Разгляди меня

Горло болело от крика. Пелена ужаса мешала разглядеть путь. Гарри то и дело натыкался на могильные плиты, заросшие мхом, и падал на землю, но страх поднимал его на ноги и заставлял бежать дальше. Он был обязан спастись. Ради сохранения его жизни другие пожертвовали собой — он должен, несмотря на невозможность вдохнуть полной грудью, схватить кубок и покинуть эту ловушку. Позади в мокрую траву били заклинания, похожие на удары молнии. Зеленые вспышки озарили кладбище. Гарри не оглядывался и выжимал из себя последние силы, чтобы увернуться от очередного Ступефая или Круциатуса. Кофта прилипла к потной спине — мерзкое ощущение. Оно напомнило ему, как костлявая скользкая рука прикоснулась к его лицу. Теперь я могу тебя коснуться. — Беги! Быстрее! Седрик дернул его за руку и потащил за собой напролом через колючие кусты. На их лицах тут же появились капельки крови, но это были сущие мелочи, когда они минуту назад избежали смерти. Гарри не понимал, что и как он делает, просто бежал и не думал, погряз в животном страхе. Он посмотрел снизу вверх на Седрика — тот задыхался и жадно ловил ртом воздух. — Мы сможем! — кричал он. — Поднажми! — Я не вижу его, Седрик, не вижу! — на Гарри напало страшное отчаяние. — Мы бежим не в ту сторону! Кубок у них! — Нет, я вижу свет! Вот там, смотри! Не дожидаясь ответа, Седрик забежал вглубь темной рощи, в которой с трудом можно было разглядеть слабый голубой огонек, спрятавшийся за трухлявым пнем. Гарри запнулся о кочки и ударился ребрами о валяющееся бревно. Боль пронзила его тело, он захрипел и на одном выдохе подскочил вверх — нельзя останавливаться. В кромешной тьме его бы и не увидели, но у Пожирателей были палочки и обнаруживающие чары. Теперь он бежал медленнее, согнувшись, с трясущимися коленками. Вскоре вспышки заклинаний и свист аппараций приблизились к ним. Люди в черных мантиях и масках почти настигли их. Маски скрывали только верхние части лиц. Свет на кончиках палочек помог разглядеть, как их рты искривились в подобие улыбок. Хищных улыбок. Гарри обернулся и взглядом нашел Люциуса Малфоя по его длинным светлым волосам, лежащим на плечах. Тот шел рядом с Волдемортом, шел торопливо с приподнятой головой, словно уже предчувствовал триумф. — Тут болото! — Седрик внезапно замер и чуть качнулся вперед от удара врезавшегося в него Гарри. — Обойдем. У нас еще есть время. — А вдруг он не сработает? Что тогда? Паника полностью завладела Гарри. Он вцепился ногтями в руку Седрика и тряс его, чтобы тот сотворил чудо прямо сейчас. Не важно, за долю секунды наложил чары защиты или аппарировал, будучи раненым, лишь бы между ними и Пожирателями образовалась непреодолимая граница. Седрик тряхнул его за плечи и слегка наклонился, сбивчиво дыша. — Мы обязаны попробовать, понял? У нас нет времени на сомнения. Идем. Он посмотрел очень строго — Гарри чуть-чуть отпустило. В оцепенении он кивнул, убрал свои руки и пошел за Седриком по краю берега около болота. Темная вязкая жидкость угрожающе шипела и булькала. Возгласы Пожирателей беспрестанно напоминали, что нельзя останавливаться. В рощу сквозь кроны деревьев просачивался лунный свет, благодаря которому они двигались не на ощупь. Они старались идти по булыжникам, покрытым мхом, боясь подскользнуться на зыбучей почве и упасть в болото. Ветер доносил до них скрипучие голоса Пожирателей Смерти. Рукавом кофты Гарри протер поцарапанные стеклышки очков, но это не помогло ему видеть лучше. Дело не в диоптриях, дело в вуали, которая заволокла его глаза, словно намеренно ограждая от пугающего вида крючковатых деревьев и страшных теней вокруг. Его поджилки тряслись. Он несмело поднял взгляд на идущего впереди Седрика Диггори. Тот