Горенька

— Два, — ткнул пальцем в витрину ларька Катамаранов, указывая на полный лоток. На запах горячего жира пустой живот отозвался утробным воем. Игорь добавил, — чтыре. До Серегиного участка было рукой подать. Пройти до поворота, срезав через дворы напрямую, перейти дорогу, салютовать статуе Ленина и постучать в забраное решеткой четвёртое окно от входа. Спрятав горячий свёрток с чебуреками под ватник, Игорь свернул во двор. Кишащий днём людьми, после десяти он резко пустел вместе со всем городом. Катамаранов толпы не любил — толпа неизменно ждала очередного фокуса, чтобы присвистнув вслед окрестить «бешеным». Никому в голову не приходило, что тише Игоря быть некуда. Темный двор сменился хорошо освещенным проспектом. Ленин, то ли приветствующий, то ли тычащий, был. Участка не было. Игорь оглянулся. За долю секунды пятиэтажка за его спиной отодвинулась и сменилась в цвете, а за ней и остальные дома сложились в совершенно чужой, незнакомый город. Инстинктивно сделав назад несколько шагов, он ожидаемо оказался в чужом дворе. Ни вперёд, ни назад дороги он не знал. Статуи Ленина, неравномерными толпами расставленные на площади, во всю пялились в подворотню, ухмыляясь в каменные усы. — Птерял, Серёгу моего… — пробубнил Игорь растерянно. Ленины наклонили головы, прислушиваясь. — Ммужики? — продолжил Игорь, — Серёга… Каменные статуи закачали головами, оглушая нестерпимо громким скрежетом. Чем крепче Катамаранов зажимал уши, тем быстрее вертелись бронзовые головы, тем скорее растворялись за их спинами знакомые очертания крыш УВД и городской библиотеки. Синие стены таяли как как первый снег, не долетающий до земли. В воздухе повисло одно окно — четвёртое от входа. Игорь бросился напролом. Многотонные статуи лопались как мыльные пузыри, без единого звука. Тусклый желтый свет в окне за решеткой маяком вёл прямо. Не-Катамарановск не-уверенно прибреотал привычные очертания. Добравшись до участка, Игорь, стараясь не вытоптать клумбу, пробрался к нужному окну и поднялся на цыпочки. Низко склонившись над столом, полковник записывал очередную бестолковую жалобу сидящей напротив бабки. Смирившись с тем, что еда давно остыла, Катамаранов устроился на скамейке у входа. Бабка показалась спустя добрых полчаса. Ругая Горбачёва и ревматизм, она резво спустилась по ступенькам, спешно скрываясь за углом. Через десять минут в четвёртом окне погас свет. — Хороший мой, — окликнул Жилин, — за мной пришёл? Вместо ответа Игорь кивнул, поднимаясь с лавки. При виде Жилина в полной форме всегда хотелось встать. — Ну ты представляешь — они, говорят, кирпичи воруют. — Кто? — бросил недоуменный взгляд снизу вверх Игорь. — Известно кто — соседи ее. Говорит, от домовой стены кирпичи откалывают, и к себе в квартиру носят. А я ей говорю — что ж они их, голубушка, в банки солят по-вашему чтоли. Представляешь, ну, кирпичи в банках. Игорь, на всякий случай, согласно кивнул. — А что мне? Я, извините меня, человек подневольный, слуга что называется народа, хошь — не хошь, а заявление принять изволь. — Жилин окинул взглядом скамейку, оценивая относительную чистоту. Убедившись в том, что китель не пострадает, он присел, сложив руки в замок на широко расставленных коленях. — Одиннадцатый час ночи, уже какие кирпичи, уже госсподи… Теперь сверху вниз смотрел Игорь. Строгий полковник, вымотанный тяжелым днём, не дожидаясь полуночи плавно превращался в его Серёжу, ворчащего то о больной спине, то о нашествии колорадских жуков. Катамаранов опустился на корточки напротив. — П…ешь, — он неловко вложил в руки Сергея чуть тёплый свёрток. Жилин раскрыл промасленную насквозь бумагу. Запах прогорклого жира подбивал махом закрыть все дела о пропавших без вести котах в округе и ввернуть давно обещанную пятнашку хозяину киоска. С другой