Слог

Ривенделл был полон гостей, я уже и позабыл когда такое случалось. Прибыл король Трандуил и принц Леголас с огромной свитой, леди Арвен и король Арагорн с малочисленными друзьями и даже старик Гендальф пожаловал. Что уж таить, я был счастлив, впервые спустя долгое время, стало возможным беззаботно смеяться общаясь с приехавшими слугами, обсуждать и подтрунивать над собственными господами. Внутри меня царил покой и веселье, но я никогда не выпускал своего Господина из виду, ловя в толпе его взгляд. Когда гости усаживались за длинный стол, я неизменно стоял подле него, лаская взором его серьезный профиль. Он часто бродил в садах о чем то беседуя с королем Трандуилом, а я тихо плёлся вслед за ними, сверля завистливыми глазами спину гостя, а встретившись с его Величеством взглядом, тут же подавляя недовольство отводил взор. Да, для влюблённого это сущая пытка, находиться рядом с любимым и не иметь возможности коснуться его так как позволено другим, не иметь права также ступать бок о бок с ним и вести длинные беседы. Я мучился этим, ночами лёжа в своей постели сжимал до боли в пальцах подушку и тихо кричал, стараясь выплеснуть копившуюся внутри боль от несправедливости. Все чаще мне снилось как мои губы скользят по его обнаженной спине, как откинув длинные шелковистые волосы я оставляю красные пятна на его шее, заявляя свои права, как касаясь кончиком языка возбужденного члена, вбираю в себя красную головку, а наши пальцы переплетаются и он стонет, в этой сладостной пытке, он громко стонет мое имя. Пробудившись от таких снов, я часто чувствовал себя опустошенным и разочарованным. Но заплетая волосы и накинув одежды, вновь уговаривал своё сознание прожить ещё один день и гордо выходил из своих покоев. Сегодняшний вечер был столь же прекрасен, что и вчерашний, гости одели лучшие наряды, повара приготовили роскошные яства, менестрели играли чудную музыку, казалось она пробиралась в каждый уголок Долины. Находившись подле Владыки, я слушал как он подшучивает над Гендальфом, Леголас подхватывает его остроты, а Трандуил сдержанно улыбается не сводя глаз с танцующих эльфов. В залу вошла леди Арвен и Владыка Элронд встав из-за стола, пошёл ей навстречу. Протянув руки и сжав ее ладошки, он поцеловал дочь в лоб, мягко улыбаясь. Она и король Арагорн ожидали ребёнка и Лорд был очень счастлив, перемены были очевидными, он начал излучать свет и тепло, и я надеялся что эта благодать коснётся и меня. Возвратясь к столу, они сели подле друг друга о чем то тихо переговариваясь. Арагорн появился спустя некоторое время под руку с одной прибывшей из Гондора эльфийкой. Ее представили Элронду и она, кокетливо улыбаясь, присела в глубоком реверансе. Я почувствовал как скулы сводит от напряжения, с такой силой сжались зубы. Ответив на улыбку, Господин поклонился и поднёс руку девушки к своим губам. Хотелось кричать, хотелось встряхнуть его и плюнуть в лицо злые слова. Отведя глаза, я встретился с внимательным взором короля Трандуила. Тут же приняв равнодушный вид, я сложил губы в тонкую полоску и заставил себя смотреть прямо, не обращая внимание на оценивающий скользящий по мне надменный взгляд гостя. Когда гостившие эльфы разошлись и дом погрузился во мрак, я тихо скользил в тишине коридоров, мучимый мыслью, а спит ли он один сейчас в своих покоях, или же та эльфийка была удостоена его внимания. Не найдя веской причины, чтобы заявиться в спальню Лорда, я скрылся в своих комнатах. Ночь была прохладной, пройдя к письменному столу, я тяжело оперся на него руками и свесив голову громко вздохнул. И я бы спел тебе песню, что могла бы стать только нашей. Но я спел ее уже другому сердцу. И я хочу плакать и хочу научиться любить. Но все мои слёзы