*От лица Даниэль*
Я вновь чихнула. В шестой раз за две минуты. Пыли в помещении было так много, что при малейшем нашем движении она взлетала в воздух и бессовестно атаковала мой нос. — Поверить не могу, что у вашего отца был потайной склад с разными сверхъестественными штучками, а мы узнали об этом только сейчас, — пробормотала я, разглядывая содержимое массивных полок. Эти полтора года хоть и прошли незаметно, были относительно скучны. Особенно если сравнивать их с предыдущими нашими передрягами. Не скажу, что меня это не устраивало. Совсем наоборот, я была счастлива, как никогда раннее. Мы с Дином на днях перемахнули порог в шесть месяцев наших отношений. Краткий экскурс по этому прекрасному времени: Дин был рядом со мной, я была рядом с ним, мы могли целоваться, когда захотим, ведь это абсолютно нормально для пары, и мы стали меньше морочить друг другу голову. В остальном изменений почти не случилось. Я, Дин, Сэм, Детка и охота. Штат за штатом, город за городом. Но несмотря на то, что почти каждый день нас и то и дело пыталась прирезать какая-нибудь нечисть, ни от Мэг, ни от Азазеля не было ни слуху не духу. Сэму не приходили видения, а я так и не наткнулась ни на одного демона, чтобы проверить на нем свои способности. В общем, в какой-то момент мы даже заскучали. Настолько заскучали, что заново перерыли дневник Джона Винчестера. И наткнулись там на один адрес. Нам стало интересно, и вот так мы и нашли данный склад. Войти оказалось непросто. Джон хорошо позаботился о защите. Нас встретило несколько хороших замков и ловушек для сверхъестественных существ. С горем пополам мы расправились со всеми и зашли внутрь. По состоянию склада нам стало сразу понятно, что посетителей здесь не было давненько. На массивных деревянных полках стояли различные коробки, шкатулки и ящики, покрытые нетронутым слоем пыли. — Кроличья лапка. Колдовские монеты. Книга проклятий, — зачитывал Сэм надписи на ящичках, — Понятно, почему отец прятал этот склад. Тут он хранил опасные вещи, которые не должны попасться в руки обычным людям. Например, весь этот стеллаж — проклятые предметы. — Почему он их просто не уничтожил? — спросил Дин. — Может, думал, что они могут понадобиться, а может, просто не знал как, — предположил Сэм. Братья рассматривали стеллажи, меня же почему-то потянуло в противоположный конец комнаты. Там стоял стол. На нем были разбросаны какие-то вещи, незащищённые магическими ящиками. Я заметила лампу на краю стола, зажгла её и ахнула. — Что там такое, Дэль? — спросил Дин, подходя и по привычке приобнимая меня за талию. На столе лежали фотографии. Мои глаза перебегали с одной на другую, даря сердцу ощущение дрожи и тепла. — Ого, — выдохнул присоединившийся к нам Сэм, — Откуда у отца все эти фотографии? Я даже не видел большинство из них. На фотографиях были мы. Дин и Сэм, играющие в мяч на зелёной лужайке перед домом Бобби. Маленький улыбающийся Дин, который вцепился в руль импалы. Дин, Сэм и Бобби, увлеченно смотрящие по телевизору футбол. Сэм и я, строящие в камеру смешные рожицы. А на другой фотографии Дин катает 12-летнюю меня на спине. А вот мы все втроём, вымазанные в краске, увлеченно рисуем плакат для моей школы, а на заднем плане недовольный Бобби — ему не нравится, что мы запачкали его любимое кресло. Фотографий было множество. Встречались и совсем старые: Семья Винчестеров на фоне их старого дома — копию этого фото я уже видела когда-то. Молодые Джон и Мэри. И черно белое фото, где изображены мужчина с мальчиком, похожим на Джона. Но мое внимание привлекла совсем другая фотография. Я подняла её дрожащими руками. На ней была только я одна. Фотография была обычной. В камеру я не смотрела. Будто даже и не подозревала, что меня снимают. Волосы заплетены в две незатейливые косички, в детстве я