Омела и Огневица

В коридорах замка было холодно, молочный свет «Люмоса» медленно скользил по каменным лицам старинных статуй, пока не остановился на запертой двери из темного дерева. — Это ванная старост, — сказал Шизуо, удобнее перехватывая метлу. — Ты что, староста, блоха? Изая закатил глаза и погасил световые чары. В тающих белых тенях Шизуо успел заметить, как шевелятся его губы, шепча пароль. В замке не было двери, к которой Изая не имел бы ключа. — Что мы вообще здесь делаем? — Отсюда лучший обзор на башню для сов… Ты можешь не греметь метлами, Шизу-чан? — Если что-то не нравится, сам тащи свою рухлядь. Белый мрамор казался серовато-желтым в мутном свете октябрьской луны. Шизуо никогда раньше не был в этой комнате. Здесь пахло хвоей и теплой свежестью, словно в пряном хаммаме. Сложенные стопкой пушистые полотенца наощупь были мягкими. Шизуо провел по ним ладонью, пока Изая дергал льняные шторы, стараясь открыть нужное окно. На дне пустого бассейна спала темнота — как будто Шизуо смотрел за грань бездны. Копошение Изаи у занавесок начинало раздражать, и Шизуо громко цокнул, отталкивая его, чтобы сдвинуть шторы самому. Он увидел оплетенную зеленоватым светом башню, к подножию которой ласкался мрак — ни огня, ни искры. Шизуо нехотя признал, обзор был действительно хорошим: если кто-то решит подняться по лестнице, его будет видно. — Окна не открываются. Шизуо почесал затылок, поднимая свою метлу и прислоняя ее к стене. — Последнее слева, — бросил Изая, усаживаясь на пол. Дойдя до конца стены, Шизуо нашел окно с побеленной ручкой. Оно открылось с тихим хрустом — лица коснулся морозный влажный воздух. Чтобы добраться до башни, потребуется не больше трех-четырех минут. Потянувшись, Шизуо вернулся обратно к окну. Изая сидел неподвижно, вглядываясь в ночную темноту. Тем же взглядом он смотрел за учебой других людей в библиотеке, забираясь на балкон повыше — бесцветно-напряженный взгляд исследователя, от которого Шизуо передергивало. Он сел сбоку и, пошарив в кармане, вынул бинокль — подарок Каски на прошлое Рождество. Он сказал, что в детстве Шизуо любил смотреть на то, как появляются на морском горизонте корабли. Шизуо этого не помнил, но иногда от нечего делать наблюдал через бинокль за Черным озером. На его поверхности порой появлялись необыкновенные существа. Один раз он даже видел русалку. — Что это? Шизуо недоуменно нахмурился. — Ты о чем? Изая перевел взгляд на темно-зеленый бинокль, который Шизуо держал в руках. На лице его было такое кислое выражение, как будто он только что съел лимон. — Бинокля никогда не видел? — Очевидно, нет, — Изая развел руками. — Я родился в семье волшебников. — Я видел бинокль у нашего лесника, — возразил Шизуо. — Так что ты просто глупый. Взгляд Изаи стал темнее. На его лице появилось то выражение детского недовольства — чуть надутые щеки и сломленные углом брови — которое раздражало Шизуо больше всего. Это была насквозь фальшивая невинность, выверенная перед зеркалом с точностью швейцарских часов. — Дай посмотреть, — сказал он. Шизуо фыркнул. — Ну конечно, — он протер стекло белоснежным кончиком рукава. — Ты что… Не лезь ко мне! Он попытался отпихнуть Изаю, но тот был довольно ловким. Темная мягкость волос скользнула по щеке, прохладные цепкие пальцы вырывали у него бинокль. Шизуо несколько раз моргал, как будто только что вынырнул из воды, и она все еще мешала ему видеть, оставаясь прохладным бельмом на глазах. Слишком близко — его запах ошпарил кожу. Будто щекотно — но не где-то конкретно; под коленями как холодок пробежал, и кровь в голове стала тяжело-свинцовой: бах-бах-бах — в ушах шум. Изая рассмеялся. Его глаза не смеялись, когда он смеялся, и взгляд оставался рассудительным и сухим, как страницы потемневшего от времени пергамента. — Ну и ладно, мне совсем не хотелось! Ноты легкости в его словах были сыграны так же фальшиво — как сложный пассаж на расстроенном фортепьяно, по клавишам которого били с упорством плотника, желающего забить гвоздь. В нем не