Кораблекрушение

Я проснулся среди ночи от усилившейся качки. Переборки отчаянно скрипели, а снаружи доносились завывания ветра и грохот волн. Эмили спала, но мужчины все уже были на ногах. – Что случилось? – Кажется, мы опять попали в заварушку, – ответил Джек. – Если в этот раз корабль разобьется, я, пожалуй, позволю себе утонуть, – мрачно добавил он. – Пойду посмотрю, что происходит наверху, – сказал я. Игнасио вцепился мне в предплечье, а Джек сказал: – Смотри, чтоб тебя не смыло. Я с трудом высвободил руку. – Скоро вернусь, – сказал я и вышел из каюты. Дождь хлестал по палубе и надстройкам, матросы носились туда-сюда как тени, капитан, наконец, был на мостике, наконец я мог увидеть его в деле. «Персефону» бросало на волнах, и у меня то и дело захватывало дух, когда я видел как мы несемся в черную бездну, а потом вдруг взлетаем вверх или резко кренимся вправо. Бак захлестывало волной. Я поднял голову и на фоне освещенного вспышкой молнии неба увидел фок-мачту и марса рей с убранным парусом, похожие на обгоревший дочерна крест. Остальные паруса тоже были убраны, но и без них шхуна летела стрелой. Я схватился за какую-то снасть – мы падали в бездну, вокруг вздымались черные горы воды, покрытые ошметками желтоватой пены. Боже, и все-таки я никогда не пойму, что заставляет человека покинуть земную твердь! – Хорошо, что штормовой ветер попутный, – прокричал кто-то мне в ухо. За спиной стоял Дэн Бэйл. Он улыбался. – Он нас здорово подгоняет! Он щурился, подставляя лицо брызгам воды. – Идемте-ка со мной, виконт, – крикнул он. – Вам здесь делать нечего! Мы спустились в пустой кубрик. Он был полон затхлой вони и полутьмы, фонарь подвешенный к потолку качался, как маятник часов, по стенам скакали тени. При очередном крене что-то загремело и покатилось мне под ноги. Это оказалась чудом не разбившаяся бутылка. Я нагнулся и поднял ее. Дэн ввалился за мной следом. – Ну и погодка, виконт, – смеялся он, стягивая мокрую куртку и встряхиваясь. Он бросил куртку на стол, поднял повалившуюся от качки скамью и уселся на нее. – Барометр падал несколько дней, но я и представить не мог, что нас ожидает. Кажется, Нептун, царь всех морей, за что-то гневается на нас. Вот, например, вы виконт. Который это шторм за последнее время? Шторм забросил вас на остров, шторм пригнал нас к этому острову, вот и сейчас нападает на нас. Что же будет теперь? Если бы я верил в судьбу, то сказал бы, что она сама свела нас вместе. Это была пустая болтовня, но я вдруг почувствовал, как холодок пробежал у меня по спине между стекающих капель дождя и морской воды. "Будто мы и в самом деле прокляты или судьба играет с нами", – подумал я и тут же ответил, чтобы отогнать навевающие уныние мысли. – Я не суеверен, мистер Бэйл, и не верю в судьбу и Нептуна, а лишь в одного Бога. И хоть и ведает он всем сущим на земле, не думаю, что моя персона интересует его настолько, чтобы преследовать меня штормами на море и на суше. Дэн рассмеялся. – Вот как? А что насчет остальных ваших спутников? Может они – те самые грешники, из-за которых вы, а теперь еще и мы, терпим лишения? Я конечно не говорю о вашей супруге. Но что вы скажете о ее камеристке? Или об этом вашем Джеке? О, что это у вас? Он заметил бутылку в моих руках, протянул руку и я передал ее ему. Он повертел ее в руках, откупорил и принюхался. – О, это пальмовое вино. Поганое пойло, которое делают на Эспаньоле. Наверное, кто-то из ребят притащил его сюда. Не хотите ли отведать? Уверен, что вам не приходилось пробовать подобного. Да что же вы стоите? Присаживайтесь, милорд. Я заверил его, что имел удовольствие пить пальмовое вино, и не раз, поднял другую скамью и сел на нее напротив Дэна, облокотившись на подвешенный на цепях стол. Он отхлебнул из бутыли и затем протянул ее мне. Я тоже сделал глоток. – Так что скажете, виконт? Есть грехи у ваших друзей? – Я не знаю, каковы были грехи Марии и Джека до того, как мы встретились, но с тех пор мне не в чем их упрекнуть. – А этот ваш Джек и в самом деле просто матрос? У меня засосало под