***
Следующим утром Гарри, Рон и Гермиона вместе заходят на кухню, где витает запах жареного бекона, а на столе уже стоит завтрак: яичница, тосты с маслом, картофельные оладьи, вафли и одна тарелка, полная нарезанных овощей, фруктов, салата и орехов. Затуманенному сном сознанию Гарри требуется пара секунд крайнего замешательства, чтобы понять, каким образом это всё здесь появилось. Он несколько раз моргает, а потом поднимает голову и находит взглядом Драко, суетящегося на кухне. Скорпиус сидит на стуле в углу стола, его ярко-зелёные глаза смотрят на них через край столешницы. Из-за неё выглядывает только верхняя половина его лица, а его маленькие ножки свисают со стула, сильно не доставая до пола. Гарри подходит к одному из ближайших к Скорпиусу стульев и дружелюбно улыбается ему. — Можно я посижу тут с тобой? Скорпиус кивает, и его лицо озаряет едва заметная улыбка. Он наклоняется вбок и приглашающе похлопывает по соседнему стулу своей маленькой ладошкой, а затем снова садится прямо и принимается дрыгать ножками под столом. Рон помогает Гермионе тоже сесть за стол, а затем занимает место рядом с ней. — Что ж, весьма неожиданно, — говорит она, издав удивлённый смешок. — Я и не знала, что ты любишь готовить. — Готовка немного похожа на зельеварение, — комментирует Драко, пожимая плечами, и кивает на тарелку с овощами и фруктами. — Это тебе, Грейнджер. Гарри несколько умиляет такая предусмотрительность. И Гермиону, кажется, тоже. Вскоре Драко присоединяется к ним, ставя себе стул между Скорпиусом и Гарри, и тогда Рон говорит: — Гарри сказал, что ты ищешь работу. — Ищу, — Драко вытирает пальцем пятнышко, оставшееся в уголке рта сына, а затем подставляет руку ему под подбородок и подносит к его губам полную ложку. — Ага, и как продвигаются поиски? — Ну… Продвигаются. Без экзаменов возможности довольно ограничены, к тому же моё имя совсем не играет на руку, так что… — Кто-нибудь доставлял тебе неприятности? — Гарри тут же беспокойно подпрыгивает на стуле. — Ничего, кроме оскорблений, которые я и так уже слышал, — невозмутимо отвечает Драко. Тем не менее, Гарри не устраивает и это. — Сейчас меня хотя бы не узнают прямо с порога. — Ты можешь много чем заниматься и без ЖАБА. Мы подумали и решили, что можем поспрашивать в нашем кругу, — предлагает Гермиона. — Знаешь, мне кажется, для тебя точно что-нибудь найдётся. Гарри быстро проглатывает свою еду и начинает перечислять все варианты, которые может вспомнить: — У близняшек Патил своя линия одежды, ты можешь работать у них в отделе чар. У тебя, если мне не изменяет память, в школе с этим проблем не было. Если умеешь рисовать, то Дин и Симус недавно открыли магический тату-салон в Косом переулке. Или, может быть, Луна возьмёт тебя к себе в «Придиру», если ты хоть немного умеешь писать. Драко замирает и по очереди смотрит на Гарри, на Рона и на Гермиону, в его взгляде смешиваются недоверие и надежда. — Вы… вы правда поможете? — Конечно, — с лёгкой дружелюбной улыбкой заверяет Гермиона. Драко бросает быстрый взгляд на Тедди и Скорпиуса, а затем наклоняется к ближайшему из них троих. — И вы думаете, что кто-то из них меня примет? После всего… — Попробовать стоит, верно? — бормочет Гарри в ответ, пожимая плечами. Драко так близко к нему, что их виски почти соприкасаются, и, когда Гарри заглядывает ему в глаза, он видит в них почти каждую крапинку цвета. — Я могу пойти с тобой, если хочешь. Взгляд Драко встречается с его взглядом, и один уголок его губ кривится, выражая несогласие с этой затеей. Он отрицательно качает головой. — Не надо, я сам. — Не уверен, как ты на это отреагируешь, — нерешительно начинает Рон, — но что ты думаешь о том, чтобы попробовать поработать со мной и Джорджем? В магазине приколов, — беспокойство и неуверенность в выражении его лица