечно: don’t cry no more.