было ничего — ничего — настоящего, и Шизуо не понимал, какая темная магия очаровывала головы тем, кто его слушал. Он не понимал, почему слушал сам. Почему сжимал белую кисть со светло-чернильными линиями вен, хотя Изая давно оставил затею отобрать у него бинокль. Под пальцами шумел чужой быстрый пульс; и если и было в Изае что-то действительно настоящее — это был этот звук. Неслышимый, но ощутимый. Лицо Изаи резко сменилось с веселого на задумчивое, и он посмотрел куда-то за плечо Шизуо. Не предпринял совершенно никаких попыток вырвать руку — ни одной. — Слушай, Шизу-чан, — сказал он серьезно. — Я думаю, твоя сова вне опасности. Помимо очевидных причин, она еще и жутко грязная, я уверен, она больная. — Чего? — тупо переспросил Шизуо, снова пытаясь моргнуть, как будто все происходящее ему мерещилось. Он чувствовал каменную тяжесть в животе, которая заставляла его волноваться. Изая владел собой лучше. Он закатил глаза — но как-то суетливо и слишком быстро. — Твоя сова. — А ты сам даже за мной ухаживаешь, да? — вырвалось у Шизуо, прежде чем он осознал всю глупость этих слов. Не то чтобы ему было интересно. Изая соображал несколько секунд, прежде чем ответить. Он не выглядел ни сбитым с толку, ни смущенным — Шизуо никогда было не выиграть в эту игру. — Конечно, я чищу своему филину перья и кормлю его, даже если он откусывает мне пальцы с периодичностью раз в неделю — глупо было называть птицу в твою честь, но мы в ответе за тех, кого приручили, правда? Изая наконец высвободил ладонь и беззаботно пожал плечами. Они замолчали. Тяжелая капля воды очертила круг крана и глухо упала в бездну пустого бассейна. Было так тихо, что Шизуо физически чувствовал, как расширяются при вздохе чужие ребра. — Ты что, боишься щекотки? — весело предположил Изая. — Мне нравится твое лицо. «Это ты боишься», — хотел ответить Шизуо, но не успел, потому что Изая ущипнул его за бок. — Отстань от меня, — вздохнул Шизуо, отмахиваясь. — Зачем ты ко всем лезешь? Тяга к прикосновениям казалась Шизуо отвратительной, Изая, как чумной больной, будто стремился заразить как можно больше людей вокруг, чтобы не быть одиноким в своей неминуемой смерти: он хватал за плечи старшекурсников, за локти — учителей, и все это выглядело действительно странно. С настырностью медоеда, нападающего на хищников куда опаснее его, Изая продолжил свои попытки вызвать щекотку, не обращая никакого внимания на чужое бешенство — и Шизуо снова пришлось схватить его за руки. — Ауч! — совсем не искренне воскликнул Изая; его отвратительно-хорошее настроение доводило Шизуо до ручки. Они возились так какое-то время, пока у подножия башни не загорелся свет. Изая вытянул голову, и Шизуо отпихнул его, несколько секунд бессмысленно смотря в темноту и гадая, что он сейчас делал. Какого черта?.. Изая буквально извалялся на нем, вся одежда теперь пропахнет его мерзким запашком — не выстирать ни форму, ни мысли. Быстрые движения в темноте напомнили Шизуо блошиные прыжки — Изая оказался у метлы через мгновение. Кожу кольнул холодный воздух, развеял морок и остудил кровь. Шизуо бросился следом, на ходу прыгая на метлу. Окна с этой стороны замка не горели, луны не было — он был рад, что их не заметят. Что-то подсказывало Шизуо, эта двоякая ситуация могла стать последней каплей, переполнившей бездонную чашу директорского терпения, хотя утешало, конечно, что блоху выгонят тоже. Ветер был ледяным и влажным. Если бы не движение света у башни для сов, Шизуо не знал бы, куда лететь. Он потерял из вида Изаю, рассеявшегося в ночной темноте, которая — Шизуо был убежден — его и породила в мгновение высочайшего отвращения ко всему людскому. Спрыгнув на жесткие каменные ступени, он едва успел увернуться от оглушающего заклятия. Мелькнула голубая вспышка, и Шизуо увидел, как человек покатился по лестнице вниз. Он все еще не видел ни его лица, ни фигуры. Изая продолжал размахивать палочкой, и заклинания с каменным хрустом отскакивали от стен. Шизуо поднялся на ноги и бросился вниз, перепрыгивая