стороны, дома было шаром покати, а если в начинку ещё и перца не пожалели так совсем, как в лучшем ресторане. — Д-других н было, — зачем-то соврал Игорь, уловив колебания полковника. Другие, конечно, были. Денег на них — нет. — Других нам не надо, — спешно ответил Сергей, возвращая Катамаранову свёрток с его долей. В голове крутились отвратительно-пафосные продолжения фразы о том, что нам — в смысле ему, а пресловутых других — кроме Игоря. Сам Игорь, сложив чебурек вдвое, жадно уписывал нехитрый ужин. В отличии от Сереги, ему до мяса дела не было — хоть из котов, хоть из мышей; тем более, несколькими месяцами назад ловля этих самых мышей не казалась дурной идеей. Закончив, он тщательно вытер жирные руки об штаны, согласно последним правилам этикета. Катамаранов подвинулся ближе. Закинув руку на спинку скамейки, он обнял Сергея почти невзначай, грубовато сжав пальцы на чужом плече. — Люди ж везде, — машинально оглянулся по сторонам Жилин, — ну ты чего, Игорь? — Спят все. — Все, да не все. — Тврщ плковнк… — пробубнил Игорь, не теряя надежды. — Я восемнадцать лет… — начал было Сергей, тут же перебитый. — Серёж, — вступился Катамаранов, крепче прижимая к себе так, будто бы Жилин намеревался вырываться — нет нкого. П-псиди со мной, а? Сергей вздохнул, принимая поражение. Каску, железным краем режущую плечо, пришлось снять самому, укладывая буйную голову на прежнее место. Увидят — засмеют. _____________________ Жилин ехал в первой из двух машин. Водитель «Рукавов», парень молчаливый и оттого толковый, изредка завистливо косился на чёрный импортный спортивный костюм, оставшийся у полковника со времён сытой жизни. Китель пылился на спинке стула вечерами все чаще. До бетонного завода, с некоторых пор принадлежащего Стрельникову, оставалось с десяток километров. Некогда государственная собственность была приватизирована в несколько дней. Первый хозяин бумажные дела решал виртуозно, но самое главное упустил из виду — уверенно держать в руках пушку было важнее, чем ловко проводить аферы в министерствах. Стрельников, конечно, в последнем был специалистом. Соперничать с ним мог только один человек, безошибочно пускающий пули с закрытыми глазами — Жилин. О том, какими методами Сергей проводит допросы, знали единицы. «Под тяжестью неопровержимых доказательств» выворачивались кости, лопались барабанные перепонки и превращались в кашу кисти рук. Как только появились первые жалобы, на стол начальству все чаще ложились раппорты о том, что подозреваемый получил увечья при попытке сопротивления, от сокамерников, а то и вовсе, покалечил себя сам для дискредитации честного имени советского офицера. Жилин учился на ошибках быстро и легко, как легко вошёл в обиход толстый том романа, который Сергей никогда не открывал даже ради любопытства. Несколько сотен страниц в мягком переплёте не оставляли на теле заключённого ни единого следа, тогда как сам он получал множественные ушибы внутренних органов. Постоянные отчеты в вышестоящих кабинетах не позволяли полковнику явиться со сбитыми кулаками; спустя несколько лет практики, Сергей знал, что удар раскрытой ладонью по голове не оставит ни единого следа, а по эффекту удар кулаком даже превосходит. Методика побоев, которые невозможно было доказать, была изучена Жилиным досконально. Раскрываемость на участке стабильно закрывала квартальный план. В случаях посерьёзнее, когда на применение табельного оружия были основания, счастливчиков, моментально остановленных пулей в лоб, почти не было. Сергей знал, как работает огнестрельное оружие. Выстрелить в лоб все равно что щёлкнуть выключателем — убитый не почувствует ровным счетом ничего. Не успеет. Казавшаяся поначалу крайней мерой стрельба ограничивалась очередью под ногами, совсем из ряда вон — в ногу. Первый