МИФическая романтика

Слэш
PG-13
Завершён
22
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
9 страниц, 3 части
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено только в виде ссылки
Награды от читателей:
22 Нравится 8 Отзывы 2 В сборник Скачать

Турнир

Настройки текста
Примечания:
Трибуны завопили. Я поднял голову, и солнце предательски ударило по глазам сквозь узкую щель забрала. Меч был тяжелым, как совесть изверга. Доспехи давили на плечи. Лоб начал потеть, но вытереть его мешали два слоя железа, находящиеся между ним и моей ладонью. Я пожелал королю Родрику самой долгой и мучительной смерти, какую только мог придумать, и шагнул к выходу из шатра, бряцая, как древний колокольчик на коровьей шее. Вы спросите, когда я успел стать рыцарем? Я вам отвечу одним словом: Родрик. Точнее, четырьмя: Родрик, девол его побери. Вчера Ааза не было во дворце, и мне пришлось идти на аудиенцию к королю в гордом одиночестве. Его величество нередко желал меня видеть; однако, благодаря фирменному аазовскому обаянию, чаще он приходил в мои скромные покои, нежели я оказывался в его чудовищно роскошном кабинете. Но на этот раз мне, во-первых, пришлось идти к нему, а во-вторых, интуиция меня подвела. На развилке коридоров мне следовало повернуть налево, выйти из королевских чертогов, а затем со всей доступной мне скоростью мчаться к ближайшему горизонту, надеясь, что Ааз сообразит, как меня отыскать. Вместо этого я свернул направо и вскоре оказался в покоях Родрика, куда вошел придворным магом, а вышел полноправным рыцарем. Наверное, это была самая быстрая карьера в истории поссилтумской аристократии. Почему меня это не насторожило? Ну, я неплохо устроился при дворе, расслабился и потерял бдительность. И привык, что дела с Родриком ведет Ааз. А вот не надо было привыкать, верно? Я и не спорю. А наутро объявили турнир. Турнир королевству был не то чтобы очень нужен — не более, чем пятое колесо телеге. Но Родрик из всех путей решения вопроса обычно выбирал тот, который не грозил ему немедленными дополнительными претензиями со стороны ждущих ответа. И когда придворные дамы потребовали турнира в их честь, оказалось, что гораздо проще сказать «да», чем объяснять, что, исходя из финансовых, политических и иных соображений, турнир лучше отложить до осени, пригласив сопредельные государства принять в нем участие, дабы блеск иностранных имен придал состязаниям необходимый размах и пышность. Но тогда Родрику пришлось бы иметь дело с толпой разъяренных женщин, а каждому здравомыслящему поссилтумцу известно, что иметь дело с разъяренным драконом гораздо лучше — драконы, по крайней мере, не мучают жертву перед тем, как зажарить ее на ужин. Словом, редкий храбрец рискнул бы в этой ситуации отказать дамам. А Родрик храбрецом не был, он был всего лишь король. Все еще непонятно? Наверное, я слишком много говорю. Это, конечно же, не от страха. Разве пристало придворному магу бояться какого-то шестифутового противника, закованного в железо до бровей и вооруженного мечом в половину своего роста? С этой мыслью я сделал еще один шаг к выходу, споткнулся о собственный меч и едва не растянулся на утоптанной до твердости камня земле. Может, все-таки не стоило идти на поводу у обстоятельств и принимать вызов на бой? В конце концов, жизнь с Аазом научила меня уворачиваться не только от его тяжелой руки, но и от неприятных обязательств. Мог бы придумать что-нибудь, позволяющее с честью выйти из положения, не навешивая на себя десятки фунтов отполированного железа. Но этот детина бросил мне перчатку на глазах у всех. На глазах у Ааза, представьте себе! Нет, если бы я вовремя подумал… Но время думать наступило значительно позднее того момента, когда я недрогнувшей рукой поднял увесистую дрянь в металлических заклепках, давая понять, что принимаю вызов. Должно быть, посвящение в рыцари компенсировалось потерей части мозга. Правда, Ааз сказал, что нельзя потерять часть от несуществующего целого, — но что он понимает в истинном благородстве? Он был ужасно зол на то, что я не отвертелся от участия в турнире, — уж не знаю, почему. Его кошельку это точно ничем не грозило. Чудом я добрался до арены, и публика взвыла с новой силой. Громила стоял, поигрывая тяжеленным мечом, как перышком. Я попытался убедить себя, что он просто запугивает соперника, но ничего не вышло. Если это и было запугивание, оно работало, и еще как работало! Не нужно, наверное, пояснять, что магией я воспользоваться не мог — за этим следили судьи. Без магии же лучшее, что мне светило при самом благоприятном исходе, — больничная постель и пожизненная пенсия по инвалидности от щедрот Родрика. Если таковые будут, конечно. При воспоминании о Родрике я разозлился. Конечно, король не знал, что меня вызовут. Но поспешное посвящение наводило на мысли о сомнительной подоплеке этого дела. Если опустить всю цепочку размышлений, подсказки разума и истошные вопли врожденного чутья, вывод звучал так: кто-то хочет, чтобы меня убили. Не то чтобы это было мне в новинку, но как-то, знаете ли, неприятно. Громила взмахнул мечом и бросился на меня. Я попытался красиво уклониться, но чертов доспех перевесил, и я рухнул на бок, гремя, как старая телега с полным набором