уже пролиты.. Я тихо пел в темноту песнь о своей любви и представлял его стоящим передо мной, словно сейчас смотрел в его искренние чайные глаза и вяз в них, будто в меду. Сзади послышался шорох и я резко обернулся. В это невозможно было поверить, но теперь я действительно видел глаза Властелина перед собой наяву, а не только во снах. — Мой Лорд, извините, я не знал, что Вы здесь, — голос слегка подрагивал, что уж говорить, он застал меня врасплох, — Что-то случилось? — Ты так давно не пел своих песен, мой менестрель, что я позабыл сколь прекрасен твой голос. Мои щёки зарделись, я был смущён и польщен. — Мой Лорд, отныне обещаю услаждать Ваш слух моими песнями. — Да, — он резко перебил меня, и пройдя к окну остановился в свете луны, — Однако, мой вопрос останется без ответа. Может ты мне скажешь, что послужило причиной твоего столь долгого молчания. Я не мог ответить, только не ему, да и как можно поведать любимому существу о том, что отныне все строки и стихи посвящены лишь ему одному, что признания в вечной любви, так часто звучавшие в воспеваемых мною песнях адресованы ему, что каждая нота посвящена ему. Это тяжелая пытка. — Линдир, с тобой что-то происходит, полагаю это как-то связано с тем, что я видел сегодня в конюшнях... — Нет,— протест оказался столь резким и громким, что Владыко вздрогнул от неожиданности и в растерянности умолк,— мой Господин, я и Идриль, это не имеет никакого отношения к происходящему. — Линдир, я кажется просил тебя не называть меня Господином, — он был раздражён. Хорошо, а я слишком взволнован, чтобы обратить на это внимание. — Мой Господин, Вы ошибаетесь, — я упал перед ним на колени и схватив тёплую ладонь, коснулся ее губами, — Владыко Элронд, — тихо шептал я. Слова любви уже готовы были сорваться с моих уст, я хотел молить его проявить милость и найти частицу тепла и для меня, хотел молить его утолить голод моего тела и наконец потушить этот первородный пожар. Я ласкал ладонь полуэльфа, касаясь длинных пальцев пересохшими губами. В этом было что-то интимное, ранее я не позволял себе ничего подобного и наслаждался замешательством Лорда. Но вот оцепенение вмиг прошло и он выдернул свою руку, а я поднял на него взор блестящих глаз. Стоять перед ним на коленях в столь развратной позе не было для меня уничижением, напротив, глядя на него снизу вверх, я размышлял о том, в какой непозволительной близости от меня находится его пах, и нервно и громко сглотнул проступившую слюну. — Лорд Элронд, — прозвучало до вульгарного хрипло. — Будет уместнее продолжить разговор завтра утром, сегодня я слишком устал, — резко развернувшись на месте он направился к выходу, его одежды коснулись меня, а запах достиг рецепторов и я часто и глубоко вдыхал, надеясь вдоволь надышаться. В висках громко пульсировала кровь, тело обмякло и не было сил, чтобы обдумать произошедшее. Поднявшись, на трясущихся ногах я дошёл до кровати и зарылся в холодный шёлк материи, стараясь остудить разом и тело и душу, и спокойно уснуть. *** Мы так и не поговорили. Ни за завтраком, ни в библиотеке, ни в его кабинете, за весь день мы едва ли перекинулись парой слов, он не смотрел на меня даже когда о чем то спрашивал или давал распоряжения, а я все путался под его ногами, как собачонка с тоской ища его взор. Эта девушка всюду следовала за ним. Если он завтракал в саду, она неизменно сидела подле него, если он прогуливался в лесу, она шла рядом, держа его под руку и громко смеясь, а Лорд улыбался глядя ей в глаза. Вечерами, в саду при свечах и тихую песнь сверчков он читал ей легенды из древних рукописей. Жгучая злость и ревность терзали мое сердце. До этого я не представлял что можно ненавидеть кого-то просто за то, что он