Разгляди меня

Новость об инспекции сильно напугала домовых эльфов. Создания так сильно волновались, что перепутали соль и сахар, и из-за них на ужине в Большом зале не было ни одного человека, кто бы не скривил лицо, проглотив кусочек пищи. Если бы не женщина в розовом, то студенты подняли бы бунт. Удивительно, но маленькая толстая старушка с натянутой ядовитой улыбкой вселяла невольный страх одним лишь своим видом. А если она что-то говорила, то все тут же отворачивались и спешили уйти. — Поскорей бы она ушла, — взмолилась Гермиона, тыкая вилкой в кашу, — эльфы трудятся без выходных, ничего страшного, что бедолаги напортачили с ужином. — По их вине все голодные, — заспорил Рон, который как и Гарри сидел с урчащим животом и демонстрировал крайнее огорчение. — Подумаешь, один вечер. Аргументы Гермионы были откровенно слабыми, она сама это прекрасно поняла, и бессмысленный спор оборвался. Троица друзей обособилась. Никто из них не делал громогласных заявлений, не хлопал себя по груди и не обвинял никого во лжи, но снять напряжённость между ними и другими не получилось. Гермиона первая спохватилась об этой ситуации и предложила план: — Нам всего лишь нужно показать, что мы прежние, — пояснила она. — То есть поддержать тот факт, что Гарри считают выдумщиком? — Рон даже покраснел от возмущения, — я не согласен. Он ни в чем не виноват, так что это их проблемы, что они… — Возможно Гермиона права, — перебил его Гарри. Рон чуть не задел рукой кубок и пихнул под столом Гарри ботинком. — Что?! Невилл уткнулся в учебник по травоведению и молча отодвинулся от шумной компании подальше. — Я подожду что скажет Дамблдор, — ответил Гарри, потирая пальцами подбородок, — у него наверняка есть мысли на этот счет. Не оставит же он все на самотек. — Что, по-твоему, происходит сейчас? — Рон развернул руками в стороны. — Он имеет в виду, что прежде чем говорить правду, надо улучшить репутацию, — сказала Гермиона. — Именно, — подтвердил Гарри и кивнул подруге, — пока все очень запутано, я не хочу лезть в пламя. Рядом прошла инспектор в костюме с розовыми перьями. Она немного задержалась около них, навострив уши, но едва Рон начал поворачиваться на скамейке к ней, как тут же исчезла, оставляя за собой шлейф резких приторных духов, от которых у всех заслезились глаза и запершило горло. — Видишь? Это она кормит издание Пророка бреднями! — с чувством воскликнула Гермиона, и на ее лбу появились две линии морщинок, — пока тебя не было, она пришла на урок трансфигурации и задала нам сложнейшие метаморфозы, а потом сказала, что у нас слабые навыки из-за маленького объёма теории, и теперь мы еженедельно будем писать глупые эссэ, вместо того, чтобы колдовать. Ее слова подтвердили, что жизнь в Хогвартсе превращалась в нечто… Гарри не подобрал еще то слово, что вместит все его негодование, бушующее внутри огнем. Он придирчиво посмотрел на профессорский стол, за которым сидели все учителя и негромко переговаривались с такими лицами, будто неделю назад им не сообщили о возвращении Волдеморта. Видя это, он вцепился руками в колени и подавил огромное желание резко встать из-за стола и тыкнуть пальцем вверх, обвиняя всех в умалчивании. Ему нужен был толчок или спасательный трос, чтобы падать было не так страшно, однако ни Рон, ни Гермиона не могли послужить ему этой опорой. Они такие же, как и он — слегка робкие, несмышленные и желающие жить нормальной жизнью, а не возглавлять движение за справедливость. Вопреки ожиданиям, инспектор не принесла в этот вечер ничего особого, разве что ухудшение кулинарных навыков эльфов. Гарри с большим облегчением покинул зал, растворившись в толпе. В затылок ему грозно дышал озлобленный Рон, которому план подружиться заново казался плохим и унизительным. Но все, чем Гарри смог ему помочь — похлопал по плечу и пообещал на выходных в Хогсмиде повеселиться на славу, если, конечно, его не убьют раньше этого времени. Причем это условие он выдвинул крайне серьёзно, не шутя. В пестрой гостиной он чуть не задохнулся, несмотря на окна, раскрытые нараспашку и