Всего лишь имя

      Он выходит из цзинши и прикрывает за собой дверь. Все. Кончено. На душе невероятно легко и пусто. Он знает, что еще пожалеет о том, что сделал, может, уже через час захочет вернуться и все изменить, но теперь — снова! — нужно держаться до самого конца. И если это будет скоро — пускай.        Свежий весенний воздух кружит голову не хуже вина («Улыбка императора», чтоб ее!); солнечный свет, кажется, течет по нему, как вода, стирает все, что было. Он идет быстро, почти бежит, чтобы уйти как можно дальше. Чтобы никто не задержал. Чтобы не вернули.        Уйти не удается. Лань Сичэнь идет навстречу — кажется, просто случайно, действительно, неудачное совпадение. Он еще ничего не знает и улыбается как обычно, тепло и искренне.        — Господин Вэй, добрый день. Как ваши дела?       — Зачем вы?.. — он опускает глаза, переступает с ноги на ногу, тянется к поясу за флейтой и отдергивает руку. Как быстро жест стал привычным! А Чэньцин он бросил еще там, в доме, аккуратно уронил на стол рядом с гуцинем. Кажется, оба инструмента покоробило такое соседство. — Глава Лань, я ухожу. Отсюда. Навсегда.        Слова даются тяжело, к глазам подкатывают слезы. Он моргает, пытаясь прогнать их. За одно движение ресниц выражение лица Лань Сичэня неуловимо меняется. Только что улыбался — и вот смотрит настороженно, да что там, почти зло.       — А как же Ванцзи?        — С ним все. Я все ему рассказал.        — Господин Мо, — Сичэнь вздыхает, тяжело и устало. — Зачем вам это? Разве мы сделали вам что-то плохое?        — Вы-то?! — он топает ногой и чувствует себя маленьким ребенком, которому отказали в новой игрушке, а вовсе не взрослым человеком и заклинателем, и сам же смеется — над собой и над всей этой глупостью. — О нет, вы все так добры и заботливы! И вы, и глава Цзян, а уж о Лань Чжане и говорить нечего!        Он осекается, поправляет сам себя:       — Ванцзи. О Ванцзи и говорить нечего.        Сичэнь смотрит, хмурится недовольно, словно и вовсе не слышит.        — И что же он вам ответил?        — Ничего.        — Господин Мо, вы еще можете передумать, — предлагает Сичэнь. — У вас же все хорошо получалось.        Хорошо?! Он это называет — хорошо? ***        Мо Сюаньюй помнил, как все началось. Тогда он думал, что это, наоборот, конец. В жизни не осталось того, ради чего стоило бы по утрам открывать глаза и подниматься с кровати, и он решил все закончить. Даже рисовать своей кровью было нестрашно, впервые в жизни. Наоборот, Сюаньюю хотелось смеяться, когда он рисовал очередной знак. Хотя бы у этого всего был смысл.        Он сел в центре круга. Рукава были красными и липкими, на ладонях застывала кровь, неприятно стягивая кожу. Он последний раз посмотрел по сторонам, мимоходом пожалел, что последнее, что он видит, — это старый сарай на окраине их поместья, солома по углам, метла у двери. Хотелось бы чего-то более возвышенного, но, если подумать, какая разница для того, кто сейчас уйдет навсегда? Оставалось лишь нанести последние метки и загадать последнее желание, когда дверь внезапно распахнулась. На пороге стоял чтоб-ему-провалиться кузен, а еще через миг он тоже ступил в круг, смазав сложный контур печати.        Мо Сюаньюя он пнул — привычно, без особой злости, как надоедливого пса, и это было даже почти не больно… Просто Мо Сюаньюй уже устал терпеть.        — Что это ты тут устроил, псих?        — Понятия не имею, — ответил Сюаньюй и рассмеялся. — Ритуал пожертвования тела, насколько я могу судить.        — Чего?        Кузен захлопал поросячьими глазками, Мо Сюаньюю стало еще смешнее. Он встал перед кузеном и, широко улыбнувшись, пояснил:        — Этот ритуал позволяет призвать в свое тело любого духа, чтобы дух выполнил одно желание заклинателя. Знаешь, что загадал этот парень?        