подозреваемый, начавший игру с патронами, был пойман с поличным во время рейда в лесопарковой зоне. В хозяйственной «цыганской» сумке при нем были плотно завёрнутые в тряпки останки пятилетнего мальчика, поиски которого продолжались четвёртые сутки. «Оказавший сопротивление при задержании, подозреваемый представлял прямую угрозу жизни сотруднику, находящемуся при исполнении» отчитался Жилин после, списывая четыре простреленных сустава на нападение. Конвоированный после лечебницы в СИЗО задержанный был обнаружен повешенным на дверной ручке в ночь после первого допроса. «Сверху» не задали ни единого вопроса. Начальник областного ОВД мрачно поздравил Жилина по телефону с «боевым крещением». Годы относительного затишья, когда талантам Сергея не было применения, с лихвой компенсировались парой последних месяцев, когда неприкосновенные до этого дела «Рукавов» стали частью собственной работы. Главари конкурирующих банд знали, что попасть в руки к нарочито жестокому Стрельникову куда лучше, чем быть переданными сыпящему шутками усталому менту. С Григорием можно было договориться. Единственная поблажка, которую мог допустить Сергей — оставить при отправке под стражу заключённому один шнурок из ботинок. Перспектива, прямо сказать, недвусмысленная. — Альберту Зурабовичу нужно его место напомнить, — начал Стрельников, озвучивая и так известную всем информацию в сотый раз, — как говорят американцы, кто берега путает, тот потом между этими берегами рыб кормит. Чёрный «Мерседес» остановился у высокого бетонного забора, обнесённого по верху колючей проволокой. По ту сторону железных ворот слышались неторопливые шаги по гравию и ленивые переговоры охранников, прерываемые басовитым смехом. Хозяин завода, отжатого «Рукавами», определено ждал гостей. — Значит так, ребята, — продолжил Григорий, — Альберта я беру на себя. Ваша задача — обеспечить мне беспрепятственное и по возможности оперативное попадание в его кабинет. — Мальчика нашёл? — огрызнулся Жилин. — Да чё ты начинаешь-то, отец. Сам понимаешь — дело непростое, они ребята горячие, восточные, с ними аккуратнее нужно. — Поучи учёного, — пробубнил Сергей, ударом ладони заправляя полную обойму в магазин. Ребята из «Рукавов» глухо хлопнули крышкой багажника. Секунды отсчитывались лязгом передёргиваемых затворов. Из восьми человек с открытыми лицами остались двое — Стрельников и Жилин. Стрельников хотел, чтобы его лицо раз и навсегда отпечаталось в самых страшных кошмарах людей, осмелившихся перейти ему дорогу. Жилин знал — никаких снов они больше не увидят. — Эй, отец, — крепко пнул железные ворота Григорий, — слышь, охрана? Сергей вместе с остальными «Рукавами» держались вне зоны обзора проходной, чтобы не спугнуть охранников раньше времени. — Тебе чё надо, мужик? — вплотную подошёл к воротам один из парней, — вали давай отсюда. — Дело есть, — продолжал Стрельников. — Ты пьяный чтоли, э? Тебе ясно сказали — вали пока цел. Григорий Константинович за время «карьеры» слабые места вышибал выучил «от» и «до». Шаблонный бугай разводился проще «Зуко». — Ты пока по ту сторону стоишь такой смелый? Минутное промедление отозвалось металлическим лязгом тяжёлого затвора. Жилин закрыл глаза, прижимаясь спиной к отрезвляюще-холодной бетонной стене. Он глубоко дышал, стараясь сосредоточиться на звуках в паре метров от него. Скрип тяжелых петель нарастал, ворота открывались. До знака, который подаст Гриша ребятам оставалась пара секунд. Вдох-выдох. Каждый раз он живо прикидывал варианты на случай того, если домой не вернётся. На кухне в белой кастрюле с вишнями варёный рис и дрянные куриные котлеты, из кожи и жил. Кажется, с полпакета пряников. Игорю хватит на вечер и на утро. Вдох-выдох. В голове Катамаранова всегда заставлял держать одно: заблудился — бей окна. Что