существует. На шестой день я готов был выть или биться головой об стену, лишь бы на мгновение унять эту тоску. Можно было вечно безответно любить его на расстоянии, но смотреть как эльфийка делает его счастливым было невыносимо. Я не верю когда говорят, если любишь отпусти, это отговорка для слабаков, для трусов, которые не в состоянии бороться за своё счастье и счастье второй половины. Набравшись наглости, в один из томных вечеров, я схватил за руку Короля Арагорна и упав к его ногам молил отослать эту эльфийку. Его Высочество хмурил брови, поднимал меня на ноги, пытался подобрать слова утешения, но я как сумасшедший твердил все одно. Но к моему удивлению на следующий день эльфийки в Ривенделле не было. Владыко впрочем не справлялся о ней и тогда я вновь смог вдохнуть полной грудью, в теле появилась некая легкость и даже надежда. Вечером столы накрыли в саду, в свете заходящего солнца летали пестрые птицы, распустившиеся бутоны цветов качались на зелёных стеблях источая свой прекрасный тончайший аромат. Музыканты играли на арфах и скрипках, это место уже было дивным краем. Я стоял, оглядывался по сторонам стараясь запомнить каждую мелочь, что говорить, мне будет грустно расстаться с Имладрисом, он стал мне домом, отныне и навеки пристанищем моего несчастного сердца. Во главе сидел Владыка Элронд, по правую руку Трандуил, по левую Гэндальф. Рядом с Лихолесским королем его сын, рядом с Гендальфом Арагорн и Арвен. — Друзья мои, я рад приветствовать всех вас на нашем прощальном ужине. Этот край навсегда останется вашим домом и оплотом моего сердцем. Ибо жаждущий всегда находил здесь воду, а странник приют. Так пусть же и дальше этот край будет плодороден и светел как все эти тысячелетия был при нас и, однажды, кто-то обретёт в нем свой дом и крепость каким он служил эти века нам. Поднимем же свои бокалы во славу Имладриса, — полуэльф встал и обводил гостей долгим изучающим взглядом продолжая свою речь. Я не сводил с него глаз. Читал насквозь, видел с каким трудом он подбирает нужные слова, показывая равнодушие, хотя ему, как никому из нас, больнее всего покидать палладиум, результат своего труда. Странное чувство преследования не покидало меня весь вечер, что я прислуживал у стола. Гости танцевали и пели, блюда сменяли блюда, слуги сновали туда сюда, но я упорно пытался поймать чужой взгляд, пока случайно не поднял глаза и не встретился с ледяным взором короля Трандуила. Чуть откинувшись в кресле и приподняв бровь, он с усмешкой смотрел на меня, проверяя выдержу ли я натиск его взгляда. Я выстоял, кивнув своим мыслям он приподнял руку с длинными пальцами увешанными увесистыми кольцами и подозвал меня к себе. Только годами отточенная выдержка позволила мне беспрекословно подчиняться и тут же оказавшись возле него, наклониться. — Сегодня, после окончания ужина, я желаю видеть тебя в своих покоях. Резко дёрнувшись, я выпрямился от негодования, не в состоянии сделать вдоха, на щеках проступил румянец, кончики ушей горели, ярость и негодование полыхали в моих глазах и я ясно дал ему понять, что думаю об этом предложении. В ответ эльф лишь рассмеялся. — Ты настолько горяч, насколько невинен, — без тени смущения в полтона сказал он. — Думаю мы поняли друг друга. Отходя, я мельком бросил взгляд в сторону Владыки и удивился встретившись с ним глазами. Брови были нахмурены, он исподлобья следил за мной, задумчиво водя указательным пальцем по своим губам. Соблазнительный жест и я отвернулся. Вопрос был в том, как вежливо, но твёрдо отказать королю не вызвав его недовольства. Я никогда не был с мужчиной и эта близость пугала меня. Не думаю что Лихолесский король будет нежен, да и проверять не хочется. Может стоит сказать Господину и