Я не могу тебя ненавидеть

Ребра опят трещат, как в тот день, так больно, снова темнота. Как все дошло до такого? Как я это допустил? Почему позволил ему провалиться во тьму? «Все началось с экзамена на чунина, с того момента, когда я в последний раз испытывал нечто подобное прошло чуть больше двух лет, а это чувство все остается таким же мерзким и отвратительным, чувство приближающейся смерти. Вот только в этот раз все было по-другому, я всегда был и остаюсь тем еще параноиком, постоянно ожидая ножа в спину от каждой встречной собаки, а после моего десятого дня рождения все становилось только хуже, теперь я беспокоился не только за себя, но и за одного Учиху. Саске – такое родно имя, за последние годы оно въелось в самые глубины моей души, поселилось также глубоко и надежно, как и Курама. Сейчас прямо на моих глазах он предает меня… а я…» Злополучный экзамен на чунина, безумный Орочимару и чертова печать – всего трех этих факторов хватило чтобы перевернуть жизнь Узумаки Наруто с ног на голову. С каждым днем после окончания второго этапа Саске становилось все хуже, он медленно, но верно переставал быть самим собой, быть тем, кому Наруто безоговорочно и слепо доверял, Саске вновь погружался в темную пучину мести, из которой только чудом Узумаки смог его вытянуть. И тут им пришлось разминуться, Учиху забрал на тренировки Какаши-сенсей, они не виделись целый месяц, а предчувствие Наруто, которое еще никогда не давало осечку так и вопило, что его дорогой друг вляпался во что-то очень опасное и столь долговременная разлука только усиливала чувство надвигающегося беспокойства. Но впадать в очередную депрессию было не лучшим вариантом решения проблемы, поэму Наруто решил воспользоваться проверенным и действенным методом – «погрузиться в тренировки до такой степени, что думать у меня просто не получиться», а Курама с которым он наладил поразительно хорошие отношения, только рад был погонять Узумаки до полуобморочного состояния. Девятихвостый Лис был просто невероятным учителем: терпеливым, но требовательным, так что месяц, отведенный на подготовку к третьему этапу экзамена, прошел очень плодотворно, Кьюби много рассказал не только о Бьякугане, клане Хьюга и как с ними бороться, он и много поведал о Ашуре. Этот мальчишка был не самой приятной темой для разговора, что Узумаки заметил еще при первой встречи, но в момент тренировок Лис с каждым днем все больше и больше погружался в эту теплую ностальгическую атмосферу. Младший отпрыск Мудреца Шести Путей был для Курамы самым чарующем явлением в его многовековой жизни, Лис поведал немало историй маленькому блондину о тех далеких временах, когда джинчурики не были оружием, а хвостатые спокойно могли странствовать по свету, а Узумаки слушал, не пропускал не единого слова, что разносились эхом по бескрайнему подсознанию, которое теперь было небольшим островом в далеком океане. Наруто сильно изменился за эти годы, но в своей сути оставался самим собой, человеком, обозленным на весь мир, человеком готовым стать беспощадный убийцей ради того, что ему дорого, человеком с каждым днем погружавшемся в пелену отчаяния. Узумаки не переставал играть идиота на публике, однако теперь время от времени он мог отпустить себя и показать всем, что он на самом деле такое. Хотя и теперь общественность нашла к чему придраться – внешность, шрамы мальчика вполне успешно зажили, исключая надпись, выжженную вдоль позвоночника, но и в ней Наруто видел свой шарм, но мог просто часами рассматривать изуродованную спину, думая о чем-то далеком от мира сего. Отросшие в состоянии комы волосы тоже стали вполне приятным приобретением и Узумаки решил, что от длинных волос ему точно хуже не станет, к тому же его новая челка вполне успешно скрывала потерянный глаз. Месяц прошел незаметно, тренировки до потери пульса вполне успешно выполняли свою второстепенную задачу: загнать беспокойство Наруто куда подальше, вот только когда третий этап экзамена на чунина уже начался, а Саске еще не было на арене, паранойя начала брать вверх над здравым смыслом. Узумаки ходил по комнате ожидания меря ее шагами и нервно погрызывая отросший ноготь большого пальца на правой руке, который с завидной регулярностью становился жертвой его нервозности. Бой с Неджи прошел как в тумане, одноглазому мальчишке все никак не