через одну ступени, влажные от холодного тумана. Темнота ластилась к лицу, и он мог видеть ускользающую прочь тень только в те секунды, когда Изая творил «Остолбеней». У подножия лестницы он услышал глухой шум — Орихара спрыгнул с метлы, и они вдвоем побежали по вязкой земле за тем, кого поджидали уже несколько дней. Шизуо показалось, все кончено — за поворотом башни была длинная сводчатая аллея, убежать или уклониться в ней от заклятий было невозможно. Однако когда они с Изаей оказались под тяжелыми сводами замка, впереди не было никакого движения. Только мрак, без колыхания и жизни. Они остановились, оборачиваясь по сторонам. Шизуо отчаянно пытался расслышать что-то, кроме их сбившегося дыхания, но ничего — ни шагов, ни другого звука. — Че-ерт! — закричал он, раздраженно сжимая кулаки. — Это все ты, ублюдок, промазал с трех ярдов! Изая шумно выдохнул. — Шизу-чан, если бы ты иногда включал мозги, мы бы даже поладили. Это мантия невидимости. — Мантия чего? — озадаченно переспросил он, повернув голову. Изая выпрямился, перестав устало опираться ладонями о колени — Невидимости. Ну, ты знаешь, — он провел ладонью перед чужим лицом. — Делает человека невидимым. Шизуо ударил его по руке. — Это полезная вещь, — Изая задумчиво нахмурился. — Как бы то ни было, мы его сейчас уже не найдем. Развернувшись, Изая перешагнул через каменный выступ и пошел к замку. Несколько мгновений Шизуо еще вглядывался в темноту, но Изая был прав — ничего не было видно. Сначала Шизуо не осознавал, но тихий стук по каменному своду галереи был стуком дождя. В воздухе снова запахло кладбищенской сыростью. С яростью пнув в стену какой-то камень, Шизуо побрел назад в замок. У него оставалось еще пару часов, чтобы вернуться в общую спальню и выспаться. Он никого не встретил на своем пути. Замок спал в холодной ночной темноте. В гостиной Гриффиндора еще тлел огонь в ворохе пепла. Шизуо потушил его, пока не появилась огневица. Ему казалось, он заснет сразу же, как только голова коснется подушки, но, раздевшись и нырнув под прохладное одеяло, он уже не чувствовал усталости. Нестерпимо хотелось курить, но Шизуо уже почти исчерпал свои запасы. Мерное дыхание и редкие скрипы старых кроватей нарушали тишину октябрьской ночи. В ушах Шизуо звучал смех Изаи — серебряный и холодный, как мартовский дождь. Его запах остался в воздухе, прикосновения — на ладонях. Близость никуда не исчезла, как будто он сидел рядом. Фантом по-прежнему улыбался Шизуо из ночной темноты. Ему хотелось содрать с себя кожу. Он ненавидел себя даже сильнее, чем самого Изаю — какого черта он возился с ним, почему совершенно выбитый из колеи, сидел, как истукан, позволил себе говорить с ним, проникнуть в кровь отраве его голоса. Кожа под пальцами, волосы, темной мягкостью скользящие по щеке — его физически передергивало, нельзя сказать, что от воспоминаний, потому что воспоминания принадлежат прошлому, а не обжигают до зубного скрипа прямо сейчас. Шизуо шумно ворочался, заново переживая каждое мгновение ускользающей ночи — снова и снова, как в повторяющемся кошмаре. Странная суета овладела им, мысли и полусны были нервными и рваными, он будто опаздывал на важную встречу или сидел на экзамене, он просто не мог успокоить свой мозг и заставить его не думать. Он смог уснуть только когда макушек шотландских гор коснулся зеленоватый рассвет. Лучше бы он не спал совсем, пробуждение было таким болезненным, словно он приходил в себя после оглушающего заклятия. Шизуо не хотелось ни с кем говорить, и он молился, чтобы никому не пришла в голову идея пристать к нему с расспросами. Во время завтрака из-за него с потолка посыпался снег, но никто из соседей не возмущался. С трудом пересилив себя, Шизуо направился во внутренний двор, где они должны были встречаться каждое утро после ночи патруля. Все уже были в сборе. Изая о чем-то щебетал с Кадотой, и от звука его голоса Шизуо начало мутить. Он почувствовал во рту вкус недопитого чая, а живот свело каменной тяжестью. — Бурная