Сердце Подземелья (По ту сторону Тьмы - 4)

      Сны… грёзы… воспоминания… переливы кристалла…       Джарет опускается на одно колено перед телом старого гоблина, поднимает отрубленную голову.       — Нер! Ты слышишь меня?       Остекленевшие глаза оживают.       — Да-а...       — Ты сам знаешь, что погиб по собственной глупости. Но я могу вернуть тебя к жизни. Если хочешь.       — Нет... — голова скалит клыки. — Я умер, как хотел — в бою. Другого шанса в нынешнее отвратительно мирное время мне не представится.       — Но ты проиграл.       — Может и так. Но и он не победил.       — Кинжал был отравлен? — Джарет заинтересованно приподнимает бровь. — Какой яд?       — Самый надёжный... А теперь отпусти меня. Свою последнюю службу я выполнил.       Король морщится.       — Я не слишком доволен тобой. Это была дипломатическая миссия, а не набег. И незачем было пугать ребенка.       Нер хрипло рычит.       — Принц гоблинов должен быть смелым. Он не оправдал моих надежд. Как и ты. В тебе слишком мало от матери. Не зря Этар прятала тебя.       — Она защищала меня, а не стыдилась! — Джарет сжимает голову Нера так, что снова течёт кровь.       — Если бы Чёрная гвардия не полегла на границе, тебя бы свергли, Джарет! — гоблин смеётся, захлебывается, надрывно кашляет. — Я дал клятву Этар и оставался верен тебе. Но ты никогда не слушал моих советов. Ты заключил мир с эльфами. Сажал рядом с собой на трон человеческих девок. Ты ничего не сделал для возрождения гоблинов! Я терпел твои выходки, но всему есть предел. Ты объявил своей королевой скоге — придорожную шушеру, которую мы даже достойной добычей не считали!       — Не смей оскорблять Игрейну!       — Тебе нечем мне угрожать, Джарет. Мне ничего от тебя не надо, я сам выбрал смерть. Я ждал, что ты наиграешься и выбросишь эту шваль. Но ты отдал за неё всё, даже корону своей матери! Ты поставил на кон само королевство гоблинов! Думаешь, я не знаю, что из-за неё ты рассорился с Лабиринтом? Не таких деяний ждала от тебя Этар.       — Довольно! — Джарет замахивается.       Голова гоблина летит через весь зал, ударяется о стену и разбивается вдребезги. Тело Нера вспыхивает и сгорает до пепла.       Возле Джарета появляется Игрейна. Обнимает его за подрагивающие плечи.       — Дети не обязаны оправдывать ожидания своих родителей. Мы — это мы. И наша жизнь... она только наша.       — Да, — он поднимается. — Я постараюсь не забыть об этом.       Лабиринт отвлекается от воспоминаний. Что творится с его памятью? Откуда в ней пустой провал? И что сгинуло в этом провале? Что знал Нер? И при чём здесь корона Этар? Джарет испугался, что гоблин проговорится и потому изничтожил его целиком и полностью. Но есть кое-кто ещё, кому можно задать вопросы.       Лабиринт вздыхает. По его изгибам проносится стылый ветер. Гоблины зябко ёжатся, спешат укрыться в тёплых домах.       Всё тайное станет явным… В своё время. А пока что пора ввести в игру юного принца гоблинов. И венец Оберона — тот самый, что с недавних пор Джарет носит вместо короны.       В изгибах Лабиринта снова теплеет и пахнет яблоками. А как известно, все неприятности начинаются с яблок.       ***       В пещерах короля троллей, где веками царила мерцающая тишина, вот уже третий день все бегали и суетились, наводя праздничный блеск и выметая из коридоров комковатую паутину с мумифицированными трупиками летучих мышей. В Подземелье готовились отпраздновать пятисотлетие мирного договора, и Ториус согласился принять гостей у себя. Слишком многое тревожило старого тролля, а Большой бал — прекрасная возможность посмотреть на владык, узнать, какие зреют интриги и складываются альянсы.       Ториус ткнул пальцем в стену, выложенную хрусталём, отполированным до зеркального блеска.       — ПРИВЕТСТВУЮ КОРОЛЯ ЭЛЬФОВ.       