почти зеркально отражаются и на лице Драко, который молча оглядывается на детей. Когда Тедди и Скорпиус заканчивают завтракать и Тедди утаскивает малыша играть, он говорит: — Мне кажется, это не самая лучшая идея. — Да, по правде говоря, мне тоже так кажется, — признаётся Рон. — Я точно могу сказать, что простил тебя за… ну, знаешь, за всё. Больше ради себя, чем ради тебя, если честно, но всё же, да, теперь всё позади. И в конце концов, мы были просто детьми, которых втянули в войну, а ты просто оказался на неправильной стороне, так что, на самом деле… Я тебя не виню. Драко кивает. — Я понимаю, уже прошли годы, но как бы то ни было, Уизли, я действительно сожалею о твоём брате. И тогда сожалел. Рон кивает в ответ, и его губы кривятся в печальной благодарной улыбке. — Как я уже сказал, я ни в чём тебя не виню. Но я не могу утверждать за Джорджа. Я не знаю, как кто-то ещё из моей семьи отнесётся к этому, потому что мы никогда по-настоящему не говорили ни о тебе, ни о твоих родителях. Мы говорили о тебе только с Андромедой — и то всего один раз, за несколько недель до её смерти. Она тогда сказала, что скучает по твоей маме и хотела бы с ней… попрощаться. — Да, я в тот день отправил твоей маме сову, — говорит Гарри, бросая взгляд на Драко. — Но письмо вернулось нераспечатанным, вот мы и решили, что она… Что она не захотела… Драко моргает, какое-то непонятное выражение на долю секунды мелькает на его лице, а затем снова сменяется нейтральным и настороженным. — Понятно, — кивает он. Разговор переходит в странное и неприятное молчание. Драко поднимается со своего места и начинает собирать грязные тарелки. Гарри тоже встаёт и помогает ему прибраться на столе, намереваясь вымыть всю посуду, но прежде чем он успевает забрать её у Драко, тот быстро отодвигается от него. — Кстати, как дела у твоей мамы? — просто чтобы пробиться сквозь странную атмосферу, заполнившую всё вокруг, интересуется Гарри, неловко остановившись у стола и наблюдая за тем, как Драко идёт к раковине. Ему уже не хватает того несколько вежливого и лёгкого разговора, который они делили между собой пару минут назад. Драко ставит грязные тарелки на стойку и, не поднимая глаз, включает воду и начинает их мыть. — Она умерла. От этого грубого и краткого откровения в комнате повисает неловкая тишина. Нарушает её Гермиона. — Мне жаль, Малфой. — Что произошло? — спрашивает Гарри. — Яд. Драко произносит это слово достаточно резко, и если бы Гарри не видел мельком, как близки были они с Нарциссой, если бы не знал, что она любила Драко так сильно, что солгала прямо в лицо Волдеморту, чтобы в самый разгар войны вернуться в Хогвартс к своему сыну, то он бы мог обмануться и принять это за равнодушие. Гарри бросает взгляд на Рона и Гермиону, которые так же ошеломлены, как и он. Кто-то её отравил? Или она… Спрашивать об этом кажется неуместным. Он медленно подходит к Драко, пока не оказывается рядом с ним. Тот так и стоит, наклонив голову и сосредоточившись на мытье посуды; верхнюю половину его лица не видно за спадающими на лоб белокурыми прядями. — Когда это случилось? Драко замирает и поджимает губы с каким-то непонятным раздражением, как будто не хочет об этом говорить. — Восемь лет назад. — Но как же мы не узнали? Я имею в виду, мы бы узнали о похоронах хотя бы от Андромеды, верно? Она ведь была её сестрой, — задумчиво произносит Гермиона, а потом вдруг хмурится. — Если только ты не… — Я сообщил, — говорит Драко всё тем же тщательно лаконичным тоном. — Я написал всем, кого знала моя мать, но многие не пришли. Андромеда была одной из них. На мгновение снова повисает тишина, пока они обрабатывают новую информацию. Кажется, Андромеда первая не захотела мириться с сестрой, даже если это могло произойти только на её похоронах. Возможно, из-за невыносимой