Девчонка Винчестеров

*От лица Даниэль*

Мне отдали целую комнату. И это дико меня обрадовало. Если честно, я бы и в подвале ночевала. Всё-таки дом чужой, а я фактически напросилась. Но Бобби жил один, и места у него было предостаточно. Комната была небольшой и отделанной деревом. Слева стояла кровать. По бокам неё две тумбочки. Напротив кровати стол. Рядом с ним большой комод. На полу ковер серого цвета. Новая спальня была совсем не похожа на мою прежнюю. И думаю, что это к лучшему. Дин притащил мне в комнату сумку, и я начала разбирать вещи. Поразительно, он умудрился запихнуть в сумку почти весь мой шкаф. Хотя с другой стороны, вещей у меня и правда было немного. А всё потому что я ну очень сильно не люблю ходить по магазинам. Мы с мамой постоянно воевали на этой почве. Она мечтала, что будет наряжать свою доченьку, как куклу, но как только доченька, то бишь я, научилась говорить, всё пошло наперекосяк. Затащить в примерочную меня почти не удавалось. Так ещё ко всему прочему я отдавала предпочтение простым и удобным вещам. Маму это нервировало, но она не была тем человеком, который опустился бы до угроз и упрёков в адрес своего ребенка. Действовала она чисто уговорами, и результат её единственной победы я сейчас держала в руках. Белый сарафан с кружевами. Эта вещь неожиданно понравилась и маме, и мне. По этому поводу папа даже закатил праздничный ужин, который прошёл под слоганом «наконец-то они не дерутся из-за одежды». Я сложила одежду в комод. Затем переоделась из грязной пижамы в просторную футболку и шорты. Надо бы было искупаться, но сил не хватило. Час сна в машине мне ничего не дал. Я забралась в просторную постель и свернулась клубочком. Стало как-то тоскливо и одиноко. Но это не помешало мне тут же заснуть. Опять чувство бессилия охватило меня. Я сидела на холодном полу и, не замечая, что делаю, раздирала свои ногти о бетон. Этот смех. Никогда не думала, что смех может быть таким ужасным. Он обволакивал меня, лишая воздуха. Вдруг показалось, что меня заживо закапывают в землю. Я слышу крики. Слышу стоны. Слышу звук капающей крови. Она струйкой течет по чьей-то шее на пол и смешивается с пылью и грязью. Я вижу лица. Страшные. Злые. Довольные. Они упиваются моим ужасом. Страхом. А я ничего не могу сделать. Я жертва. Я бессильна, беспомощна! — Эй, ангел! Слышишь меня? Проснись, Даниэль! Это всего лишь сон, — послышалось откуда-то издалека. С каждой секундой голос становился всё громче и реальнее. Я резко проснулась и села на кровати. Передо мной был Дин. Уже стемнело, но в сумерках я всё же могла разглядеть черты его лица. Он был напуган. Заметив, что я уже не сплю, Дин облегчённо выдохнул и отстранился. — Ты так кричала. На весь дом. Я подумал, что тебе что-то угрожает, — пояснил он, — а потом я пытался тебя разбудить, но ты всё никак не хотела просыпаться. Я сидела и пыталась успокоить дыхание. Сердце колотилось, как бешеное. — А где остальные? Я их не разбудила? — Нет, сейчас только полдевятого вечера. Сэм убедил Бобби в том, что для твоего молодого растущего организма нужно что-то посущественнее, чем пиво, яйца и фастфуд. И они поехали в магазин за продуктами. — А у вас с Сэмом разве не молодой растущий организм? — Мы привыкли, — усмехнулся Дин, — Ну а ты не волнуйся, они привезут пирог, и ещё всю ту дребедень, которую Сэм посчитает полезной. — Совсем не обязательно им было ради меня заморачиваться. Дин посмотрел на меня серьезным взглядом. — Запомни, Даниэль, здесь никто не собирается тебя морить голодом, ущемлять или обижать каким-либо другим способом. Я не ответила, но от его слов почему-то стало тепло на душе. Закутавшись в одеяло, я встала и подошла к окну. Звёздное небо было красивым. Подумать только, около суток назад мы возвращались с родителями из кинотеатра. Странная эта штука — время. То несколько месяцев пролетают, а ты и не замечаешь. То всего 24 часа переворачивают всю твою жизнь с ног на голову. Дин подошёл ко мне и тоже посмотрел на небо. — Если не секрет, что тебе снилось? Я знаю, он не жаждал ответа. Наверняка, у него и своих демонов хватает, куда ещё и мои? Он спросил, потому что понимал, что мне необходимо выговориться. И Дин предоставил мне эту возможность. А я решила ей воспользоваться. — Прошлая ночь мне снилась. Я помню всё… И навряд ли когда-нибудь забуду, — я повернулась к нему, — Знаешь, какое самое ужасное чувство, которое мне приходилось испытывать за свою жизнь? Чувство беспомощности. Бессилия. То чувство, когда ты очень хочешь помочь себе и своим близким, но не можешь. А что потом? Вечное чувство страха и вины, за то, что в нужный момент не смогла ничего сделать? Как с таким жить? Он смотрел на меня с печалью и странной горечью. — Мне жаль, что ты узнала об этом так рано. Я отвернулась. Он меня жалеет, это ясно, как день. Дин положил руку на мое плечо и заставил вновь взглянуть на него. — Я обещаю тебе, Дэль, что сделаю всё, чтобы ты больше не считала себя беспомощной. «Дэль» резануло по ушам. Он впервые меня так назвал. Конечно, Дин не знал, что значила для меня эта форма моего имени. Но всё же. Если бы меня через много лет спросили, когда я обрела свою вторую семью, я бы без сомнения назвала бы этот день. Этот момент.