шел осторожно, но торопясь, подгоняемый, как и Гарри, страхом. Оба еще не отошли от шока, настигшего их, когда вместо трибуны победителей они оказались среди серых статуй могил. Седрик тогда очнулся первым — схватился за палочку и попятился в бок, утаскивая Гарри за собой. Серое, как и те потрескавшиеся от старости статуи, лицо Волдеморта смотрело на них с победоносной улыбкой. Триумф светился в его красных узких глазах, полных ярости и ненависти. Гарри мысленно взмолился, чтобы исчезнуть и разлететься пеплом, лишь бы не подпустить его к себе. — Не зевай, — попросил его Седрик, не оборачиваясь. — Они ведь тоже его видят, — прошептал Гарри. — И идут они быстрее. Наверняка просто поджидают нас, не отпустят же живых свидетелей. — Гарри. Седрик тяжело вздохнул. Гарри почувствовал в его интонации раздражение, и, к сожалению, понял, что абсолютно оправданное. Его паника только мешала им, но ничего поделать он не мог, в нем будто бы взорвалась бомба с запаянным дымом испуга. — Ты нашел другой выход? — спросил Седрик, скрывшись в тени. — Я — нет. Так давай мы не будем сдаваться раньше времени. Тебя ведь не этому учили? — Нет, — ответил Гарри и тоже провалился во тьму дремучего леса. — Но…Он вернулся, черт побери, худшего и предположить было нельзя. Тогда мне повезло, а сейчас? — Снова повезет. Я надеюсь. — Даже если мы вернемся… — А мы точно вернемся, — упрямо вставил Седрик. Гарри невесело хмыкнул. — То все равно ничего не останется прежним. Я… В полной растерянности. В незнании как дальше жить и считаю эти минуты, как свои последние — так бы он закончил свою фразу. Он не договорил, да и не нужно это было — Седрик понял все сразу. Им казалось, что по лесу они бредут вечность. А может они уже умерли и петляют по своему лимбу? От таких мыслей их плечи передернулись. Вскоре они вышли на поляну, которая слабо освещалась светом, исходившим от кубка Огня. Гарри хотел было подбежать к нему, но Седрик вдруг остановил его, схватив за воротник, и проверил поляну на чары. Только потом он отпустил его и разрешил подойти к кубку. — Как ты так быстро додумался левитировать кубок? — спросил Гарри с долей восхищения такой задумкой. — Не знаю, — Седрик безразлично пожал плечами. — Само как-то… Держись! На поляну кто-то аппарировал. Черный дым закружился малым смерчем в воздухе, и из него ступила на землю фигура в мантии и железной маске. Затем залпом раздались хлопки, и поляна в один миг стала многолюдной. Пожиратели окружили их и начали сновать, напоминая кобр, готовившихся к броску. А затем появился он, и его хищные глаза тут же зацепились за бледный голубой свет кубка, выглядывающего из-за пня. Гарри ощутил, как все его нутро сдавливает запредельная тревога, какую он еще никогда не испытывал. От головокружения он закачался и едва устоял на ногах. Еще чуть-чуть, и его раздавит. Их хрупкие жизни зависели от двух секунд, промедления или побега, они решали весь исход. Но если Гарри был уже на краю и почти падал, то в Седрике желание жить оказалось сильнее. Он подтолкнул его в спину, притянув к себе кубок за тяжелую ручку раньше, чем заклинание Волдеморта настигло их. Пространство перед глазами искривилось и сжалось в одну точку, которая вдруг разгорелась яркой вспышкой, и их жестко выбросило у входа в лабиринт. От столкновения Гарри не удержался и вскрикнул от боли, выгнувшись на земле дугой. Отвратительно весёлая мелодия оглушила, аплодисменты и выкрики заставили его поднять веки и сесть, качаясь из стороны в сторону и подавляя тошноту. Почему-то он не мог ни на чем сфокусироваться, перед глазами все плыло, а под собой он даже не чувствовал землю, словно тонул в том самом болоте. Музыка оборвалась, а вместе с ней и