печали, раскаяния и огромной потребности окончательно отпустить то, что она отпустила ещё давным-давно. Восемь лет назад. Это произошло через два года после войны, и тогда воспоминания о ней были ещё свежи в сознании людей. Они всё ещё были одержимы, озлоблены и разгневаны, всё ещё боялись и подозревали, всё ещё виделись с целителями и пытались преодолеть всё, что с ними произошло, и всё, что им пришлось повидать. В то время некоторые из учеников ещё не были готовы вернуться в школу, чтобы сдать ЖАБА. Кто-то отправился в другие школы волшебства, с которыми не были связаны такие ужасные воспоминания, но кто-то не мог позволить себе этого и вернулся на последний курс спустя годы. В то время всё ещё остро ощущалась дискриминация в отношении слизеринцев, и многие из них, включая большинство из тех, которые, как помнит Гарри, были друзьями Драко, всё ещё прятались по углам и находились вне зоны доступа… Гарри моргает. — У тебя… У тебя был кто-нибудь, когда это случилось? Может быть… Друг? Драко медленно вдыхает и с таким спокойствием, которое кажется нарочитым, как будто он пытается не разбить о пол тарелку, которую только что вытирал, откладывает её в сторону вместе с тряпкой. Когда он смотрит на Гарри, взгляд его покрасневших серых глаз ничего не выражает, а челюсти плотно сжаты. Гарри невольно вздрагивает. — Зачем ты меня обо всём этом спрашиваешь? Как раз в тот момент, когда Гарри собирается открыть рот, даже не зная, что сказать, в кухню забегает Скорпиус. Лицо Драко полностью разглаживается при виде него. Он приседает на корточки, встречая сына, и тот, подойдя к нему, крепко вцепляется пальчиками в его рукав и пытается потянуть его в сторону двери. — Что такое? — нахмурившись, спрашивает Драко, успокаивающе проводя рукой по его волосам. Скорпиус снова настойчиво тянет его за рукав. — Я скоро приду, хорошо? Мне надо только домыть посуду… Гарри быстро качает головой и занимает место у раковины. — Я сам закончу. Пойди посмотри, чего он хочет.***
— Оставим в стороне прошлую вражду и личные переживания, Малфой, — говорит Джордж Уизли. — Рон замолвил за тебя словечко, что было… По меньшей мере неожиданно. Он говорит, что ты всегда был очень хорош в зельях, и, к счастью для тебя, нам как раз нужен кто-то с опытом именно в этой области. Ещё неделю назад у нас была Шейла, но она уволилась, когда нашла работу получше, так что теперь всё приходится делать мне, и хоть я не так уж плох в зельеварении, я всё равно с радостью избавлю себя от этого занятия. Драко определённо не возражает против этого занятия. А лучше всего будет то, что ему не придётся находиться в передней части магазина, где его могут увидеть. Прошло много времени с тех пор, как он в последний раз баловался зельями, но Рон сказал, что их разработки обычно не требуют уровня выше СОВ. На пятом курсе он получил «превосходно» по всем предметам, кроме Защиты от Тёмных Искусств (по ней у него было «выше ожидаемого»). Этого более чем достаточно для такой работы, и он не против потратить немного времени и сил на то, чтобы восстановить свои навыки. — Если я дам тебе эту работу, я не потерплю от тебя никакого неуважения к моим сотрудникам и клиентам. Рон сказал, что ты изменился, и я уверен, что это так, но сам я этого ещё не видел. Так что предупреждаю честно, Малфой, если ты вызовешь какие-нибудь неприятности, ты вылетишь отсюда. Драко кивает. — Справедливо. Джордж откидывается на спинку стула и пожимает плечами, постукивая пальцами по столу, заваленному листами бумаги с идеями, формулами, набросками и инструкциями. — Что ж, ты принят. Начинаешь в девять утра в понедельник. Когда Драко оставляют одного, чтобы он мог осмотреть свою новую лабораторию в задней части магазина, он прислоняется спиной к шкафу с ингредиентами, прижимает ладони к глазам, глубоко вдыхая, дрожа от всепоглощающих облегчения и страха, одновременно наполнивших его изнутри, и молясь невесть кому, чтобы на этот раз… Чтобы на этот раз всё получилось.***