бы ни случилось — потерялся ли в квартале, потерял ли под ногами опору — стой где стоишь; что видишь, туда камень и кидай. Жильцы вызовут милицию моментально. Вдох-выдох. Только бы не было ни одного разбитого окна сегодня вечером. — Ну здорово, отец, — надменно ухмыльнулся Стрельников. Люди Григория с двух сторон бросились к посту охраны. Грохот автоматных очередей утонул в шуме вовсю работающих цехов, подкрепление моментально среагировало на чужаков, оказавшихся на территории. Один за другим ребята Альберта плашмя падали на заасфальтированный подъезд к проходной — полковник мысленно отсчитывал отлетающие гильзы. Стрельников такое количество людей увидеть не ожидал. Поднятый шум Альберт Зурабович не заметить не мог. — Куда?! — рявкнул Жилин, перехватив Григория за руку у самого входа в здание — давай сразу тут тебе пулю в лоб пущу, чтоб лишний раз не подниматься. Думаешь, он нас не видел? — Не дури, отец, — дёрнул плечом Стрельников. — У них там по цехам целый взвод может расставлен, все там останемся. На улицу не суются — внутри нас ждут. Григорий окончательно выдернул руку из цепкой хватки, однако, заходить не спешил. — Дело говоришь. — Значит так: по двое оцепляете выходы и держите в обзоре окна, — подключил чёткий командный тон Жилин, — внутрь иду один. Четыре выстрела подряд — валите. — Погоди… — перебил Стрельников. — Валите, я сказал. Если здесь не все, — Сергей кивнул на изломанные в неестественных позах тела на асфальте, — мне оттуда уже не выйти. Получится войти — Альберта выведу без единой царапины. — Он там!!! — по-юношески звонко выкрикнул Макс, сын Стрельникова, указывая на мелькнувший в окне второго этажа светлый силуэт. Воспользовавшись минутным замешательством, Сергей с разворота выбил запертую дверь, лениво за ним захлопнувшуюся. — Удачи тебе, отец. Длинный, ярко освещённый коридор был пуст. Шум доносился со второго этажа, в котором Жилин отчетливо различал два голоса. — Брось пушку!!! — басом рыкнул личный телохранитель Альберта, целясь почти в упор. — Нет, ты брось, — вскинул бровь Сергей, глупой шуткой оттягивая время. — Я сказал на пол!!! Жилин поднял руки в примирительном жесте. Перехватив пистолет за край рукояти, он демонстративно опустился на корточки, намереваясь аккуратно положить оружие на пол. — Думал не узнаю, мент? — презрительно фыркнул охранник, — Вас всех… Короткий выстрел из-под низа в челюсть прервал фразу на середине. Размазывая по стене широкую багровую дорогу, телохранитель плавно сполз на пол. -… обучают методам ликвидации террористов, — преспокойно закончил Сергей, перешагивая через труп к свободной лестнице наверх. Дверь в кабинет Алика оказалась незапертой. Сам Альберт никуда не торопился, вальяжно восседая за столом. — Ни тебе этикета, ни воспитания — средь бела дня без стука — где это видано! — театрально сокрушался армянин, — Прав был мой отец, мир его праху: современная молодежь — потерянное поколение. — Ты с этим цирком завязывай, — приблизился Жилин, не опуская прицела, — твои ребята внизу штабелями сложены. — Аккуратность, милейший, я поощряю во всем — от выкладки бетонных плит, до укладывания трупов, — нисколько не смущался Альберт, — найти профессионалов своего дела в наше время редкость. Как видите, работать приходится с сущими дилетантами. — Завязывай, я сказал. — одернул его Сергей, — Внизу тебя ждёт Григорий Константинович. Мы спускаемся к нему спокойно и тихо. — А ежели тихо не выйдет? — Не беда. Но тогда я тебе башку снесу. А оно мне что — оно мне совершенно верно — не надо. Тебе подавно. Так что давай, голубчик, давай, нечего тут, уже что теперь, давай. Альберт, следуя указаниям, поднялся, ступая навстречу. Незаметным, почти случайным движением он задел тяжёлый металлический дырокол на краю стола, слетевший на пол с