говор. Тишина куполом накрыла этот клочок земли у лабиринта, и первым ее разрушил голос Дамблдора, суровый и взволнованный. — Пустить защитные чары! Колдомедиков! — приказал он, подняв указательный палец вверх. Профессора с трибун взмахнули палочками, из которых вылетели столпы искр. На трибунах поднялся изумленный рев, и началась неразбериха: кто-то завопил и с грохотом упал со ступенек, повалились плакаты, а на журналистов навалилась толпа из министерства, чтобы не позволить тем сфотографировать происходящий хаос. Кто-то заботливо накрыл Гарри пледом и приобнял за плечи, успокаивающе поглаживая по голове. Он не увидел лица, но по голосу узнал Гермиону, которая тихо причитала и уговаривала его дождаться помощи на месте. У Гарри не было сил, чтобы хоть что-то ответить, он лишь издал непонятный звук и откинулся назад на траву, почти задыхаясь от суматохи вокруг и не вполне понимая, что он все же жив. Судьба помогла ему щедро, и вряд ли он это заслужил. По крайней мере прямо сейчас, осознавая, что он лежит здесь только потому, что Седрик не поддался страху, Гарри испытывал стыд за свое бездействие в лесу. Он бы и дальше продолжил корить себя, но провалился в черноту, где не обитало ни звука, ни видения. Сна он не запомнил, наверное, его и не было, иначе объяснить, почему его тело налилось тяжестью, а в разуме витал туман, не дававший вспомнить подробности того дня, Гарри не мог. Зато Рон рассказывал это так красочно, что можно было подумать, что это он там бежал от Пожирателей и сам лично выдергивал фотоаппараты из рук пронырливых журналистов, а не Грюм, угрожая им отбить почки своим протезом. — Мы думали, он их порвет! Взбесился, как дикий, не представляешь. А вы выглядели хуже мертвецов, хорошо, что сейчас кровоподтеков нет, да? — Рон сидел на краю кровати и помогал ему уничтожать гору принесённых сладостей. — Правда? — Гарри повернулся к окну и попытался разглядеть свое отражение, но ничего не вышло, и он подумал, что это и к лучшему. — А что еще говорят? — Хм-м, ничего толком. — Шутишь? Он скомкал обертку от мармеладной конфеты в шарик и пульнул его в друга. — Нет, Гарри, я серьёзно, ни слова по этому поводу, — Рон уставился в пол, не обратив внимания на прилетевший в висок шарик. — Чего они ждут? Если они собираются молчать о старике, у которого поехала крыша и отвалился нос, то я не позволю им это сделать. Я точно знаю, что неправильно скрывать такое. Но я верю Дамблдору, он чертовски испугался за вас, думаю, он не позволит оставить это без внимания министерства. Гарри упал на мягкую приподнятую подушку, пропитанную ароматом мяты и стирального порошка, и положил руку на лоб, чувствуя тупую пульсацию шрама под ней. На тумбочке стояли разного размера и разных цветов склянки, которые он должен вылить в себя, но едва он поворачивал к ним в голову, как в груди сжимались неприятные позывы, и он начинал разглядывать белый потолок под умиротворявшую болтовню Рона. Его зацепило слово «неправильно». Причины он не видел, но был уверен, что подсознательно они явно есть в нем самом. До этого момента Гарри не особо старался разделять вещи и людей на правильное и неправильное, а просто плыл по ленивому течению и предугадать не мог, на какой берег его вышвырнет на этот раз. Что-то в тот день на кладбище было неправильно, и явно это не про катастрофу, связанную с воскрешением Волдеморта, что-то неправильно в его поведении. Гарри приподнялся на локтях и огляделся. Ряды кроватей, покрытых белыми одеялами, были полупусты, лишь несколько были заняты квиддичными игроками, нерадивым первокурсником, пострадавшим из-за самодельной взрывалки и Седриком Диггори, листающим тонкую книжонку в невзрачной обложке. Взгляд на нем Гарри