Кузен соображал небыстро. Вот и сейчас, он еще только думал, а его слуги уже попятились к стенам.        — Да кто ты такой? — крикнул А-Тун.        Мо Сюаньюй улыбнулся и ему.        — Я — Старейшина Илин, Вэй Усянь. Очень, очень рад познакомиться.        А дальше… Нет, Мо Сюаньюй вовсе не хотел этого, ему пришлось, иначе бы ему не поверили и снова побили — что с духом, что без духа. Драться Сюаньюй никогда не умел. Еще во время обучения в клане Цзинь он мог только с завистью смотреть на других заклинателей, так легко управлявшихся со своими мечами. Сам он… Мо Сюаньюй предпочитал не вспоминать, какими словами ругали его учителя в тот раз, когда он во время учебного поединка воткнул меч себе в ногу.        А потом это прокомментировали и целители.        С тех пор уроки фехтования он прогуливал всеми правдами и неправдами, а меч с собой вообще предпочитал не носить. Это помогло приобрести единственного друга, который действительно его понимал, и… «Ладно, — сказал как-то раз отец. Тогда он был еще жив. — Не можешь так — попробуем по-другому. Гуанъяо, отведи его к Сюэ Яну».        Чему его учили там, Мо Сюаньюй тоже предпочел бы навсегда забыть, но оно уже въелось в память, в кости и кровь, и часто возвращалось вместе со страшными снами. После них Сюаньюй просыпался от собственного крика, чертил защитные талисманы на всем подряд и не мог снова заснуть, особенно один и в темноте. Он был бы рад, если бы это не давалось ему так же, как путь меча.        Увы, тьма была рада всем, даже самым бесталанным заклинателям.        Вот и сейчас знак призыва легко сошел с пальцев, остался висеть в воздухе алым флагом, тихо подтаивая с краев. А любые мертвецы, которые были рядом, уже шли защищать Мо Сюаньюя.       Тогда он даже не испугался. Боялись они — чтоб-ему-провалиться кузен и его слуги. Они кинулись к двери, увидели то, то за ней, снова бросились обратно в сарай…        — Прекрати это! — заорал кузен, хватая Мо Сюаньюя за шиворот и встряхивая. Как обычно. Мо Сюаньюй долго терпел это, надеялся, что ему надоест. Кузену не надоедало. А оказывается, все можно было прекратить давно, весь вопрос в цене.        От вида крови кузена, от звука, с которым его оторванная голова ударилась о стену, Мо Сюаньюя затошнило. Месть оказалась грязной и мерзкой, ни чуточки не приятной. Красный знак призыва дотлевал в воздухе.        Мертвецов отозвалось четверо — трое целых и один фрагмент, и пятеро живых не стали для них проблемой. Если бы Мо Сюаньюй и хотел передумать, не успел бы — так быстро оборвались крики и настала тишина. Мертвецы замерли, бессмысленно уставились в пространство, ожидая новых приказов. Фрагмент — крупная рука с бледно-серой кожей и длинными черными ногтями — приподнялась на пальцах, словно осматривалась, и целеустремленно засеменила к Мо Сюаньюю.        — Задержите ее! — крикнул он мертвецам и бросился обратно домой.        Как говорится, от дракона — прямо в когти тигра.        Мо Сюаньюй не собирался задерживаться дома. Понимал, что убитого кузена ему не простят, та же тетушка лично не побоится замарать руки и забьет палкой до смерти. Значит, оставалось только забрать вещи и бежать к единственному другу. Уж он-то точно что-нибудь придумал бы! Может, и не взял бы в клан, ладно уж, раз ему старейшины не позволят. Мо Сюаньюй согласился бы и просто жить в городе по соседству, видеться иногда — в общем, на своего друга он очень надеялся и не знал, что до него доберется очень нескоро.        