ma boy

Чонгук забежал на кухню сказать, что госпоже хочется рябчиков, но даже слова сказать не успел, как ему всучили тяжёлый поднос и, облегченно выдохнув всей кухней, вытолкнули в коридор, ведущий к покоям повелителя. Он работал целый день без отдыха, даже отобедать отказался, а теперь вот нужно скорее подать ужин. Все довольны, потому что за другим слугой посылать времени нет, а тут очень кстати подвернулся Чонгук. Мальчишка перебирал непослушными ногами, до побеления пальцев вцепившись в свою ношу. Оставаться с повелителем практически один на один было боязно. Хотя, нет, не так, всё-таки он не монстр, чтобы бояться его, так что это было, скорее, волнительно. Иначе никак, ведь их правитель был прекрасен во всех отношениях. Чонгук никогда не мог отказать себе в том, чтобы украдкой разглядывать его, когда тот приходил проведать беременную госпожу. Мужчина был до безобразия красив и притягателен, в такие моменты Чонгук едва удерживал вздохи в груди, до ужаса мечтая оказаться в султанском гареме. Хоть госпожа и носила под сердцем наследника повелителя, но гарем его был мужским. В своё время у Чонгука был шанс оказаться там, но маленький шрам на правой щеке помешал ему, с таким изъяном в гарем не попасть, но мальчишка рад быть и простым прислужником во дворце и иметь возможность, пусть и украдкой, видеть повелителя. Прислужнику и подумать было стыдно, сколько раз он просыпался среди ночи и тайком от всех пробирался в уже остывшие купальни, чтобы смыть с себя собственное семя. Он не мог ничего поделать с тем, что повелитель ему снится, ласкает своими большими руками, выцеловывая узоры по всему телу. За этими мыслями мальчишка сам не заметил, как подошёл к покоям. Слуги у входа открыли перед ним двери. Чонгук тут же вспыхнул алым, едва завидев вальяжно расположившегося на подушках правителя. Главное - не смотреть, и всё будет в порядке. Нужно просто расставить кушанья и поскорее уйти. Осторожно, стараясь лишний раз не звякнуть посудой, прислужник расставлял тарелки и прикладывал все свои силы, чтобы не выдать дрожь в руках. Но от повелителя ничего не скрыть. Всё то время, что Чонгук копошится у стола, за ним наблюдают из-под полуприкрытых век. Как удав, завидевший кролика. — Иди сюда, — прозвучало, как гром среди ясного неба. Мальчишка едва не выронил всё из рук. Задрожав, как осиновый лист, он пристроил поднос на край стола и обошёл его, становясь ближе к повелителю. — Как тебя зовут? Тягучий, как мёд, голос действовал едва ли не гипнотически. — Чонгук, господин, — прошелестел парнишка. Уже не скрываясь, повелитель окинул его взглядом с головы до ног. Хорошенький. Совсем юный, с пушащимися тёмными волосами и очень светлой кожей — по всей видимости - иноземец, попавший во дворец от работорговцев. Интересно, где и почему от него скрывали эту прелесть? — Разденься для меня. Три слова смерти подобны. У Чонгука колени дрожат и руки не слушаются, но ослушаться он не может, да и не хочет. Сколько раз видел подобное в своих снах. Медленно, вещь за вещью, под пристальным взглядом повелителя мальчишка обнажается, но даже так ему дико жарко от смущения, которое уже затопило шею и плечи. — Иди на кровать. Чонгук думает, что единственное, что он сможет сделать на этой кровати, так это потерять сознание. Но, тем не менее, он ложится на широкое ложе, прижимая сцепленные руки к груди. Едва он прикрывает глаза, чтобы унять бешенное сердце, пока оно не выпрыгнуло из груди, как чувствует, что рядом прогибается перина, принимая на себя вес ещё одного тела. Оно горячее, даже через одежду — кажется, мальчишке суждено сгореть в этом пламени. Чонгук смотрит на повелителя оленьими глазами и, ещё больше смущаясь, подтягивает