неосознанно задержал подольше. Он заметил, что в теплых глазах Седрика отсутствовала вдумчивость, он не читал, а просто смотрел на печатные буквы и мысленно был точно не в больничном крыле. Его правая рука сжимала простыню в комок. Одежда уже была разложена на соседней кровати и ждала своего часа. — Мистер Диггори, — обратилась к нему вошедшая Мадам Помфри, звеня баночками в карманах накрахмаленного фартука. — Еще рано, куда вы так торопитесь? Вам нужно прийти в себя. — Я в полном порядке, — возразил Седрик, опустив книгу вниз. — Мои наблюдения говорят об обратном. — Но… — Никаких возражений. Здесь моя территория, и даже если сам Дамблдор будет упрашивать меня отпустить вас, я не сделаю этого, пока не посчитаю нужным. — Твердо заключила целительница и демонстративно поставила маленький пузырек рядом с опечаленным Седриком. Рон потряс Гарри за ногу. — Непоколебимая женщина, — сказал он шутливым тоном. — И чего ему не спится? На экзамен попасть хочет? — Здесь скучно, — ответил Гарри, хотя так же, как и Рон, считал, что лучше выспаться, чем сидеть над учебником. Во сне у него не было ни шанса вспомнить, как серебряные маски поблескивали при лунном свете и змееподобный человек ликовал, отняв у него палочку одним махом. Если Гарри не спал, то непременно мучился воспоминаниями, от которых кровь стыла в жилах, а зрачки расширялись. После того, как половина угощений была съедена, Рон ушел, не забыв оставить лекарство от скуки — список домашних заданий, пугающий своей длиной. В особенности профессор Снейп, как и обычно, постарался впихнуть в неокрепшие умы как можно больше секретов искусства зельеварения. Гарри окинул эти каракули критическим взглядом и запрятал их в карман мантии, висящей на уголке кровати. Не сегодня. Но безделье действительно утомляло его. Он принялся ходить взад-вперед около окон, чтобы погреться в лучах слепящего солнца. На зеленой лужайке, прилегающей к замку, сидели такие же скучающие ученики, обмахивающиеся тетрадками, как веерами, и колдующие простейшие чары. Гарри кольнула зависть, видя их, он тяготился вынужденным одиночеством и мечтал поскорее вернуться в гостиную Гриффиндора, сесть на мягкий диван перед шахматной доской и слушать поучительный, но, впрочем, дружелюбный голос Гермионы, которая уже навестила его утром, но быстро упорхнула. Гарри заметил как Седрик смотрит на него исподлобья, видимо, его шныряние нервировало того. — Прости, — смущенно сказал Гарри. — Ты говорил с кем-нибудь из профессоров? — Да, — лаконично ответил Седрик и вновь скрыл лицо за книгой. На потрёпанной коричневой обложке было выведено золотыми буквами Продвинутый уровень заклятий. Гарри испытал прилив уважения за серьезное дело, признавая, что добровольно не взялся бы за такое, и присел на соседнюю кровать. — Зачем тебе это? — М-м, чтобы научиться более сложной магии? Брови Седрика удивленно приподнялись, и Гарри приготовился стукнуть себя по лбу за нелепицу, которую он выдал, но почему-то ничего дельного сказать у него не получалось, а тишина больничного крыла становилась неловкой. Он вжал голову в плечи, словно поеживаясь от мороза, и поджал тонкие губы. — Прозвучало грубо, да? Извини, — Седрик заметил как Гарри сник и извинительно улыбнулся. — Просто…Я немного занят, и мне нечего тебе сказать о том, что было. Дамблдор едва ли передал что-то вразумительное. Пока что он обеспокоен реакцией министерства и людей. — Мир сходит с ума, — выдохнул Гарри. Седрик хмыкнул. — Интересно, что в Слизерине, — сказал он. — Я не разглядел, как и ты, кто прятался за масками, но ведь всем понятно, кто эти личности. Я слышал телефонный звонок в кабинете директора, судя по заносчивому тону и причитанию Макгонагалл, это был