Арден ошарашенно кивнул.       — И тебе привет, владыка гор. Что-то случилось?       — ТЕБЕ ИЗВЕСТНО... ЧТО ДЖАРЕТ НОСИТ ВЕНЕЦ ОБЕРОНА?       — Конечно, известно. Он выиграл венец у Алана.       — И ТЕБЯ ЭТО НЕ БЕСПОКОИТ?       — А почему это должно меня беспокоить? Он же не пытается оспорить завещание Оберона.       — ПОНЯТНО…       Ториус отключился, как всегда, не прощаясь. Король эльфов фыркнул и снова принялся расчесывать волосы. Он только что вернулся из Туманного Предела и собирался лечь спать. Проклятье на каменную голову Ториуса, так не вовремя напомнил о Джарете!       Арден застонал. Венец Оберона — один из самых древних эльфийских артефактов. На Алане он смотрелся привычно. На Джарете — провокационно. И что прикажете надеть на бал, дабы перещеголять короля гоблинов? В казне ничего подходящего нет, а личная сокровищница Кинты зачарована и не поддается взлому.       Как назло, никаких идей в голову не приходило. Может, во сне озарит? Арден зевнул, сбрасывая халат, и вдруг зеркало засветилось зеленоватым светом. По ободу загорелись болотные огни, из открывшегося портала потянуло запахом болиголова. Арден замер. Каким образом дух болот сумел дотянуться через две границы и защиту дворца?! По спине пополз неприятный холодок. Поневоле задумаешься, кто на самом деле властвует в Подземелье?       «Нам не нужна ваша власть, — прозвучал в голове Ардена знакомый голос. — И не вздрагивай, я не читаю твои мысли — это попросту невозможно. А вот страхи — дело другое».       — У меня есть причина для страха?       «Разумеется, нет. Разве что ты попытаешься обойти наш договор».       — Я не забываю о своих долгах. Что ты хочешь?       «Одну услугу. Прямо сейчас. Но подробности лучше обговорить на моей территории».       Запах болота усилился. Арден сглотнул и как был — в одной сорочке — шагнул в зеркало. Переступил босыми ногами на сырой траве и огляделся. Он оказался в самом центре болот, на островке, заросшими старыми, раскидистыми ивами. Именно здесь они с Джаретом и Аланом безуспешно искали демона.       — Так что же ты хочешь?       «Твой дар. В жертву».       — Обряд возрождения?! — Арден быстро обернулся, однако портала за спиной уже не обнаружил. — Но я никогда не проводил его для болота... То есть, я, конечно, понимаю, что нужно делать, но... И в любом случае, такая услуга несопоставима с ответом на один вопрос!       «Хочешь поторговаться? Изволь. Скажешь, когда цена тебя устроит».       Ивы зашевелились, вода у корней забурлила. Со дна что-то поднималось. Гибкий корень вынырнул из тины и положил к ногам короля пояс, похожий на змеиную кожу, из почерневших серебряных колец. На пряжке тускло поблескивал грубо обработанный топаз.       — Это же... — Арден присел и неверяще коснулся камня.       «Это из сокровищ первых пришедших сюда эльфов. Как звали их короля? Оберон, кажется».       В небрежном тоне сквозило неприкрытое веселье.       — Да, именно так его и звали. — Арден облизнул губы, наблюдая, как растёт перед ним куча бесценных артефактов, давным-давно оплаканных эльфийским народом. — Но разве он погиб здесь?       «Нет, но это часть его казны».       Арден подобрал широкий браслет с чеканным узором. Волки, лисы, зайцы и олени бежали друг за другом в вечном круговороте жизни. Похоже, вопрос с украшениями на бал решён.       «Достаточно или добавить?»       Искушение было сильным, но Арден покачал головой.       — Этого хватит.       «Умница! — шелестящий смех ветром пролетел над островом. — Иди ко мне». Король эльфов оторвался от созерцания сокровищ, скинул сорочку и осторожно шагнул с берега. Корни ив пружинили под ногами, не давая провалиться в топь. Зеленая свита окружила Ардена со всех сторон, он слышал тихое девичье хихиканье. Впереди ивы расступились, открыв овальный бочаг с зеленоватой водой.       «Иди. Ко мне».       Арден замешкался, не решаясь нырять, но ивы подхватили его, оплели тонкими ветвями, потянули в омут. Звезды закружились над головой, возникла глухая, ритмичная музыка, словно где-то под водой били в барабаны. Или билось чье-то сердце.       «Иди... ко мне...»       ***       Стрела пролетела сквозь новые кисейные занавески и воткнулась в потолок, всего три дня как заново покрашенный. Герберт кинулся к окну.       — Эвин, стой!       Светловолосый мальчишка, со всех ног улепетывающий к Лабиринту, застыл на месте, а двое сопровождавших его гоблинов припустили быстрее. Герберт не спеша спустился по лестнице, вышел из дома и направился к поникшему лучнику.       — Та-ак, и что это было? Покушение на учителя?       Эвин ещё ниже опустил голову.       — Не... Я не в окно стрелял.       — А куда?       — В летучую мышь.       — Не ври! В радиусе ста миль от Лабиринта ни одной летучей мыши не найдёшь. Тем более, среди дня!       Эвин с упрёком посмотрел на Герберта из-под густой чёлки.       — Я бы не стал стрелять в живую. Я хотел попасть во флюгер. — Он ткнул куда-то вверх концом лука.       — Какой флюгер? — Герберт посмотрел в указанном направлении и зашипел сквозь зубы.       Проклятые гномы! Мало того, что содрали за ремонт в полтора раза больше первоначальной цены, так ещё имели наглость установить на крыше вместо нормального флюгера фигурку нетопыря. Ну, он им припомнит при случае! Однако Эвина это не оправдывает.       — И чем тебе флюгер помешал?       Эвин поковырял последней оставшейся стрелой носок башмака. Взрослые порой задают такие странные вопросы... Ну, вот как объяснить, что если видишь флюгер, невозможно не попробовать его сбить. Особенно из нового лука.       — А чего он... вертится...       — Занятия по алхимии отменяются на два дня, — отчеканил Герберт. — И скажи Игрейне, что я хочу с ней поговорить.       — А она улетела в Лесной край, и я не знаю, когда вернётся, — пробормотал Эвин и с надеждой добавил: — Позвать папу?       — Не надо! Не навсегда же она улетела. Поговорим, когда вернётся.       — Я уже вернулась. — Игрейна возникла рядом с ними. — Что опять случилось?       Герберт вздрогнул. Он всё время забывал о новой привычке королевы появляться там, где произнесли её имя. Эвин закусил губу и сжался. Насколько было известно Герберту, Игрейна ни разу не подняла на пасынка руку и даже голос не повышала. Но он почему-то боялся её до дрожи.       — Ты знаешь, во сколько мне обошёлся ремонт? — патетически вопросил Герберт. — А его стрела мне половину потолка прочертила!       — Пришли мне счёт. — Игрейна выглядела усталой, а её платье цвета весенней листвы — запылённым. — Это всё?       — Я отстраняю принца от занятий на два дня.       Игрейна слабо усмехнулась.       — Значит, алхимия заменяется на магию. Наверняка Алиас не откажется позаниматься лишние четыре часа.       Эвин шмыгнул носом. Герберт ему даже посочувствовал. Он на своей шкуре познал, насколько требователен Драккони. По традиции обучать принца должен был отец, но после первых уроков стало ясно, что Джарет слишком увлекается. Эвин был в полном восторге от его представлений, но увы, научиться магии таким способом едва ли было возможно.       — Пошли, — Игрейна взяла пасынка за руку. — Приятно было повидаться, Герберт. Извини за потолок.       Он вопросительно поднял бровь. Она покачала головой. Ясно, снова неудача. Герберт пнул подвернувшийся под ногу камень и побрёл домой. С того дня, когда он признался Игрейне, она буквально обшаривала Подземелье и Эринию в поисках средства, которое позволило бы ей стать по-настоящему живой и независимой от Лабиринта. Но пока что безрезультатно.       