попросить о помощи? Нет, лучше не стоит. Вдруг он подумает, что я не приемлю такой вид связи и не станет рассматривать перспективу развития отношений между нами. Стало смешно от этих мыслей. Какую перспективу, наивный дурак, он даже не смотрит на тебя. Измучавшись пол вечера, я так и не смог найти причины для своего отказа и просто молился, горячо и безустанно. «Великий Манвэ, сжалься над своим слугой. Найди для него выход в это тёмное и непростое время». Звучат последние песни, эльфы кружатся в чарующем танце, слышится смех и громкие разговоры. «Владыка неба, воздуха, ветра, дождя, облаков и птиц, я молил бы тебя забрать мою душу из этого бренного тела и подарить ей свободу, но думаю это твоя воля, и если мне выпало это испытание значит мне по силам его пройти». Гости, выстроившись в огромную толпу по очереди подходили к Элронду чтобы проститься. Он был тронут и горд, я видел как он чуть более сильнее, чем обычно сжимал губы, но его рукопожатие было так же твёрдо как и всегда, а взгляд и улыбка искренни и добры. «Член Аратар, покровитель поэзии, молю тебя, лиши меня зрения, ибо любоваться им греху подобно, лиши меня слуха, ибо жажда обладать им единолично делает меня острым на язык, лиши мое тело души, ибо сегодня оно будет отдано другому». Горячие предательские слёзы выступили на моих глазах и я с яростью утёр их. Оставшись с другими слугами, убирая столы и стулья, я старался отсрочить момент, но луна уже поднялась высоко в небо, зажглись звезды и далее оттягивать было нельзя. Скользя по тёмным коридорам, я еле переставлял ватные ноги, руки были холодны, как у мертвеца, дыхание то и дело сбивалось, а сердце билось о грудную клетку, что казалось пробьёт ее и выскочит наружу. Остановившись у ненавистных покоев, я громко вдохнул и медленно выдохнул, а затем, подняв руку, громко и твёрдо постучал. Послышалось дозволение войти и толкнув дверь, я уверенно вошёл внутрь. Трандуил стоял у окна и курил. Его тело было облачено в белую сорочку и шелковые пижамные штаны, он был бос, волосы водопадом струились по спине отдавая агатом. Только глупец мог бы отрицать его красоту, к коим я себя не относил, но он не зажигал во мне того пожара, в который погружал меня мимолетный взгляд Господина. — Проходи Линдир, — он обернулся, указывая мне рукой на середину комнаты и отвернулся, — Ночи нынче дивные, не правда ли? — Да, милорд. — Скажи мне, долго ли ты служишь Владыке Элронду? — эльф приблизился ко мне обходя вокруг, словно я овца угодившая в кружившую свору волков. — Сколько себя помню милорд, — ни за что не покажу ему своей слабости. — Вот как, — он остановился почти в плотную ко мне, встречаясь своим взглядом со мной и выдохнул мне в лицо клубочек дыма, — А как давно ты влюблён в своего Владыко? — Ваше величество, боюсь Вы не правильно проинформированы, — начал было я, но король громко рассмеялся. — О нет, мой дорогой Линдир, я видел достаточно, чтобы полагаться на чужие сплетни. Ещё некоторое время он смотрел на меня, изучая мое лицо, я чувствовал его дыхание на своей коже и когда мне казалось ничего уже не произойдёт, эльф наклонился и поцеловал. Я не сопротивлялся, не делал ничего, просто стоял, а руки висели как плети. Король был груб, припечатав меня спиной к стене, он сминал мои губы в яростном поцелуе, не забывая кусать их, одной рукой наматывал волосы на затылке и оттягивал голову вниз, а другой старался разорвать на груди рубашку, чтобы коснуться обнаженной кожи. Я дал слово, что несмотря ни на что найду в себе силы вынести все это. В один момент он остановился и посмотрев в мои глаза, отступил на шаг. — Я так и думал, — хрипло прошептал милорд, кончиком большого пальца утирая кровь из прокушенной губы, — Беги, беги щенок