СуперменVSБэтмен

Florence & The Machine – Over The Love Within Temptation – The Heart Of Everything Миша настороженно огляделся по сторонам, опасаясь быть замеченным. Склонил голову, рассматривая синюю футболку с изображением Супермена. «Come at me, bro!» – емкая, значащая, говорящая подпись. Вызов и, вполне вероятно, приговор контракту с CW, но сейчас, шатко балансируя на грани самообладания, плевать он хотел! Эмоции звенят, как натянутая, раздраженная медиатором струна, переполняют грудь. Захлестывают неукротимым штормовым валом. Рвется меж губ нервный смешок – он привык избавляться от стресса с помощью юмора, но теперь не до веселья. В конце концов, речь идет не только о какой-то там кипе испещренных поправками бумажек, называемых сценарием! Он напряжен, как игрок, бросивший все состояние на колесо рулетки. Ставки слишком высоки, а Коллинз не азартен, но, волей судьбы, Бога или просто каприза, они ввязались в бой, начатый не ими – отступать некуда, да и поздно. Мужчина вытащил из заднего кармана джинсов телефон, еще раз воровато осмотрелся и наскоро отбил смс. На технической площадке, позади развлекательного центра, у гаражей его уже ждут двое парней, благодаря которым суть маленького, но коварного заговора моментально разойдется по сети и станет известна преданным фанатам. Коллинз проскользнул через служебный вход на улицу, спрятался за углом – шпионские танцы, будто детская, но необходимая в их положении забава – администраторы не дремлют, а попасться на глаза кому-нибудь, кто с радостью настучит Сингеру, Миша желанием не горел. Короткий, урывками разговор. Очень короткий, наспех. Агент советовал Мише отказаться от девятого сезона «SPN» – оказался до пугающего прав. Не удивительно, он посвящен в подробности жизни актера, а профессия обязывает обладать интуицией… но Коллинз поступил по-своему. Наткнулся на все подводные камни, о которых предупреждал агент, но не пожалел. Масса поводов есть жалеть и лишь один – окупающий любую неприятность. «Сверхъестественное» выходит за рамки просто работы, с этим сериалом Мишу связывают прочные, самые крепкие узы, какие только могут быть. Именно поэтому, рискуя контрактом, он ждет… — Мистер Коллинз? — предсказуемо окликнул его со спины мягкий, чуть прокуренный голос. Он повернулся, сосредоточенно кивнул, испытав расчетливое удовлетворение того, на чьи встречи не опаздывают. Наконец-то. — Можно просто Миша, — откинул он официоз, протягивая кисть для рукопожатия. Ладони новых знакомых оказались сухие и приятные, никакой гадкой липкости, немедленно вызывающей в Мише недоверие. — Парни, - чуть виновато покривился он, — прошу прощения, но на обсуждение времени мало. Спрашивайте по существу. — Для начала – внешний вид. Не часто… — блогер собирался продолжить, но Коллинз, забыв о тактичности, его перебил. Он ждал этого вопроса. — Не просто так, — безапелляционно заявил актер. — Футболки – протест. Таким образом, я и Дженсен выражаем безусловное несогласие с радикальной политикой продюсеров «SPN». «Бэтмен и Супермен - враги общества», — протянул он, повторяя название, известное любому ребенку, и показал тонкими, изящными пальцами кавычки. — Уверен, наши поклонники догадаются, они молодцы. К сожалению, на нас ощутимо надавили сверху. Выразить свою позицию более категорично, — мужчина заметно помрачнел, — мы не можем. — Погодите, — недоверчиво усмехнулся парень в бейсболке. — Вы хотите сказать… — Нас связали по рукам и ногам, — снова перебил Коллинз, а в мелодичном теноре его явственно слышался гнев. — Не стану скрывать, — месть. — Роберт Сингер весьма недвусмысленно ограничил наши высказывания по поводу развития, а точнее – стагнации одной из ключевых пар сериала. Нас же гомофобная политика канала, — Миша несколько смущенно отвернулся, — не устраивает. — То есть, вы, как актеры, исполняющие