любила такую прическу. Мне здесь лет 13, не больше. Кто сделал эту фотографию? И как она попала сюда? Я перевернула фото, чтобы увидеть своё имя. «Дэль» — с удивлением прочитала я подпись, Джон никогда меня так не называл, но почерк был точно его. Ниже другой ручкой, гораздо более яркой, было дописано: «В случае, если я не прав насчёт тебя: прости за сомнения, но я больше не могу тебе доверять. Я уже ни в чем не уверен». — Что это значит? — спросил Сэм. Ответа у меня не было, но имелись предположения. Джон далеко не всегда считал меня подозрительной. По сути всё это началось тогда, когда он напал на след Линча, то есть Ахримана. Зато Джон был сдержан. Будучи ребенком я считала, что просто не нравлюсь ему. Но сейчас… Сейчас я с удивлением осознала, что он в принципе никогда не пытался сделать мне ничего плохого. Если бы он меня ненавидел, то не позволил быть рядом со своими сыновьями. Так значит… Значит, он всё-таки считал меня семьёй, если не для себя, то для своих сыновей? Хотелось бы верить. С улыбкой я вернула фотографию на её место. Я до этого и не осознавала, как сильно меня напрягал тот факт, что отец моих любимых мальчиков меня не принимал. Как, оказалось, принимал. Может и не до конца, но принимал. — А это что такое? — заинтересованно протянул Дин, хватая с дальнего края стола замысловатую шкатулку. — Ловец воспоминаний, — прочитал Сэм надпись, — Эй-эй, Дин! Зачем? — воскликнул он, когда Дин стал открывать шкатулку. — Расслабься. Если бы она была опасна, то стояла бы вместе с остальными проклятыми предметами. Внутри шкатулки было лишь два предмета: гладкий серебристый камушек и лист бумаги, сложенный в несколько раз. — А это похоже инструкция, — я взяла бумагу и стала читать, — Так… «Ловец воспоминаний». Артефакт, созданный ведьмой в 15-м веке. Родом из Шотландии. Предназначен для вылавливания воспоминаний. Хм. Логично, это же ловец воспоминаний, как никак. Ни убавить, ни прибавить. — Так что он делает то? — нетерпеливо перебил Дин, вертя камушек в руках. — Вроде как заставляет вспомнить какой-то момент жизни в мельчайших подробностях. Это почти как увидеть все заново. — Прикол. А как работает? — Закрываешь глаза, сжимаешь камень, и он автоматически выдает тебе какое-нибудь воспоминание. — Мы серьёзно будем играть с древним артефактом? — спросил Сэм. Дин посмотрел на него взглядом, который так и говорил: «Ещё как будем. Не задавай таких глупый вопросов». — Ладно, я первая, — я отобрала камушек у Дина, пока он ещё не успел возразить. Я сжала камушек в правой ладони и зажмурилась. И тут же темнота в глазах рассеялась, сменившись картинкой, и я вновь погрузилась в моё любимое утро. Я узнала его сразу же. Это утро, после того, как Дин признался мне в своих чувствах. Мы не проснулись, потому что всю ночь нам было не до сна. Моя голова мирно покоится на его груди. Я могу считать удары его сердца. И так приятно находиться в этом тепле, в полном спокойствии и уюте, рядом с любимым человеком, который так нежно и увлеченно выводит пальцами замысловатые узоры на моей коже. — Так куда там делся Льюис? — лениво спрашивает Дин. — Уехал. Сразу, как ты закрылся в своём номере. Он и не собирался оставаться. Я просто попросила его немного подыграть мне. Дин какое-то время молчит. Затем вздыхает. — Какая же ты хитрюга, — я слышу в его голосе улыбку. — Но сработало же. Иначе бы ты не пришел. Он стискивает меня в объятиях ещё сильнее. Какое-то время мы молчим, наслаждаясь нашей эмоциональной и физической близостью. — Так… Мы теперь?.. Его неуверенность заставляет меня рассмеяться. Не похоже на Дина Винчестера. — Если ты сейчас пойдешь на попятную, я за себя не ручаюсь, — отвечаю я шутливой угрозой. — И как же? Задушишь в объятиях, зацелуешь до смерти? Я же нравлюсь тебе. — Не просто нравишься, — неожиданно