Искатель

      Вниз по скользкой — из-за хлынувшего неожиданно дождя — деревянной, лишь обложенной по краям декоративными и простыми, привезёнными с ближайшей горной реки ещё в прошлом столетии камнями, лестнице, со всех ног бежит юная девушка. Это хлипкая, но всё же проверенная годами дорожка, огибая потрескавшуюся дорогу, двигаясь мимо старенькой небольшой церквушки, где сине-голубая краска, не выдержав проверки годами, потрескалась, а местами и вовсе смылась сильными ливнями; ведёт к последней в городке автобусной остановке. Автобус уже давно выехал с вокзала, а значит, сделав круг, он вот-вот подойдёт к конечной. На деле её даже остановкой назвать нельзя: так — маленькая пошарпанная лавочка, а рядом дорожный знак, сзади которого уже давно понаписаны всякие гадости.       Девушка шумно выдыхает прямо в маску из-за чего та натягивается и придаёт лицу более округлую форму, чем есть на самом деле.        — Красивая масочка, — протянула старушка под зонтиком ждавшая прибытия автобуса.       Окинув ещё раз девушку взглядом, зацепившись за мокрые, потерявшие почти весь объем волосы, с которых струями текла вода, она вновь пригляделась к маске. Обычная, тканевая чёрная маска, которую так любит носить молодёжь, но оформлена она была как-то необычно: бело-голубой дракон, что расправил свои крылья извергал из себя видимо ледяное дыхание.       — Очень даже красиво, — повторила бабушка вытягивая зонтик так, чтобы и девушка могла спрятаться под ним.       — Спасибо, — девушка аккуратненько убирает мокрые волосы от лица, и смущённо отводит взгляд — с незнакомыми людьми не комфортно.       Так и стояли они в тишине, перебиваемой лишь глухими ударами крупных капель по зонту, так и смотрела девушка, задрав голову вверх, за тем, как по ткани скользят плавные, бегущие вниз к земле, холодные струйки воды, пока улыбнувшись, старушка не приметила из далека приближающийся транспорт:       — А вот и наш автобус, ты до города поедешь?        Здешние жители всегда называли свой городок селом, просто потому что в нем никогда и ничего нельзя найти. Нужны запчасти — поезжай в город, что в двух часах пути отсюда, нужны краски для создания какого-то шедевра — поезжай в город, нужны учебники — езжай в город, в город, город, город…        — М-м… — девушка неуверенно переступает с одной ноги на другую и смотрит куда угодно, только не в глаза: размышляет — а стоит ли говорить? Но шумно выдохнув, отвечает сдержанно и кратко. — Да, надо в *ГУ (от автора: пропущенная буква именует город, ГУ — государственный университет).        — Для чего же такой крохе в *ГУ?       — У меня там братишка учится, экзамен сегодня, сидит ждёт, а там проблема возникла. Иии… — крошке всегда проще говорить с людьми, когда темой разговора является именно старший брат — гордость, опора семьи, самый лучший и талантливый в мире, самый любимый мужчина. О нём хочется говорить много, рассказывать всем, какой он чудесный, но осознание того, что в маленьком городе, если ты не знаком с людьми — не значит, что они так же не знакомы с тобой, приходит к ней быстро, поэтому она замолкает и тянет одну единственную букву, лишь бы найти возможность съехать с темы. — Вот. Еду на выручку.       — Да? Поехать в другой город ради братика… Хм, повезло ему с сестрёнкой.       — Нам обоим повезло, — отвечает смущённая такой похвалой девушка.       В автобус они вошли вместе, но сразу же расселись по разным местам. И девушка, приготовившись к нудной поездке заранее, открыла чёрный, разрисованный подстать маске контейнер и вынула из него маленькие наушники, параллельно включая на телефоне мобильный интернет, блютуз и геншин. И пока вся система включалась, она передала за проезд.       Экран загорается ярким и таким родным светом, а успокаивающая музыка вводного экрана приятно ласкает слух, быстро подключившись к миру, девушка играя за Итэра, побежала на встречу приключениям. Иногда мобильное соединение пропадает, но из-за постоянно попадающихся на пути маленьких населённых пунктов быстро восстанавливается, что позволяет продолжать играть.       Ежедневные миссии, в которые умудряются влезть и доставка еды, и разборки с «гостями» заведения, и переговоры с самыми настоящими чудиками, — занимают у неё минут двадцать от силы. Награды за них девушка забирает ехидно шепча: «Примогемы, мои примогемы». И всё, что остаётся делать — бегать по миру собирать случайные артефакты, камушки да траву. От этого и напрашивается вопрос — а когда собственно новый ивент или область для исследования?       — Девушка, девушка. Приехали мы, конечная, — перекрикивает мелодию ночной винокурни Рассвет какой-то мужчина.       