В усадьбе тетушка принимала гостей. Десяток заклинателей из клана Гусу Лань охотно рассказывали всем, что делать, чтобы выжить, пока они будут ловить нечисть. Мо Сюаньюй вспомнил о поднятых им мертвецах. По крыше что-то прошуршало, словно кто-то быстро перебирал пальцами. Мо Сюаньюю расхотелось выходить на улицу, тем более солнце уже клонилось к закату.        Умирать тоже настроения не было. Мысленно он махнул на все рукой и вышел навстречу адептам, стараясь держаться важно и солидно, как и подобает Старейшине Илин.        — Вы за местной нечистью пришли? Не стоит трудиться, я сам разберусь. Хотя вот тут по крыше рука ползает, ее, так и быть, можете забрать.        — Уведите его! — зашипела тетушка, размахивая руками и подзывая слуг. — Прошу прощения, господа заклинатели, это мой племянник, он не совсем здоров на голову…        — А я-то думал, чего он мне тело пожертвовал! — хлопнул себя по лбу Мо Сюаньюй. — Оказывается, он просто с ума сошел, вот оно что… И зря я, получается, убил того здоровяка?        — Кого ты убил?! — ахнула тетушка, готовясь то ли упасть в обморок, то ли вцепиться в лицо Мо Сюаньюю.        — Кому он тело пожертвовал? — уточнил один из заклинателей.        — Уважаемый дух, представьтесь, пожалуйста, — попросил другой. Очень вежливый.        Мо Сюаньюй только этого и ждал.        — Старейшина Илин я. Вэй Усянь. Рад встрече и все такое.        Сигнальная вспышка в виде цветка орхидеи полыхнула в темнеющем небе даже раньше, чем он договорил.        Тогда Мо Сюаньюй не знал, кого они позвали на помощь. Наставника, кого-то из старших — ему было все равно на тот момент. Он собирался притворяться и перед другими, а если кто-то и захочет убить за прошлые преступления — Мо Сюаньюю терять было нечего. Разве он не собирался умереть сегодня?        А потом появился он — Лань Ванцзи. Одетый так аккуратно, словно пришел на пир, а не мчался на помощь. С таким равнодушным взглядом, словно каждый день видел мертвецов, сражающихся против демонической руки. На своих учеников он посмотрел без выражения, но, видимо, для них этот взгляд все-таки что-то значил, потому что один из молодых людей заговорил торопливо:        — Нет-нет, мы бы не стали вас беспокоить по пустякам. Мы бы и сами справились… может быть. Но вот этот человек, он только что сказал, что он — старейшина Илин! Ханьгуан-цзюнь, как вы думаете, ему можно верить?        Мо Сюаньюй пожалел, что не убежал. Гуй с ней, с рукой, может, и не догнала бы! А вот Лань Ванцзи, который то защищал Вэй Усяня, то, говорили, чуть ли не сам его убил на пару с главой Цзян… С ним все было куда сложнее! Сюаньюй постарался вспомнить все, что говорил о Вэй Усяне Сюэ Ян. Получалось не очень — ни мертвецы, ни сам Лань Ванцзи не давали сосредоточиться. Первые рычали и пытались отгрызть от руки пальцы, пока она отрывала им головы. Второй стоял уже перед Мо Сюаньюем, так что деваться было некуда.        — Вэй Ин?        — Ну… Привет, — Сюаньюй помахал ему. — А меня вот вернули. Я не захватывал тело, честно, мне его добровольно отдали, и если меня изгнать — оно помрет. Так что не стоит этого делать, ладно? В смысле, кому от этого будет польза?..        — Я не собираюсь тебя изгонять.        Его слова успокаивали, тон — ни капельки. Мо Сюаньюй попятился.        — Тогда я пойду?        — Куда?        — Куда-нибудь… Туда? Или туда? Какая разница, в общем.        Лань Ванцзи шагнул за ним следом.        — Пойдем со мной в Гусу.        — Что?        — Ты же не знаешь, куда идти. Идем со мной.        Это звучало странно и настораживающе. Ладно, пускай сам Мо Сюаньюй не был желанным гостем ни в одном из кланов — в конце концов, он немало сделал для этого и сам. Но Вэй Усяня — это уж точно! — были рады видеть еще меньше. И вот, второй господин Лань…        — Спасибо, но я как-нибудь сам…        — Вэй Ин.        