С тех пор как Драко подтвердил теорию Скорпиуса о том, что Пот — это «мистер Поттер», он замечает значительные изменения в поведении сына рядом с Поттером. Всякий раз, когда тот находится в одной с ними комнате, глаза Скорпиуса горят восхищением и восторгом, которым Драко немного завидует, но которые в то же время находит милыми — просто потому, что ему приятно видеть желание Скорпиуса открыться другому взрослому помимо своего отца. Он даже смутно думает о том, что повторяется история из его детства, но, кажется, на этот раз она движется к чему-то лучшему. Поттер всегда старается вовлекать Скорпиуса во все дела, и Драко действительно ценит это, потому что, несмотря на то, что его сын каждый раз долго не решается оставить его, он видит, что это делает малыша счастливым. Тедди тоже постоянно играет со Скорпиусом в какие-нибудь настольные игры вроде «Волшебника Людо», которые требуют меньшей стратегии, чем шахматы, и подходят для пятилетнего ребёнка, если объяснить ему все правила, или разыгрывает забавные представления с игрушками, или предлагает ему что-то совершенно новое, что придумывает почти на ходу. В субботу Поттер и Тедди отправляются в зоопарк и берут с собой Скорпиуса. Это означает, что Драко тоже вынужден пойти с ними, хотя он прекрасно знает, что находиться рядом с маглами после того, что с ним сделало Министерство, — ужасная идея. Он беспокоится, что симптомы запрещающего проклятия начнут проявляться слишком рано, что, безусловно, в конечном итоге испортит всю прогулку остальным, но никак не может сказать «нет», когда его сын явно хочет пойти, хоть и не говорит этого вслух. Получается, ему остаётся только надеяться, что это не затянется надолго. Скорпиус достаточно потеплел по отношению к Поттеру, чтобы держать его за руку, семеня по тропинке своими маленькими ножками, стараясь поспевать за его большими шагами. Драко с Тедди идут немного позади. Тедди болтает обо всём и ни о чём, а Драко слушает его и время от времени отвечает какими-нибудь комментариями, заинтересованным хмыканьем и кивками. Скорпиус то и дело оглядывается на них через плечо, но пока что не возражает против того, чтобы идти за ручку с кем-то другим, если Драко находится в пределах видимости. Удивительно, но, может быть, только потому, что этот кто-то — Поттер, Драко не возражает тоже. Недомогание, к сожалению, не заставляет себя долго ждать, и уже скоро Драко чувствует покалывание под кожей и неприятные ощущения в кишечнике — первые признаки работы проклятия. Чем дольше он будет оставаться рядом с маглами, тем болезненнее будут симптомы. Сейчас Драко может только постараться отвлечься от этого. Он наблюдает за тем, как Поттер поднимает Скорпиуса, одной рукой обнимая его за спину, а другой поддерживая под бёдрами, чтобы тот мог лучше разглядеть львов через забор. Поттер указывает на спящего львёнка в дальнем конце вольера и с улыбкой что-то говорит Скорпиусу, который улыбается ему в ответ; их одинаковые ярко-зелёные глаза сверкают в солнечном свете. Драко чувствует, как его дёргают за рукав. Он смотрит вниз и видит, что Тедди, чьи волосы от переполняющего его любопытства стали голубыми, внимательно глядит на него. — Мистер Малфой, как думаете, я попаду на Гриффиндор? — А ты этого хочешь? Тедди пожимает плечами. — Гарри говорит, что каждый факультет по-своему хорош, но я, наверное, хочу, потому что мой папа тоже учился на Гриффиндоре. Но Гарри кажется, что я могу попасть на Хаффлпафф, как мама. Так что, наверное, я буду на каком-то из этих факультетов. Драко хмыкает в знак согласия, пытаясь не концентрироваться на физическом недомогании, а также