удавалось сконцентрироваться, из-за чего он получил немало синяков, что никак не хотели заживать. Победу Наруто все-таки одержал, вот только не было вдохновляющих речей или попыток образумить зазнавшегося Хьюго, который не вызывал никаких эмоций, кроме равнодушия и чего-то отдаленно похожего на сожаления. Голова была забита лишь одним черноволосым Учихой, не дающим Узумаки нормально жить, не обращая ни на что свое внимание он медленно покинул арену, начиная заново пытаться протереть дырки в полу небольшой комнатки, одаренный тяжёлыми взглядами других участников. Саске явился в самый последний момент, безусловно, это было красиво, прям таки сцена из заезженных приключенческих романов, которые Узумаки терпеть не мог, но за неимением других альтернатив читал из в огромном количестве. Наруто был рад вновь увидеть друга и убедиться, что тот вполне здоров и адекватен, вот только второе вызывало смутные сомнения, мальчишка хорошо знал этот взгляд, в определенные моменты своей жизни он видел его в зеркале, взгляд человека, переполненного ненавистью и желанием мести. Он не в коем случае не осуждал Саске за подобные чувства, как раз-таки наоборот понимал и принимал, однако если Узумаки мог самостоятельно справиться со своими демонами, постепенно приручая их и заставляя работать в свою пользу, то для Саске, как и для Учих в целом подобная одержимость была губительна: медленно сводила с ума, расставляя разрушать все, что было им дорого и в конце концов приводила к смерти. Ненависть всегда жила в Саске, где-то глубоко в его душе, и уничтожить ее полностью было неподвластно никому, поэтому Наруто пришел к самому лучшему из всех возможных решений – предать забвению это разрушительное чувство. И в течение нескольких лет, что они провели вместе Узумаки вполне успешно справлялся с этой задачей, только хорошее имеет свойство рано или поздно заканчиваться, концом всех его стараний стал экзамен на чунина, Орочимару и проклятая печать. Джуин оставленный Змеиным Санином на теле Саске действовал не только на чакру и физическое состояние носителя, но также подчинял психологическое состояние человека создателю печати. Орочимару никогда не был дураком или безумцем, хотя с последним многие могли поспорить, этот мужчина был настоящим гением, поэтому ему хватило всего одного взгляда на этих двух мальчишек чтобы понять, пока Узумаки Наруто ходит по нашей бренной земле, он никогда и не при каких обстоятельствах не заполучит желаемое в свои скользкие ручонки. А решение этой проблемы было до забавного просто: «если тебе что-то мешает - избавься от этого, извлекая максиму выгоды в процессе», так и решено было поступить. Вот только все пошло немного не по плану и в ближайшие 3 года Санину придется терпеливо ожидать, когда он получит то, что так желал много лет. Они стояли в этом поистине легендарном месте – «Долина Завершения», сейчас Саске не был способен трезво мыслить, печать целиком и полностью подавила его волю, а Наруто было по-настоящему страшно, ведь прямо сейчас самый дорогой для него человек, вглядывается в его единственный глаз с искренней и неподдельной ненавистью, подкреплённой больным садистским желанием разорвать худощавое, обтянутое золотистой кожей, тело на мелкие кусочки. Узумаки понимал, что если сейчас не сможет его остановить, то потеряет навсегда и больше не сможет вытянуть из этой тягучей черной темноты, с которой он сам справляется с трудом. Он не помнил, когда их диалог перешел в драку, когда в ход пошли смертельно опасные техники, когда пришло осознание смертельной опасности, когда они оба отдались своим внутренним демонам? Зато воспоминание о чириканье тысячи птиц и яркой вспышке, что пронзает его грудную клетку, попадая прямо по сердцу, попутно раздалбливая ребра на маленькие осколки, впивающиеся в измученные легкие, забыть было невозможно. Узумаки понимал его уже ничто не спасет, он обречен на смерть, как и с самого начала своей бессмысленной жизни, больше некому прийти ему на помощь, как тогда в последний момент вытащить из полыхающей хижины, не позволяя уйти на тот свет, ведь прямо сейчас этот человек пронзает его сердце сияющей молнией. На душе было удивительно спокойно, так хорошо, словно все проблемы смывались дождем, что прямо сейчас усилено бил по опустившейся макушке Узумаки. Умирать как оказывается