Последний

Эйсу было пять, когда он познакомился с мальчиком–блондином из Серого Терминала. На его запястье аккуратным каллиграфическим почерком было выведено миниатюрное серое слово.       Коала — Что это такое? — Спросил он однажды у деда. И Гарп, тяжело вздохнув и подумав о чём-то, начал объяснять. — При рождении на теле ребёнка появляется имя. Поначалу оно будет светло-серым. Когда ты увидишь свою родственную душу, метка станет красной. Если чувства взаимны — окрасится в золотой. А если твоя родственная душа умрёт, метка станет чёрной, как самое глубокое место океана. Больше Гарп ничего не сказал. Молча удалился в сторону деревни, потирая своё правое плечо. — Что такое родственная душа? — Спросил он однажды у Дадан. И бандитка, сплюнув на землю, объяснила так, как это понятно ей самой. — Настоящее имя человека, который будет любить тебя таким, какой ты есть. Написано где-то на твоём теле и меняет цвет зависимо от ваших отношений. Это не кличка, не сокращение, не фамилия или что-то там ещё. Просто имя. А ещё просто глупость. — И, чуть погодя, добавила: — У меня вот ничего нет. И никогда не было. Не забивай этими сказками голову, Эйс. Забудь и живи дальше, как жил до сих пор. Даже если бы у нас были имена наших родственных душ, вероятность встретиться крайне мала. Море опасно и многие погибают, так и не найдя своего соулмейта. Соулмейт. Эйс забыл об этом слове на долгие пять лет, пока Гарп не привел ещё одного ребёнка в бандитский дом. Луффи ходил за ним долго, но меток на его теле Эйс не замечал. Не хотел замечать. В конце концов, они подружились. Вместе охотились, убегали от Дадан, гуляли по Серому Терминалу. Однажды всех троих заставили принять ванну. И тогда Эйс увидел.       Ло Даже у этого взбалмошного парнишки в соломенной шляпе было имя. Прямо между его лопаток. Эта метка была не такой, как у Сабо. Намного больше, шириной примерно в две ладони. Темнее. Она была почти что чёрной. Размашистой, резкой. "Дикий" тип метки означал, что ради Луффи будут рисковать жизнью. Любить так сильно, что грудная клетка будет разрываться изнутри от бешенного стука сердца, и обнимать так крепко, чтобы кости трещали. Про типы ему рассказала Макино. У Сабо был "Ласковый". Такие люди чаще наблюдали за звездами, вместе готовили ароматные блинчики или гуляли вечером в парке. Эйс завидовал. Им обоим. Ведь у него не было никого, кроме братьев. Семь лет спустя Эйс вышел в море. Стал капитаном Пиковых Пиратов, нашёл накама. Чуть позже присоединился к Эдварду Ньюгейту, сильнейшему в мире человеку. И тогда он узнал о метках чуть больше. — Так у тебя нет метки? — Однажды спросил Татч во время ужина, и, получив отрицательный ответ, продолжил. — Тебе стоит благодарить судьбу за это. Знаешь, почему Отец никогда не показывает своей спины? У него под одеждой одиннадцать чёрных имён. И каждый раз, когда появляется новое и чернеет, он испытывает по-настоящему адскую боль. — Потерю своей родственной души можно сравнить с пытками, йои. — Командир первой дивизии сел на скамью рядом с Эйсом, держа в руках порцию ароматного супа. — У меня чёрных меток пять. Больно каждый чёртов раз. Как будто... И душу, и тело, разрывает на куски, йои. За то, что ты не меченый, стоит благодарить судьбу. Эйс вспоминает о том вечернем разговоре, когда видит нового союзника Отца. И по-настоящему благодарит судьбу. Впервые, за всю свою жизнь. — "Спасибо, что я пустой." — Думает он, смотря на улыбающуюся девушку с металлической дубинкой в руках, стоящую на бортике рядом плывущего корабля. Пираты на палубе перешептываются. Кто-то тихо, как мыши. Кто-то громче. И Эйс вылавливает из шума имя. Арахна, по прозвищу Чёрная Вдова. Чёрные шнурованные ботинки чуть выше щиколотки, чёрные короткие джинсовые шорты, которые верхней одеждой назвать язык не поворачивается и такая же чёрная майка на тоненьких бретельках. Когда она повернулась в строну своей команды, которая всё ещё была на борту другого корабля, Эйс увидел красные песочные часы на спине. Дозорные просто так прозвищ не дают. Тем более, что у девушки практически всё тело кроме лица и кистей рук было усыпано чёрными именами. Где-то меньше и аккуратней. Где-то больше и размашистей. Но их всё равно было слишком много для такой молодой девушки. Метки были даже на шее и Эйсу казалось, что она специально сделала хвост из своих чёрно–красных волос до плеч, чтобы люди видели черные буквы даже там. — Тебе не больно? — Вопрос слетел с его губ сам, когда во время попойки они каким-то неведомым образом вдвоём остались в тихом уголке с кружками эля в руках. — М? — Вопроса она не поняла. — У меня никогда не было соулмейта... — А, так ты о метках. Больно, но я привыкла. Они для меня не больше, чем нажива. — Портгас склонил голову на бок. — Ты не знаешь? Мы же на Гранд Лайн, неужели тебе никто ещё не рассказал? Если твой соулмейт фруктовик, то ты тоже получаешь способность его Дьявольского Фрукта, потому что Фрукты влияют на душу, а не на тело. Например, если прямо сейчас появится твой соулмейт и съест зоан слона, то ты тоже сможешь становиться слоном. Как и твой соул сможет использовать логию огня. Как-то так. — Она пожала плечами. А Эйс вспомнил, что как-то раз Луффи упоминал о том, что у него Дьявольских Фруктов два, но тот, который принадлежит Ло, "слишком сложный". Он тогда совсем не понял слов своего брата. — Когда же один соулмейт–фруктовик умирает, у второго соула фрукт остаётся. На память об угасшей любви, можно сказать. — Так значит, все эти метки на твоём теле... — Мои жертвы. Я, можно сказать, коллекционер. — Девушка подмигнула, мило улыбнувшись, прежде чем вернуться в самый эпицентр вечеринки.       Арахна Эйс всем богам молил, чтобы это имя никогда не оказалось на его теле. И благодарил судьбу за то, что он пустой, как дом бандитов во время ревизий Гарпа. Сегодня пустота в его душе впервые стала такой умиротворяющей.