Кораблекрушение

      Джек ушел и не показывался три дня. На четвертое утро, такое же хмурое, как и три предыдущих, я стоял на правой стенке нашего «Горшка», когда ко мне, совершенно неизящно подняв подол платья, взобралась Мария.       Море, мрачное и серое, ворочалось и пенилось внизу, но вдали уже бегали по волнам золотые солнечные блики и, судя по всему, погода вскоре должна была наладиться.       Я продолжал смотреть на линию горизонта, но Мария тронула меня за рукав, и далее делать вид, что не замечаю ее, я уже не мог. Она настойчиво смотрела на меня.       – Чего тебе? – это прозвучало слишком грубо.       Мария открыла рот, но тут же испуганно, как мне показалось, захлопнула его. Она кусала губы, сверлила меня взглядом единственного глаза, и я спохватился, поняв, что мстительно наслаждаюсь ее отчаянием.       – Джека нет уже три дня?       Мария кивнула.       – И ты беспокоишься о нем?       Снова кивок.       – И хочешь, чтобы я…       Тут я на мгновенье лишился дара речи. По каменистому берегу, с правой стороны, из-за пределов нашего поместья, шел незнакомый мужчина. Высокий и стройный, в простой свободной сорочке и кюлотах красно-коричневого цвета. Волны хлестали его голые икры.       Мы поспешно спустились к нему и остановились напротив, в нескольких шагах. Я чуть было не спросил: «Кто вы?», но встретился взглядом с цепкими серыми глазами, и вопрос застрял у меня в горле.       – Джек?       – Ну а кто же еще? – грубо ответил он. – Много у вас знакомых на этом острове?       Он саркастически усмехнулся, и мне сразу бросились в глаза резкие борозды, идущие от носа к уголкам рта.       Я подошел ближе, рассматривая его гладковыбритые впалые щеки, аккуратную бородку и подстриженные рыжеватые усы, волосы, собранные сзади и завязанные лентой, и вдруг понял, что принюхиваюсь, стараясь обнаружить признаки прежней вони. Но Джек был чист. И, черт возьми, трезв!Я отметил его широкие плечи и военную выправку, не заметную прежде, когда он пьяный сидел, сутулясь, на песке или таскался за служанкой, глядя себе под ноги.       Я взглянул на Марию и снова разозлился. Ее глаз лихорадочно блестел, на скулах алели пятна. На преобразившегося забулдыгу она смотрела с восхищением, но заметив мой взгляд, потупилась, теребя края рукавов.       – Где ты был, Джек?       – Мне надо было подумать.       – Мы тебя потеряли.       Джек хмыкнул.       – Куда я мог отсюда деться…       Я пожал плечами.       – Упал со скалы? Был укушен скорпионом? Подхватил желтую лихорадку? Мало ли что могло случиться.       Джек пожал плечами в точности как я.       – Если судьба такая – ничего не поделаешь.       – Судьба? А ты веришь в судьбу?       Джек не ответил. Проходя мимо Марии, он на мгновенье сплел ее пальцы со своими и направился к хижине.       Мне захотелось сплюнуть себе под ноги, но я сдержался и сказал Марии:       – Осторожнее с ним!       И пошел следом за Джеком. Навстречу мне попалась ошарашенная Эмили. Она растеряно улыбалась.       – Ты видел Джека? – спросила она.       Я внимательно посмотрел на нее. Сейчас она была похожа на Марию, когда та впервые увидела своего кавалера чистым и причесанным.       – Да. Этот грубиян и тебя очаровал?       – Он изменился в лучшую сторону.       – Только внешне.       – Да. Но я думаю, что-то изменилось и в его душе. Неспроста ведь все это.       – О, женщины! – воскликнул я, смеясь, хоть мне и было не до смеха. – Лишь несколько дней назад ты говорила, что опасаешься его, боишься, что он обидит Марию. А теперь защищаешь его только потому, что он стал выглядеть лучше?       Эмили рассмеялась.       – Прости, но мне действительно кажется теперь, что он не так уж плох.       «И мне», – подумал я, но ничего не сказал. Он не подонок, а просто опустившийся человек. Чести ему это, конечно, не делало, но теперь я, по крайней мере, знал, что бояться нам нечего.       – Я тут нашел кое-что небезынтересное, – Джек приблизился к нам раскачивающейся морской походкой. – Не желаете взглянуть. Сэр?       – Что ты нашел?       – Корабль.       – Корабль?       Джек раздраженно посмотрел на меня, мотнул головой вправо от нашего «Горшка» и тут же без лишних слов отправился в ту же сторону.       Я переглянулся с Эмили.       – Хороших манер у него больше не стало, – сказал я и с видом победителя двинулся следом. Через полминуты жена догнала меня, я замедлил шаг и предложил ей руку.       – Решила прогуляться?       – Да. Здесь не так уж много развлечений. Может быть, мистер Джек и впрямь нашел что-то интересное. Кстати, Мария тоже идет с нами.       Я оглянулся, и как раз в этот момент камеристка, все также неизящно задрав подол, загребая и разбрызгивая во все стороны песок своими грубыми башмаками, промчалась мимо меня.       – Наша Мария просто образец женской грации и изящества.       Жена посмотрела на меня с укором. Она всегда защищала Марию передо мной.       – Зато она догоняет Джека. Так что этот способ передвижения весьма действенный, – тут же поправился я. И действительно, Мария уже догнала Джека и уцепилась за его предплечье. Он с недовольным видом оглянулся, но ничего не сказал.       Мы шли по песчаному дну нашего «Горшка», миновали его правую стенку, затем наш путь пошел по камням, мы поднялись выше и за следующим поворотом скалы, где снова начинался песчаный пляж, увидели корабль. Вернее, то, что от него осталось – заваленный набок полусгнивший корпус галеона. Судя по многочисленным пробоинам, он не раз садился на скалы, которых в прибрежных водах нашего острова было великое множество, прежде чем штормом его выбросило так далеко на берег.       Джек остановился, отцепил руку Марии и некоторое время держал ее между ладоней.       – Дальше вам, и вам, леди, идти не советую.       Он кивнул мне, и мы, нагнувшись, пролезли в чрево судна.       Обшивка во многих местах сгнила, ее изрешетили жуки и потому внутри было светло. Шпангоут еще держался, сохраняя форму корпуса. Ветер и волны нанесли внутрь песка, и все же я смог разглядеть небольшие белые сферы и такие же белые дуги. В трюме лежало, по меньшей мере, две сотни человеческих скелетов.       – Вы не боитесь мертвецов? – с насмешкой спросил меня Джек.       Я взглянул на него, пытаясь понять, к чему это он.       – Нет, не боюсь. Живые опаснее в стократ.       Он кивнул.       – Моряки не согласились бы с вами. Они страсть как суеверны. Темнота. А вы очевидно не моряк.       – Очевидно, нет, – сухо ответил я. Этот разговор начинал меня раздражать. Зачем он вообще притащил нас сюда.       – Вряд ли здесь можно найти что-либо полезное.       – Как знать, – пожал плечами Джек. – Я нашел в каюте капитана, в том месте, где она была, мешочек с испанским золотом. Конечно, польза его для нас сомнительна, но вот потом…       – А журнал? Карты?       Он покачал головой.       – Все сгнило. Намокло и сгнило. В этом чертовом климате даже люди гниют живьем. Причем не только мясо, но и души. Только ром спасает. Но он же делает из человека животное, вроде свиньи.       Я с удивлением воззрился на него.       – Много золота ты нашел?       – Хватит на оставшуюся жизнь. Если не шиковать, не играть, не хлебать ром и не путаться с девками.       – Тогда что же тебе нужно?       – Домишко на берегу, лодка для рыбной ловли и теплая жена под боком. Вот и все. Надоело мне мотаться по морям. Оно конечно обычно для моряка в океане помереть, да только кто же ожидает, что помрет. Наш брат, как один, все дураки. Все надеются на лучшее. А вот я как представлю, что ко дну иду, а дна все нет, и солнце все дальше, тьма и холод, холод и тьма… Лучше уже к дьяволу в ад, чем в рундук Дэви Джонса. А то еще есть пули и пушечные ядра.       Джек поддел ногой один из черепов.       – Решил остепениться? Перебраться на сушу?       – Да, сэр.       – Но лодка для рыбной ловли все равно нужна?       Джек криво ухмыльнулся.       – Как же без рыбы? Всегда должен быть путь к отступлению.       – Черт, – вдруг хохотнул он. – Как же мне повезло с этим кораблекрушением. И что бы со мной было иначе? Одно слово – судьба! И Мария! И в жизнь бы мне не получить столько денег...       