***
Регдолл извинилась за то, что отказалась от ужина, и практически побежала в свою комнату. Казалось, что за последние несколько дней ситуация стала более напряженной, но она знала, что это, вероятно, просто ее паранойя. По правде говоря, с тех пор все стало еще более напряженным... По крайней мере, она выжила, хотя иногда жалела об этом. Иногда она видела это в глазах своих товарищей по команде, жалость теперь, когда она была без причуды. Они заверили ее, что теперь не думают о ней хуже, и что это не помешает им быть друзьями, но... она больше не могла сражаться бок о бок с ними. Она не могла помочь им спасти жизни или остановить злодеев. Она была бесполезна. А потом, что еще хуже, был наконец раскрыт главный злодей, и Регдолл не смогла избавиться от горького привкуса во рту, когда поняла, что они были похожи. Они оба были без причуды, даже если она не родилась такой, и ей было противно, что у них было что-то общее. Она не хотела иметь с ним ничего общего, и, возможно, именно поэтому она не выбросила записку, которую нашла в одной из своих туфель, несмотря на то, насколько это было подозрительно, и также, вероятно, поэтому она спрятала ее от своих товарищей по команде, вместо того чтобы дать им знать, что там мог быть злоумышленник. Разве вы не хотите взять назад то, что было ваше?***
Нейто Монома*¹ выглянул в окно и позволил своим мыслям блуждать, пока Сущий Мик в сотый раз пересказывал основы английской грамматики. Его дед много лет назад убедился, что он бегло говорит, так что теперь это время либо было потрачено впустую, либо он мог использовать его с пользой, как сейчас, и использовать его для разработки стратегии. Он читал планы побега Вдохновителя, и неизменной темой было то, что им понадобится вся рабочая сила, которую они смогут получить, чтобы пробить стены Тартара. Злодеи, конечно, были бы полезны, но большинство головорезов и даже некоторые профессиональные преступники не собирались идти против технологии, установленной вокруг острова, не говоря уже о хорошо обученных охранниках Тартара и любых героях, которые пришли бы им на помощь. Нет, для проникновения в Тартар потребуется команда элитных преступников и, для максимального психологического ущерба, столько героев, сколько они смогут превратить. С одной стороны, Нейто, вероятно, мог позволить себе полностью игнорировать этот вопрос. Шигараки отвечал за действия Лиги за пределами UA, в то время как авторитет и опыт Мономы распространялись только на передние ворота, и поскольку взрослые герои были бы гораздо более способны сломить оборону тюрьмы, чем кучка подростков, то теоретически Нейто на самом деле не нужно было ничего делать. Да, конечно. Он был естественным конкурентом, и не было никакого способа, которым он собирался позволить Шото, бывшему члену 1-А, превзойти его и взять всю славу. План Магне по воспитанию следующего поколения все еще находился в начальной стадии, но Нейто не мог не ухмыльнуться тому, как прекрасно было бы, если бы на этих встречах присутствовали студенты UA. Это добавило бы так много доверия к их миссии, если бы в дополнение к обычному сброду, который обычно набирали злодеи, были некоторые известные студенты–герои, рассматривающие возможность перехода на другую сторону, поэтому Нейто следил за всеми, чья реакция была менее чем восторженной с момента ареста Вдохновителя. Бакуго, конечно, был самым очевидным выбором. Нейто не знал, заметили ли учителя его новые синяки или просто решили не обращать на них внимания, но он уже начал ломаться, и это был только вопрос времени, когда он сломается полностью. Если бы это был кто-то другой, он определенно был бы первым выбором Мономы, но это был Бакуго. Мало того, что этот парень был абсолютно невыносим, у него была история с Мидорией. Когда Вдохновитель сбежит, он вернется на свое место в качестве доверенного советника Лиги, и любой, кто не захочет его слушать, а Бакуго, очевидно, нет, станет слабым орудием и обузой, которую Лига не может себе позволить. Итак, Катцуки вышел, но это не означало, что не было других вариантов. Кендо, например, была более тихой, чем обычно, так что если бы он мог оставаться рядом с ней, даже если это означало бы немного больше раздражать 