к своему Господину. Дважды повторять не пришлось, развернувшись, я выскочил из его покоев и стремглав понёсся в свою спальню. Хотелось закрыться, спрятаться за тяжелыми дверьми с металлическими цепями, банально зарыться под землю, лишь бы никогда не встречаться с этими обжигающими серыми глазами. Войдя в покои, я подлетел к письменному столу, в гневе смахивая на пол чернильницу и бумагу. Хотелось бежать, хотелось кричать, я был напуган, растерян и зол. — Линдир? Вздрогнув, я оборачивался в темноте, надеясь найти обладателя голоса. Владыка Элронд выступил из темноты комнаты мне навстречу. — Где ты был Линдир? Его взгляд блуждал по моему телу, словно ощупывая, рубашка на груди распахнута, шейный платок сдвинут и помят. От ярости и обиды я закусил щеку изнутри, из прокушенной губы выступила капелька крови, пылающими глазами я смело смотрел в глаза Элронду. — Вы знаете где, Господин. — Что ж, полагаю стоит отправить твои вещи в Лихолесье, — вздёрнув подбородок полуэльф стойко держал мой удар, — Отныне пусть твои песни услаждают слух Короля. — Не припомню чтобы его Величество поступал по совести со своими любовниками. Элронд в изумлении расширил глаза и открыл было рот, но ни одного слова не сорвалось с его уст. Это был сокрушительный удар, я знал это, злоба застилала мой взор и я бил по самым уязвимым местам. — Или, быть может, я ошибся мой Лорд? — Наглец, — он вмиг оказался подле меня хватая за грудки, — Как смеешь ты говорить о том, чего не знаешь? Я хранил молчание. Его лицо было так близко, что я смог разглядеть даже самую тонкую морщинку вдоль его глаз, губы в такой близости от моих, что поддайся я чуть вперёд, то смог бы ощутить их вкус. Полуэльф встряхнул меня, сметая наваждение, и оттолкнув от себя, отошёл. — Почему Вы позволили ему это сделать? — мой голос прорезал тишину комнаты, но звучал тихо и горестно, — Вы знали, мой Лорд, что король Трандуил пригласил меня в свои покои и ничего не предприняли. Полуэльф мерил шагами спальню, не обращая на меня внимания, а остановившись ко мне спиной, сказал едва слышно. — Я не мог иначе. Мягко ступая по ковру, не спеша продвигался к нему, а достигнув, я опустился на колени и прижал полы его одеяния к своей щеке. — Мой Господин, неужели Вы не понимаете, что делаете со мной? Неужто мудрый взор Ваших очей не видит страдания вашего менестреля? Моя душа в оковах, а сердце томится в страданиях и любви так много лет и зим, что забыло вкус покоя и счастья. — Линдир, что все это значит? — полуэльф развернулся, глядя на меня сверху вниз, попытался вырвать полы, но я схватился за ткань как утопающий за тростинку. — Мой Лорд, молю Вас, избавьте меня от страданий, разрешите мне быть подле Вас, любить Вас, заботиться, быть другом и любовником. — Линдир... — Мой Господин, я обещаю хранить Вам верность на протяжении всей своей бесконечно долгой жизни и отдать ее за Вас, когда это потребуется. — Линдир, остановись. Только сейчас я заметил что он тяжело дышал прикрыв глаза рукой. — Я не люблю тебя Линдир, не люблю... Словно громом поражённый я остался сидеть на полу, когда Властелин вырвав одежды из моих рук, стремглав вышел из комнаты громко хлопнув дверью. Это был грохот моей разбившейся на осколки жизни и я не знаю какая сила могла бы вновь собрать меня по частям. С той ночи моя жизнь погрузилась во мрак. Отныне Владыко не позволял мне находиться подле него, мне не дозволялось оставаться с ним наедине, во время трапез ему прислуживал другой эльф, а мне было велено стоять у входа в столовую или позади Владыки в саду. Вход в личные покои впредь для меня был закрыт, конные прогулки отменены, как и присутствие на советах. Я превратился в тень самого себя. Мир померк, поблекли краски, голова