кастрюль. Противник, явно ожидавший чего-то иного, споткнулся об одну из моих широко раскинувшихся конечностей, и повторил кульбит. Его телега была гружена еще и сковородками. На трибунах одобрительно заржали. Из-под забрала я нашел взглядом Ааза. Он почему-то не ржал. Наверное, в очередной раз гадает, за какие грехи ему достался такой ученик. Можно подумать, не было у него подходящих грехов… Громила уже поднялся с земли — как у него это получилось? — поправил шлем и не спеша направился в мою сторону. Я все еще пытался сообразить, что за чем должно следовать, чтобы в итоге я оказался в вертикальном положении. Если сначала упереться руками, то как потом выпрямить туловище? Нет, лучше сначала сесть… А как теперь встать? Хм. А вот если для начала встать на четвереньки… теперь приподнять центр тяжести… а теперь, используя меч, как шест, подняться… Я был на середине этого сложного упражнения, когда громила за спиной крикнул что-то вроде «Хэй-хо!» Не знаю, что это означает — призыв сдаваться или просьбу вытянуть шею для лучшего ее перерубания, — но я этого не ожидал, потерял концентрацию и снова свалился. Под боком, даже несмотря на доспехи, почувствовалось что-то твердое, а громила зашипел, как Глип перед огнеметанием, уронил меч и запрыгал на одной ноге — уж не знаю, как их тут тренируют, потому что проделать подобный трюк в поссилтумской броне под силу разве что Аазу. Который, кстати, все так же невозмутимо сидел на трибуне и, кажется, улыбался. Наверняка улыбался — судя по опустевшим скамьям по обе стороны от него. Я понадеялся, что сломал громиле ногу, но не с моим-то счастьем было на это рассчитывать. Отпрыгав свое, он попер на меня уже всерьез, без всяких ритуальных помахиваний мечом и игры на публику. Собственно, пугаться по-настоящему время пришло только сейчас, но я к этому моменту уже утратил способность бояться. Я просто хотел хоть раз в этом бою поднять меч и ответить на удар. Почему-то представилось, как Ааз в ярости сжимает кулаки над моим хладным телом — над его разрозненными частями, судя по рыку моего противника. Хотя — дождешься от Ааза, как же! Наверное, только рад будет, что избавился от такого никудышного ученика. Я вздохнул и честно попытался взмахнуть мечом, но он не взлетел к небу, как у всех нормальных рыцарей, а завис примерно посередине между ним и землей, вообразив себя линией горизонта. Громила на такое явно не рассчитывал. Он думал, что я буду защищаться, подняв меч над головой, или отводить удар, ловя его клинок на свой, или что там еще используют опытные воины... Словом, он думал, что перед ним — настоящий боец, и потому никак не ожидал встретить острие моего меча в той точке, где он его встретил… Мне оставалось только удерживать меч, на который громила насадился, как бабочка на булавку. Еще бы! С таким весом и на такой скорости налететь на острую железяку — врагу не пожелаешь. Я попытался подхватить здоровяка, но не удержал и уронил на землю вместе с моим мечом, торчащим из него, словно пустой флагшток. Шлем не поддавался, пришлось сначала стягивать перчатки, потом расстегивать кожаные ремни под подбородком. Я взмок, пока справился с ними. Кровь моего соперника вытекала на песок, и ее было много, слишком много. — Лекаря! — крикнул я, сбросив шлем. — Лекаря скорее! Горячий воздух ристалища был слаще лучшего вина из Аазовых запасов. — …сим повелеваем… — словно сквозь вату слышал я слова Родрика. Мне хотелось раздеться, залезть в речку и сидеть там дня три. Или четыре. И чтоб никто меня не беспокоил. А потом явиться к Родрику, потребовать распосвятить меня из рыцарей, а потом пойти к Аазу и… Я не знал, зачем мне идти к Аазу. Разве что… Если бы он тогда не смотрел на меня, мне бы и в голову не пришло поднять перчатку. И раз уж под рукой не было речки, мне до жути захотелось, чтобы под рукой был Ааз. Чтобы можно было опереться на него, как бывало порой после особенно удачных наших приключений, и выбросить из головы все произошедшее. Некстати я вспомнил, что, несмотря на холодную кровь, чешуя у него всегда теплая… Мысли путались, перед глазами плавали красные круги, перемежаясь золотыми стрелами. Но суть королевской речи я все же уловил: мне оставалось вручить подвязку моей даме сердца, и я мог валить на все четыре стороны. Надо ли говорить о том, что дамы сердца у меня не было? С моим графиком, ненормированным рабочим днем и частыми командировками флирт был чисто умозрительным понятием. Времени у меня хватало только на препирательства с Аазом, а изверг на даму сердца никак не тянул. Что-что? Передо мной будто молния блеснула. Вот она — прекрасная возможность отомстить Аазу за все его издевательства и шуточки. Я тоже пошучу — и посмотрим, как это ему понравится. Я медленно обвел взглядом трибуны, словно выбирая, и остановился на Аазе. Сейчас он не улыбался, а мрачно буравил взглядом поссилтумских дам. Я вдруг заметил, что скамья по обе стороны от него будто изгрызена. Когти изверга растерзали дерево в мелкую щепу. Это значило, что Ааз… нервничал? Я уже не вполне понимал мотивы своего поступка. Но не сомневался, что поступаю правильно. Подойдя к трибуне, я опустился перед ней на колено, как требовал этикет, и сообщил, для кого завоевал подвязку.