признаюсь я, — Я влюблена. Его пальцы резко останавливаются. И клянусь, кажется, его сердце пропустило удар. — Во что именно? — напряжённо спрашивает он. У меня почему-то возникает чувство, что Дин не может до конца поверить в мои слова. Он будто ждёт от меня ответа, за что его можно полюбить. — Много во что, — говорю, понимая, что скрывать что-то сейчас бессмысленно, — В твой сложный характер, твою внешность, в твою харизму, в твои идиотские шутки, в твою любовь к еде, к машине, к музыке, в то, как ты заботишься о брате, в то, как ты спасаешь людей, не прося ничего взамен, даже в то, как ты сдерживаешь эмоции, пытаясь оставаться сильным в самые сложные времена. Перечислять всё долго, потому обобщу. Я влюблена в тебя. Я слышу, как его сердце стало биться быстрее. Я поднимаю голову, смотрю в его глаза и тянусь за поцелуем. — Знаешь, за что я полюбил тебя? — спрашивает он, когда поцелуй прерывается, — Я имею в виду, полюбил тебя вообще, как человека, ещё давно. Я отрицательно мотаю головой. — Верно, я ведь никогда об этом не говорил. Честно, даже сейчас, не верю, что собираюсь это рассказать. — Так за что? — подбадриваю его я. Дин закрывает глаза, откидывается на подушки и хмурится, будто вспоминает что-то. Я внимательно наблюдаю за каждой черточкой его лица. — Я рано лишился родителей. Да, отец был жив, но он скорее стал мне командиром. Сэмми был слишком мал. Отец всё чаще и чаще пропадал на охоте. Бывало, его не было с нами неделями. Забота о брате легла на мои плечи. Я ещё сам был ребенком, но мне приходилось выполнять для Сэмми роль и отца, и матери. Я заботился о нём, готовил для него, укладывал его спать, успокаивал после ночных кошмаров. Это была моя работа — дарить ему хотя бы немного детской неосведомлённости. Я хотел, чтобы он побыл ребенком дольше, чем смог им побыть я. Дин открывает глаза и вновь смотрит на меня. — Я люблю Сэма, и я люблю отца. Но не могу отрицать того, что ради них я лишил себя детства. Признаться, вплоть до своего совершеннолетия я всё ждал того момента, когда у меня появится передышка от необходимости постоянно нести за кого-то ответственность. Но этой передышки всё не было и не было. И я уже было смирился. Как вдруг появилась ты. — Я? И как я могла это всё исправить? — А ты могла. Я сам удивился, когда понял, что рядом с двенадцатилетней девочкой восемнадцатилетний мальчишка может почувствовать себя ребенком. Мне нравилось наше «убежище». Отец был далеко, а Бобби приглядывал за Сэмом. И я на какое-то время мог забыть об этой ответственности. Проблемы вылетали у меня из головы. Мы смотрели фильмы и мультики, не заботя себя мыслями об окружающем мире. Мы болтали о всякой чепухе, о том, что кажется взрослым слишком мелким и незначительным. Мы были разными, но тогда я обрёл в тебе друга. Ты стала той, кто смог подарить мне хотя бы немного детства. И полюбил я тебя за это, мой ангел. Я молчу и не знаю, что ответить на это. Его откровение слишком сильно тронуло меня. — А я то думала, что ты полюбил меня за то, как я потрясающе умею готовить бутерброды, — неловко отшутилась я. Дин искренне смеётся и целует меня в лоб. — Это была вторая причина. Вдруг всё закончилось, и я снова оказалась на складе. — Эй, ангел, ты чего покраснела то? — Получилось, — поражённо выдохнула я, рассматривая камушек, — Это и в правду работает! — Но что ты успела увидеть? Прошло всего пару секунд. — Я видела всё. В мельчайших подробностях. Я даже чувствовала температуру и запахи. Попробуй. Я сунула камушек Дину. Он закрыл глаза и сжал его.*От лица Дина Винчестера*