Герберт толкнул дверь в лабораторию. Раз уж у него образовалось свободное время, можно заняться упаковкой заказов. Интересно, кто на этот раз прилетит забирать партию афродизиака? Хорошо бы Лейн. Этот полуэльф обладал дивным талантом торговаться. В прошлый раз начал сбивать цену в прихожей, продолжил в гостиной и закончил в спальне.       Герберт облизнулся. Пить кровь у чистокровного эльфа он бы не решился, памятуя о судьбе отца. Но Лейн наполовину человек и опасности не представляет. Герберт привык к крови домашних животных, но иногда любил побаловать себя парой глотков более вкусной человеческой.       Он запечатывал последнюю коробку, когда зачесалась левая рука. Неужели кто-то из заказчиков явится с деньгами? Герберт сквозь перчатку поскрёб ладонь и вынес коробки в прихожую. Весело насвистывая, установил штабель под зеркалом, и тут зачесалась правая ладонь. А вот это уже неприятно. Если верить приметам, ему придётся возвращать кому-то задаток. Герберт стянул перчатки и ахнул. На ладонях проступали тонкие линии — знак Лабиринта.       — Нет, — прошептал он. — Нет, нет, нет!       ***       Тёмные леса, зелёные луга, блестящие реки... С высоты драконьего полета Подземелье раскрывалось во всем своем великолепии. За пятьсот лет сгладились все нанесённые войной шрамы: зазеленели выжженные пустоши, наполнились пересохшие русла рек, скрылись в зарослях утёсника и дрока разрушенные горы. И во многом это его заслуга. Алан с удовлетворением улыбнулся. Ему не нужна война, но и коалиций за своей спиной он не потерпит. Разделяй и властвуй — главное правило мудрого правителя. Альбрехт и Ториус терпят друг друга, но друзьями никогда не станут. Джарет неизменно держится особняком. А вот Арден... Король эльфов был крошкой, застрявшей в горле повелителя Лесного края. Дышать не мешает, но раздражает неимоверно. Особенно после возникновения Туманного Предела. Тесная связь двух владык — не то, что Алан готов терпеть.       Дракон пошёл на посадку, направляясь к поляне возле непроглядной стены тумана. Алан задышал глубоко и ровно, успокаивая поднявшееся внутри волнение. Каждое соприкосновение с магией демонов было для него испытанием, и Йорген фон Кролок наверняка об этом догадывается. А вот и он. У повелителя Туманного Предела пока что хватало такта встречать прилетевших в гости владык на границе, не заставляя переминаться с ноги на ногу возле обозначенных двумя валунами ворот.       — Добрый день. — Алан с небрежной вежливостью склонил голову.       Йорген усмехнулся.       — Воистину добрый. Чему обязан визитом?       Ещё одна любезность — войти в Предел он не предложил, чтобы не вынуждать гостя отказываться.       — Я принёс тебе то, что обещал. — Алан достал из складок мантии медальон на длинной цепочке. По траве разлетелись цветные блики от драгоценных камней.       — Так быстро? — Йорген протянул руку. — Весьма благодарен.       Алан опустил амулет четырёх стихий на его ладонь.       — Теперь ты сможешь прийти на Большой подземный бал.       — Это обязательно?       — Желательно. Ториус предоставляет свои пещеры, чтобы все владыки сошлись вместе в символическом жесте единения. Даже Селар приглашён. Это историческое событие, Йорген, будет обидно, если ты его пропустишь. Нельзя же окончательно превращаться в отшельника.       — Общения мне хватает. — Йорген надел амулет и коснулся пальцами граней звезды. Драгоценные камни вспыхнули ярче.       — Если ты имеешь в виду Ардена, то едва ли он заглянет к тебе до бала. Да и после... Или он тебе не говорил?       — О чём? — Йорген рассеянно полюбовался, как блики амулета отражаются в камнях перстней.       Алана эта рассеянность не обманула ни на миг. Демон сделал стойку.       — Его выбрал дух болот для... скажем так, сезонного обряда. Не буду притворяться, что меня это обрадовало, учитывая, что болота находятся в моих владениях. Но, с другой стороны, магия, связанная с плодородием, удаётся Ардену, как никому из нас.       — Правда? — Левый глаз Йоргена едва заметно дёрнулся.       — А ты не знал? Дар жизни достался Ардену от отца. К сожалению, он опоздал родиться. В Верхнем мире ему бы цены не было, а здесь, без осени и зимы, природа не нуждается в ежегодном возрождении. У Селара схожий дар, именно поэтому он и перебрался в Эринию.       — Если местная природа не нуждается в возрождении, как ты говоришь, для чего же дух болот выбрал Ардена?       — О, это немного другое. В Подземелье есть пять мест, где магия так сильна, что обрела нечто вроде сознания или души, называй, как хочешь. Одно такое место — в горах гномов, два других — на островах, четвёртое — Лабиринт. А пятое — в болотах. Время от времени, в среднем раз в триста лет, им требуется нечто вроде жертвы для поддержания своего самосознания. И для обновления. Мне довелось однажды наблюдать обряд. Это похоже на весну среди лета. Всё расцветает, деревья на глазах выпускают новые побеги, даже воздух становится пьянящим. Очень красиво.       — А что происходит с жертвой?       — Ничего плохого, поверь. Разумеется, если это не лишенный магии человек. Такая жертва тоже возможна, но духи предпочитают кого-нибудь с даром. Арден подходит идеально. Не волнуйся за его самочувствие. Он устанет, конечно, но получит большое удовольствие.       — Благодарю за пояснения, — Йорген покривил губы в подобии улыбки. — Оказывается, мои знания о Подземелье далеко не исчерпывающие. Но, полагаю, у тебя много дел перед балом? Не смею больше задерживать.       — До встречи. — Алан склонил голову в прощальном поклоне. Душа его радостно пела.       ***       — Ой, а за мной пришли!       Алиас отвлёкся от учебника, из которого диктовал Эвину домашнее задание, и посмотрел в окно. К его дому направлялся король гоблинов собственной персоной.       — Ладно, иди.       Эвин умчался раньше, чем Алиас закрыл книгу. Некромант усмехнулся и покачал головой. Удивительно, как быстро Джарет нашёл общий язык с сыном. За считанные недели диковатый, запуганный ребёнок превратился в жизнерадостного сорванца. Вопиюще необразованного для его возраста.       На лужайке за окном Эвин махал руками, демонстрируя Джарету иллюзорного феникса. Хвастать особо нечем, сквозь птицу отчетливо просвечивала трава, но даже это — большой прогресс. Месяц назад мальчик двух заклинаний связать не мог. Похоже, Селар вообще не считал нужным его учить. Что и неудивительно, учитывая заметное сходство Эвина с настоящим отцом. Но потенциал у принца имеется, суметь бы только его раскрыть. Или точнее — успеть бы.       Алиас вздохнул и потёр ноющую поясницу. Должно быть, ночью разыграется магическая буря. Хорошо, что Ринальдо на гастролях, а то его музыкальные инструменты имеют обыкновение совершенно немелодично бренчать и выть в такое время. Просвечивающий насквозь феникс сумел-таки подняться в небо и теперь медленно таял в солнечных лучах.       — В следующий раз добавь заклинание огня. — Джарет, запрокинув голову, любовался первой иллюзией сына. — Получится фейерверк.       — А можно? — У Эвина засияли глаза. — Учитель не разрешает мне работать с огнем.       — А мы ему не скажем. — Джарет подхватил сына на руки.       Эвин застенчиво улыбнулся.       — А можно я спрошу?       — Спрашивай.       — Ты теперь навсегда мой отец?       — Навсегда. — Джарет взлохматил торчащие в разные стороны волосы сына. — Ты теперь принц гоблинов, Совёнок.       — Это хорошо. — Эвин положил голову ему на плечо и вдруг шкодливо улыбнулся. — Пап, а ты из лука стрелять умеешь?       — Конечно, — уверенно ответил король, хотя держал в руках боевой лук дважды в жизни.       — А во флюгер попадёшь?       Джерет пренебрежительно фыркнул.       — Беги в оружейную, скажи Дону, чтобы дал тебе тисовый лук и стрелу из берестяного колчана. Я тебе покажу, как надо стрелять.       Самонаводящиеся стрелы решают проблему недостаточной меткости. Но Эвину об этом знать не обязательно.       ***       «Он любит его больше, чем тебя».       — Неправда! — Игрейна раздвинула стебли плюща и вылезла из потайной ниши в стене. — Это совсем другое.       «Тогда почему ты спряталась от них?»       Игрейна закусила губу. Она не ревновала мужа. И неважно, кто родил ему сына. Но это не её ребёнок, и вот это важно.       Официальная версия гласила, что Селар проклял младшего сына за неподобающее принцу поведение и отдал его гоблинам. Первые дни в Лабиринте Эвин провёл, забившись в угол выделенной ему комнаты. При виде короля и королевы сжимался в дрожащий комок, убеждённый, что его сейчас съедят или превратят в жабу. Никакие уговоры и обещания на него не действовали.       Джарет, который раньше не интересовался сыном, совершенно переменился, увидев Эвина. И не пожелал ждать, пока мальчик успокоится и поймёт, что ему ничего не угрожает. Подумав, король объявил в замке генеральную уборку. Наводя порядок в одном из подвальных помещений, гоблины нашли обрывки старой карты. Судя по едва читаемым знакам, она указывала, где в Лабиринте спрятан клад.       Никогда ещё уборка не производилась с таким энтузиазмом. Гоблины расчистили вековые завалы мусора в поисках недостающих фрагментов карты. К их бесконечному разочарованию, пояснения оказались написаны эльфийскими рунами. Обращаться к Джарету, Игрейне, Драккони или Герберту кладоискатели не стали, резонно полагая, что в таком случае придётся распрощаться с мечтой о сокровищах. И тогда руководивший поисками Хоггл предложил взять в долю принца. Богатый опыт общения с детьми не подвёл садовника. Он сумел в рекордно короткий срок найти общий язык с Эвином.       В последующие часы Джарет с умилением наблюдал, как Эвин в компании гоблинов бегает по Лабиринту. Карта вела их по самым красивым и безопасным местам. К концу приключения Эвин уверился в двух вещах: во-первых, его никто здесь не съест и не обидит, а во-вторых, гоблины — свойские ребята, с которыми гораздо интереснее, чем с эльфами.       Игрейна с интересом ждала, что сделает Эвин со своей долей клада. Она даже поспорила с Джаретом, что принц попытается выкупиться. И проиграла. Когда кладоискатели извлекли из подземной пещеры сундук, и Эвин отгадал загадку, открывающую замок, гоблины на радостях решили устроить праздник — с пиром, музыкой и танцами. Оркестр уехал на гастроли, так что пришлось волей-неволей обратиться к королю.       Джарет, картинно изумившись, потребовал выплатить налог с находки. Клад был не слишком велик, на каждого пришлось на больше десятка монет. Эвин посмотрел на погрустневших гоблинов и отважно шагнул к королю.       — Возьмите мою долю, ваше величество.       — Щедрый жест, — Джарет улыбнулся. — Что ж, полагаю, праздник вы заслужили.       Вот тогда-то, наблюдая, как он танцует, поёт, запускает фейерверки, изготовленные Гербертом, и всеми силами старается очаровать сына, Игрейна поняла, что никогда не полюбит Эвина. А на следующий день король объявил его своим наследником.       «Я докажу тебе, что кровь для Джарета важнее твоей любви».       Игрейна снисходительно усмехнулась.       — У тебя ничего не получится.       «А если получится, ты станешь моей? Соглашайся, Игрейна. Если ты уверена в любви Джарета, то ничем не рискуешь».       — Ты поклялся, что не сделаешь ему ничего плохого, — напомнила она.       «Я подтверждаю клятву».       — Хорошо, но у меня будет условие. Если ты проиграешь, то навсегда оставишь меня в покое.       «Принято».       Стена Лабиринта под её ладонью нагрелась. Пари было заключено.