впускающие весенний прохладный ветерок. Было шумно, и после больничного крыла этот шум вдруг оказался таким непривычным и режущим, словно по стеклу водили пенопластом. Гарри попытался сосредоточиться на домашнем задании, начал старательным почерком выводить на листах непроизносимые названия ингридиентов для аконитового зелья, однако спустя десять минут он зажал руками уши, бросил перо и пошел к окну, сопровождаемый косыми взглядами и шептаниями. Некоторые, очень обидные, он расслышал и прикусил губу, чтобы не выкрикнуть ответ. Прислонившись плечом к оконной раме, он увидел темный лес, около которого стояла хижина лесника и освещала своим фонарем небольшое пятнышко земли. Деревья легонько покачивались, а шелест листвы был слышен даже в башне. Лес дышал простором и мирностью, хоть Гарри и помнил, что там несложно встретить огромных пауков и прочих гадов, он бы с радостью отправился туда, ведь там точно не было тех, кто крутит пальцем у виска, когда стоит позади него. Он ждал до полуночи, пока гостиная не опустеет хотя бы наполовину. Перси, как самый ответственный и усердный, спрятался за горой толстых фолиантов, успевал шикать на расшумевшихся однокурсников и помогал сестре Джинни с каким-то заклинанием. К часу ночи он остался один на один с Гарри. Гарри качался на ветхом стуле и забыл, что он хотел. Его лицо стало похоже на маску — не прочесть эмоции. Шрам стал виден отчетливее, и никакие мази не уменьшали его покалывание, отдающее в голову, словно электрический заряд. — Уже поздно, — напомнил Перси, — выглядывая из-за книг, — не хочешь отдохнуть? — Я устал, — подтвердил Гарри, продолжая ломать стул. — Ну…тогда надо пойти в спальню? — Ты слышал что обо мне говорят? Перси громко захлопнул фолиант, и в воздухе повис клуб пыли. — Они спят и уж точно не будут тебя обсуждать с закрытыми глазами и ртами. — Ты не понял, — с огорчением произнес Гарри, — они избегают меня. Им неприятно быть со мной в одной комнате. Даже, черт возьми, Невилл сторонится меня, а ведь он страдал раньше от насмешек, и даже он сейчас считает, что правы они, а не я. Ты тоже так считаешь? — Я ничего не думаю по этому поводу, — ответил Перси, вновь запрятавшись за книги, служившие ему убежищем, — я не был в лабиринте и ничего не видел, следовательно, я не могу кого-нибудь поддержать. Доказательства, Поттер, вы не позаботились о них. — Доказательства? — Гарри аж подпрыгнул, — мы позаботились о себе, чтобы выжить, у нас не было времени на составление плана как помочь министерству! — А министерство не может верить каждому встречному. Из-за вас началась инспекция и мне приходится тратить дневное время на повышенной контроль за всеми и жертвовать часами своего сна. — Сожалею, но это не моя вина, что они не проверили кубок на чары! От обиды и бессилия Гарри затрясся, как лист на ветру, весь переполненный ощущением глухого непонимания. Он считал Перси самым здравомыслящим, но раскрыв обертку, увидел обычного педанта и сноба, коих миллионы. Сжав кулаки, он взбежал по лестнице наверх и бросился в спальню. Не включая свет, он нашел свою кровать, не задернутую пологом, и упал на нее. В комнате было сопение и тихое сонливое бормотание, усталость обрушилась на его тело — казалось, самое время скинуть одежду и прижаться к подушке, но тут в голове импульсом пронеслась идея. Не самая практичная, но остро необходимая ради успокоения. Подняв голову, он оглянулся, пусть это и было бесполезно в ночной темноте, но Гарри руководил странный инстинкт. Зашуршал одеялом Рон и перевернулся на бок, причмокивая губами. Лягушка по имени Тревор еле слышно била лапками по стенкам мутного аквариума. Отсчитав десять секунд, Гарри скомкал одеяло так, чтобы было похоже, что под ним кто-то лежит, снял грязные кроссовки и, оставшись в одних носках, вышел из комнаты. Он держался поближе к стене и согнулся, шагая по ступенькам вниз. Через прорези в перилах он оглядел гостиную, и на удачу — Перси уже ушел. Видимо, и у ботаников существовал лимит терпения и усидчивости. Гарри подкрался к портрету Полной Дамы и медленно