ложечкой. Нужно быть осторожным, иначе эта светская беседа до добра не доведет. Я кивнул и соврал с уверенным видом: – Он был марсовым на "Елене". – Хм. Не похож он на одного из этой братии. Он не рассказывал, как спасся? И что случилось с остальной командой? С пассажирами? Я покачал головой. – Мы не говорили об этом. Он вообще не слишком жаловал наше общество. Его больше интересовала компания рома. И Марии. – Мария, – хмыкнул Дэн. – Ох, и странная она девица. Мне кажется, она полна сюрпризов. "Ты даже не подозреваешь, насколько ты прав, Дэн", – подумал я. – Но мне показалось, они недолюбливают друг друга. Господи, зачем я только вспомнил про Марию? Зачем заговорил о ней? – У них там что-то не заладилось... я не знаю подробностей. Дэн кивнул. Похоже, он остался удовлетворен моим ответом. – Значит, вы ничего не знаете о своих спутниках, кроме того, что они плыли с вами на корабле, а Мария еще служила в трактире в Бриджтауне? А что, – Дэн подался ко мне и заговорщицки сощурил глаза, – если они не те, за кого себя выдают? Я в очередной раз почувствовал холодок на спине. Но Бэйл по-своему растолковал мою реакцию. Он тут же расхохотался и откинулся назад. – Спокойно, виконт! Это всего лишь шутка. Я не думаю, что Джек какой-нибудь головорез, хотя это первым делом приходит в голову, а Мария – шпионка Филиппа Анжуйского. И все же вы были слишком легкомысленны, связавшись с ними в этих водах, где нужно держать ухо востро и не поворачиваться ни к кому спиной. – И вы, мистер Бэйл, следуете этому правилу? Не доверяете никому, даже собственной команде? И капитану? Дэн насмешливо сощурился и отхлебнул из бутылки. – Доверяю, отчего же не доверяю? Я всех этих парней знаю по сто лет. Но под подушкой я всегда держу пистолет. Фигурально выражаясь. А вот это – вполне настоящее. Он достал из-за голенища сапога нож. – С этим я никогда не расстаюсь. Ни на палубе, ни в койке. Ни на суше, ни в море. Мы некоторое время молчали. Я прислушивался к звукам бури за бортом. Судно шатало и бросало из стороны в сторону, и я почувствовал, что меня мало-помалу начинает мутить. Дэн играл с ножом и ерзал на скамье. Видно что-то не давало ему покоя. – Простите, милорд, если лезу не в свое дело, но меня терзает любопытство. Вы ведь англичанин. Виконт! У вас там поместье, титул и все такое. Вы не состоите на военной службе. Вы не торговец, не плантатор, не приватир. Как вы вообще оказались в Нассау? Вы, такой осторожный и сдержанный человек, неужто вас вдруг потянуло на приключения? Он пристально смотрел на меня, не враждебно, но с каким-то неприятным интересом, будто натуралист, собирающийся резать лягушку. Настала моя очередь ерзать на скамье, но уже от беспокойства. У меня был готов ответ на этот вопрос, но в тот момент я не мог собраться с мыслями и выдать его Дэну так естественно, как сделал бы, будь это правдой. Не дождавшись ответа, он сказал. – Ребята, которых мы приняли на борт в Нассау, рассказывали любопытные вещи. Они слыхали про вас. Когда я вернулся с острова и сказал, что нашел на нем некоего мистера Рейнольдса, они тотчас же забросали меня кучей занимательных историй об одном виконте, отплывшем с Нью-Провиденс, несколько месяцев назад. Причем подробности этих историй настолько разнятся, что мое любопытство разыгралось не на шутку. Что же на самом деле там произошло, милорд? – Вот оно что! Вы так готовились к нашему прибытию на борт? Слушали истории обо мне? Бэйл криво ухмыльнулся и отвел глаза. – Признаться честно, сэр, капитан не хотел брать вас. Слишком уж подозрительными вы ему показались. Наверное, в этом есть и моя вина. Все от того, что я по натуре подозрителен и может быть, описывая нашу встречу, я был слишком.