Я ничего не понял из его нелепых отрывистых восклицаний. Но он, казалось, считал верхом счастья, что мы разбились на этом острове. А я подумал о сидящей на скале «Елене», о людях, погибших во время крушения. Мне оно тоже дало немало. То, что я никогда не получил бы, не разбейся«Елена» о рифы именно здесь, именно в это время. Но благодарить за это Бога и судьбу? За смерти, которые стали платой за наше избавление? Мне было страшно даже думать об этом.       – Идем отсюда, – сказал я. Мне не хотелось больше оставаться с ним наедине.       Мы вышли под открытое небо. Женщины стояли рядом, плечом к плечу. На лице Эмили я заметил легкое беспокойство, наверное, она все же не слишком доверяла Джеку, хоть он и стал внешне напоминать порядочного человека.       – Что там? Что это за корабль?       – Ничего, – ответил Джек. – Просто трухлявый корабль работорговцев.       Я посмотрел на Джека. А он пожал плечами.       – А вы думали, откуда в трюме столько мертвецов?       – Там внутри мертвые люди? – ахнула Эмили.       – Просто старые кости.       – Но как этот корабль сюда попал?       – Я думаю, чума скосила весь экипаж. А галеон, будучи неуправляемым, носился по морю, пока его штормом не выбросило сюда.       Мария попятилась.       – Несчастные люди, – сказала Эмили. – Их вырвали из родных мест обитания, чтобы они умерли такой страшной смертью.       – Их жизнь была бы немногим лучше.       – Работорговля — это просто отвратительно, – сказал я. – Охотиться на людей как на зверей, а затем продавать их на рынках, будто овец, оправдывая это тем, что у них более темная кожа. Просто поразительно как все просвещенное общество считает это приемлемым.       Мария посмотрела на меня странным, испуганным взглядом.       – Да, – усмехнулся Джек, – кости-то у них такие же белые как у нас, можете убедиться в этом.       Эмили бросила на него гневный взгляд, а Джек как ни в чем ни бывало продолжал:       – Да и немало наших белых собратьев трудится на плантациях, словно негры.       – Вы говорите о преступниках и должниках, отправленных на плантации, чтобы трудом искупить свою вину или отработать долг?       – О да, мадам. Ведь и они тоже люди. Но считаются с ними не более чем с теми овцами, с которыми сравнил рабов ваш муж. К тому же срок их работы конечен, а значит, хозяин из него выжмет все, что сможет. Да, эти люди оступились, но и те, что в трюме не все поголовно агнцы божии.       По лицу Эмили, я понял, что она не согласна с Джеком, и все же как лучшая из жен, сама последовала совету данному ею мужу, и не стала далее спорить с ним. Она повернулась ко мне.       – Не могли бы мы предать земле по христианскому обычаю останки этих людей?       – Эти люди не следовали христианским обычаям, мадам, – снова вмешался Джек. – Я думаю, им бы не понравились ваши похороны. Не стоит тратить на это силы и время, они нам могут пригодиться для другого.       – Джек прав, Эмили.       – Зачем же вы привели нас сюда?       – Я звал сюда лишь вашего мужа. Но… здесь не так уж много развлечений, думал, вам будет интересно.       Она наградила его еще одним гневным взглядом.       – Вы были необыкновенно любезны, когда поначалу решили не разговаривать с нами. Почему вы изменили этому решению?       Он философски пожал плечами и повторил:        – Здесь не так уж много развлечений… это ведь ваши слова.       Эмили возмущенно посмотрела на меня, но меня их перепалка только позабавила.       – Эмили, дорогая, мистер Джек просто шутит. Нас ведь здесь всего четверо, будет правильно, если мы станем держаться вместе.       – При этом нам вовсе необязательно вести светские беседы, – бросила она и, развернувшись, зашагала обратно. Мария засеменила следом.       – Ваша гордая женушка не покалечится одна на тех камнях?       Я покачал головой.       – Мария ей поможет.       – Да. Мария – умница. Надеюсь, она поможет и мне. И хорошо бы, прямо сегодня.       А ведь Эмили права. Было куда лучше, когда Джек не разговаривал с нами.