надавил на него рукой. Преодолев неспящие каменные лестницы, он оказался на третьем этаже. По бокам коридора тускло горели оранжевые огоньки факелов, бросающие блики на стоящие в углублениях доспехи рыцарей. Гарри, так же на цыпочках, быстро перебежал к главной мраморной лестнице и скатился по перилам на этаж вниз. Делать это было, конечно, запрещено по соображениям безопасности, что странно сочеталось с другими явлениями замка, такими как пес цербер и опаснейшие гримуары в каморках. За входом на кухню находился узкий переулок, ведущий в гостиную Пуффендуя. Гарри никогда не был в других гостиных, поэтому испытывал робость. Что-то подсказывало ему, что у пуффендуйцев нет причин вести себя с ним иначе. Он ссутулился и, озираясь по сторонам, чтобы не пропустить мантию профессора, двинулся к переулку. Ноги быстро замерзли, шагая по каменному полу, по которому плавал холодный воздух из щелей. Разговор с Седриком был ему необходим. Кто еще мог лучше понять все его сомнения и сожаления? Они оба выжили, оба чуть не столкнулись со смертью и обоим не верил Грозный Глаз. До турнира Гарри и знать не знал чем живет староста Пуффендуя и на что он способен, а на кладбище выяснил, что очень даже на многое. Пусть это было короткое знакомство, но что могло еще сильнее их сблизить, если не удачное спасение и риск стать изгоями? Гарри не заметил, как венок ответственности и право на принятие решений он хотел переложить на Диггори. Изгнание из былого круга он едва ли мог перенести, а ведь он всего лишь прожил так один день, и что будет дальше — Гарри не видел в ближайшем будущем ничего, что выглядело бы светлым и беззаботным. Одно обстоятельство напрочь сломило наивные перспективы. За кухонной дверью послышался лязг и удар металлической посуды о плитку. От неожиданности Гарри забежал за угол и затаил дыхание. В коридор вышли два высоких старшекурсника, несущие в руках свернутые мантии. Они убрали палочки с Люмосом в карманы брюк, огляделись и на цыпочках, так же, как и Гарри, пошли прочь. Зрение Гарри подводило его в большинстве случаев, и этот не стал исключением, но слух был всегда при нем — в мантиях звенело стекло. Ночные рейды пуффендуйцев были отнюдь не детскими забавами. Пришлось подождать, пока они уйдут. Мысль, что следовало пойти за ними и уговорить их пустить его в гостиную дошла намного позднее. А потом он признался себе, что намеренно медлит с этим делом. Он слабо понимал, что стоит рассказать Седрику и боялся, что тот выслушает его из жалости и посмеется над его глупыми сентиментальными опасениями… Гарри даже не знал чего именно он боится. Всю жизнь его вели за руку и указывали вещи, характеризуя их хорошими и плохими. Пожиратели это плохо, Волдеморт это плохо — просто и давно принято на веру, но вернувшись целым и потерянным, Гарри встретился с вещами, которые едва ли мог отнести к хорошим. Разве профессора не должны разобраться в подставе с кубком? Разве он давал повод так легко называть его лжецом, после того, как на квиддиче он бился за победу Гриффиндора из последних сил? — И что ты здесь делаешь, Поттер? Кто-то настиг его сзади и ткнул палочкой в шею. Думы разлетелись как облака, прорезанные ловцом на метле. Этот задорный голос Гарри узнал сразу. Таким тоном начинались ежедневные распри, ставшие обыденным ритуалом. — Малфой, тоже не спится? — с вызовом в голосе спросил он и, развернувшись, подставил Драко подножку. Драко вскрикнул, теряя равновесие, и крепко вцепился в его воротник, и они упали вместе и кубарем покатились по полу, успевая десятки раз пихнуть друг друга локтями или ударить коленками. На его белых скулах проступили красные пятна, верные признаки волнения и ярости. Гарри ударился затылком о пол и сдержанно завыл от боли. В глазах потемнело, и это заставило его прекратить биться и замереть, слыша свое учащенное сердцебиение. Драко остановился, но не слез с него и не убрал руки, стиснувшие его за запястья. — Сгинь, — прохрипел Гарри и дернулся туловищем, но Малфой усидел. — Чтобы ты опять ударил меня? — поинтересовался Драко, ухмыляясь, глядя