***
— …он идеален, с головы до ног, я уже говорил тебе о том, какие у него изящные руки? И его улыбка. Боги, он действительно ангел, сошедший с небес, — Хуа Чен вертит соломинку в пальцах. — Эй, ты слушаешь? Хэ Сюань еще раз откусывает от своего сэндвича с тунцом. — Хотел бы я, чтобы это было не так. — Кто опять платит за ланч? О, я так и думал, — Хуа Чен усмехается. — У него такое рельефное тело, знаешь? Из-за всей этой мешковатой одежды так и не скажешь, но у него на самом деле стальной пресс. Готов поставить на то, что он может жать одной рукой мой вес без усилий. Хэ Сюань мстительно откусывает еще кусок своего халявного сэндвича. — Мне все равно. — Когда он демонстрирует свои навыки в боевых искусствах, я не единственный, кого привлекает V-образный вырез его мантии. Это правда незаконно. И когда он поднимает рукав, чтобы вытереть лоб, о мой бог. Хэ Сюань хлюпает соком. — Должен ли я попросить его? Отжаться со мной? Черт возьми, это было бы горячо. Может, будет лучше, если я пока не стану спрашивать, ведь прошло всего несколько недель с начала наших отношений. Не могу поверить, что мы встречаемся. И вот оно. Глобальный Кризис Хуа Чена, точно по расписанию. Хэ Сюань почти закончил с сэндвичем. — Мы? Встречаемся? Как вообще так получилось? Я был так уверен, что он мне откажет. Боги, его румянец был таким очаровательным, я правда собираюсь умереть. Хэ Сюань встает. — Тогда вперед. — Эй, рыбья морда, не забывайся, — стираются все следы недавнего кризиса с лица Хуа Чена. Он стучит по столу аккуратным пальцем. — Завтра в то же время. Кто-нибудь, кто угодно, пожалуйста, положите конец этому аду.***
— Хэ Сюань. О, это плохо. Когда звучит полная форма его имени, что-то вот-вот случится. — …что такое? — он готовится к худшему. — У меня, — выдерживает паузу Хуа Чен, как истинный мелодраматический ублюдок, коим он и является, — дилемма. — И? — Гэгэ придет в субботу. В мою комнату, — слышен треск напряжения. И приглушенный крик. — Все развивается так быстро, что я делаю вообще, все мое существо этого желало, пока я не пришел в святилище… Ах, вот она проблема. — Что мне делать со всем мерчем дянься? Я не могу просто оставить все как есть, мне повезет, если гэгэ не порвет со мной прямо на месте. — Ты не думал арендовать складское помещение? — Да, разумеется. Но они все чертовски ненадежны. Я не оставлю свои драгоценности в каком-нибудь полузаброшенном складе. Что, если дверь взломают, и все украдут? Ты можешь представить, как какой-нибудь незнакомец возит своими грязными руками по моей прекрасно сохранившейся копии Фансиня в натуральную величину? Блять, нет. — Вау, как будто у тебя нет никаких других вариантов, — Хэ Сюань закатывает глаза. — Почему бы не использовать банковское хранилище с круглосуточной охраной? — Для этого требуется слишком много времени. Гэгэ придет в субботу. Все, что мне нужно, это оставить мои сокровища у тебя на день или два, и… эй, а у тебя нет лишней спальни? Я бы мог ей воспользоваться. — У меня одна спальня, — поправляет его Хэ Сюань. — И мне все еще нужно место, чтобы спать. — Хорошо, а кто платит за квартиру последние три года? Эта твоя обувная коробка в любом случае принадлежит мне. Кроме того, все, что тебе нужно, это кровать, микроволновка и ведро. Готовишь ты плохо, а потому покупаешь готовую еду и засовываешь это дерьмо в морозилку, — это, к слову, никак не помогает твоему долгу. Он хорошо осведомлен. — Мне также нужно где-то учиться. Ну знаешь, как студенту дневного отделения. — Библиотека открыта двадцать четыре на семь, не правда ли? — эта невыносимая ухмылка практически слышна через динамик телефона. — …ты ужасный человек. Хуа Чен хихикает без веселья. — Итак, опять же, за сколько месяцев арендной платы ты мне должен? — …хорошо.***