погрузилась в непробиваемую тишину и жизнь протекала мимо день за днем, словно я не жил, а существовал. Глубокое одиночество затопило мое существо. Как жить с болью, которая засыпает после тебя, а просыпается раньше? — Линдир, ну же, — Идриль стояла по пояс в воде и громко смеясь, посылала в мою сторону холодные брызги, — Тебе стоит окунуться, вода замечательная. Держу пари, вечером ты об этом пожалеешь. Ее громкий заливистый смех эхом проносился над долиной и кроной деревьев. Лучи солнца играли в ее волосах, а глаза искрились неподдельным счастьем. Я любовался ею, сидя на берегу, зелёные травинки ласкали мои ладони и ступни. — Lle naa vanima (пер. с эльф. ты прекрасна), — я смотрел на неё улыбаясь, а в моих глазах застыли слёзы. Такая гамма чувств томилась внутри меня, ее натиск был так велик, что мое тело, казалось неспособным вместить его и просто разорвётся на маленькие клочья. Смутившись, она лишь громче засмеялась, плескаясь в воде. И я рассмеялся ей в ответ. Мы были счастливы. Сегодня, в эту минуту, два одиноких, но безмятежных существа. *** Утро выдалось пасмурным. Владыко уже покинул свои покои, когда я пришёл к нему с пожеланиями доброго утра. Прошло несколько недель с той ночи, но наши отношения становились только хуже. Подойдя к столовой, я наткнулся на запертые двери. Прислонившись к ним лбом, несколько раз вдохнул и выдохнул. Я выдержу это. Занимаясь последними приготовлениями к путешествию в Серые Гавани, можно было отвлечь себя от всего что было так свежо и кровоточило. Разбирая бумаги в кабинете Лорда, я долго скользил глазами по бесчисленным шкафам наполненным рукописями, рассуждая, какие из них Властелин непременно захочет взять с собой. Так приятно было касаться полок кончиками пальцев и знать что он делает так же. Тут все было пропитано им и его запахом. Не знаю рассердится он или промолчит, если узнает, что я хозяйничал здесь, но просто невозможно позволить кому-то другому копаться в его вещах. Дверь резко распахнулась, я вздрогнул, когда она ударилась о стену. — Мастер, — вбежал запыхавшейся эльф, — мастер Линдир, горят конюшни, быстрее. Откинув бумаги, я побежал по длинным коридорам и нескончаемым лестницам, перепрыгивая через несколько ступенек, абсолютно не разбирая дороги. Гулко билось сердце, в ушах шумела кровь. Щупальца страха сжимали мне горло, вдруг ОН сейчас был там и нерадивый эльф копошился седлая Бальтазара. Выбежав из дворца, я оглядывался по сторонам, увидел как в небе клубится чёрный дым и устремился навстречу к нему. Возле конюшен уже собирались эльфы и таскали воду из колодца, стараясь побороть оранжевое пламя. — Линдир, — Идриль подбежала ко мне, хватая за руки. Ее волосы были растрёпанны, а лицо перепачкано в саже. — Ты не ранена? — я окидывал ее хрупкую фигурку беглым взглядом, стараясь найти раны. — Нет. Линдир, скорее, ты должен спешить, Бальтазар остался внутри, никто не посмел приблизиться к нему. Он погибнет. — Что? — вскричал я, — Бальтазар внутри. Пламя было со всех сторон, огонь перекинулся на крышу и стремительно поглощал деревянное сооружение. Я сделал это быстрее, чем успел обдумать. Прыгнув сквозь маленькое разбитое окно, я оказался внутри, от дыма заслезились глаза и невозможно было разобрать дороги перед собой. — Бальтазар! С конца конюшни послышалось взволнованное ржание и я, полагаясь на свой слух, стал пробираться к нему. Легкие жгло, слёзы текли по щекам, но я упрямо ступал вперёд, на встречу существу, которого любил. Постройка заскрипела, крыша начала обваливаться. Оказавшись возле денника Бальтазара, я встретился с его голубыми глазами. — Tara, meldir (пер. с эльф. Спокойно, мой друг), — распахнув дверь, я стал гладить его, стараясь успокоить, а