ноги ближе к телу. — Не бойся меня, — господин ласкает его щёку согнутым пальцем. — Не зажимайся. Прислужник чувствует, как его ноги разводят в стороны, а руки отнимают от груди, укладывая на постель. — Не волнуйся, малыш, — шепчет ему в самые губы султан, перед тем, как прильнуть к ним в ласковом поцелуе. Парнишка распадается на кусочки и не думает, что сможет собрать себя вновь. Не тогда, когда чужой язык нежно проводит по его губам и юрко ныряет в рот, не тогда, когда чужие губы так бережно обхватывают его. Прикосновения обжигают, но всё равно заставляют тянуться за ними. Они медленно спускаются все ниже. Пальцы игриво оглаживают уже привставший член и скользят ниже, к сжатому колечку мышц. Чонгук тихо ахает в поцелуй и вцепляется в покрывало под собой. С влажным чмоком оторвавшись от губ, повелитель тянется к маслу, стоящему в изголовье кровати. — Ты не наложник? — вдруг спрашивает султан. — Простой слуга? Чонгук только кивает, с долей страха смотря на мужчину. Он боится, что сейчас его прогонят прочь, зачем повелителю нужен совершенно неподготовленный мальчишка? Наложников специально обучали и готовили к ночам в султанских покоях, его же учили только правильно кланяться господам, да сервировать стол. — Хорошо, значит я буду особенно бережен. Повелитель оставил совсем невинный поцелуй на чужих раскрасневшихся губах. Обмакнув пальцы в вязкую жидкость, он поднёс их к плотно сжатому колечку. Мягко массируя вход, мужчина размазал по нему масло. Чонгук глубоко дышал, не сводя глаз с лица султана. От волнения мальчишка все сильнее цеплялся руками за покрывало. Очень медленно и осторожно мужчина проталкивает в него кончик пальца. Мальчишка ахает и хочет свести ноги, но их мягко придерживают и разводят снова. В дверь раздаётся громкий стук. Чонгук вздрагивает и ощутимо сжимается. Султан зло цокает. — Я занят. — Тэхён, это срочно, — из-за двери слышится голос его главного советника. — Что может быть срочного в такой час? Мужчина нехотя поднимается с постели, напоследок мягко оглаживая бедро Чонгука. Он скрывается за дверью в надежде, что это действительно неважно, и справятся всё-таки без него. К сожалению, этому не суждено сбыться и ему нужно идти, но перед этим мужчина возвращается в комнату. — Прости, малыш, — повелитель присаживается рядом с не посмевшим сдвинуться с места мальчишкой. — Сегодня я не могу остаться с тобой. Ты можешь идти. Он оставляет тягучий поцелуй на чужих губах и спешно уходит, вскипая злостью из-за того, что пришлось прерваться. Когда дверь за правителем закрылась, Чонгук медленно сел на постели, старательно собирая себя в кучу. Его сказка закончилась, так и не начавшись. Он невесело хмыкнул и пошёл к своей сброшенной одежде, которая так и осталась сиротливо лежать на полу. Вряд ли будет продолжение, султан и не вспомнит о нём, имея такой огромный гарем. Стараясь не расплакаться от обиды, он медленно одевается и покидает покои. Ему ещё нужно как-то объяснить госпоже, куда он посмел пропасть так надолго. *** — Чонгук, вот ты где, а то я обыскался тебя уже! Обернувшись, прислужник видит спешащего к нему Чимина. — Что-то случилось? Госпожа меня зовёт? — мальчишка откладывает ложку и поднимается из-за стола. У него выдалось время для обеда, пока госпожа прилегла вздремнуть — она быстро утомлялась, будучи на восьмом месяце беременности. — Нет, у меня для тебя более приятные новости, — Чимин поморщился, вспоминая визгливый недовольный голос будущей матери наследника. — И какие? — Чонгук хмурится, силясь понять, о чём говорит гаремный слуга. Чимин берёт его за руки и расплывается в широкой улыбке. — Сегодня ты идёшь на хальвет к повелителю, — нараспев говорит он. Чонгук