В комнате полумрак. Я сижу на диване в гостиной Бобби и едва сдерживаю приятный трепет. Сегодня 24-е января 2007-го года, и мне исполнилось 28 лет. Не помню, чтобы когда-нибудь праздновал свой день рождения. У меня никогда не было торта, свечек я не задувал и желаний не загадывал, да и подарков мне не дарили, за исключением, пожалуй, импалы на моё совершеннолетие. Я уже давно смирился с этим, с восемнадцати я просто игнорировал свой день рождения, принимая его за обычный день. И мне не хотелось ничего менять. Я устраивал для Даниэль квест на каждое 17-е января, а к 24-му торопился поскорее уехать, чтобы она не отплатила мне той же монетой. Только вот теперь, когда Дэль стала моей девушкой, у меня не было возможности где-нибудь от неё спрятаться. После всех тех лет, что я её «мучил», я ждал худшего. Но как оказалось, Дэль слишком сильно меня для этого любит. Теперь я сижу у Бобби в темной гостиной. Сижу, жду, и тут слышу шаги. — С днём рождения тебя, с днём рождения тебя… — разливается по комнате ангельский голос Даниэль. Она появляется в гостиной, неся на подносе большой шоколадный торт. На нем горит свечка, освещая улыбающееся лицо моей девушки. За Дэль входит Сэм, он снимает всё происходящее на камеру. Бобби останавливается в дверях, скрещивает руки на груди и с улыбкой смотрит на всех нас. — С днём рождения, моя любимая принцесса, с днём рождения тебя! — торжественно допевает Даниэль. Она подносит ко мне торт, я встаю и начинаю смеяться, заметив, какую именно свечку они воткнули в мой торт. Это была детская, оранжевая с пятнышками, как у жирафа, свеча в форме цифры восемь. — А где вы двойку потеряли? — спрашиваю я, прищурившись, — Мне вроде 28 исполнилось. — А, да? — усмехается Дэль, — А я думала, мы твой ментальный возраст считаем. Сэм издает смешок, но мы не обращаем на него внимание. Я пытаюсь запомнить всё до мелочей. Подтёки шоколадной глазури, трепещущее пламя свечи и голубые глаза, которые смотрят на меня с такой нежностью и любовью, что мне становится страшно: действительно ли я всего этого достоин? — Загадывай желание и туши огонечек, — подсказывает Дэль. Я смотрю на свечу. Что же загадать? Обычно я не мастак в загадывании желаний. Да и не сильно я в это всё верю. Но сейчас мне почему-то хочется на мгновение поверить в волшебство. Хочется загадать что-то стоящее, но возможное. Чтобы потом не пришлось разочароваться. Так что мне загадать? «Пусть хорошие моменты не оставляют нас даже в самые сложные времена» — мысленно проговариваю я и задуваю свечу. — Вау, — выдохнул я, — Это действительно работает. Такое чувство, будто я прожил всё заново. Сэм, попробуешь? — Да ну, ребят, — я пихнул камушек Сэму, и тот взял его неохотно, — Мы не знаем заранее, что нам придется вспомнить. Вы сами говорите, что воспоминание очень реально. А что, если попадется плохое воспоминание? — Сэм, просто попробуй, — начала уговаривать Дэль, — Вдруг попадется хорошее? — Ох, ну… Ну ладно. И Сэм проделывает то же, что и мы с Дэль некоторое время назад.*От лица Сэма Винчестера*
Канун Рождества. Раньше мы с Дином проводили этот день где-то в мотелях в разных частях страны, но с появлением Даниэль в нашей жизни это изменилось. Теперь почти каждый год Рождество мы празднуем у Бобби. Бобби поручил мне, Дэль и Дину важную миссию — украсить дом к Рождеству. Что ж… У нас всё получалось ровно до того момента, когда пришлось вешать гирлянду. — Блять, почему она не работает?! — психует Дин, когда гирлянда, висящая на стене, снова гаснет. — Не матерись, Дин, здесь дети, — делаю я ему замечание. — Я не ребенок, мне в следующем месяце будет шестнадцать, — возмущается Дэль. — Ну я и говорю, ребенок. — А сам то что? Не намного ты меня и старше. — Так, ребятня, а ну быстро успокоились! — беззлобно прикрикивает на нас Дин, — Чтобы победить врага, нам нужно быть в одной команде. — А кто наш враг? — ОНА, — Дин важным жестом указывает на неработающую гирлянду, — Эй, ангелочек, подай-ка мне скотч. — Там с проводами проблема, Дин, — замечаю я, пока Дэль