эмоциональном беспокойстве и уколе вины, которые чувствует с каждым упоминанием родителей Тедди. Иногда он даже не уверен, можно ли ему вообще присутствовать в жизни этого ребёнка, но он вряд ли сможет лишить себя последней части семьи. — Да, ты можешь попасть на любой из них. Я вижу в тебе качества, свойственные обоим факультетам. Или ты можешь учиться на Рэйвенкло, учитывая, что ты довольно изобретателен и умён. Тедди улыбается, сияя от похвалы. — Вы правда так думаете? — Конечно. — А что насчёт… Слизерина? Драко не уверен, будет ли согласие считаться комплиментом. Тедди, кажется, не страшится этой мысли и не противится ей, но когда-нибудь он всё равно узнает кое-что об этом факультете, поэтому Драко выбирает наиболее безопасный вариант ответа. — Нет, не думаю. Мне кажется, остальные три факультета подходят тебе лучше. — О, — говорит Тедди. — Ладно. Драко вдруг понимает, как это могло прозвучать для ребёнка. И последнее, чего он хочет, — это чтобы Тедди чувствовал, что лишён какого-то важного качества. — Дело не в том, что ты недостаточно сообразительный, умный и амбициозный. Конечно, это не так, просто… — Что значит амбициозный? — Так говорят про человека с большими мечтами. — У меня большие мечты! Драко кивает, весело ухмыляясь. Да, у Тедди большие мечты, но они не фиксированы и не определены чётко, постоянно меняются от одной к другой. В один день он хочет стать аврором, как Гарри, а на следующий хочет работать с магическими существами. — Да. У каждого из нас есть какие-то качества любого факультета, но некоторые из них просто ярче проявляются, чем другие, наверное. Лично я считаю, что тебе больше подходит Рэйвенкло или Хаффлпафф. — О, хорошо, — затем Тедди снова заглядывает в вольер с животными. Поттер и Скорпиус ушли вперёд — смотреть жирафов. Скорпиус высоко поднял руки, словно показывая, насколько они высокие, а Поттер в ответ на это широко разинул рот и вскинул брови, изображая благоговейный трепет. — А на каком факультете учились вы, мистер Малфой? Драко застревает на этом вопросе. Когда-нибудь Тедди всё же услышит, что говорят о Слизерине. Что, если тогда он посмотрит на Драко с той точки зрения? Но с другой стороны, помимо того, что он услышит о слизеринцах, он узнает ещё и целый ряд других вещей, касающихся Драко. Так что пусть он и не гордится собой, но свой факультет он по-прежнему любит. — Я был на Слизерине. — О, здорово! Вы любите змей? Драко не питает к ним симпатии с тех самых пор, как встретил Нагайну. — Нет, не очень. — О, ладно. — А ты? Тедди задумчиво хмурится. — Не знаю. Мне больше нравятся ящерицы. Как-то я даже пытался приручить ящерку, но она убежала, — и теперь, как всегда бывает, когда он чем-то очень воодушевлён, его волосы становятся фиолетовыми, но маглы не видят этого благодаря заклинанию отвода глаз. — О, мистер Малфой, а вы знаете, что Гарри может разговаривать со змеями? Однажды он натравил змею на своего кузена — случайно, конечно, он не хотел, он ведь даже не знал, что он… что он… — Змееуст? — изумлённо подсказывает Драко. Действительно, от Поттера можно было ожидать чего-то подобного. — Да! Змееуст! Затем Тедди принимается с самого начала пересказывать историю о том, как Гарри нечаянно натравил змею на своего кузена. Где-то на середине рассказа у Драко начинает кружиться голова, его желудок сводит и скручивает от боли. Он прислоняется боком к забору, чтобы немного перенести вес с ног. Его тело остывает и слабеет, и он изо всех сил старается уделять внимание ребёнку, но голос Тедди постепенно становится далёким, а смех и болтовня окружающих их мужчин, женщин и детей вызывают в его висках резкую, ритмичную пульсацию.***