ночь? — приподнимая брови, спросила Эрика, и Шизуо даже не нашел в себе сил злиться на нее. Тогуса чуть отстранил ее и посмотрел на Шизуо. — Плохо, конечно, что вы его упустили, но против мантии невидимости у нас изначально не было шанса. — Это что, Аоба с третьего курса? Шизуо обернулся и действительно увидел Аобу, который шел к ним через газон, припорошенный мертвыми листьями. — Майру и Курури сказали, вы здесь разбираетесь с пропавшими совами, — сказал он, неловко потерев затылок. — У меня тоже пропала сова, поэтому я не знал, следует ли рассказать учителям. Изая выглянул из-за плеча Кадоты, и его бледное лицо с тонкими приятными чертами привело Шизуо в бешенство — он с трудом удержался от того, чтобы не отшвырнуть его подальше. Изая почувствовал его взгляд, но посмотрел в ответ коротко и поспешно — равнодушно, словно Шизуо сейчас отвлекал его. — Правда? — спросил он, пряча руки в карманы и впиваясь взглядом в Аобу — так змея впивалась ядовитыми клыками в обреченную жертву. — Когда пропала твоя сова? Аоба пожал плечами. — Я не знаю. Она должна была вернуться на днях, но… ее нет уже достаточно давно, чтобы я начал беспокоиться. Особенно в контексте всех этих слухов. — Тогда добро пожаловать в наш секретный клуб по поискам Птицелова! — Эрика широко развела руками. — Мы найдем тебе пару для ночного патруля. Дай-ка подумать… Она обвела взглядом собравшихся. — Может быть — болтун, что скажешь? — О чем ты говоришь? — протянул Уолкер, хмурясь. — Они совсем не подходят друг другу характерами! К тому же, они оба брюнеты. Эрика разочарованно цокнула, но была вынуждена признать поражение. — Да, один должен быть блондином. Ну или что-то вроде. — Хватит, — не выдержал Кадота. — Теперь, когда этот урод знает, что мы следим за башней, в этом больше нет никакого смысла. Он уже не появится там и будет перехватывать сов на подлете или еще где-то. — Он прав, — согласился Тогуса. — Надо подумать, что можно сделать и обсудить это завтра. Если мы ничего не придумаем, просто расскажем учителям. Эрика выглядела расстроенной, и Уолкер торопливо утешал ее аналогиями из какого-то аниме. Шизуо чувствовал, что начинался дождь, хотя за острыми башнями замка проглядывало сквозь серые облака октябрьское солнце. Его мертвый несогревающий свет лежал на желтеющей траве и опустевшем фонтане. Направившись обратно в замок, Шизуо рассчитывал спокойно посидеть где-нибудь в одиночестве — у него было свободное утро. Может быть, ему удастся даже подремать немного. Когда он стягивал с себя факультетский шарф, мягкий и теплый, он услышал, что его шагам вторила чужая поступь. Он медленно обернулся, стараясь держать себя в руках. Изая заинтересовано склонил голову набок, обходя его вокруг, словно диковинную скульптуру. — Шизу-чан, а ты больше не подозреваешь меня? Я ведь был вместе с тобой, когда мы гнались за Птицеловом. — Что тебе надо? Изая развел руками. — Просто хотел убедиться, мы ведь одна команда как-никак, все должно быть основано на абсолютном дове… Шизуо схватил его за шиворот, хорошенько встряхивая — запрокинул голову (он хотел, чтобы она запрокинулась иначе, с тихим и однозначным хрустом сломанной шеи), яростным взглядом встретился с насмешливо-удивленным. — Нет никаких «нас», блоха. Даже слышать не хочу ничего подобного из твоего поганого рта. Он опустил глаза на улыбку Изаи — отвратительно-фальшивый изгиб. Пальцы Шизуо скользнули с мантии на шею, больно стискиваясь вокруг. Он бы придушил его собственными руками. Изая озадаченно приподнял брови. Он не был ни испуган, ни напряжен, и это разозлило Шизуо еще сильнее. — У тебя руки холодные, Шизу-чан, отпусти, — он слабо пихнул его под локоть. — Постарайся хотя бы притвориться человеком. В конце коридора показался преподаватель Зельеварения, и Шизуо пришлось отпустить. Брезгливо оттолкнув от себя Изаю, он прошел мимо. На самом деле он не представлял, чем себя занять. Во всем теле была какая-то нервозность. Магия будто проскальзывала сквозь его кожу, и он в любой момент ждал ее случайного