млеет и замирает, как испуганный зверёк. Он и надеяться боялся на то, что повелитель вспомнит о нём. — Я удивлён не меньше, — засмеялся Чимин. — Но у нас нет времени. Идём, тебя нужно подготовить, а заодно расскажешь мне, что ты такого сделал, чтобы он тебя позвал. Гаремный слуга притащил мальчишку в уже пустые купальни — их специально освободили, чтобы подготовить его к хальвету. Пусть сейчас только обед, а Чонгук пройдёт по золотому пути вечером, после захода солнца, ему предстоит подготовиться к этому. Быстро лишив мальчишку одежды, Чимин спихивает его в уже приготовленную купальню, наполненную водой с эфирными маслами и травами. Чонгук слабо возражает, что может помыться и сам, на что гаремный слуга фыркает и говорит, что его выгонят из дворца, если он позволит ему самому все делать. Чимин омывает всего мальчишку, ни капли не обращая внимания на его смущение и краснющие щёки, а только сыплет вопросами о том, как так получилось, что повелитель пожелал его, а не кого-то из гарема. А Чонгук и сам не понимает, почему господин предпочёл его. Это словно долгий, но очень красивый сон, Чонгук и мечтать не смел о том, что повелитель когда-нибудь о нём вспомнит. Сам себе он казался незаметным сереньким воробьём, по сравнению с обитателями гарема, дни напролёт щебечущими в саду, словно яркие экзотические птички. На его невзрачность сейчас намекал и Чимин — Чонгук краем уха умудрился услышать. Сердце неприятно сдавило, желания предстать перед повелителем поубавилось, всё ещё был велик страх быть с позором отосланным, не заинтересовав его. — А знаешь, я из тебя такую красоту сделаю, что повелитель глаз от тебя отвести не сможет, — Чимин замер на мгновение от озарившей его идеи. — Ты всегда выручал меня, так что сегодня я расстараюсь в двое больше, чем обычно. — Спасибо, — прошелестел смущённый мальчишка. Краем глаза он заметил, как за клубами пара, где-то возле входа, мелькнула чья-то макушка, и опустился в воду пониже, скрывая половину лица. — Эй, вы, — Чимин тоже заметил, громко окликая прячущихся. — Не на что тут глазеть, идите занимайтесь своими делами, любопытные какие. Послышалось копошение, а следом хлопок двери. — Вот ведь проныры, везде нос надо сунуть, — цокнул слуга недовольно. Наконец с мытьём было покончено, и Чимин оставил Чонгука отмокать в воде ещё некоторое время. Сам же он отошёл ненадолго и вернулся с блюдом фруктов и каким-то небольшим флаконом в руках. — Это чтобы тебе было, чем себя занять, — хихикнул он, ставя блюдо на бортик купальни. — А это — масло. Ты же понимаешь, что должен подготовить себя для повелителя? Чонгук только кивнул, сглатывая вязкую слюну. Этой части он боялся больше всего, если честно. Изредка прислуживая наложникам, он краем уха слышал, как те обсуждали это. На словах не было ничего сложного, но на деле же мальчишке было очень страшно. — Я мог бы тебе помочь, это тоже входит в мои обязанности, — предложил Чимин. — Нет, нет, не стоит, я сам могу, — спешно затараторил мальчишка, на всякий случай даже немного отодвигаясь. — Я так и понял, что ты откажешься, — успокаивающе улыбнулся гаремный слуга. — Значит, сейчас я тебя оставлю, нужно ещё проконтролировать, чтобы подготовили одежды для тебя. Ты, главное, не волнуйся и не торопись. Если что, у входа будут стоять слуги, так что тебя никто не потревожит. Дав последние наставления и пожелав удачи, Чимин покинул купальни. Чонгук остался один на один с наводящим страх флаконом. Что ж, чем раньше, тем лучше, чему быть, того не миновать. Чем дольше он будет собираться, тем страшнее будет начать. Нырнув напоследок под воду с головой, мальчишка выбирается из купальни, вытирая руками с лица капли. Он устраивается на