… В общем, я ненароком убедил его, что вы опасные личности. Мне едва удалось убедить его в обратном. А мною двигало, как я уже сказал, любопытство. – Вы собирались бросить нас на острове? – Ну что вы! Нет. Не бросить. Отложить ваше спасение. Перепоручить его другим. Иными словами мы бы сообщили о вас какому-нибудь другому судну или в ближайшем порту. – Что ж мистер Бэйл, – сказал я язвительно, – в таком случае я перепоручаю вам установление правды. Вы можете выбрать любую историю обо мне, какая вам больше понравится. Поверьте, в действительности здесь мало пищи для вашего любопытства. И все не так уж интересно, как вам кажется. – Кажется, мне удалось вас разозлить. Простите меня. Что ж будь по-вашему. Пытать я вас не буду. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга, и я стойко выдержал его пристальный взгляд, хотя по его лицу я видел, что он вовсе не прочь пытать меня. В прямом смысле. – Каково так жить, мистер Бэйл? Вечно всех подозревая и держа нож в сапоге даже среди тех кого сто лет знаешь? И что же в итоге? Ваше любопытство победило вашу подозрительность? Дэн снова ухмыльнулся. – Нет, милорд. Просто я прикинул, что кем бы вы ни были, здесь, на «Персефоне», вы не представляете никакой опасности. Вас всего четверо. Или даже двое. В вашей команде разлад. Джек не жалует ваше общество, он терпеть не может вашу камеристку, а та, очевидно, не слишком привязана к вам с супругой. – Даже один человек может наделать бед. Например, поджечь корабль. – О, нет. Ведь тогда и вам конец, а на самоубийц вы не похожи. Совершенно точно не похожи. Я бы сказал, напротив, вы очень дорожите своей жизнью. Вы все. Кроме, пожалуй, вашего Джека. Чувствуется в нем какая-то инертность и равнодушие к самому себе. Но поскольку он равнодушен, то вряд ли станет поджигателем. – Джек фаталист. И верит, что предначертанное судьбой непременно сбудется. Потому и не имеет интереса к жизни. Ведь все, что должно, произойдет само собой. – Что ж, ну как раз в таком случае он вполне может поджечь корабль, – рассмеялся Дэн. – Ведь если нам судьбой уготовано утонуть или сгореть, то так и будет. Если же нет, то, наверное, нас спасет чудесная неведомая сила. Ей-богу, глупо. Если человеку вдруг взбредет в голову поджечь корабль, стало быть, он либо сумасшедший, либо злодей и судьба тут не причем. А человека этого надобно пристрелить. Нет. Я не верю в судьбу. Жизнь состоит из случайностей и последствий решений, которые мы принимаем. Но вот последствия нам не дано предугадать. Я решил взять вас на корабль, теперь вы плывете в Англию, домой, а мог решить оставить вас на острове, где вы вполне могли погибнуть. А может, на острове вы жили бы еще года три, а потом вас спас бы корабль и вы благополучно добрались до Англии. А может этот шторм потопит нас и, стало быть, решение мое привело вас к смерти. Кто я? Бог или Судьба? Просто человек. Но я принял решение, а что случится в итоге…. Жизнь покажет. Так происходит каждый день. Человек решил напиться и уснул. Опоздал на корабль, какая неприятность! А на тот напали берберские пираты и угнали всех, кто на нем был, в рабство, в Северную Африку! А он просто захотел выпить! Скажете судьба? Я говорю, случайность. Дэн широко улыбнулся, и я подумал, что он просто морочит мне голову. Но развить эту мысль не успел. Открылась и оглушительно хлопнула о стену дверь. На пороге перед нами предстала Мария, которая испуганно таращилась на нас единственным глазом. – О! – обрадовался Дэн. – За вами пришли! Не буду вас задерживать! – Он подмигнул Марии и поднялся. Мы раскланялись, расшаркались, распрощались, и я отправился спать. В дверях я вдруг пошатнулся – судно снова завалилось в бездну правым бортом – и схватился за руку Начо. Тот стоял, как каменный истукан, будто был частью корабля, пиллерсом, так, кажется, назывались столбы на судне. Я не стал оглядываться, но итак представил себе ухмылку мистера Бэйла. Не отпуская руки Игнасио, я выскочил из дверей и потянул его за собой. – Зачем ты вышел? Я велел вам ждать в каюте. – Вас слишком долго не было. Ваша жена не находит себе места, а Джек подливает масла в огонь. Он утверждает, что вас должно быть давно смыло в море, и акулы позавтракают вами, как только их перестанет тошнить от такого волнения, – быстрым шепотом ответил Игнасио. – Джек покидать койку не пожелал. А донну Эмили мы не отпустили. Пришлось идти мне. Акулы, значит. Шутник чертов.