с недовольным видом подносит Дину скотч, — Как ты собираешься решить эту проблему скотчем? — Сэмми, что я выучил за двадцать один год своей жизни, так это то, что никогда нельзя недооценивать скотч, — Дин отлепляет кусочек скотча, поднимает провод гирлянды, пока она не загорается, и прилепляет его в этом месте скотчем к стене, — Та-дам! Я так и думал. Если зафиксировать провод в нужном положении, то всё будет работать. Мы с Дэль, стоя бок о бок, скептически смотрим, как Дин отступает подальше, чтобы разглядеть свою работу во всей красе. — Чудненько, да, это работает, — важно изрекает он. Мы молча наблюдаем за тем, как скотч отлипает от обоев и провод медленно сползает по стене. Гирлянда гаснет вновь. — Это не работает, — говорим мы с Дэль одновременно. — Затухните, — тут же отзывается Дин. Что-то щелкает. Я ощущаю запах гари, и тут гирлянда просто загорается. В прямом смысле. Огнём. Я тут же выдираю вилку из розетки, а Дин срывает гирлянду со стены и начинает тушить её собственной курткой. Нам повезло, что огонь был совсем маленьким. Мы все с облегчением выдыхаем, когда понимаем, что возможность пожара прошла мимо нас. Я и Дэль смотрим на Дина. — Что?! Это же не я её поджог! — оправдывается он, поднимая гирлянду с подпаленного ковра. — Почему в доме воняет дымом?! — слышим мы голос Бобби из соседней комнаты. Мы переглядываемся. Ой-ой. Что сейчас будет… — Прикольно, — пришлось признать мне, когда я вынырнул из воспоминания. — Скажи! — кивает Дэль, — Дай я снова попробую. Я протягиваю ей камушек.*От лица Даниэль*
Мы закрываемся с Дином в нашем «убежище». Давно мы здесь не бывали. Но охота охотой, а про отдых забывать не стоит. Тем более, что по Бобби я очень скучала. Мы с Дином решаем пока не говорить Бобби о наших отношениях. Если честно, то сделать это просто страшно. Я даже предположить не могу, как он отреагирует. Ухажёров у меня было не так уж и много, но Бобби их всех просто терпеть не мог. Так что нам приходится скрываться. А делать это не просто, ведь мы с Дином достаточно быстро привыкли быть типичной парочкой. Держаться за руки, время от времени целовать друг друга и демонстрировать остальные «нежные проявления чувств», как называет это Сэм. Дин теперь часто приобнимает меня за плечи или талию, а я привыкла опускать свою голову на его плечо, когда мы сидим рядом. Только в «убежище» мы можем не таиться. И чёрт. После целого дня «без Дина под боком», мне становится трудно себя сдерживать. И ему, кажется, тоже. Сначала мы честно пытаемся просто лежать, обнимаясь, и разговаривать. Но со временем разговоры стихают. А потом не понятно как, но его губы находят мои и… Там уже становится на всё плевать! Дин приподнимает меня, я перекидываю ногу через его талию, сажусь, стягиваю с себя футболку, затем избавляюсь и от верха Дина, прохожусь пальцами по его груди и прессу… Дверь со скрипом отворяется. Мы с Дином резко отрывается друг от друга. Дин сбрасывает меня с себя и прикрывает одеялом голые части моего тела. Красные, тяжело дышащие и шокированные, мы смотрим на дверь. Там стоит Бобби. Мы ждём. Две секунды показались вечностью. Я ожидаю тирады, истерики или молчаливой злости, но Бобби лишь привычным жестом поправляет свою бейсболку. — Простите, что помешал. Надо было постучать. Как закончите, спускайтесь. Ужин готов. И он просто выходит, осторожно прикрыв дверь. Мы с Дином молча одеваемся и спускаемся вниз. Это официально мой самый неловкий ужин! Мы с Дином всё ещё не отошли, Бобби ведёт себя, как обычно, а Сэм кидает на нас троих понимающие взгляды и хихикает себе под нос. В конце концов я не выдерживаю. — Бобби, а… — Да, Дэль, я прекрасно понял, чем вы там наверху занимались, — спокойно отвечает Бобби, будто и так знает, что я собиралась спросить, — Ещё раз прошу прощения за внезапное