на на него сверху вниз, — нет уж, успокойся. Ты правила слышал? После отбоя гулять нельзя, а то придет профессор Снейп и пустит в тебя Аваду. У него есть на это разрешение. — Так ты…слезь с меня! Проследил за мной, чтобы завершить дело папаши? Черная пелена в глазах растворилась. Гарри посмотрел на торчащий кончик палочки Драко из черного дерева — она точно принадлежала ему. — Убить меня своей палочкой не очень дальновидно, не думал? — сардонически спросил он. — Что?! — Малфой отпустил его и сел на колени. На его лице застыло недоумение, — опять бредишь? Я просто хотел… — Кхм, молодые люди, и часто вы нарушаете порядок? — спросил их тонкий голосок. Инспекторская свита и профессора стояли группкой и выглядели одинаково: кипели от возмущения злостным нарушением, зябко завернулись в мантии и пытались высмотреть, есть ли кто еще помимо двоих четверокурсников. Половина их лиц скрылась в тени. Дамблдор выступил вперед и миролюбиво показал ладонь той самой женщине в перьях. Та улыбалась так, словно кончики ее губ завязали ниточками. — Вы не объясните мне, почему этой ночью вам не спится? — она чуть ли не пропела эту фразу тонким визгливым голоском. Гарри был ошеломлен тем, что его план сорвался едва начавшись. Он беспомощно метал взгляд от Дамблдора к женщине, и наоборот, и только спустя пару минут до него дошло, что надо бы подняться и отряхнуться от пыли. Неловко похлопав по брюкам, он кашлянул и оглянулся на Драко, который сбросил с себя былое изумление, как змея кожу, и смерил профессоров надменным взором, поправив свой галстук. — Я хотел попасть в больничное крыло, — промямлил Гарри, внутри кипя от гнева, что оправдываться почему-то нужно ему одному. — И для этого устроили грубую драку, таковы причинно-следственные связи, мистер Поттер? — язвительно уточнила иснпектор и, стуча каблуками, сделала пару шагов вперед, что между ней и Гарри осталась минимальная дистанция. Гарри видел как ее зрачки дрожали от смеси гнева и ликования, — откуда в вас сумасшедшая тяга к приключениям, которые почти всегда носят катострофический характер? Боюсь, я буду вынуждена принять меры, чтобы восстановить порядок в Хогвартсе… Мистер Малфой, вы сильно пострадали? — Долорес, мне кажется, что драка не бывает без второго участника, — вмешался Дамблдор, отодвигая Гарри за плечо от женщины, — за дисциплину отвечают деканы, пусть они и разберутся с юношами, нам предстоит еще много дел, а ночь не бесконечна. — Да, мисс Амбридж, не беспокойтесь. Наставить на путь истинный нерадивых учеников в нашей компетенции, — сказала профессор Макгонагалл. Несмотря на подчеркнутую вежливость, Гарри учуял сарказм в словах профессора, и вовремя сдержал смешок, увидев, как Амбридж затряслась, но никак не возразила. Она покинула коридор вместе с инспекцией и Дамблдором. Драко, хоть и не получил открытой претензии в свой адрес, понимал, что разборок не избежать, и уж тем более, когда они попались деканам. Снейп жестом призвал Малфоя, и они ушли. Гарри заметил, что спесь с Драко слетела, он опустил плечи и прошел мимо, даже не толкнув его напоследок. Макгонагалл подождала, пока они не исчезнут за углом, и лишь потом начала говорить, а не терроризировать Гарри красноречивым молчанием. — Поттер, насколько хорошо вы оцениваете масштаб недавнего…события? — Макгонагалл чуть наклонилась вперед. На ее переносице образовалась задумчивая складочка, — ваше имя и без того на слуху, и не в хорошем контексте, а сегодня вы решили закопать себя? Долорес Амбридж значимая личность. Когда ей не понравились шоколадные лягушки, она запретила их продажу, прикрываясь заботой о детском здоровье. — Да-а, полномочия впечатляют, — смущенно промямлил Гарри, нервно топая левой ногой. Макгонагалл, к счастью, не расслышала его хамство. Она подперла руками бока и громко вздохнула, будто перед прыжком в ледяную воду. — Я осознаю ваши чувства, вы напуганы и не понимаете как вернуться в привычную колею, — она говорила торопясь и очень тихо, — и моя задача не дать вам сойти с верного пути. Вы не в состоянии решить это