роли участников популярного пейринга, поддерживаете дальнейшее продвижение романтической линии в сюжете? — изогнул бровь собеседник, заинтригованный подобным откровением. Коллинз снисходительно хмыкнул и пожал плечами. Так безыскусственно и искренне. — А почему нет? — переспросил он тоном, не допускающим возражений. — В сериале, транслирующемся на общедоступном канале, постоянно и неприкрыто проталкиваются идеи дискриминации. Я уже упоминал о прущем, как бронепоезд, женоненавистничестве, сквозящем из многих серий, словно вокруг – каменный век, а не продвинутая цивилизация. Теперь дело дошло до толерантности, а мы уважаем своих фанатов любой расы, цвета кожи и ориентации. Естественно, что мы не желаем поддерживать притеснение ЛГБТ-сообщества только потому, что это идея продюсера. — И мистер Эклз целиком поддерживает вашу позицию? — Коллинз уверенно кивнул. — Можете не сомневаться. Мы приехали на Кон для адекватного, двустороннего диалога с поклонниками, но, как я уже упоминал, диалог нам запретили. — Спасибо, Миша, — парни скомкано попрощались и потопали к выходу с территории паркинга. Вся беседа не заняла и десяти минут. Коллинз, облегченно выдохнувший, не зря торопился. Он устроил встречу в стиле контрразведки, чтобы защитить то, что составляет смысл, стержень, основу собственной жизни. Её краеугольный камень. Право на свободу выбора. Право на право выбора в принципе. Последние четыре года многое изменили в его бытности, изменили кардинально, бесповоротно, окончательно. Многое безжалостно отняли, многое щедро внесли. Были одухотворяющие взлеты и разбивающие на осколки падения, был греющий свет и кромешная, бездонная пропасть. Фатальные ошибки. Триумфальные победы. Позорные отступления. Абсолютное смирение. Невыносимая, щемящая, истребляющая боль! Счастье. Он явился защищать фейерверк даров, раскрасивший существование неповторимым колером. Сражаться неистово и эгоистично, нечестными и подлыми – любыми! – способами, за обретенное. За то, что терять нельзя, не убив себя самого. Он чуть расслабился – теперь никто ничего не докажет – нажал на клавиатуре сотового клавишу быстрого набора, установленного в незапамятные времена, кажется, вечность назад, и, дождавшись, пока трубку поднимут, тепло улыбнулся. — Бэтмен, это я. Поговорил. — Тебя никто не видел? — донесся из динамика густой бархатистый баритон, обертоны которого внушили Мише ощущение парения и легкости во всем теле. — Миш? – острое беспокойство. Тревога и самоотдача. Скажи сейчас Коллинз, что ему нужна помощь, Бэтмен сорвется с места, игнорируя всех и вся. Примчится спасать, забыв об обязательствах и данных кому-то еще обещаниях. — Все в порядке, возвращаюсь. Думаю, через пару часов твит-фаны его на клочки порвут. — Хорошо, — шумный выдох. — Не задерживайся, они уже нервничают. Миша желал сказать, что всем своим существом любит. Но не стал. Ночь скоро спрячет Сан-Диего. Они, закрывая глаза от нахлынувшей неги, обнимутся в номере отеля. Будут долго целоваться. Заниматься любовью. Уснут, крепко прижимаясь друг к другу на широкой постели. Они с Дженсом несколько лет вместе. Все, что вложено в Дестиэль – их суть. Концентрация их эмоций. Глубокая, незыблемая связь. Дестиэль и есть они – пылающие души, искрящая химия, суматошный пульс – один на двоих. И позволить, чтобы старый гомофобный шовинист уничтожил кипящую страсть и ласкающую нежность, подаренную персонажам от чистого сердца, значит пожертвовать не просто проделанной работой, но и своей трепещущей, наивной, жестокой, сливающей воедино любовью. Общество, наполненное беснующимися гомофобами, истребив не вписывающиеся в надуманные, мифические, стереотипные рамки чувства с телевизионного экрана, рано или поздно придет и к ним. Миша и Дженсен слишком сильно дорожат друг другом, чтобы остаться равнодушными.