бортике и берёт в руки темный флакон. Налив на пальцы ароматную вязкую жидкость, Чонгук разводит ноги и откидывается назад, упираясь одной рукой позади себя. Он вспоминает, как мягко начал растягивать его повелитель. Сначала огладил всё снаружи, размазывая смазку. Мальчишка чувствует головокружение — и от воспоминаний о прикосновениях господина, и от горячего пара, и от ощущения, что это всё как будто нереально. Круговыми движениями, слегка надавливая, Чонгук начал разрабатывать плотно сжатые мышцы входа. Откинув голову назад, он представил на месте своих пальцев пальцы повелителя, его горячее дыхание у себя на шее. Внизу живота начало пульсировать, на что начал реагировать и член. В это время Чонгук смог вставить в себя палец, тут же начиная мягко растягивать отверстие. Когда же мальчишка смог наконец ввести второй палец, его член уже тоже требовал внимания. Втолкнув пальцы поглубже, он осторожно начал разводить их в стороны, медленно прокручивая внутри. В очередной раз повернув пальцы, он наткнулся ими на выпуклость внутри, и едва не упал навзничь, когда по всему телу прошлась волна удовольствия. Замерев на несколько секунд, чтобы отдышаться, Чонгук на пробу снова толкнулся пальцами в то же место. В этот раз он не смог сдержать стон и упал назад на согнутую руку. Полностью улёгшись на пол, мальчишка развёл ноги ещё шире и попытался проникнуть в себя ещё и третьим пальцем. Далось ему это больнее, чем с предыдущими двумя, но боль вскоре прошла, оставляя вместо себя чувство приятной наполненности. Чонгук двигал рукой, шевеля пальцами, и периодически попадал по найденному комочку внутри. Другой рукой он туго обхватил член и провёл по нему, издавая томные вздохи. Ещё одно движение по члену и прикосновение к точке внутри, и Чонгук с громким ахом кончает, вздрагивая в оргазменных судорогах. Мальчишка лежит на полу, раскинув руки в стороны, и пытается остановить кружащийся потолок. Когда ему это удаётся, он осторожно сползает обратно в купальню. Вода в ней подостыла, но Чимина так и нет, а сам он не знает, куда ему идти, да и одежды у него нет, гаремный слуга забрал её со словами, что этот ужас ему больше никогда не пригодится. Чонгук смотрит на блюдо с фруктами, но от волнения у него сейчас ни кусочка в рот не влезет. Благо, Чимин не заставляет себя долго ждать. Вернувшись, он велит Чонгуку вылезать из воды и заворачивает его в покрывало. — Ты же всё сделал? — понятно, что подразумевает под этим слуга. — Да, — Чонгук кивает, отводя взгляд. — Точно? — с улыбкой щурится Чимин. — Точно. — Ладно, по тебе видно, что не врёшь, — смеётся гаремный слуга. — Идём, самое время начать тебя одевать. Чимин выводит его за собой из купален, за ними тут же пристраиваются слуги, стоявшие у входа. Они идут в отдельную комнату, где уже всё готово для сборов. Слуги вновь остаются у дверей, а Чимин с Чонгуком входят в комнату. Спустя несколько часов тщательных приготовлений, когда солнце уже уходило за горизонт, мальчишка, наконец, был готов. Последним штрихом Чимин накинул ему на голову полупрозрачную вуаль, скрывшую его полуобнажённое тело до пояса. Из одежды на нём были только свободные белые штаны и пара простеньких золотых браслетов на руках. — Я могу собой гордиться, — довольно сказал гаремный слуга. — Ты красивее всех, кого мне приходилось готовить. — Спасибо, — голос Чонгука предательски дрогнул. Паника и мандраж проявили себя перед самым выходом намного сильнее, чем раньше. Возможно, дело в том, что мальчишка всё это время считал происходящее сном. Сейчас же он со страхом осознал, что всё это происходит с ним наяву, и сейчас он пойдёт к повелителю. Который сам его позвал. Который ждёт его. — Боишься? — мягко