сами, потому не мешайте сделать это мне. — Вы поможете мне? — Гарри за один день был близок к тому, чтобы потерять веру, что еще есть те, кто не бросит его. — Я постараюсь, но многое зависит от вас. Будьте аккуратнее и осмотрительнее, не спешите кидать людям правду, они еще не готовы к ней. — Вы предлагаете мне просто терпеть? Это сомнительная помощь. — Не сомнительнее, чем колотить Драко Малфоя, — хмуро ответила Макгонагалл. — Это была защита, он следил за мной, — возмутился Гарри. Он уже забыл о своей тягучей боли в шраме, которая еще больше усилилась после удара затылком. Он уже забыл что хотел пробраться в Пуффендуй и вообще перестал считать затею отличной. Сейчас всю его сущность заняло одно — разочарование, имевшее горький привкус. Гарри мог понять почему однокурсники начали сторониться его, мог понять и людей из министерства, у которых недостатка в проблемах не возникало, но понять почему профессор Макгонагалл и директор Дамблдор больше вредят своими усилиями облегчить ему жизнь, нежели снимают с него оковы. Его нисколько не раздосадовало то, что очередное столкновение с Малфоем переросло в баталию. Гарри, себе же на удивление, мог смириться со многим, но какая-то его часть, мечтательная и слабая, жившая в нем еще с детства, искренне надеялась, что появится кто-то, кто поможет ему. — Не мне вам рассказывать кто отец Драко Малфоя, — поучительно сказала Макгонагалл, — и Долорес Амбридж не так глупа, чтобы наказывать сына такого влиятельного человека. Я знаю, Поттер, что вы вряд ли хотели быть замеченным этой ночью, что вызывает у меня отдельный вопрос, и навряд ли драка была частью вашего плана, но раз вы все-таки нарушили правила, то я обязана назначить вам отработку. — Скажите, вы тоже не выслушаете меня? Тишина неожиданно воцарилась в коридоре, и свист сквозняка прекратился, и странные звуки из каморок заглохли. Голос Гарри поднялся к высокому сводчатому потолку — отчаянный и обреченный. Он устал сдерживать в себе бурю мыслей и чувств, изнуряющих его с каждой минутой все сильнее. Выговориться — вот, что ему было нужно. Неделя молчания, лежа на белоснежной кровати в стерильной обстановке была его пределом. Рассказать как он бежал и чувствовал, как легкие сжимаются с такой силой, что дышать было невозможно, поведать о животном страхе, когда его окружили люди в масках. Рон и Гермиона выслушали бы его, но Гарри опасался грузить их тяжелыми воспоминаниями. Разделив их с друзьями, он будто бы передаст им часть своих удушающих ощущений и повиснет на них якорем. Макгонагалл открыла рот, чтобы выдать обыденную тираду нравоучений и шаблонов вежливых сожалений, но Гарри позабыл о наказании и обо всем, что здесь было, и поднялся по лестнице. Спал он плохо. Часто просыпался весь в поту, зарывался головой под подушку и тянулся за стаканом с водой, чтобы утолить ужасную жажду — во рту как будто бы образовывалась пустыня. Его бросало в лихорадочный жар. Под утро он не стерпел и проскочил к Мадам Помфри за зельями, и чудо-настойки подействовали на славу, он едва успел забраться на кровать и мгновенно уснул крепким сном. Жар спал, только мокрая футболка липла к худой спине. Однако вскоре затрезвонил будильник Невилла. Невилл выключил его сразу и вернулся под теплое одеяло, жмурясь от яркого солнца, свет которого пробивался в спальню. Затем зазвенел будильник Симуса, но Симус в отличие от Лонгботтома не тяготился звоном и стукнул по крышке кулаком лишь спустя упорных трёх минут. Потом оказалось, что проклятое устройство есть еще и у самого Гарри, и он просто наложил спросонья заглушающие чары. Победить волшебные свойства зелий у него не получилось, и завтрак был благополучно пропущен, впрочем, как и первый урок ухода за магическими существами. Что он бессовестно проспал, Гарри понял лишь, несясь по замку, на ходу завязывая галстук. Дважды он пролетел мимо нужного поворота и только на третий раз завернул куда надо. Кто-то свистнул ему вслед, но он так торопился, что не оглянулся назад и не увидел насмешника. — Кошмарно выглядишь, — Рон вынес ему вердикт и