Рука оторвала голову последнему мертвецу — свежему, из недавно убитых слуг — и кинулась к Мо Сюаньюю, отдавая предпочтение старому знакомому перед новыми. Лань Ванцзи сбил ее небрежным взмахом, причем был ли у него меч, Мо Сюаньюй как-то не рассмотрел. Демоническая рука отлетела к окну и повисла на нем, вцепившись в раму и задумчиво барабаня по ней пальцами. Кажется, ей не хотелось связываться с Лань Ванцзи.        Мо Сюаньюй тут был с ней полностью согласен.         — Что это за существо?        — Не знаю. Понимаешь, я просто собирался поднять пару мертвецов, а тут явилась она, и…        Молчание Лань Ванцзи стало отчетливо неодобрительным.        — Ты не знаешь, что это такое?        — Эм… Нет.        Мо Сюаньюй отступил еще на шаг.        — И не можешь этим управлять?        — Нет, конечно!        — А ловить ее ты собираешься?        Как-то стало понятно, что еще одно «нет» — и последствия Мо Сюаньюю не понравятся.        — Да! Собираюсь. Мне только надо тут одну вещь взять, ну, для ритуала. Я быстро!        Лань Ванцзи поймал его за шиворот на полушаге.        — Ты это призвал — ты и будешь разбираться. Давай, Старейшина Илин.        На помощь рассчитывать не приходилось. Воспитанные юноши из ордена Гусу Лань ни за что не стали бы спорить со старшим. В доме Мо никто не помог бы сумасшедшему родственнику. Под взглядом Лань Ванцзи вообще хотелось провалиться сквозь землю.        «Ну, и что бы сделал Старейшина Илин на моем месте?»        Мо Сюаньюй медленно и осторожно шагнул к зависшей на окне руке. Во всем заклинательском мире практиковали правило трех — усмирение, упокоение, уничтожение. В Ланьлин Цзин считали — то есть, Сюэ Ян, Цзинь Гуанъяо и их компания — что мертвецы должны служить живым, иначе зачем их вообще поднимать.        И потом… сначала ведь рука слушалась или что-то вроде того.        Мо Сюаньюй сделал еще один крохотный шаг вперед.       Неодобрительный взгляд Лань Ванцзи жег спину.        — Итак, эм, уважаемая часть тела… Думаю, ты меня все-таки слышишь?        Рука неопределенно шевельнула пальцами.        — Интересно, как, ушей-то у тебя нет…        Указательный палец медленно и выразительно прошелся по бамбуковой раме, снимая ногтем стружку и намекая, что уши - вещь непостоянная. Сегодня есть, завтра - нет.        — Ладно-ладно, не хотел обидеть! — заторопился Мо Сюаньюй. — Я, в общем, к чему это? Чего ты хочешь?        Рука медленно и текуче сползла на пол. Она выглядела довольно мирно, и поэтому Мо Сюаньюй не успел ни удивиться, ни сделать хоть что-нибудь. А рука уже висела у него на груди, разрывая одежду. Выдирать внутренние органы ей тоже очень даже нравилось. И все-таки на нижней рубашке она остановилась, тронула пальцами шелк.        Мо Сюаньюй мельком подумал, что эту, можно сказать единственную приличную вещь и подарок друга, ему действительно будет жалко.        Видимо, рука тоже умела ценить хорошие ткани.        А еще этого времени хватило, чтобы начертить обездвиживающую печать.        — А веревка есть у кого-нибудь? — спросил Мо Сюаньюй, надеясь, что голос у него не дрожит и не срывается на позорный фальцет. — Хотя лучше сразу цепь, вряд ли веревка удержит.        — Возьми, — Лань Ванцзи протянул ему мешочек цянькунь. — Должно помочь.        — Думаю, да.        Пихать в мешок замершую руку, на которой все слабее светилась красная печать, было страшновато. Взгляд Лань Ванцзи вдохновлял. За спиной перешептывались молодые адепты:        — Ты видел, какое заклинание он применил?! Это же Темный путь!        — А чего ты ждал от Старейшины Илин?