спросил Чимин, беря Чонгука за руки. Ответа на этот вопрос и не требовалось. — Всё будет в порядке, от ночей с повелителем ещё никто не умирал, скорее, наоборот — как заново рождались. Слуга задорно ему подмигнул и осторожно притянул к себе в объятия. Внезапно дверь открылась, впуская в комнату хранителя покоев повелителя. — Всё готово? — без предисловий перешёл к делу мужчина. — За кого ты меня принимаешь, Юнги? — возмутился слуга. — Конечно же, готово. — Значит, идём, пора, — хранитель цепким взглядом окинул покрытого вуалью Чонгука и, кивнув головой, вышел из комнаты. Чимин подтолкнул мальчишку вперед, а сам пошёл за ним. Чем ближе к покоям повелителя они подходили, тем длиннее становилась процессия. И вот они у дверей. Один шаг отделяет Чонгука от встречи с господином. Это так волнительно и страшно, но настолько же и желанно. Юнги входит в покои, чтобы сообщить о его приходе. И вот двери перед Чонгуком распахиваются. Чимин немного подталкивает его, выводя из ступора. Всё вокруг мутно из-за наброшенной вуали, но даже так мальчишка видит обращённую к нему спиной фигуру повелителя. Колени предательски подгибаются, но Чонгук, собравшись с духом, переступает порог. Двери за ним тут же закрываются. Он присаживается в поклоне — всё, как Чимин учил — и ждёт, пока господин не позволит ему встать. Тихо ступая, правитель идёт к мальчишке. Остановившись рядом, мужчина касается его подбородка, давая разрешение встать. Они оказываются лицом к лицу. Чонгуку кажется, что его пылающие щёки видны даже через вуаль. Одним плавным движением повелитель откидывает полог, скрывающий лицо мальчишки. Да, это тот самый зайчонок, что привлёк его внимание вчера. Всё такой же напуганный. — Чонгук, посмотри на меня, — с улыбкой глядя на опущенную голову мальчишки, просит мужчина. Зайчонок робко поднимает голову и смотрит на правителя большими тёмными глазами. — Я рад, что ты пришёл ко мне сегодня. Мне очень хотелось увидеть тебя вновь. Султан берет лицо мальчишки в ладони, ласкает пальцами, тянется к губам. Прижимается мягко, пуская дрожь по чужому телу. Разводит осторожно языком нежные губы, проникает внутрь. Чонгук повелителю отдаётся весь, льнет к нему, вцепляясь пальцами в одежду. Несдержанным вздохом отзывается на прикосновение рук, сжавших бока. Тело всё горит, кажется, докрасна раскалилось. От мужчины приятно пахнет чем-то горьковато-пряным, а мальчишка дышит загнанно, когда чужие губы спускаются к шее. Он голову откидывает, давая доступ и мечтая вдохнуть свежего воздуха, но запах повелителя уже впитался в него, не деться никуда теперь, и Чонгук вдыхает, надышаться не может. Сильные руки подхватывают под ягодицы и мальчишка вскрикивает от неожиданности. Повелитель посмеивается ему в шею, покрывая её мазками языка. Уж больно мальчишка вкусный, так бы и сожрать, диким зверем вгрызаясь в нежное тело. Они валятся на кровать и мужчина сразу же тянет с Чонгука штаны. Под ними ничего нет, но так даже лучше. Они практически вернулись к тому, на чём их прервали в прошлый раз. Зайчонок под султаном снова распалённый, покрасневший, смотрит с поволокой, всем своим видом прося о большем, только теперь не зажимается, а наоборот, изгибается, притираясь, и пальчиками за рубаху цепляется. Мужчина позволяет стянуть её с себя, но от штанов нетерпеливые ручки отводит пока. Чонгук сопит недовольно, но всё-таки переключается на сильное тело над ним. Гладит, трогает, проводит ногтями по спине. Султан на это довольно щурится и отвечает взаимностью на ласки, приникая губами к тонкой коже груди, ярко пахнущей маслами, где и расцветает первый бутон отметины. Мальчишка откликается податливо, сейчас, подле повелителя, он сам себя не