И всё что остаётся девушке, подобрать свои вещи и вытряхнуться из душной машины. Город встречает её мрачными тонами — непривычно и мерзко, не верится, что брат вынужден видеть эти пейзажи, грустные, замученные лица людей каждый раз, по прибытии в город.       — Я приехала, — оповестила она братишку, как только тот поднял трубку, — надеюсь ты ещё ничего не сдал, — пытаясь вложить в слова и передать тепло, домашнее и такое родное, выдавливает из себя смех, и уверена, что он, пусть и услышал фальш, всё понял и вымученно улыбнулся.        Перед универом её встретила часть одногруппников брата — их группа уже всё сдала и просто прохлаждалась внизу — дожидались остальных — самый настоящий признак сплочённого коллектива. Назвали её как-то по-дурацки «Лёва», объясняя это тем, что оно более православное, чем «вот это вот всё». За такое, как она знала, нужно использовать приём Дилюка «бей первым на поражение», но благодарность за проведение в большой коридор с аудиториями, у одной из которых дожидалась знакомая макушка крашенных чёрных корней и белых на концах волос, пересилила желание использовать приём в действии.       — Порей! Прямая доставка сестрёнки прямо в руки! — смеясь машет рукой высокий парень, что не отходил ни на шаг.       — Как всегда долго, почта р-р, — договорить ему не дают, перебивают, кричат что-то не разборчивое, лишь бы не слышать продолжения фразы.        «Ну я ушёл» — слова, которые никто из присутствующих и не слышит, тут же перебивается шёпотом студентов, которые видимо повторяют конспекты, все кроме одного.       — Порей? — насмешливо интересуется девушка, одновременно спуская рюкзак с плеч, раскрывая один из карманов, ищя конкретный предмет.       — Лука́ — слишком сложное для них имя, — терпеливо дожидается парень, щурясь, пытаясь сфокусировать зрение на сестре.        — Лук порей — типа? — прихрюкнула девушка — таков был один из видов её смеха, — я заметила, что с иностранными именами у них явная проблема, — на этих словах она протянула брату чехол.        — Назвали тебя Лёвой? — тихо, еле слышно хихикнул Лука, — Но как по мне ты больше Нюша, — он вновь трёт глаза, широко их раскрывает, из-за чего можно заметить насколько сильно один из них покраснел, и наконец-то надевает круглые очки в тонкой чёрной оправе, после чего с нескрываемым наслаждением смотрит на сестру.        — С чего бы это? — смеётся девушка, бросаясь брату на шею.        Оба они знают, как важно для брата «видеть» весь этот мир, как ненавидит он себя: «не полноценный», «почти слепой», «очкарик» — у него много загонов. Поэтому объятья давно не видевших друг друга, не просто брата и сестры, а самых настоящих друзей, немного запоздали.       Совсем недавно он отказался от очков в пользу линз, которые, к несчастью, именно сегодня подвели его — одна из них лопнула прямо на глазу, и при моргании сместилась и перекрутилась, новым острым концом разрезая внутреннюю часть века. Сначала это доставляет дискомфорт, потом проявляется боль настолько сильная, что просто хочется отказаться от возможности чувствовать, а когда прикладываешь руку к веку в попытке унять боль, чувствуя как ладонь мокнет от солёных слёз, мысли о вырывании глаз не кажутся такими уж абсурдными.        Он выкинул линзы, а чуткий лаборант осторожно наложил какую-то мега качественную мазь на глазное яблоко, сказал, что должна помочь организму залатать ранку на внутренней стороне века. А профессор даже предложил автомат, правда всего четвёрку, на которую Лука и «без экзамена заработал, отвечая да и просто присутствуя на парах». Но единственная четвёрка в зачётке сулила понижением повышенной стипендии, на которую он батрачил на протяжении всего полугодия. Естественно он выбрал сдать зачёт, но никак не сдаться самому.       Единственным решением было надеть очки, которые в свою очередь были дома. Благо сестра по субботам не занята, у неё присутствовали и время и деньги на приезд в город. И вот сейчас это солнышко стоит прижавшись и уткнувшись в его шею, вдыхает древесные нотки отдающие ещё и пряностью грейпфрута и апельсина — такой родной запах. Именно этот одеколон от DOLCE & GABBANA она подарила брату на день рождения — первая серьёзная трата денег, её первых денег. Всего пару месяцев назад Леони корячилась, лезла из кожи вон, лишь бы городская администрация выдала ей зарплату да побольше. Она ещё такая малютка — всего четырнадцать лет, но в тоже время уже такая самостоятельная — вот что думал Лука о своей сестрёнке.        — Помнишь Нюшу из смешариков? — сумев расслабиться, Лука вдохнул свежую порцию воздуха полной грудью, и стал плавно покачиваться из стороны в сторону, заставляя сестру повторять за ним.        — Это типа намёк на то, что я свинья?        — Всего лишь хрюшка.        