громким грохотом. Сергей отвлёкся на резкий звук на долю секунды. В следующую же долю звук, многократно усиленный, лопнул где то внутри его головы. Альберт Зурабович оглушил Жилина его же методом — ударом раскрытой ладони по уху. Больно закусив губу чтобы вернуться к реальности, Сергей попятился назад, натыкаясь спиной на подоконник. Левое ухо противно щекотал тонкий ручеёк крови, по шее стекающий за ворот чёрной олимпийки. В руках Альберта был его пистолет. — Уважение к старшим, дорогой друг, есть основа цивилизованного общества, — методично рассуждал Алик, приближаясь почти вплотную, — этому нас учили в семье, а после в школе. Собственно, я и сам своего рода учитель, как вы можете убедиться. Упиваясь чужим бессилием, Альберт широко размахнулся, ударяя рукоятью пистолета в лицо. Смазанный удар вместо челюсти пришёлся в нос, брызнувший фонтаном горячей крови. Оглушительный звон в голове Сергея стихал, но ещё не позволял вернуть ориентацию в пространстве. — Ваши приятели имели наглость явиться ко мне без приглашения. Безусловно, слухи о восточном гостеприимстве нисколько не преувеличены, но помилуйте… «Нет» — мысленно отчеканил Жилин. Подыгрывая Алику, он завалился к стене обмякшим телом. Позволив подойти ближе, мысленно досчитал до трёх. На счёт «три» в глубине квартала на окраине, далеко-далеко отсюда, со звоном осыпалось оконное стекло. Сергей ударил точно в солнечное сплетение. Согнувшись пополам, Алик все ещё крепко держал пистолет в руках. — Помиловать, сука? — ударом ноги по коленям сбил с ног Жилин, грубым шнурованным ботинком прижимая голову к полу, — помиловать, говоришь? В здании громыхнули четыре выстрела подряд. Стрельников с командой отступления медлил. — Где Альберт? — заглянул за плечо Жилина Григорий Константинович, надеясь увидеть его за дверью. Разбитое лицо Сергея его не смущало нисколько — и не на такое насмотрелся. — Алик не выйдет, — на ходу бросил Жилин, затыкая пистолет в кобуру. Игнорируя замешательство Стрельникова, он отправился к выходу, в машину. — Чё с ним? — вдогонку крикнул главарь. — Наелся и спит. Домой вернулся за полночь. Стараясь не греметь ключом в замке, Жилин проскользнул в прихожую, заметив на кухне свет. Игорь, конечно, не спал. — Че стрслось, Серёг? — отложив паяльник в сторону, Катамаранов поднялся навстречу. Коротая время до возвращение милиции, он перебирал старое радио, которое сам же откуда-то и притащил. — Так, — отмахнулся Сергей, — подрабатываю. Лишних вопросов Игорь не задавал. Иногда казалось, что он все знает. Разумеется, это было не больше, чем иллюзии — Катамаранов с трудом знал собственное имя. Признаться ему Сергей не решался. И без того шаткий, хрупкий мир Игоря, рушащийся по несколько раз на дню, лишился бы тогда единственной крепкой опоры. Пускай руки опоры в крови не по локоть, а по самые плечи — «времена такие, отец» все чаще звучал в голове голос Стрельникова. Жилин налил половину стакана из припрятанной в верхнем шкафчике бутылки. Выпил залпом, стараясь выжечь во рту солоноватый, металлический привкус крови. Игорь молча притянул к себе. Грубая, мозолистая ладонь осторожно гладила по спине, рассылая вверх по позвоночнику тёплые волны — то ли от водки, то ли от его рук. Гора трупов казалась глупой шуткой. Будто ее и не было вовсе, не было сегодняшнего дня да и вообще никаких не было — с самого момента сотворения мира они неподвижно стояли на крохотной кухне, застывшие в объятьях, как мухи в янтаре. Не было никакой милиции, никаких допросов и бандитов, был только тихий, наполовину неразборчивый шёпот о том, что Игорь подарит ему приёмник, ещё разобранный на запчасти на столе, но уже почти рабочий, чтобы в участке можно было слушать концерты по радио. В городе только и говорили, что о новом хите Всеволода Старозубова.