Люциус Малфой. В окно врезалась белая птица, и Гарри испуганно вздрогнул от удара в стекло. Он почти не слушал, что говорит ему Диггори. По правде, ему было глубоко наплевать на то, что сейчас творится за дверями в кабинеты уважаемых людей, лишь бы его не трогали и вернули в привычное русло жизни. Он сел рядом с Седриком лишь потому, что хотел облегчить свою совесть и извиниться за то, что в тот день он ничем не помог и только был балластом. Но даже когда Седрик замолк, он так и не завершил начатое, будто на него наслали проклятие немоты, и юркнул к себе на кровать, накрывшись колючим одеялом до подбородка. На него нашло какое-то замешательство, мешающее ему ясно мыслить и нормально говорить, и это состояние не отпускало его все время, пока он находился в больничном крыле. Едва он шагнул за порог, как стало легче. Первым делом, сломя голову и сбивая всех с ног, он понесся в башню Гриффиндора и с радостью накинулся на Перси, гордо заявив, что теперь свободен. Перси холодно отстранил его от себя на безопасное расстояние и исчез из виду, предоставляя ему возможность обнимать кого-то другого. Гермиона и Рон подхватили его под руки с двух сторон и усадили на толстый ковер. — Неделя длилась как вечность, — недовольно сказала Гермиона, скрестив руки на груди. — Ты хоть сделал задания? Я просила Рона передать их тебе. — Да-а, он их передал, — Гарри начал мять кончики рукавов и уставился в пол, чтобы не видеть как в глазах Гермионы загораются злые огоньки. — Но, знаешь, там были дела поважнее и… — Не ври. — Ладно, я просто забыл про них. Рон выдавил из себя едкую улыбку и ободряюще похлопал его по плечу. — Первым уроком зельеварение, — напомнил он замогильным голосом, округлив глаза. — У тебя нет домашнего задания, у меня нет домашнего задания. Мы оба ничего в зельях не мыслим и занесены в черный список, что сегодня нас ждет? — Смерть, — мирно заключил Гарри за что получил удар свернутой тетрадью. — Эй! — Не смешно, — серьезно сказала Гермиона и наклонилась к нему. — Тебе сейчас нужно привлекать к себе как можно меньше внимания, понимаешь? Вопрос она задала уже шепотом. В гостиной кроме них сидело еще несколько гриффиндорцев, занимающихся всякими пустяками, и только сейчас Гарри заметил, что к ним старательно прислушиваются. — Именно сейчас? А не вообще? — уточнил он уже без прежней игривости, которая была следствием перенапряжения, мучавшего его уже долго. — Ты разве не слышал? В пророке ведутся споры в новостных колонках. Одни клеймят благородные семьи прислужниками Сам-Знаешь-Кого, другие говорят, что вы солгали и в лабиринте просто произошло недоразумение. Совершенно ошалелая улыбка появилась на губах Гарри. — Отлично, меня клевещут вруном? И авторитет Дамблдора им безразличен? — Похоже, что так, — угрюмо подтвердил Рон. — Даже Грозный глаз не доверяет показаниям Седрика Диггори. Говорит, что невозможно, чтобы он сразу догадался отбросить кубок от Пожирателей, прежде, чем они его уничтожили. Гарри краем глаза посмотрел вокруг себя: сестры Патил шептались в углу и раскладывали карты, Невилл Лонгботтом разговаривал с увядающим кактусом в попытке взрастить его, Кэти Белл неохотно писала эссе, сидя за столом у узкого окошка. Неужели никто из них не верит ему? Гарри был потрясен, он в какой-то мере привык к непониманию, но еще никогда он не носил клеймо лгуна ради глупой победы в глупом турнире. Обида больно сжала его, и пальцы мелко задрожали. Пожалуй, больше Волдеморта он боялся разве что отчуждения. Стерпеть его он не сможет, уж слишком привязался к теплоте и пониманию, к обычным спутникам его факультета. Или он в этом заблуждался? — Не слишком ли я хорошо притворялся, что даже измазался в крови и упал в