Золотом осени

Серые резные двери осенних стылых сумерек растаяли мутно-молочной дымкой. Умерло расколотое солнце больным червлёным всполохом. Кровь мутнеющего заката дождём сухих листьев опала на чёрную гладь вспоротой гортанными кличами земли. И не было звёзд. Просто – не было. Было – там, тоскливо-далёкое и смутно-давнее – золотое сияние, радостно-отрешённое. Был – там, забыто-щемящий и ранящее-лёгкий – серебряный шлейф росы-слёз. А звёзды… звёзды сияли в глубоко-синем омуте Памяти… …И не было звёзд. Осыпались, должно быть, колкие и мертвенно-холодные, в чьи-то наивно подставленные тёплые ладони. Дрожащие капли на ломких веточках, обрывки-отголоски рваного стяга тумана на измятых складках плащей – их светочи. Отгорела киноварно-исступлённая осень, истлела горькими хлопьями намокших бесцветных листьев тополя. Захлебнулась туманом и горьким вином багровой россыпи рябины. И звёзды воссияли над огненным торжеством ненависти, безумия и стали; и падал пепел с полотна Варды, разодранного гортанно-хриплыми воплями, и расплавленные звёзды ливнем хлестали по побледневшим ликам, и алая пена шипела на гребнях поражённых жестокостью волн… …Звёзд не было. Осыпались, должно быть, освещая путь кому-то иному, светлому и гордому. - Государь? – Холодно-печально и как-то обречённо. Медная струна гордыни со стоном порвалась. - Нет, я тебе более не государь. И звёзды смеялись узкими лучами, дробясь о неподвижно-блестящие глыбы льда; и трескались губы, и чёрными полосами стекала густая кровь, замерзая под свистящие песнопения вихря, и неровные цепи следов проваливались в мутно-снежную бездну позади… …А звёзд не было.