* * *

Давно спустилась ночь, а я все сижу в этом старом сарае за конюшнями, и в ближайшее время меня отсюда не вытащить ни за какие коврижки. На ристалище меня спасло только то, что Ааз запутался в скамьях, когда мчался вниз, перепрыгивая через сиденья. Наверное, никто еще не избавлялся от доспеха так быстро. Сбросив последнюю железяку, я пустился бежать, слыша за спиной рев разъяренного изверга, а, отыскав этот сарайчик, сразу решил доживать свой век здесь. Если, конечно, кто-нибудь из друзей не убедит Ааза сменить гнев на милость. Хотя, учитывая характер изверга, скорее Родрик купит мне новый дворец где-нибудь на краю света. Но звезды, заглядывающие в дыры крыши, навевают мне странные мечтания. Например, о том, как Ааз сам отыщет меня здесь и скажет, что… Ну, не знаю; но ведь он волновался за меня на турнире. Значит, он не совсем ко мне равнодушен. И я к нему, кажется, тоже. Пусть он скажет, чтобы я не дурил и шел спать, а когда я поверну к своим покоям, он железной рукой укажет мне на дверь его спальни. И, может быть, мне даже удастся полюбоваться на него в столь дорогой ценой добытой подвязке… Что это, гром? А, нет, Ааз орет. Все еще не успокоился. Кажется, моим мечтам еще долго оставаться мечтами. И все же когда-нибудь… Ведь ничто не бывает вечным, верно? Даже гнев изверга. Ой, опять орет…
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.