Скорпиус извивается в объятиях Гарри, обеспокоенно надув губки. Он начал переживать вскоре после того, как Гарри поймал его на том, что он снова ищет взглядом Драко, который всё ещё был в поле зрения, но оставался рядом со львами всё то время, пока Гарри и Скорпиус рассматривали следующую пару вольеров, и слушал рассказы Тедди, активно размахивающего руками. — Давай возьмём с собой Тедди и твоего папу и пойдём смотреть рептилий, хорошо? — говорит Гарри, взъерошивая белоснежные кудри Скорпиуса, а затем начинает пробираться сквозь толпу к Тедди и Драко. К тому времени, как он почти добирается до них, руки Тедди падают по швам. С близкого расстояния Гарри с дрожью тревоги замечает, что Драко выглядит мертвенно-бледным и нездоровым. — Мистер Малфой, кажется, вам нехорошо… Драко фыркает, тяжело сглатывает, чувствуя, как сжимаются сухожилия на шее, и качает головой в попытке успокоить Тедди и убедить его, что всё в порядке, даже если он едва стоит на ногах, изо всех сил вцепившись руками в защитные перила позади себя. А затем он падает. — Гарри! — кричит Тедди, отчаянно вертясь по сторонам и блуждая по толпе панически распахнутыми глазами, пытаясь найти в ней своего крёстного. Гарри реагирует почти мгновенно, быстро подбегает к ним и ставит Скорпиуса рядом с Тедди, который тут же крепко его обнимает. Гарри опускается на землю рядом с Драко. Люди начинают любопытно озираться на них, а сердце Гарри бешено колотится, пока он пытается придумать, как вытащить Драко отсюда без какого-либо магического транспорта. В такие моменты он даже жалеет, что не потрудился получить водительские права и купить машину. — Папочка… — Всё в порядке, Скорп, — бормочет Тедди. — Малфой? — Гарри дотрагивается рукой до его лица. Он весь холодный, дрожит и, кажется, вот-вот потеряет сознание. Гарри подавляет нарастающую внутри панику, стараясь сохранять хладнокровие. — Идти можешь? — им нужно дойти до какого-нибудь менее оживлённого места, чтобы он мог воспользоваться лежащим в кармане портключом. Как только они все оказываются в гостиной дома, Гарри помогает Драко добраться до дивана и оглядывается на Тедди и Скорпиуса, всё ещё потрясённых всем происходящим и таким внезапным перемещением. — Всё в порядке. Всё будет в порядке, хорошо? — спокойно и уверенно говорит он им, а затем встаёт, намереваясь подойти к камину. Может, стоит позвать Ханну Эббот. — Поттер, — слабо хрипит Драко, хватаясь за его рубашку. — Ничего страшного. Не нужно… — Ну, это не было похоже на «ничего страшного», — огрызается Гарри, всё ещё напряжённый и напуганный, и Драко вздрагивает. Гарри медленно выдыхает, стараясь успокоиться, и уже тише добавляет: — Выглядишь дерьмово. — Это из-за маглов, — Гарри замирает, озадаченно хмурясь. Он не понимает, какое маглы могут иметь к этому отношение. — Мне нельзя слишком долго находиться рядом с ними. Это было частью моего… — Драко судорожно сглатывает, бросая взгляд на Тедди и Скорпиуса, стоящих поодаль и пристально наблюдающих за ними широко распахнутыми глазами, и продолжает, понизив голос: — Моего приговора. Уже забыл, что ли? Гарри, на самом деле, не помнит почти ничего и чувствует по этому поводу изрядную долю раскаяния и стыда. Суд был вскоре после войны, и в то время ему было слишком плохо, чтобы он мог обратить внимание на что-то, кроме того, что Малфоя не отправили в Азкабан. Тогда казалось, что этого вполне достаточно, но теперь вдруг больше не кажется. — Министерство… Они что-то сделали со мной после суда. Наложили на меня какое-то проклятие, из-за которого я не могу находиться рядом с маглами без последствий для себя. — Мерлин, это кошмар какой-то, — Гарри моргает, его брови сходятся на переносице в отвращении и гневе. — По сути, это означает, что ты не можешь находиться в большей части мира. — Да, — соглашается Драко и смотрит на Гарри каким-то непонятным, любопытным взглядом. — Я буду в порядке через несколько часов. Просто… присмотри за Тедди и Скорпиусом, ладно? Кажется, они испугались. — Ну, очевидно, что испугались, Малфой! Почему ты раньше не сказал? — Скорпиус… он хотел пойти с вами, вот почему. Он бы не пошёл без меня, — Драко поджимает губы, из-за чего они превращаются в тонкую линию, и вздыхает. — Я… Я не думал, что всё будет так быстро. Выражение лица Гарри смягчается. — Чёрт возьми, Малфой. Он приносит одеяло из одной из спален на втором этаже, накрывает им Драко, а затем отправляется утешать Скорпиуса и Тедди, присаживаясь перед ними на корточки и притягивая их в свои объятия.***