помнит. Только прикосновения чужих губ к себе и чувствует. Султан его обласкивает всего, ни сантиметра не упускает. — Повелитель, прошу вас, — шепчет мальчишка, вцепляясь пальцами в постель. — О чём же, малыш? — с ухмылкой, также шёпотом спрашивает мужчина. О, он прекрасно понимает, о чём речь, но довести Чонгука до исступления очень хотелось. — Для тебя — всё, что угодно. Мальчишка на дрожащих руках приподнимается и вертит головой, высматривая что-то. Султан чуть отодвигается от него, с интересом наблюдая. Чонгук, наконец, находит то, что искал, и хватает плошку с маслом, стоявшую у изголовья. Он судорожно пихает посудину правителю в руки. — Пожалуйста, повелитель, — мальчишка умоляюще смотрит на султана. Не может произнести этого, боится, что если скажет, то умрёт от смущения. Мужчина утягивает его в поцелуй, забирая из рук масло. — И всё же, малыш, я не понимаю, чего ты хочешь. Султан хитро улыбается, кончиками пальцев поглаживая щёку мальчишки. На оленьих глазах выступают слёзы, и Чонгук отворачивается от повелителя, грызёт губы и напряжённо сопит. — Ну что ты, золото, — посмеивается мужчина. — Не надо слёз, я же обещал, что сделаю для тебя что угодно, но ты ведь так и не сказал мне, чего хочешь. Мальчишка что-то негромко бормочет и тут же замолкает. — Я ничего не услышал, солнце. Можешь то же самое, но громче? Чонгук на это тянет повелителя к себе ближе и горячо шепчет ему на ухо. — Хочу вас. В себе. Говорит и тут же в лицо заглядывает, ждёт. Султан в его губы впивается сразу же. Невозможный этот мальчишка. Хочется бесконечно играть с ним, дразнить, и в то же время дать ему всё, чего бы ни попросил. — Вот так бы сразу, малыш. Чонгук облизывает припухшие губы и разводит ноги, позволяя мужчине поудобнее между них устроиться. Повелитель, как и в прошлый раз, мягко размазывает масло по колечку мышц, слегка надавливая при этом, и достаточно легко проталкивает палец внутрь. — Ты готовился для меня? — Да, господин, — шепчет в ответ мальчишка. Он жмурится, ощущая чужие действия. — Сейчас ты можешь называть меня по имени, и я хочу чтобы сегодня ты его стонал, — также шёпотом говорит мужчина, проталкивая в Чонгука уже два пальца и разводя их, растягивая вход сильнее. — Готов, малыш? — Да, повелитель, — выдыхает мальчишка. — Нет, не так. Я же просил тебя. — Я готов, Тэхён, — тут же исправляется Чонгук. Он себе не принадлежит, у него голова кругом и сознание плывёт, а сердце из тела просится. Зайчонок попался в лапы тигра. Султан быстро сбрасывает штаны, наконец обнажаясь полностью. Наскоро смазав член маслом, он упирается головкой в сжавшееся колечко. Осторожно, медленно проталкиваясь, входит полностью. Чонгук протяжно стонет и хватает Тэхёна за плечи. — Скорее, господин, двигайтесь. — И снова не так, зайчонок, — тем не менее, толкаясь вперёд, рыкает повелитель. — Тэхён! — вскрикивает мальчишка. — Да, вот так, малыш. Мужчина переходит на ритмичные толчки, периодически меняя угол и выбивая из Чонгука стоны. Мальчишка под умелыми руками и губами растекается по постели. Тэхён мягко ласкает его сосок и обхватывает рукой аккуратный член, истекающий смазкой. — Тэхён, пожалуйста, — мальчишку дрожью пробивает. Что именно «пожалуйста», он не уточняет, поэтому мужчина продолжает то, что делал, и после ещё пары движений Чонгук с криком выгибается на кровати, кончая. Мужчина вытягивает его в поцелуй и срывается на резкие толчки. Ещё немного, и он изливается внутрь мальчишки. Чонгука даже не слышно, он, кажется, едва дышит. Тэхён валится рядом и обеспокоенно на него смотрит. По вздымающейся груди понимает, что мальчишка заснул. Султан нежно улыбается и гладит его по спутанным вихрам. Зайчонок просто прелесть.