всплеска. Так иногда бывало, когда он плохо высыпался. В прошлом году Шизуо взглядом выбил из петель дверь, а в двенадцать лет не нарочно превратил метлу преподавателя в кучу щебечущих птичек. Он бывал непредсказуем в такие моменты. В конце концов Шизуо просто прилег на диване в общей гостиной и подремал немного — пока зеленоватый свет солнца не коснулся его век. Подняв голову, он увидел, как в комнате плавало море золотой пыли, а в пустынных сводах средневековых арок отдыхал дневной полумрак. Приближалось время Травологии, и Шизуо со вздохом подумал, что, наверное, встретит там Шинру, который будет допытываться до подробностей охоты в Совиной башне. Он потянулся на диване и медленно поднялся, морщась от ноющей боли в коленях и спине. Несколько младшекурсников забежали в гостиную, но, увидев его, стремительно бросились прочь по винтовой лестнице. Шизуо потер лицо руками. Рубашка помялась, и он спрятал ее полы под джемпер, чтобы не выглядеть совсем неопрятно. В сознание закралась приятная мысль прогулять, но он отогнал ее. Курсы мракоборцев требовали достойных академических достижений, и Шизуо упрямо боролся с собственной ленью, чтобы иметь возможность добиться чего-то кроме страха и ненависти. В теплицах было солнечно и пахло влажной землей — совсем как весной. Шизуо нравилось находиться между ухоженных грядок, зеленый свет внушал ему чувство спокойствия. Были и неприятные аспекты — на первом курсе Изая бросил в него Мандрагору прямо через эти грядки, и она сильно укусила его за нос. При хорошем освещении до сих пор можно было различить белесый шрам недалеко от переносицы. — Шизуо! Как он и думал, Шинра был здесь. Несколько взъерошенный, с темными кругами под глазами, он выглядел еще более неотесанно, чем обычно. На белоснежном, как крыло чайки, рукаве остались следы сухой земли. — Это правда, что ты нападаешь на сов? Шизуо едва не выронил учебник, который нес подмышкой. — Чего? — медленно спросил он, хмурясь. Шинра выставил перед собой руки почти испуганно. — Просто!.. Просто услышал разговоры в лазарете! К нам поступило несколько второкурсников с ожогами после Зельеварения, вообще-то они перепутали… это не суть, — Шинра немного сбился с мысли и задумался на мгновение, вспоминая, что хотел сказать. — А! Будто бы совы пропадают, так как ты по ночам превращаешься в оборотня и ешь их. Пока какое-то время Шизуо осмыслял сказанное, несколько людей повернулись к ним, заинтересованные разговором. — Говорят, дядя преподавателя Защиты от темных искусств тоже был оборотнем… — Да в Темном лесу их полно! Если в полнолуние открыть окно, слышно, как они воют. «Я убью его», — решил Шизуо, чувствуя, как под пальцами трещит деревянная столешница, угол которой он слишком сильно сжал. — Оборотни! — с восхищением прошептала Эрика, на лице которой отразилось какое-то одухотворённое чувство прозрения, будто все тайны бытия открылись для нее в этот миг. — Интересно, ликантропию можно вылечить? — Не думаю. — Я никакой не оборотень! — закричал Шизуо. Шинра вздохнул. Было к лучшему, что Изая решил не показывать свой нос на Травологии сегодня. Шинра был уверен, Шизуо действительно попытается убить его — и он был не далек от истины. Рассуждения насчет оборотней прервало появление учителя. По правде сказать, Шизуо лучше было не касаться растений — они точно завяли бы от той ауры гнева и раздражения, которую он распространял вокруг. Темой занятия было сотворение цветочных венков, но создания Шизуо напоминали разве что создания доктора Франкенштейна — настолько несуразными и отталкивающими они получались. — Нужно думать о чем-то светлом, — подсказал Шинра, мечтательно улыбаясь и прикладывая ладони к розовеющим щекам. — Я, например, думаю о моей Селти! Шизуо — без иронии — восхищался Шинрой в такие моменты: его упрямое желание относится к Селти как к живому человеку и будущей возлюбленной поражали воображение. Не было сомнений, что в глубине души Шинра всегда понимал всю горькую безысходность своей любви, но Шизуо никогда