Хэ Сюань просыпается от непрекращающегося жужжания. Он смотрит на часы — сейчас 3:21. Он проверяет свой телефон и начинает рассматривать возможность бросить его в другой конец комнаты. — Что сейчас? — Ты не поверишь, что я сегодня узнал, — признается Хуа Чен. — Итак, мы пили у Ши Цинсюаня — ну как мы, гэгэ пил апельсиновый сок, потому что это гэгэ — и каким-то образом это повлекло за собой «Правду или Действие». В общем, оказывается, — он глубоко вздыхает, — гэгэ никогда никого раньше не целовал? И не держался за руки в романтическом ключе. Он был так смущен, признавая, что его первый поцелуй был со мной, из всех людей. Видел бы ты, как розовели его уши, и это было определенно не из-за алкоголя. — Гэгэ… он… он такой чистый, я просто не могу справиться, что мне делать с этой информацией? — Ты прервал мой прекрасный сон. Ради этого. — Твой прекрасный сон не повлияет на твою уродливую рожу. Ему, к сожалению, не привыкать к нехватке сна. — Почему меня это должно беспокоить? — Что я должен делать? — сетует Хуа Чен. — А если он спросит, что будет дальше, относительно нашей близости? Если гэгэ попросит у меня совета, не дай бог, что сказать? Я не могу, не могу просто взять и развратить его, это же дянься, любовь всей моей жизни! Он не может… я не могу… но в таком случае… никто другой- — Ты бы предпочел, чтобы он спросил об этом кого-либо еще? — Что? Нет! — У тебя слишком маленький член? — Всяко больше твоего. — Боишься, что у тебя недостаточно опыта? — Это проблема. У меня нет опыта! Он весь ограничен статьями из Cosmopolitan, — Хуа Чен простонал куда-то в свои руки. — Я проводил некоторые исследования. — Я в курсе, — сухо отвечает Хэ Сюань. — Я провел исследование, но что если оно недостаточно результативное? Что если дянься не понравится? Что мне делать, я не хочу разочаровать его, боги, а что если он решит расстаться со мной… — У тебя ушло три месяца, чтобы перейти от держаний за руки к поцелуям в щеку. Впереди целая жизнь, чтобы разобраться в этом дерьме. — О боги, — шепчет Хуа Чен, — он первый поцеловал меня. Хэ Сюань серьезно думает разбить голову о стену. — Иии с меня хватит. Ты сам по себе. Он вешает трубку.***
Нет ничего лучше, чем расслабиться после особенно напряженной недели. Он заслуживает отдыха от всех проблем, начинающихся на Х (Хорошие качества, Хозяйственные нужды и Хуа Чен).* *в оригинале all his troubles starting with H (Honours, Housework and Hua Cheng) У него на носу сдача диссертации, гора грязного белья мешает открывать дверь, а еще слишком много стычек с Тем-Кого-Нельзя-Называть, и Хэ Сюань готов развязать узлы в спине посредством длительного купания в горячей воде в местной общественной бане. Скрестив руки на керамической плитке, он закрывает глаза, подставляя поясницу под ровные струи воды. Что-то плещется рядом с ним. — Привет. Одно слово, и все, мигрень возвращается с удвоенной силой. — Что мне подарить дянься на день рождения? Окей, вдох. И выдох. Может, он ослышался. Может, у него галлюцинации, потому что такого быть не может, Хуа Чен ни за что не пойдет в подобное место. — Эй, придурок, я знаю, ты меня слышишь. Не-а. Нет, не слышит. — Ты, должно быть, неплохо разбираешься в подарках, верно? У тебя же были отношения когда-то в прошлом? Невеста или что-то вроде. Ты бы знал, что подарить. Или чего дарить не стоит. Уж не дерьмовый ли выбор презентов с твоей стороны расстроил помолвку? — Ты настоящий мудак, ты знаешь? — Ура, оно живое, — Хуа Чен приподнимает бровь. — Так что, какие предложения? Хэ Сюань приоткрывает один глаз. — Что ты собирался ему дарить? — Цветы и шоколад. — Ого, классический сучий набор, — Хэ Сюань усмехается. — Вот поэтому я здесь, а не ищу вдохновение в интернете. — А что сказал интернет? — Что ты засранец без воображения. А теперь накинь мне несколько хороших вариантов, и я не буду их слушать, потому что ты тоже неоригинален. Вздох. — Я не хочу этого делать. — Ну тебе придется, так что заткнись и начинай генерировать идеи, — он достает свой водонепроницаемый телефон и открывает Taobao. — Ты собираешься что-то говорить или нет? — На самом деле собираюсь. Первое: не приноси телефон в общественную баню, извращенец. — А второе? — Ты в самом деле устроил мне засаду? Здесь? Из всех возможных мест? Когда я наконец расслабился? Как ты вообще узнал мое местонахождение? — О, это легко, — Хуа Чен смеется. — Еще и забавно. Какой невыносимый бастард.***