обморок? — резко спросил он, но тихо, боясь пошатнуть хрупкое равновесие, поселившееся в гостиной. — Это очень несправедливо. — Я верю тебе, — Гермиона накрыла его кулак своей рукой и оглянулась на Рона, смотрящего на друга с сочувствием. — Мы верим. Но насчет них я не знаю, время все расставит по своим местам. — Рано или поздно все наладится, — заверил его Рон. — Мой папа сообщит нам все новости, не переживай. Хотя я не знаю относится ли инспекция к присылаемым письмам… — Инспекция? — настороженно переспросил Гарри и поднялся на ноги. — Ага, они хотят сместить Дамблдора. Пускают слухи, что он бредит из-за старости. Гермиона встала следом дернула Гарри за локоть. — Женщина в розовом, она иногда здесь появляется и отравляет нас своей ужасной улыбочкой, — прошептала она. — Да какая женщина в розовом? Погодите, — Гарри запустил руку в волосы и убрал черные пряди с лица. — Всего неделя, а столько поменялось. От перспективы будущего у него внутри все заледенело, словно рядом по воздуху проплыл дементор и высосал все самое хорошее. Пока он лежал под надзором Мадам Помфри и тонул в страшных видениях и скуке, в Хогвартсе жизнь перевернулась вверх тормашками, и в этом водовороте изменений он готов был захлебнуться и потерять самого себя. В глазах защипало, и Гарри украдкой утер их, опустив очки. Гермиона и Рон принесли ему собранную сумку, и они пошли на урок к Снейпу. И если в гостиной у него еще была надежда, что он в приступе эмоциональности все утрировал и на самом деле к нему по-прежнему относятся хорошо, то в кабинете зельеварения он эту надежду похоронил. На него оборачивались, но не дружелюбно, а холодно, и на приветствие никто не ответил. Гермиона почуяла неладное и швырнула сумку на стол, забыв о правилах безопасности в кабинете с химическими веществами. Ее спасло только отсутствие профессора Снейпа. Рон сел рядом с ней, но увидев, что на этот раз Гарри оставлен в одиночестве и даже безропотный Невилл смотрит на него волком со стороны, хотел пересесть к нему, но Гарри этого не позволил. Гриффиндорцы вдруг стали почти что слизеринцами, и Гарри это страшно разозлило. Он крепко сжал челюсть, агрессивно начеркал пером на пергаменте тему урока, написанную на доске, и устало подпер кулаком голову, которая словно налилась свинцом. Рон, пользуясь минуткой свободы от строгого глаза Снейпа, повернулся к нему. — Упадок, боль, апатия, — монотонно произнес он, отделяя каждое слово маленькой паузой. — Это всего лишь урок Снейпа, — закатил глаза Гарри. — Упадок, боль, апатия, — повторил Рон. — Прекрати, и без тебя тошнит. Гарри тыкнул его пером в лопатки, Рон громко ойкнул, выпятив грудь вперед, и оба поймали на себе фирменный взгляд профессора Снейпа, сочетающий в себе всю силу слова «уничтожу». Взмахнув шелестящей, то ли от старости, то ли от крахмала, мантией, Снейп подлетел к меловой доске, дважды, скрипя мелом, подчеркнул название темы урока и по мановению его волшебной палочки на столах появились листы с вопросами. Последнее особенно на всех подействовало — послышались унылые вздохи и ворчания. — В тесте нет ни одного вопроса, на который учебная программа не дала вам ответа, — со скептицизмом в голосе сказал профессор. — Мистер Уизли, я лично вам напомню, что один тест решает одна голова, потому мисс Грейнджер не сможет даже телепатией вам помочь. Резким движением Снейп поставил на стол песочные часы, и тут же послышались скрип перьев и сопение. В темном классе, освещенном лишь тусклыми лампами, бродило скованное уныние, но даже это общее чувство не подсобило сплоченности факультетов. Сквозняк гулял по полу. Кто-то незаметно поджимал под себя ноги, чтобы не замерзнуть. Невзирая на время года, подземелья диктовали