было не больно, это ощущение было ему совершенно незнакомо, так странно, но необъяснимо приятно… Где-то на задворках подсознания во всю свою звериную глотку орал Курама пытаясь что-то донести до своего джинчурики, но увы Наруто не слушал, да и не хотелось если честно. Он уже собираться потянуться к печати на животе, дабы не забрать с собой на тот свет еще и эту девятихвостую проблему, но волна тяжёлой яростной чакры прокатившейся по всему телу, не позволила ему свершить задуманное. Курама пытался что-то сделать с его телом, но что конкретно сейчас происходило понять было сложно, хотя Наруто явственно ощущал, как осколки ребер вытягиваются из легких, причиняя не мало боли измождённому джинчурики. И тут его взгляд опускается на лицо Саске, он хотел хотя бы напоследок посмотреть на это вечно надменное лицо, которое в его присутствии невиданным образом преображалось, становясь дружелюбным и заботливым время от времени. Впервые после получения проклятой печати взгляд Учихи стал полностью осмысленным, незатуманенным желанием мстить, что только теперь на смену этому ненавистному чувству пришло другое – ужас, неподдельный животный ужас и страх, который он не видел с того самого момента… К наследнику великого клана пришло понимание того, что он натворил – он убил лучшего друга, случилось то чего он так боялся все эти года, что снилось ему в кошмарах заставляя просыпаться в холодном поту и опухшими от слез глазами. А ведь именно после таких кошмаров он приходи к Наруто и обнимал, прижимая его к себе так сильно, что аж спина хрустела, пытаясь убедить себя – Узумаки живой и прямо сейчас стоит перед ним. Дрожь прокатилась по всему телу Учихи, как только он почувствовал еще тёплую руку на своей спине, что медленно и прерывисто поглаживала его по спине в успокоительном жесте. Медленно неуверенно, пытаясь как можно дольше отсрочить этот момент, он поднял взгляд смотря прямо на глаз Узумаки, а в нем читалось лишь спокойствие, забота и сожаление, никакой ненависти, которую так панически сильно, молодой Учиха боялся увидеть в глазах лучшего друга. Но все его размышления выбило из головы одним болезненным хрипом, оставляя разум совершенно пустым. А Наруто все также пристально продолжал смотреть у его измученный, наполненные страхом глаза. -Спасибо Саске… жаль, что… - «все, больше ни одно слово не сможет вырваться из моей груди, жаль я не смогу остаться с тобой навсегда, жаль что я ухожу раньше тебя, жаль что не смогу помочь тебе, жать что оставляю тебя в одиночестве. А ты смотришь на меня, опять этот взгляд, ты снова беспокоиться обо мне, ты снова даришь мне покой, ты винишь себя, тебе страшно, но томое в твоих глазах закручиваются, образуя причудливый рисунок, ты плачешь кровавым слезами. А я счастлив, счастлив как никогда в жизни, я смог подарить тебе мангекё шаринган, я смог подарить тебе силу, я стал для тебя чем-то очень значимым, я смог тебе помочь. А ты все так же ревёшь навзрыд как тогда, когда ты потерял брата, по твоей руке бежит моя кровь, такая же, как и твои шаринганы, ты смотришь на меня с ужасом, тебе страшно, ты не понимаешь, как все так обернулось, твоя голова совершенно пуста. А я, открывая канал нашей эмпатической связи, заставляю тебя чувствовать свое безмерное счастье, я чувствую твой страх и непонимание, чувствую, как тебе больно, слышу, как что-то ломается внутри тебя. А ты не веришь собственным чувствам, ты ощущаешь мои благодарность, покой, сожаления и все равно смотришь в мой единственный глаз, не понимая, что твориться в моей голове. А моё тело бессильно падает на колени, начиная погружаться под входную гладь. А ты снова становишься мне опорой, ты снова берешь меня на руки, ты что-то кричишь, срывая голос в болезненных вскриках, просишь меня о чем-то. А я уже не могу разобрать, что ты там говоришь, уши словно забили ватой, ноги отказываются шевелиться, я слышу последние удары собственного сердца, дышать уже не получается, во рту обостряется давно знакомый металлический привкус крови, глаза медленно закрываются, лечение Курамы уже не помогает и я из оставшихся сил хриплю свои последние слова.» -Прости Саске… «Сейчас прямо на моих глазах ты предаешь меня… а я все равно не могу тебя ненавидеть.» -НАРУТО!!!!! «И лишь ты не даёшь мне спокойно умереть, но это делает меня невероятно счастливым.»