1–А, тогда он мог бы посадить правильные семена, чтобы изменить ее мнение. Было несколько других членов 1–В, которые также выражали некоторую неприязнь к обществу героев, но они не были такими многообещающими, поэтому он будет следить за ними и только сделает свой ход, если что-то изменится, но он не собирался тратить время, сосредотачиваясь на них сейчас. А потом была еще и остальная часть 1–А. Нейто надеялся, что Урарака сойдет с ума после того, как Незу выкрутился на пресс-конференции, но она, похоже, резко свернула в другую сторону, так что никаких шансов. Большинство из них все еще были озлоблены предательством Шото, поэтому потребовалось немало усилий, чтобы убедить их последовать его примеру, поэтому Нейто мысленно поместил их в одну группу со своими одноклассниками. Он понаблюдает и подождет, а потом набросится на них, как только они проявят хоть малейший намек на возможность перехода на другую сторону. Прозвенел звонок, и Монома позволил увлечь себя вместе с волной студентов, направлявшихся в общежитие. Он поймал несколько взглядов некоторых студентов из 1-А, пока шел, и почти успокоился, когда увидел Токоями, пробивающегося сквозь толпу к офису Гончего. Как он мог забыть об этом? Маленькая жемчужина. Токоями всегда был склонен к самоизоляции, особенно когда испытывал стресс, но сейчас, после всего, что случилось в летнем лагере и с Ястребом, он чувствовал себя еще более одиноким. Нейто не упустил из виду, как остальные 1А смотрели на Фумикаге, когда думали, что он не смотрит, и он сомневался, что Токоями тоже это упустил, но люди были скардикатами и так быстро судили, особенно когда кто-то был наставником злодея. Конечно, Ястреб, вероятно, не научил Токоями ничему, что побудило бы его перейти на другую сторону, тем более что Нейто знал, что Таками даже не был уверен в его решении до того дня, когда он полностью присоединился к Лиге, но глупые овцы в 1-А не знали этого, и даже если бы Токоями сказал им это, они бы ему не доверяли. Нет, те косые взгляды, которые Нейто ловил во время обеда и после совместных тренировок, означали, что не один человек ожидал, что следующим повернется птенец Ястреба. Нейто улыбнулся и направился в сторону учительского общежития. Всего лишь несколько толчков, чтобы вытолкнуть Токоями из гнезда и убедиться, что он летит в правильном направлении, и тогда и он, и Темная тень станут бесценными активами для Лиги. Пусть Шото попробует посоревноваться с этим! Нейто покачал головой и поправил рюкзак, когда наконец добрался до общежития учителя. Этот план не был частью того, что Вдохновитель оставил для них, но Нейто не мог сопротивляться, как бы рискованно это ни было. Конечно, он должен был сделать это правильно, потому что если бы у него были не самые лучшие намерения, то он не сомневался, что Мидория без колебаний убьет его или придумает еще худшее наказание. Монома подавил легкую дрожь при этой мысли. Нет, ему нужно было раскрутить все это таким образом, чтобы стало ясно, что он просто пытается усилить свою цель, а не манипулировать ею или использовать ее в своих интересах. Это было бы трудно, но Нейто не мог солгать и сказать, что ему не нравится этот вызов. Он поднялся по лестнице, прошел по коридору до нужной двери, постучал и стал ждать. Это заняло несколько мгновений, но довольно скоро усталый Айзава распахнул дверь. Как раз вовремя. — Простите, я вас разбудил, когда вы спали? - Спросил Монома. - Если вам нужно, я могу вернуться позже.… Айзава покачал головой. — Нет, все в порядке, мне нужно убедиться, что эти идиоты в полицейском участке не испортят новую подготовку, и это в дополнение к документам, которые Незу дал мне вчера. Не знаю, как и благодарить тебя за то, что вызвался присматривать за ней. — Ничего страшного, - улыбнулся Нейто и отмахнулся от своих опасений. - У вас много забот, и я уверен, что приятно иметь несколько часов, чтобы просто наверстать упущенное. Айзава застонал и повел Нейто по коридору, тихонько постучав в одну из дверей спальни, прежде чем медленно открыть ее. Нейто улыбнулся и присел на корточки так, чтобы его глаза оказались на одном уровне с глазами Эри, которая оторвалась от своей раскраски и уставилась на него широко раскрытыми глазами.