вторжение. Слегка не подумал. Молчание. Мы с Дином бросаем на Сэма рассерженные взгляды, когда он чуть ли не давится, пытаясь сдержать очередной смешок. — И что ты думаешь? — осторожно спрашиваю я. — Поздравляю вас. Думаю, вам будет хорошо друг с другом. У меня слегка отлегает от сердца, но некоторые сомнения ещё остаются. — Почему ты реагируешь так спокойно? Я просто думаю, это могло быть неожиданностью для тебя… Бобби откладывает вилку в сторону и прямо смотрит на меня, затем на Дина, и снова на меня. — Дэль, я по вашему слепой? Дружно отрицательно качаем головой. — Вот именно. Я много что замечаю. Взгляды, намеки, жесты… Я год ждал, когда и вы их заметите и прекратите уже друг по дружке страдать, ещё после вашего прибытия из Нью-Йорка понял, что что-то не так. Так что, аллилуйя, как говорится, — он вновь принялся за еду, — Два балбеса. Ну лучше пары не сыскать, честное слово. Я смотрю на Дина. Кажется, его лицо — зеркальное отражение моего. Дин ловит мой взгляд, мы одновременно смущаемся и молча утыкается в свои тарелки. — Так, моя очередь, — заявил Дин, как только я открыла глаза, и выхватил у меня камушек.*От лица Дина Винчестера*
— Это самое дебильное, что мы делали в своей жизни! — истерически кричит Даниэль, резко поворачивая руль. Импала на полной скорости меняет направление, заставляя наших преследователей немного затормозить. — Блять! — машина едва не врезалась в ветхую постройку. — Эй-эй, полегче, Шумахер! Не хватало ещё, чтобы мы в аварию попали! Позади завывают полицейские сирены, мигалки освещают ночные дороги. — Тебе напомнить, из-за кого мы оказались в такой ситуации?! — отвечает она мне. Ну ладно, возможно Дэль и права. Отчасти моя вина здесь действительно есть. Ведь это я придумал план, где мы с Сэмом устраиваем липовое ограбление ювелирного магазина, специально попадаемся копам и на время садимся в местную тюрьму, где орудует призрак. Я бы не стал так легко соглашаться на это дело, да вот только меня сильно просил старый папин приятель, который работает в этой тюрьме охранником. С призраком мы разобрались на раз-два. Сложнее было сбежать из тюрьмы. В этом нам помог тот самый папин друг-охранник. И всё бы ничего. Да вот только буквально через десять минут, как Дэль забрала нас на импале, мы услышали погоню. — Немедленно остановитесь и выйдите из машины, — слышу усиленный колонками голос Хенриксена. Виктор Хенриксен — агент ФБР, которого отрядили заняться непосредственно мной. Хенриксен меня не особо любит, допрос, который он устроил мне и брату был жесток, а обещание, что мы сгниём в тюрьме очень убедительно. У него было для нас много вопросов: как, где, что, почему и самое главное — какого черта я до сих пор жив. Ах, да, а ведь весь мир думал, что я мертв после того случая с оборотнем. Как-то я об этом даже и не подумал. — Повторяю в последний раз, остановите машину! — Да щас, — говорит Дэль, — Дин, ты с Деткой ладишь лучше меня, давай поменяемся. Я хватаюсь за руль, пока Даниэль перелезает через меня. Я двигаюсь, и вот я уже на месте водителя. Увеличиваю скорость, заставляя Детку лететь с неземной быстротой. — Напомните мне больше никогда не соглашаться на авантюры, которые предлагает нам Дин, — просит Сэм с заднего сидения. — Не дрейфь, Сэмми! Прорвёмся. — Да ну… И как по сигналу мы слышим выстрелы. Федералы перешли к серьезным действиям. Я с болью представляю, какой ущерб понесет моя импала после сегодняшнего вечера. — Они охуели?! — не выдерживаю я, когда одна из пуль разбивает заднее стекло. Благо хоть Сэм успевает пригнуться, — Ангел, а ну-ка ответь им. — Ох, Дин, если меня тоже отдадут под суд, будешь спать на диване вечность, — выдыхает она, доставая пистолет и слегка высовываясь из окна. Она делает несколько выстрелов и только потом вопросительно смотрит на меня. — Ой, а куда стрелять то?! Они же обычные люди! — Нууу, давай по колесам и фарам. — И почему я не осталась в колледже… — Тот же вопрос, — Сэм клацает зубами, когда машина подскакивает на кочке. Я снова оказывался в реальности. Кстати, одному богу известно как, но мы всё же смогли оторваться от погони. Хенриксен наверняка рвал и метал. Нам ещё пришлось поменять номера и несколько недель просидеть у Бобби. — Хочешь? Твоя очередь, — отдал я камушек Сэму.*От лица Сэма Винчестера*