не видел, чтобы он унывал или жаловался. Единственные светлые мысли, которые возникали у него в голове, были связаны с тем, что венок будет погребальным для Изаи. Эти образы грели душу, но ничего путного с цветами все равно не получалось. — Я слышал, что магглы используют клубнекорни орхидей как обволакивающее средство, — рассказал Шинра, рассматривая свой букет. — Они говорят, там содержится крахмал. — Мы многому могли бы поучиться друг у друга, — согласился учитель, косо посматривая на мертвенный ком листьев, распускающийся из палочки Шизуо. — На самом деле знания волшебников о животных и растениях могли бы существенно дополнить маггловские исследования. Это было бы действительно полезно и нам, и им. Тем не менее, пересечение двух миров запрещено министерством. За спиной Шизуо звучал нервный шепот, и по тому, как смолк этот разговор, стоило только чуть повернуть голову, стало понятно — причиной был сам Шизуо. Он ненавидел быть в центре внимания, особенно, в центре внимания всяких суеверных доверчивых идиотов, которые за столько лет так и не поняли, что слушать Изаю — плохая идея. Он рассчитывал отыскать блоху на обеде и расставить все точки над "i", но Изая не появился и там, как не удостоил своим присутствием и урок Травологии. Шизуо не нашел его ни на обычном месте у библиотеки, ни во внутреннем дворе. Он уже потерял надежду и почти смирился с тем, что ему не удастся отомстить за абсурдные слухи, когда чутье подсказало ему сойти с лестницы немного раньше. Коридор второго этажа в этот хмурый октябрьский день стал блошиным приютом: Шизуо отыскал сразу всю семью. Спеша мимо высоких окон, на которых дрожало золото дождевых капель, Изая и сестры оживленно спорили о том, где провести рождественские каникулы. Курури и Майру несли стопки каких-то книг, несколько нес и Изая. «Истоки магии», — прочитал Шизуо на обложке. Судя по всему, все это было достоянием библиотеки. — Блоха, — прорычал Шизуо, останавливаясь прямо перед ним. Майру и Курури выглянули из-за плеча брата. — Привет, Шизуо! — Шизуо. — Ты не мог бы поиграть с братиком позже? — Да, он несет наши вещи, — объяснила Курури. — Вещи для доклада. — Тяжелые книги, — подтвердила Майру, показывая Шизуо стопку в своих руках. — У нас даже есть маггловская книга про животных. Она показала Шизуо зеленоватую книгу в твердом переплете, побледневшем от времени и внимания. Взгляд машинально скользнул по фотографии автора с обратной стороны — лицо казалось знакомым, но Шизуо не мог вспомнить, где его видел. — Это дядя нашего друга! Он важная шишка в мире магглов. — Очень важная. Изая с сомнением посмотрел на сестер. — Какого еще друга? — Я думала, магглы только едят и спят, а они, оказывается, чем-то заняты, — задумчиво произнесла Майру, разглядывая учебник и пропуская вопрос мимо ушей. Изая выглядел раздраженным. Шизуо даже успел удивиться, что он не вставил про магглов свои пять копеек — в конце концов это было бы в его стиле. — Где-то я его видел, — сказал Шизуо, почесав затылок. — Аоба говорит, он теле… как он сказал, Курури? — Телеведущий. — Точно! Что-то про животных. У него свое шоу, и еще он преподает в маггловской школе, но для взрослых людей. — Зачем взрослым людям учиться? — Очень странно! Шизуо вспомнил. Он действительно видел этого человека по телевизору — вечерами, когда они с братом оставались одни, то часто включали «Дискавери», чтобы уснуть. Мерный голос диктора всегда был таким умиротворяющим, и по ночам снились красивые сны: мягкие, как поступь пантеры, и теплые, как шелест тропических пальм. — Кстати, а это правда, что ты оборотень, Шизуо? — Нет, — ответил он и развернулся, чтобы пойти обратно к лестнице, не обращая внимания на оклики. Шизуо был уверен, Изаю разозлит, что он так легко сдался. Как бы то ни было, блоха любил быть в центре внимания, даже если это грозило свернутой шеей, но ушел Шизуо не поэтому. Смутное подозрение появилось в его душе, и он решил написать брату — сам он мало помнил о телевизоре и дождливых осенних вечерах.