сочувственно покачал головой. — Как морской черт, тоже фиолетовый, — подсказала Гермиона, выкладывая на стол толстые учебники по трансфигурации из сумки. Гарри пожал плечами и положил голову на руки, лежащие на столе, и в этой позе провел все время урока, благо, за широкими и высокими однокурсниками можно было без проблем спрятаться. Для перестраховки он поставил перед собой раскрытый учебник. Лекция Макгонагалл о трансфигурации жидких веществ в твердые вполне заменила собой колыбельную. Инстинктивно Гарри знал, что профессор не оставила незамеченным его наглость, но сейчас он был уверен, что имеет на нее право. В конце концов, свалиться от недосыпа куда хуже, чем получить выговор. Гермиона, сидевшая сзади, пару раз потрясла его за локоть, но упорное игнорирование заставило ее сменить гнев на милость, и она отступила. Отоспавшись один урок, самочувствие Гарри улучшилось, по крайней мере оно заняло позицию на термометре между не так уж и ужасно и сойдет. Веки стали легче, сумка тоже — он легкомысленно забыл учебник в кабинете. Вместо обеда Гарри занял подоконник. Друзьям он заявил, что не голоден и ему срочно нужно заняться домашним заданием, иначе его рейтинг падет ниже подземелья. Эта причина вполне сошла за уважительную, для Гермионы уж точно, а Рон с радостью предложил махнуть на это рукой и пойти с ним к Хагриду. Кое-как Гарри сумел отвязаться от них. Для поддержания легенды он положил на согнутые ноги пергамент, прикусил перо и сосредоточенно посмотрел на стену напротив, словно вспоминая нечто важное. Уже послышался удар гонга, призывающего всех собраться в зал. Вибрация от него прошла сквозь стены. Гарри цеплялся за каждую нашивку эмблемы. Поджимал губы, когда проходили слизеринцы, слегка кивал, видя когтевранцев, притворялся, что что-то пишет, когда шли гриффиндорцы и чуть ли не подскакивал с места, замечая желтые нитки и вышитого барсука. Не заметить Седрика Диггори было сложно. Его окружала гудящая толпа, а сам он казался солнцем, вокруг которого все вращаются, чтобы получить тепло. Ханна Аббот, хоть и была младше, смогла затесаться в ряды старшекурсников и висла на руке Седрика. Реагировала на его слова она громче всех, не замечая, что в эти моменты на нее странно косятся и даже делают двусмысленные знаки. Гарри скинул ноги вниз и хотел было подойти к ним, но нужды в этом не было. Седрик сейчас же понял, что его ждут и, бросив что-то своей компании, подошел к Гарри, улыбаясь ему так же радушно. — Ты что-то хотел? — спросил он, приблизившись. — Да, — Гарри замешкался и неловко засунул кулаки в карманы, словно по его рукам можно было сказать, что он вчера учудил, — тебе не…это неправильно, ты согласен? Улыбка медленно сползла с лица Седрика. Гарри задел то, что трогать было нельзя. — О чем ты? — Не говори, что ты будешь притворяться, как и другие, что все идет своим чередом. — Гарри, — Седрик прикрыл глаза на пару секунд, — дай мне время, и себе. Надо разобраться, а не кричать на трибунах. — И как долго все будут разбираться? — Гарри рассердился и вцепился рукой в прядь волос, мешающую глазам, — мы теряем время попросту. — Опасно убеждать в этом остальных, ты не думал? — Опасно молчать об этом. Меня снова попытаются убить, и тебя, мы ведь все видели. Глаза Седрика не скрывали его истинного мнения об этом. Гарри видел как в них поблескивало такое же опасение, но в упор не понимал почему Седрик подыгрывает другим, а не предпринимает попыток доказать их правоту. — Меньше говори и жди, — сурово сказал Седрик, наклонившись чуть вперед, — я понимаю, это нелегко, но и… — Не уверен, что ты понимаешь, — Гарри притянул к себе сумку и повесил ее на плечо, — со стенами эффективнее разговаривать. Обещай подумать, ладно? Вместо ответа Седрик вдруг натянул на себя прежнюю маску беспечности. Его рука приблизилась к лицу Гарри, и тот смущенно попятился, но едва шагнул назад, как врезался в подоконник и сел на него. Седрик пальцем провел по его щеке и усмехнулся. — Зубная паста, ты сегодня опаздывал? Гарри пообещал себе хоть иногда смотреться в зеркало.