он в волнении бил копытом. Накинув на шею веревку и повязав свою смоченную в воде рубашку ему на морду, я стал выводить коня за собой. Медленно мы шагали в коридоре из дыма и огня полагаясь на свой слух. Вмиг, скрип оказался таким громким, подняв глаза, я увидел как деревянные балки вокруг нас рушатся. Наверное, глубоко внутри именно такой исход мне и был нужен. По сравнению с той болью что творилось в моем сердце, смерть оказалась бы благословением. Стянув с морды коня рубашку, я выпустил веревку из рук. — Скачи Бальтазар, — конь попятился, вставая на дыбы возле меня, — Heca, Бальтазар ( пер. с эльф. прочь, Бальтазар), — я яростно взмахивал в его сторону руками и, наконец, он подчинился, устремившись вперёд. Через секунду над моей головой послышался громкий скрип, посыпался сноп искр, застонало горевшее дерево, посмотрев наверх, я увидел как обрушивается крыша. Время остановилось и я подумал, что это мой мир рушится мне на голову так же, как в ту роковую ночь в моей спальне. И я наконец погрузился в небытие. *** Сначала вернулась способность слышать и разбирать звуки. Голова болела нещадно, словно кто-то пытался разломить ее изнутри. Позже, сквозь плотно сжатые веки, я стал распознавать свет, затем в одну из ночей, наконец, распахнул глаза и увидел перед собой белый балдахин кровати больничного крыла, сквозь окно показывалась луна и звездное небо. Картинка перед глазами все ещё плыла и меня мутило, но сознание было ясным. Я попытался пошевелиться, чтобы почувствовать своё тело. Руки касалось что-то тёплое, склонив голову набок, заметил Владыка Элронда. Он сидел в кресле подле меня, а голова покоилась на кровати, в своей ладони он сжимал мою. Сначала я не поверил тому что узрел и часто заморгал стараясь развеять наваждение, но сцена оставалась неизменной. Ужасно не хотелось будить его, желательно целую вечность вот так любоваться им. Не буду думать о мотивах его поступков, о причине столь странного поведения, не стану гадать ни о чем. В какой - то момент он пошевелился, поднимая голову и распахивая заспанные глаза. Мы столкнулись взглядами, не надеялся вновь вот так смотреть на него. — О Валар, Линдир, ты пришёл в себя, наконец-то, — полуэльф вскочил со своего места, взор загорелся, уголки губ дрогнули в улыбке, — Ты помнишь что произошло? — Да. Горели конюшни, — я хотел приподняться на подушках, чтобы не выглядеть перед ним столь жалко. Но тело не послушалось, заваливаясь набок, закусил губу от боли не имеющей координат. Теплые руки обхватили меня, возвращая в первоначальное положение. — Не стоит, Линдир, ты ещё слишком слаб, нужно время. Я передернул плечами, сбрасывая его ладони. Не нужна мне его жалость и снисхождение, этот мягкий голос и уговаривающий тон. — Я в порядке, Владыко, — отвернувшись, сдержанно произнёс я. — Рад это слышать, — ответил он отступив назад, — Ты всех нас очень напугал. Когда ты поправишься, мы обсудим твой поступок, — вечный холод сквозил в его словах. Легче не стало, хоть я и надеялся. — Прошу прощения, Владыко Элронд, за доставленные неудобства, — сухо бросил я. — Желаю скорейшего выздоровления. Я обернулся, глядя на его удаляющуюся спину, хлопнула, закрываясь, дверь. Я закусил губу в попытке сдержать слёзы и невысказанный крик, его слова — кинжал, режущий по оголенной спине, задевающий самые мягкие и уязвимые ткани. *** Через несколько дней я покинул больничное крыло. Лорд так ни разу и не появился с ночи моего пробуждения. Поперёк лица остался длинный шрам, он тянулся от внешнего угла правого глаза, через нос, до кончика губ слева. Весьма символично, вечное напоминание моего безрассудства. Поговаривали, что Владыко несколько дней не отходил от моей кровати, используя все своё мастерство