— Сэм? Сэм, ты готов? Я тебя уже пол часа жду! — говорит Джессика. Я захожу в комнату. Джессика в костюме медсестры, ведь сегодня все празднуют Хэллоуин. Она выглядит необычно, но ей идёт. — Почему ты ещё не одет? Где твой костюм? — спрашивает она, оглядев меня. Я подхожу к ней, привычно обнимаю. — Ты знаешь, как я отношусь к Хэллоуину. Джесс улыбается мне, слегка склонив голову. — Да брось, Сэм, будет весело! — она смягчается, когда видит, что я всё ещё твёрд в своем решении никуда не идти, — Ладно, если ты против костюма, то и не надо. Но ты должен пойти! Это будет крутая вечеринка, нельзя же пропускать такое веселье. — Джесс… — Ну пожалуйста, Сэм, не бросай меня. Я смотрю в её глаза и вижу, как сильно она хочет, чтобы я был рядом. И я тоже этого хочу. Джесс дарит мне столько счастья, что я даже не знаю, чем это заслужил. Именно она всё это время помогает мне пережить ссору с братом и отцом. И что бы я без неё делал… — Хорошо, — улыбаюсь ей в ответ, — не брошу. Никогда. Она радостно подпрыгивает и тянется ко мне за поцелуем… И всё это снова закончилось. Я сглотнул невидимый ком в горле. Рандомное воспоминание… Этот камень слишком жесток. Буквально только что я был рядом с Джесс, снова чувствовал её тепло и запах, любовался улыбкой. И особо больно понимать этот контраст прошлого с настоящим. В несколько раз сильнее чувствуешь одиночество. — Ребят, я не думаю, что нам стоит продолжать играть в это. — Но почему? Весело же! И прежде чем я успеваю возразить, Дэль забирает у меня камушек и закрывает глаза.*От лица Даниэль*
— Ладно, значит слушайте меня внимательно. Сейчас вы быстро избавляетесь от еды, затем мы собираем вещи и уматываем из города, пока не стало поздно. Всё поняли? — Да, — неохотно кивает Фрэнк, — Но можно хоть допить? — Я сказал избавиться! Не время! Я вздрагиваю от разъяренного рыка Майкла, он и вправду зол на своих братьев. Фрэнк разочарованно вздыхает, а затем опускает свою огромную ногу на шею моего отца. Комнату сотрясает хруст сломанных костей. Кто-то надрывно кричит. Это моя мама. Она вскакивает со стула, но из-за связанных рук и ног тут же падает на колени рядом с трупом ее мужа, моего отца. Фрэнк подходит сзади, хватает ее за голову и резко поворачивает. Второй хруст, а затем все стихает. Лишь краем сознания я замечаю, как горячие слезы катятся по моему лицу. В ушах всё ещё стоит этот страшный хруст. — Как же громко она заверещала, аж уши заложило, — морщится Фрэнк и отбрасывает от себя труп, как какой-то мусор. — Уберите их куда-нибудь. Чтобы подольше поискали, — приказывает Майкл. А я ощущаю себя на краю пропасти. И лишь одна темнота впереди. Темнота, наполненная страхом, одиночеством и смертью. Я отбросила от себя камень, он со стуком ударился о бетонный пол. — Ты прав, Сэм, — сказала я не своим голос, руки тряслись, — Не зря Джон закрыл этот камень на своём тайном складе. Артефакты — это не игрушки. Мне не требовалось что-то пояснять. Мы все не знали, какие воспоминания попадались другим. Но я уверена, что по моему лицу было всё понятно. Ловец воспоминаний заставляет видеть прошлое слишком реально и подробно. Из-за этого радостные воспоминания кажутся такими же светлыми и яркими, какими и были изначально. А трагические воспоминания… Что ж. Сложно выдержать одну и ту же боль два раза подряд.