За подобные слова в сторону Леони любой должен поплатиться. Даже родной брат. Поэтому без сожалений О́ни начинает тыкать длинными тонкими пальцами прямо промеж рёбер Луки, так что тот громко вскрикивает, не столько от боли, сколько от неожиданности. После он ещё долго будет повторять её имя и молить о пощаде, собственно, всё как и всегда: брат в шутку драконит сестру, сестра в шутку доминирует над братом — все счастливы, всем весело.        — Сегодня твой последний экзамен?        — Да, домой поедем вместе.        — Быстрей бы.        — Ну… — протянул Лука как бы раздумывая, — вторая группа уже по тихоньку покидает аудиторию, значит, наша скоро будет заходить.        Леони интересуется куда здесь вообще можно присесть, на что получает лишь недвусмысленный взгляд янтарных глаз из-под очков, который тут же перевели на других студентов, мол, сама посмотри. И она честно не понимает, как все эти люди преспокойно сидят на грязном полу, так, что даже немного начала возмущаться. На деле, она вовсе не брезглива (сама в комнате живёт совместно с сожителями в виде крыс и пауков), просто, находясь в непривычной для себя обстановке, пытается найти все возможные минусы, чтобы как можно быстрее вернуться в привычную для себя зону комфорта. Но возмущения стихли, когда Лука вернулся на своё место и, взяв в руки старенькую гитару, разрисованную разными рисунками, пятьсот тысяч раз покрытую лаком (лишь бы она не развалилась), на которой ещё отец играл когда-то, ударил по струнам, начиная играть какую-то спокойную и ненавязчивую мелодию. Леони, забыв о всём, что было до этого, присела рядом, ловя каждый звук ушами, и чуть ли не мурчала от удовольствия.       Девушка вновь открыла мобильное приложение, громко вздохнула, прошептала «с Богом» и занесла палец над экраном, но за короткое время поняла, что музыка прекратилась. Взглянула на брата, а он смотрит на неё глазами по пять копеек, так, что кажется, будто вопрос «что случилось?» задавать сейчас очень глупо. «С Богом?» — на выдохе повторяет он, и даже кривится от этих слов.        — Это устойчивое выражение, которым я в последнее время злоупотребляю, — оправдывается Леони. У них в семье не принято навязывать свои взгляды кому-то другому, поэтому мама не крестила их в церкви — навязывать религию детям глупо, захотят верить — будут верить — так она всегда говорила. Вот Лука и не верил никогда — за что терпел ещё больше оскорблений в свою сторону, как от взрослых так и от детей, ведь тот городок, в котором они жили, был пропитан насквозь религией. Верить должны все, а если ты не веришь - ты дефектный. Вот так считают жители города. Но Леони немного другая: возможно ей и хотелось бы поверить, но всегда и во всём брала она пример с брата, — Сейчас помолюсь… Блин, не смотри на меня так осуждающе, я не то, о чём ты подумал имела ввиду! — она положила телефон на колени и, подняв руки медленно их отпустила, дабы успокоиться. — Молитвы, — медленно и чётко стала она пояснять. — так в игре называется… это что-то типа русской рулетки. Ты её крутишь, а тебе падают персонажи… или оружие. — последнее она сказала тихо, ещё и театрально поплевала через плечо, — Это, — тыкнула в какую-то картинку с парнем по середине и тремя другими персонажами по краю, — баннер, и конкретно с него может упасть Альбедо. Он пятизвёздочный перс, здесь самый ценный, но по-сути лох, так как за него надо вкачивать защиту вместо того, чтобы качать силу. Но из этого баннера мне нужна только вот эта мисс, — она тыкнула пальцем в какую-то блондинистую девушку, — но зная мою удачу, мне упадёт именно Альбедо. Поэтому, — она взяла небольшую паузу перевести дух, — крутани ты!        Лука с долей скептицизма взял в руки её мобильный телефон и нажал на кнопку «помолиться один раз».        — Хм. Это ведь хорошо, что синяя падающая звезда сменилась на золотую, да? — он неуверенно клонил голову набок, как это часто делал их пёс.        — Что?! — Леони пулей выхватила телефон из рук брата, и стала повторять, — Дилюк. Джинн. Кэ Цин. Ци Ци. Дилюк. Джи… — она обречённо выдохнула. — Нет! Ну только не ты! До гаранта было сорок семь прокруток. Сорок семь. Лу, твою мать, как?!        Маленькая обида поселилась в её мыслях, поэтому она расстроенно отвернулась от брата и продолжала вглядываться в изображение новенького пятизвёздочного персонажа, что выбил ей с одной попытки брат. Леони так и сидела слегка набычившись, не обращая ни на что своё внимание: ни на объявленный перерыв, ни на подошедшего к ним парня, который внимательно разглядывал глаза Луки и даже наложил какую-то мазь на один из них, ни на то, что Лука, потрепав её волосы и мило улыбнувшись, сказал:        — Я ушёл, пожелай мне удачи.       Да, такое поведение было глупым — она не видела его на протяжении целого месяца, — но иначе просто не могла, не сейчас. Но спустя время она обязательно поймёт, что семья куда важнее игр.