целителя, чтобы уничтожить этот отпечаток, но так и не смог найти заклинания. Честно говоря, меня это не сильно волновало. Я смотрел на себя в зеркало и видел не обезображенное лицо, а угасающие, тоскующие глаза. Господин приказал отлучить меня от дел на несколько дней, ожидая пока я совсем оправлюсь и восстановлю силы, но попрежнему не подпускал к себе. И теперь, сидя в вечерней тиши средь деревьев, я стал думать о том чтобы покинуть Имладрис, ибо, решил я, страдания не могут продолжаться вечно. Твёрдо вознамерившись уйти, я собрал одну лишь походную сумку и окинув взглядом свою спальню, пройдя напоследок по тёмным коридорам дворца, вышел в сад, надеясь встретиться последний раз со своим Владыкой. Чаяния оправдались, он был здесь, сидел на деревянной скамье и читал в свете свечи. Услышав шаги он оглянулся, я же встал как вкопанный не смея приблизиться к нему. — Мой Лорд, — поклонившись, начал я. — Тебе следует больше отдыхать, не стоит нагружать себя лишний раз. — Как прикажете, мой Лорд, — на мгновение решимость покинула меня, показалось что вот-вот разум найдёт причины для того чтобы остаться и поспешил продолжить, — Я пришёл проститься, мой Лорд. Вынужден покинуть Вас. Простите мне мою дерзость, Господин, что не спросил у Вас дозволения уйти, но посчитал, что это будет верным решением, — я выпалил все это на одном дыхании глядя на коричневые носки своих ботинок, — Желаю процветания Вам и Вашему народу, мой Господин, надеюсь вы найдёте в Бессмертных землях то, что ищите. Не дожидаясь ответа я развернулся, направляясь к выходу, крепко сжимая в кулаке ремни мешка. Глаза заволокло дымкой, хотелось позорно разрыдаться, кинуться ему в ноги и молить о любви. Неплохо бы провалиться сквозь землю, или же чтобы тело перестало служить мне, что угодно, лишь бы ноги перестали вести меня вперёд, все дальше, прочь от него. Только бы не оглянуться, только бы не взглянуть на него последний раз. — Линдир, — громко позвал он, — Amin mela lle (пер. с эльф. я люблю тебя). Остановился и замер. Не смел ни дышать, ни шевелиться. Мне показалось, что я ослышался, выдавая желаемое за действительное. — Линдир останься. Не знаю как он оказался подле меня, но его руки легли мне на плечи, разворачивая лицом к себе. — Все это время я любил тебя. Так безрассудно и пылко, что порою пугался самого себя. Часами прогуливаясь рядом с тобой в прекрасных садах Ривенделла, я любовался глядя как лучи солнца заплетаются у тебя в волосах, а ты подставляешь заботливому ветру своё лицо. При наших прогулках, я с силою сжимал руки, чтобы не касаться тебя, так до дрожи мне хотелось ощутить жар разгоряченного быстрой ездой тела. Во время скучных советов я сидел и рассуждал, а чтобы ты ответил на это и какой песнью удивишь меня сегодня. Когда я понял твои чувства, то струсил, не захотел брать ответственность и принимать решения. Легче всего было сбежать. Что я и сделал. Лишь увидев твоё бездыханное тело на носилках на фоне огня, я понял что все это время ты поддерживал мое сердце и давал ему силы, чтобы биться. Взгляд твоих ясных очей отрезвлял мой разум, твоя честность и вера, наполняли меня доблестью и мудростью. Прости меня, Линдир, и останься со мной, — он касался моего лица кончиками пальцев, водя указательным очерчивал, повторяя изгибы обезображивающего шрама, а я стоял и молчал, лишь хмурясь и мышцы подёргивались на моем лице. Мёд его глаз поволокло туманом и из глаз потекли слёзы. — Почему Вы плачете? — я сжал его ладонь и, поднесся к губам, коснулся поцелуем тыльной стороны. — Потому что тебе больно. Я стоял и смотрел в его глаза, а он не отводил от меня своих и у обоих они пылали огнём жизни. — Пока Вы подле меня, я не чувствую боли, мой Господин.