Хуа Чен водит кабриолет. Вы знаете эти отвратительно красные спортивные автомобили с открывающимися вверх дверцами? С кастомным номером и всем прочим. Как-будто у него заканчиваются бессмысленные вещи, на которые можно потратить деньги. — Гэгэ сидел на том месте, где ты сейчас, — заявляет Хуа Чен, держа руки на руле. — Я подумывал заставить тебя сесть назад, но вспомнил, что мы тоже сидели сзади, если ты понимаешь, о чем я. Почему он снова ехал в этой проклятой машине? — Заткнись. И знать не хочу. Хуа Чен его начисто игнорирует. — Ты знал, что гэгэ довольно гибкий? К примеру, он буквально может подтянуть колени к ушам, что удивительно, однако довольно полезно, когда места не так много- — Спасибо за поездку, водитель Uber, а теперь дайте мне сойти на следующем перекрестке, и я дойду до дома пешком. Хуа Чен хихикает, как главный диснеевский злодей. — Удачи выбраться. Я активировал защиту от детей на дверях. Хэ Сюань пробует окна. Кнопка без толку щелкает под его пальцем. — Я заблокировал их тоже. Он закрывает глаза и уши и клянется себе больше никогда не садиться в эту гребаную машину.***
— Он снаружи, — объявляет Хуа Чен. — Гэгэ сейчас поднимается по лестнице. Хэ Сюань хрюкает. — Не облажайся, — предупреждает его Хуа Чен, — иначе твой долг в жизни не будет погашен. — Ага, я понял, — Хэ Сюань закатывает глаза. — Должен ли я придержать дверь, когда он будет заходить? — Нет, это сделаю я. — Ого, каков джентельмен. — Заткнись, он здесь. Слышится звонок, и дверь открывается с характерным звуком. — Привет, — слегка кланяется мужчина в белом; мягкая улыбка светится на его губах. — Приятно познакомиться, я Се Лянь. Разговор с парнем Хуа Чена это поистине сюрреалистический опыт. Се Лянь удивительно… нормальный? Сдержанный и приятный, он полная противоположность этого дьявола в красном, буквально кидающего кинжалы через плечо Се Ляня. Общение с последним протекает естественно, требуя минимальных усилий со стороны Хэ Сюаня. Это прекрасное изменение на фоне бесконечных подъебок от Хуа Чена, которые тот при любой возможности отпускает. Единственная проблема это… — О, — Се Лянь встает, — я же приготовил печенье. Пойду разогрею в духовке! — Гэгэ нравится, когда я тяну его за волосы. …он не может выбросить всю эту бесполезную инсайдерскую информацию из головы. — Разве вы, ребята, не поладили? — говорит Хуа Чен, скрестив руки. — Это что, ревность? — Хэ Сюань бросает вызов. — К чему здесь ревновать? — Хуа Чен смеется. — Гэгэ скоро принесет печенье. Обязательно попробуй. Если бы у Хэ Сюаня была одна суперсила, то это был бы бездонный желудок. Что-то гремит на кухне. Се Лянь провел по шее прихваткой для духовки. — Извини, Сань Лан, я думаю, что немного напутал с температурой, — он неловко смеется. — Я не понял, что там по Цельсию, а не по Фаренгейту. Кровь стынет в жилах Хэ Сюаня. Хуа Чен берет дымящийся кусок угля и улыбается. — Выглядит хорошо, можно мне? — Оу, я не думаю, что тебе следует- Хуа Чен радостно и удовлетворенно хрустит. — Абсолютно божественный вкус. Мне нравится то, что ты сделал с приправами — это же чеснок и соус песто? Они действительно добавляют некоторую изюминку. Се Лянь краснеет от похвалы. — Да, они там есть. Я удивлен, что ты смог распробовать, Сань Лан. — Готовка гэгэ поистине уникальная в своем роде, — усмехается Хуа Чен. Поистине уникальная в своем роде, говоришь. — Хэ Сюань, ты ведь тоже хотел? — Хуа Чен протягивает одно печенье с пластиковой улыбкой. По правде говоря, он бы предпочел есть землю. — Конечно, — Хэ Сюань усилием воли сохраняет нормальное выражение лица. Чтобы это доесть, нужны титанические силы. — Итак? Как тебе печенье? — этот ублюдок, Хуа Чен, еще и подсказывает. — Оно… уникальное. Мне нравится, как чеснок уравновешивает шоколадную стружку. Се Лянь выглядит растерянным. — Но я ее не добавлял..? — Хэ Сюань, ты ведь хочешь еще, не так ли? — Хуа Чен держит поднос со сгоревшим биологическим оружием. — Я поставлю сюда, чтобы тебе было удобнее доесть. Желудок Хэ Сюаня сжимается в знак протеста. — Гэгэ, — он направляет задумчивого Се Ляня к кухонной раковине, — почему бы тебе не помочь мне сделать салат? — Ах, конечно. Хэ Сюань думает написать завещание на близлежащей салфетке. Застряв между камнем (или несколькими дымящимися камнями) и наковальней (перспективой быть лакеем Хуа Чена всю оставшуюся жизнь), он мог выбрать между пулей и продлением своих страданий. В любом случае, его жизнь была уже потеряна. — Что ж… Он заканчивает с первым, вторым, третьим печеньем. Остается еще полдюжины. Чем больше он ест, тем меньше ощущает вкус, словно его тело распадается на атомные частицы. Его зрение слегка расплывается. Противный голос Хуа Чена превращается в статичную серость. Когда Хэ Сюань падает, последнее, что он видит, это пятна красного и белого.