Скорпиус забирается на диван и сворачивается калачиком под боком у Драко, крепко обхватывая ручками его торс. — Я в порядке, — шепчет ему Драко, обнимая его и целуя в макушку. — Просто немного приболел, вот и всё, — Скорпиус кивает и сопит ему в ключицу. Драко проводит рукой по волосам сына и опускает голову, чтобы посмотреть на него. — Поцелуешь меня? Скорпиус немного приподнимается с его груди и оставляет по одному влажному поцелую на каждой щеке Драко. — Ого, даже два раза? — Драко улыбается, его брови выгибаются в притворном удивлении. — Знаешь, я бы почувствовал себя лучше и от одного. Но теперь мне ещё лучше. Скорпиус кажется всё ещё слишком потрясённым, чтобы улыбнуться в ответ. Драко тяжело вздыхает, прижимает его к своей груди и целует в лоб. — Мистер Малфой? — Драко поднимает голову и видит Тедди, нависшего над спинкой дивана и обеспокоенно глядящего на него большими карими глазами. — Я подумал, что вы умираете, — дрожащим голосом шепчет мальчик. Драко не знает, считать это предположение (и он надеется, что это только предположение; он, очевидно, никогда не находился рядом с маглами достаточно долго, чтобы узнать наверняка) забавным или чувствовать вину из-за этого. Однако его бедный племянник так напуган, что он не может не склониться к последнему. — Не умираю, — заверяет он Тедди. — Просто приболел. — Можно мне к вам? — спрашивает Тедди, и в его голосе слышится такая мольба о физическом утешении, что Драко не смог бы сказать «нет», даже если бы захотел. И он, конечно, не хочет. Он почти уверен, что уже любит мальчика как родного, хотя и знает его не так уж давно. Он вздыхает, мысленно готовясь к неудобной тесноте и к слишком высокой жаре из-за свитера, одеяла и двух прижимающихся к нему тел, немного приподнимает Скорпиуса, укладывая его к себе на грудь, и пододвигается ближе к спинке, освобождая место для Тедди, который тут же обегает вокруг дивана, забирается на него и устраивается рядом с Драко, щекоча его подбородок своими зелёными кудряшками. Вскоре появляется Поттер, нависая над спинкой дивана точно так же, как недавно Тедди. Его губы изгибаются в улыбке, и он явно очень удивлён происходящей прямо сейчас внезапной раздаче обнимашек. — Тоже к нам хочешь? — с кривой усмешкой спрашивает Драко. Поттер тихо смеётся, и сердце Драко вздрагивает — как всегда, как каждый чёртов раз, когда этот мерзавец смеётся над тем, что он говорит. — Заманчивое предложение, — в изумрудно-зелёных глазах загорается весёлый огонёк, — но тогда либо мы свалимся с дивана, либо ты задохнёшься. И я уверен, что ни то, ни другое, не звучит особо привлекательно. Скорпиус поднимает голову от груди отца, и Драко уже знает, что Поттер так же беспомощен перед его взъерошенными кудрями и огромными оленьими глазами, как и он сам. — Идите к нам, — шепчет малыш. Поттер колеблется. Он бросает взгляд на Драко, который беззаботно пожимает плечами, слегка задевая голову Тедди. Вряд ли можно отговорить Поттера от чего-то, о чём его попросил Скорпиус. — Хорошо, Скорп. И, будучи человеком, из которого Скорпиус с лёгкостью вьёт верёвки, в следующую минуту Поттер плюхается на ковёр рядом с диваном и прижимается своей ужасно растрёпанной головой к спине Тедди. Салазар, какой абсурд.