свои климатические условия, и если гриффиндорцы мерзли и потирали руки друг о друга, то слизеринцы спокойно сидели, скинув мантии и не роптали. Гарри сидел и ничего не понимал. Ни написанное на свитке, ни поведение окружающих. Почему они так невозмутимы? Почему не смеются нервно и не грозно хмурятся, требуя правды? Им не хватает смелости? Ему тоже ее очень недоставало. Теперь он понял Седрика Диггори. Тот потерял надежду сразу и не лелеял мысль, что мир поверит двум студентам в возвращение темнейшего человека, на счету которого сотни жизней и судеб осиротевших детей. Седрик готовился постоять за себя сам. Он оторвался от пергамента, выпрямился и огляделся вокруг. Падма стучала пальцем по потертому столу, а Симус губами отсчитывал эти знаки и записывал ответы в тест. Теодор Нотт сдал пергамент первым и теперь сидел с вялым видом. Невилл находился в шаге от припадка, он побледнел до такой степени, что мог лишить Драко Малфоя звания самого бледного человека во всей Британии. Его кожа была настолько тонкой, что без труда можно было увидеть сеточку из фиолетовых и зеленых ниток. Драко… Гарри задержал дыхание, чтобы не всполыхнуть и сдержать внутренний панический крик. Прямо сейчас он сидит в паре метрах от сына Пожирателя Смерти, который точно был на кладбище. Гарри узнал Люциуса по его длинным светлым волосам. Никто же не оставляет свидетелей живыми? — спросил Гарри самого себя и огласил вердикт. — Он подольет тебе яд в тыквенный сок, и все решится намного прозаичнее, чем пафосное убийство на могиле отца. Драко спиной почувствовал на себе пристальное внимание и лениво повернул голову. В его серых глазах застыла апатия. Губы скривились, и он демонстративно вернулся к тесту, показывая, что Гарри для него не важнее, чем муха, словно не он несколько лет преследовал его в попытке вовлечь в неприятности. Это было секунд пять, но за них Гарри успел испытать на себе все оттенки ужаса. Волосы, и без того непослушные, встали дыбом. — Мистер Поттер, — Снейп прокашлялся. — На моем предмете вам дозволено думать только о знаниях, а не весть знает о чем. — У него снова глюки, — ехидно добавила Панси. Сдержанные смешки волной прокатились по классу. Рон уже вот-вот был готов взорваться на всех с руганью, но рука Гермионы требовательно потянула его за мантию и удержала на месте. Перо в руках Гарри щелкнуло и сломалось. Снейп никак не отреагировал на это нарушение священной дисциплины и только молча указал пальцем на остатки песчинок в часах. Гарри сдал тест одним из первых, и не потому, что все решил, на деле он бессовестно оставил его почти пустым с парой клякс, а потому, что его выдержки не хватило, чтобы оставаться внешне невозмутимым среди тех, кто искренне считает его сбредившим. Он с большим трудом усидел до конца урока и выбежал из кабинета, случайно задев плечом Нотта, который не промедлил и пихнул его в бок сразу же. Около кабинета Трелони редко кто появлялся, ведь профессор слыла чудачкой и относились к ней с большим презрением. Поэтому Гарри выбрал именно это место. Он сел прямо на холодный каменный пол, закинув голову и сощурив глаза, которые покраснели и болели. Он видел как во внутреннем дворике на бортике у фонтана собрались пуффендуйцы. На коленях у одного кудрявого с красивым лицом лежал Седрик. Толстые стены замка и окна не пропускали их голоса, но Гарри и без того знал, что там сейчас раздается заливистый молодой смех и шутки. Седрик смеялся над чем-то тоже, и почему-то Гарри это очень не понравилось. Он загадал, чтобы этот смех был фальшивым, что Седрик не станет подыгрывать всеобщей лжи и не будет делать вид, что ничего не случилось. Если Седрик Диггори сдался так рано, то Гарри Поттер будет обречен.